Читать книгу: «Дневники пропавшей девушки», страница 3

10

30.10. Я:

Я контролирую свой приход.

Мой придуманный мир будет счастливым.

Рой. На моих руках билет в один конец.

11

Я никогда не писала на ходу, как было свойственно многим авторам, стремящимся найти вдохновение где-то в парковой зоне на скамейке или за ноутбуком в маленьком кафетерии. У меня был свой ритуал. Я обнажалась, сбрызгивала выдающиеся ключицы приторными духами с ароматом шоколада, ставила сваренный кофе рядом с нетбуком Packard Bell с нежно-фиолетовой крышкой и белой клавиатурой, и в тишине дома начинала писать. Я погружалась в густые воспоминания и лишь слегка приправляла их художественным вымыслом, совсем чуть-чуть.

За окном сплошным пятном растянулись деревья на много миль. Солнце жгло через стекло, но лбом я ощущала прохладу поверхности окна поезда.

Да. Я всё ещё в поезде. Хоть мыслями я в прошлом.

Колёса стучали ровно и монотонно, баюкая. Смена обстановки – не миф, я чувствовала, что становлюсь другим человеком, менее зацикленным на негативе и с неподдельным воодушевлением. Я ожидала чего-то прекрасного. Рой запал мне в душу своим притягательным чёрным мировоззрением. Как писатель я была влюблена. Мне хотелось написать новую потрясающую книгу. Не что-то среднестатистическое, а что-то по-настоящему стоящее! И Рой мог мне в этом помочь. Я знала, что судьба неслучайно нас свела. И я, наконец, осознав это, без колебаний собрала вещи первой необходимости и села на поезд, который на полном ходу нёс меня к неизбежному.

Девин

1

Мои лучшие друзья, Кетон и Бэккер, с шумом влетели в раздевалку. Потные, чрезмерно весёлые, они громко смеялись и шутливо били друг друга.

– Эй, Девин, – обратился ко мне Кетон, – отлично сыграли!

– Да, неплохо, – согласился я, торопливо натягивая футболку.

Парни были ресиверами, а я квотербеком, благодаря этому мы так плотно и сдружились⁴.

В этот момент из душа вышли и другие игроки. Все веселились и поздравляли друг друга с победой. Я быстрее всех принял душ и уже зашнуровывал кеды, когда к нам присоединился и тренер. Он хлопал парней по спинам и смеялся вместе со всеми.

Его взгляд устремился на меня, и он одобряюще мне подмигнул. Конечно, он возлагал на меня большие надежды и предрекал звёздное будущее. Бэккер запрыгнул на скамейку и, дурачась, бросил полотенце Кетону в лицо. Тот засмеялся и столкнул друга со скамейки.

Я быстро собрал спортивную красную сумку в надежде смыться, пока команда занималась самовосхищением. Тренер, со словами «Отличная игра, парни!», скрылся из раздевалки, где полуголые качки, не торопясь, натягивали майки на не успевшие высохнуть после душа тела. Не все пользовались полотенцами. Кетон и Бэккер ещё только вальяжно стягивали с себя сырую форму. Из душа валил пар, оттуда доносились голоса и смех парней.

– Девин, идёшь отмечать? – поинтересовался Бэккер, доставая из шкафчика гель для душа с древесным запахом.

– Что-то не хочется, – безразлично ответил я, перепроверяя содержимое сумки.

– Да что с тобой? Ты же отлично сыграл. Всё не можешь забыть свою рыжую? – беспардонно заметил он.

– Сходи лучше помойся, ты воняешь жутко, – перевёл всё в шутку я.

Они переглянулись и, хлопнув меня по плечу напоследок, отправились в душ.

Я подошёл к зеркалу и мельком взглянул в отражение. Попытался рукой уложить взъерошенные чёрные волосы, но, как всегда, это не принесло результатов. Все парни завидуют моей внешности, интересно, почему? Во мне не было ничего выдающегося. Тонкий нос, орехового цвета глаза, широкие скулы, аккуратная борода. Я такой же, как и все остальные – обычный. Единственное, чем я и отличался от них – это то, что переживал разрыв с подружкой чуть дольше, чем положено обычному парню, познавшему все радости секса. И, казалось бы, сейчас самое время отведать новый кусочек вишнёвого пирога, но мы расстались с Лилит только позавчера, и запах её слегка надушенных запястий всё ещё не давал мне покоя. Я так и не снял её фотку с дверцы шкафчика. Она там просто великолепна: ярко-рыжие волосы спадают на плечи, светло-голубые глаза сверкают, а соблазнительные губы сложились в кокетливую улыбку. Конечно, в глубине души я надеялся, что в один прекрасный день она позвонит мне и… Я так и не смог придумать, что она мне скажет. Наверное, потому, что, так или иначе, понимал, как глупо на это надеяться. Но снять её фото у меня не поднималась рука.

Я покинул стены раздевалки и уже направлялся к выходу, когда понял, что в коридоре есть кто-то ещё. Закинув сумку на плечо, я равнодушно прошёл мимо женского силуэта.

– Эй, – окликнула она.

Я нехотя повернулся. Начался сезон, и, наверное, спортивный корреспондент хочет взять интервью у лучшего квотербека всех времён. Девушка расплылась в улыбке:

– Я, кажется, разминулась с Кетоном.

– Он в душе, хочешь присоединиться? – хмыкнул я.

– Пожалуй, подожду, пока он смоет с себя пот, – улыбнулась она, не показывая, что мои слова каким-либо образом её задели.

Я проигнорировал её замечание и двинулся к дверям. Из кармана тёмно-синих брюк я достал брелок с ключами от машины и вышел на свежий воздух, который так легко проникал в грудь. На парковке стоял Ford Focus I насыщенного синего цвета. Отец подарил мне его совсем недавно за выдающиеся спортивные достижения. Я уселся в салон, бросив перед этим сумку на соседнее сидение, врубил магнитолу. Машинка просто улёт, она словно была выпущена с конвейера прямо для меня. Стильная, с грациозными линиями и приборной панелью, выполненной под дерево. Я настолько был влюблён в эту модель, что даже ремонтом занимался самостоятельно, не доверяя никому другому, изучив вдоль и поперёк техническую литературу. Я даже сам заменил ремень газораспределительного механизма, что было непростым дельцем. В случае оплошности это грозило бы серьёзной поломкой двигателя, что могло привести к аварии и даже смерти водителя. После дела, конечно, замена ремня ГРМ показалась уже не таким сложным процессом, и даже чем-то напомнила замену велосипедной цепи. Машина была уже далеко не новой, но та атмосфера, которая царила в салоне, действительно была какой-то волшебной. Эта любовь к авто была в духе романа Стивена Кинга «Кристина»⁵.

Начался мелкий дождь: чуть слышно забарабанил в стекло, я включил дворники. В машине было так уютно: пахло кофейным ароматизатором, слышался скрип работающих дворников. Я глянул в зеркало заднего вида, на дороге в нерешительности стояла та самая девушка. Но сейчас мне показалось, что она мало чем напоминала спортивных корреспондентов. Она поспешно достала сигарету из пачки и проверяла карманы на наличие зажигалки, но, кажется, не смогла её найти. Я подавил в себе порыв предложить ей огня, ведь завести знакомство с девушкой Кетона было бы не по кодексу дружбы. Она нервно засунула сигарету обратно в пачку, не догадываясь, что я следил за ней в зеркало. Спустя мгновение она уже двигалась в противоположную от меня сторону, волосы её стали влажными.

И всё-таки странно: она была совершенно не во вкусе Кетона, насколько мне было известно. Я, конечно, сразу не рассмотрел её, но выглядела она не так, как все девчонки из нашего колледжа. Я оглянулся и пристально посмотрел на неё. Она была в простых поношенных кедах, рваных джинсах и простой куртке. Но лицо её после нашего короткого диалога я запомнил хорошо. У неё был пирсинг – монро, и чёрные брови, ярко выделяющиеся на фоне бледной кожи.

Могла бы сходить позагорать что ли, бледная кожа не в тренде. Какие же у Кетона странные нынче предпочтения.

Я попытался выбросить её из головы и тронулся. До дома было недалеко, дождь всё набирал обороты. На улице уже было очень темно, я глянул на светящиеся в темноте синим цветом цифры: 20:07. Тротуары были пусты. И хоть я пытался сосредоточиться на дороге, у меня не получалось. Эта девушка не выходила у меня из головы. Интересно, почему она не дождалась Кетона?

Она была абсолютно не в моём вкусе. Совсем другое дело моя Лилит – идеал красоты, сама женственность. Она бы не позволила себе прийти в колледж в поношенных кедах. И я снова вспомнил её. Так захотелось всё вернуть, как было. Мы не виделись всего пару дней, и я уже соскучился. А если так подумать, я так толком и не понял, почему мы расстались. Я закричал, что она надоела любить мне мозги. Она крикнула что-то типа «а не пошёл бы ты на х…й», что было ей совсем не свойственно, и понеслось. Так мы разругались, и она порвала все контакты. Всячески избегала меня, удалила из друзей в Facebook, перестала отвечать на телефон. Сейчас всё это казалось таким глупым. Ссора ни о чем. Интересно, где она сейчас? Может, дома?

Глупо было поддаваться эмоциям, но я свернул на развилке в сторону её дома. Думал я о том, что в такое время Лилит практически всегда была дома. Она была прилежной ученицей, насколько мне было известно. Разве что она в тайне вела двойную жизнь, я рассмеялся этому глупому предположению.

Сердце учащенно забилось. То ли это гормоны так во мне играли, то ли это были мои первые серьёзные отношения на веку. Хотя первое легко могло стать катализатором для второго.

2

Передо мной пролегала тихая улочка с ровными газонами и аккуратными деревьями. Они ароматно плодоносили и создавали особое настроение этой улице. Этот район давно стал моим самым частым пунктом назначения благодаря Лилит. Её родители принадлежали к элитному сословию, поэтому не было ничего удивительного в том, что впервые я побывал на улице богачей только благодаря своей девушке. Я выключил фары и остановил «Форд» в тени ветвистых деревьев, куда едва пробивался свет недавно загоревшихся фонарей. Мошки стремительно рвались к свету, не понимая, какой удел их ждёт. На втором этаже, из комнаты Лилит, лился тусклый свет. Потом показалась и сама девушка, распахнула окно настежь. Она была великолепна. От порыва ветра, смеси запаха спелых яблок и свежести вечернего дождя, волосы её взметнулись. Она вдохнула полной грудью и снова скрылась. Дождь всё также спокойно накрапывал, не спеша разродиться яростным ливнем.

Я тяжело вздохнул и положил дрожащие руки на руль, его кожаная обшивка успокаивала. Взял себя в руки и решительно вышел из машины. Пригнувшись, чтобы никто не заметил меня, я подбежал к дому. Подпрыгнул и зацепился за выступающий карниз лоджии, где каждое утро завтракала семья Лилит, и вскарабкался на него. Цепляясь за выступы, я в миг добрался до окна своей Лилит практически бесшумно. Родители девушки были весьма консервативны, поэтому мы никогда не давали им повода думать о том, что состоим в интимных отношениях. Поэтому предаваться бурному сексу нам чаще всего приходилось у меня дома, помня, конечно же, о её комендантском часе. Но если так подумать, чаще всего мы скрывались в её комнате, стараясь особо не экспериментировать, а, в общем-то, быть такими же консервативными, как и её родители, ну вы понимаете, о чём я.

Я осторожно заглянул в комнату. Она сидела на стуле вдалеке от окна и читала толстенную книгу в тёмно-синем переплёте. На ней была свободная белая майка и чёрные узкие джинсы. Не отрываясь от книги, девушка собрала волосы резинкой, по бокам остались забытыми несколько прядей. Пока она сидела спиной к окну, я быстро влез в комнату, приземлился бесшумно на пушистый ковёр. Подойдя к ней, я почувствовал ненавязчивый запах фруктово-цветочных духов. Чувствовалось вишнёвое послевкусие. Я наклонился, вдыхая родной запах, и опустился к её шее. Но меня опередила моя же тень: она упала на страницу. Девушка резко вскочила со стула:

– Девин?… Ты меня напугал.

Она с укором слегка ударила меня в плечо, села обратно на стул и убрала книгу в сторону.

– Что читаешь?

– Ты залез ко мне в окно, чтобы спросить, что я читаю?

– Честно говоря, я не знаю, зачем я залез.

– Ммм, – протянула она, рассматривая моё лицо, словно на предмет изменений.

– Как у тебя дела? – вымученно улыбнулся я.

– Обычно. – Пожала она хрупкими плечиками, хотя и так было ясно, что раз мы расстались, то это уже означает, как минимум необычно. – А у тебя?

– Паршиво, – выдохнул я и по-домашнему рухнул на кровать, стоящую неподалеку и так бережно застеленную розовым мягким пледом.

– Почему?

Показалось, или я увидел интерес в ее глазах?

– Я всё-таки ухожу из спорта.

– Окончательно решил?

– Да, – кивнул я, подтверждая свои намерения.

– Уже сказал?

– Нет. Сегодня мы выиграли, я не хотел их расстраивать. Понимаешь? Думаю, моё настроение они списали на наше с тобой расставание, – мимоходом задел скользкую тему я.

– Всё будет хорошо. Ты же знаешь.

Она поднялась со стула и подошла ко мне. Я снова ощутил волнующий запах сладких духов.

– Лилит… Если хочешь, я уйду, ты только скажи.

– Нет. Останься, Девин, – она ещё выдерживала дистанцию.

Я решительно прижал её к себе, примкнув к её груди, слушая чуть ускоренное биение её сердца:

– Я люблю тебя. Ты же знаешь.

– Девин…, – прошептала она, неловко поглаживая мои волосы тонкими пальчиками.

Я обнимал её за хрупкую талию, чувствовал её тепло. Стало так уютно и хорошо, словно всё было по-старому. Перед глазами внезапно возник образ девочки с пирсингом-монро, и на секунду мне показалось, что я обнимаю её. Я отстранился от Лилит.

– Что не так? – спросила она.

Что могло быть не так? Она была прекрасна, мы были самой популярной парой в колледже. Лучшая ученица, вдобавок красотка с огненными волосами, и успешный спортсмен, достояние колледжа. Не сказать, что красавчик-спортсмен, скорее моя красота была следствием моего успеха, но, тем не менее что-то во мне было, как отмечали многие.

– Хочешь прокатиться?

– Давай.

От дождя крыша стала скользкой, и я помог девушке спуститься, принимая её в свои объятия. Я накрыл её своей курткой, и в обнимку мы перешли на бег, чтобы дождь нас не настиг. Я галантно открыл перед ней дверцу своего «Форда»:

– Прошу.

– Как мило, – она улыбнулась.

Мы сидели в салоне, окружённые звуками дождя. Мелкие капли приглушённо стучали по крыше. Было так спокойно: ничего не предвещало. И Лилит была превосходна. В прочем, как всегда, в этом она была предсказуема до корней волос. А дождь создавал томную ностальгию, ведь в последние дни мы то и дело сидели в машине вот так просто, слушая ненавязчивую дождевую дробь. Словно нам было нечего сказать друг другу.

– Куда ты хочешь? – спросил я, повернувшись к девушке.

Она приблизилась ко мне. Я снова почувствовал манящий запах её волос, я знал, что тот же запах исходит от её тонких запястий. Её глаза горели, губы сложились в соблазнительной улыбке. Она поцеловала меня. Сначала нерешительно, потом всё более настойчиво. Снова и снова наши губы встречались. Такие родные, но уже успевшие за последние дни стать чужими. Странное чувство. Я больше не ощущал нас единым целым. Что-то разорвало нашу связь. Девушка резко отстранилась и сказала:

– Я уезжаю завтра.

– Что? Куда?

– Ты же знаешь. К тёте. Она пригласила меня погостить. Это та влиятельная женщина, про которую я тебе рассказывала, она даст мне необходимые рекомендации. С их помощью я смогу попасть на практику в престижное место, – она словно пыталась оправдаться, но плохо скрываемый восторг застыл в её глазах.

Я устало выдохнул. Внезапно я понял всё. Это эмоциональное расставание было неслучайным. Я начал ощущать масштабы надвигающегося неизбежного будущего.

– Может, перекусим? – предложила Лилит, пытаясь вырвать меня из молчаливой задумчивости.

– Конечно, – глухо ответил я.

Всю дорогу Лилит держала руку на моём колене. Этот жест был таким неправдоподобным после её слов. Раньше мне это нравилось. Но сейчас я ощутил лёгкий налёт отвращения.

Миновав ароматную улочку типичного пригорода, мы подъехали к молодёжной забегаловке, где мы частенько любили брать кофе с собой. Когда я остановил машину, вылез из неё и открыл девушке дверцу, она кокетливо выскочила со словами:

– Мерси.

Я бережно закрыл дверцу, и приобняв Лилит за талию, повёл её к входу. К моему удивлению, Лилит больше не казалась мне легкомысленной кокеткой, образу которой она так стремилась подражать. Наверное, так она хотела скрыть от окружающих свою серьёзную натуру. Как только я мог этого раньше не замечать?

Вывеска Loved by you⁶ горела неоновым светом, приглашая посетителей погрузиться в атмосферу 50-х годов.

В зале было людно, уик-энд⁷ только начинался. Мы сели за столик у окна, выходившего на парковку, полную машин, послушно ожидавших своих владельцев. Наш столик был несколько отдалён от других, что позволяло спокойно общаться, не понижая тон, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание. Лампы над небольшой барной стойкой мерно гудели. Из автомата ненавязчиво звучали хиты 50-х, среди которых были полюбившиеся всем Elvis Presley – Love Me Tender, Louis Armstrong – Go Down Moses, The Animals – House of the Rising Sun и многие другие, которые неизменно волновали сердце, ибо эта музыка вечна.

К нам незамедлительно подошла официантка с бейджиком, на котором было выгравировано «Лора». Лора была в коротком бордовом фартуке, из кармана которого она достала потрёпанный блокнот с ручкой. Девушка приветливо улыбнулась, поправила локоны в стиле Мэрилин Монро и принялась любезно рассказывать о блюдах дня, но мы, как и большинство посетителей в этом зале, заказали пиццу на двоих и по стаканчику колы.

Лилит расположилась напротив меня, облокотив локти на стол, и положив лицо в ладони. Её волосы отдавали золотом на свету. Она улыбнулась и принялась бегло изучать стойку с фирменными коктейлями от заведения.

– Знаешь, Девин, мы ведь хорошая пара.

Звучало как начало долгого неприятного разговора.

– Мы подходим друг другу, – добавил я.

Она игриво встряхнула волосами, как будто ожидая очередного комплимента, но я не торопился тешить её самолюбие или помогать ей выстраивать этот диалог.

Нам очень быстро принесли пиццу: в выходные здесь готовили на опережение. Мы поблагодарили официантку, локоны которой были в ретро-стиле и выглядели шикарно. От пиццы исходил манящий аромат плавленой моцареллы, начинка сочно водрузилась на тонком тесте. Я наблюдал за тем, как Лилит сосредоточенно промокнула свой кусочек пиццы салфеткой, убирая тем самым лишний жир. Затем она разрезала кусочек на более маленькие составляющие и аккуратно отправляла их в рот, не забывая каждый раз обмакивать губы салфеткой. Эта чрезмерная аккуратность начинала меня раздражать. Это же просто пицца! А не королевский званый ужин!

– Ну так что? Расскажешь о своей поездке?

Она нехотя отложила вилку с ножом. Вряд ли она собиралась рассказывать мне всё в деталях. Ей проще было свести всё к ссоре и, не объясняясь, расстаться. Это так по-женски, если честно. И эгоистично.

– Это известная юридическая фирма, за меня уже замолвлено словечко. Через два дня назначено интервью, меня готовы взять на три месяца в случае удачно пройденного собеседования. За эти два дня мне нужно освоиться и, конечно, получить консультацию от своей тёти по всем интересующим вопросам. Ну ты и сам всё понимаешь.

Три месяца – не такой уж большой срок, но что будет дальше? Её тётка жила в Нью-Йорке, городе полном возможностей. Особенно для Лилит. Дела в учёбе у неё шли отлично, юриспруденцию она всегда изучала с большим интересом и схватывала всё на лету. Лилит была из тех, кто всегда знал, чего хочет от жизни, не тратя время попусту. Я был всегда горд за неё, ведь она стремительно развивалась и добивалась целей на «раз-два».

А что я? За моими плечами были лишь спортивные достижения, но, как и большинству парней, мне казалось этого более чем достаточно. Но буквально недавно я вдруг понял, что спорт – это не самое главное в жизни. Мне хотелось достичь чего-то, не гоняя всю жизнь мяч в угоду болельщикам. Я хотел чего-то другого, но не знал пока, чего именно. Когда я впервые заговорил на эту тему с Лилит, она была не очень-то довольна. Было престижно встречаться с выдающимся спортсменом колледжа, учитывая, что у неё была блестящая успеваемость, и она подавала большие надежды на будущее. Помимо спорта у меня бы не осталось ничего, чем стоило бы гордиться. Без футбола⁸ я никто. Именно так она и думала, я понял это сразу без слов. За неё всё сказало её поведение. Мы стали много ругаться по пустякам, отношения накалялись и уже были не такими радужными, как последние четыре года. Я осознавал, чем это может быть чревато, но не думал, что она всерьёз подумывает о расставании. Сейчас оказалось, что она уже наперёд продумала всю свою жизнь, и в ней не было места для меня. Как пафосно это звучит, прямо фразочка из очередного женского романчика. Ясно было, что она собирается после колледжа переехать в Нью-Йорк, иначе она не уезжала бы туда на практику. А мне что делать там? Терпеть не могу большие города, она это знала. Жизнь в пригороде меня целиком и полностью устраивала. Так что, в каких мы отношениях? Создаём видимость счастливой пары? Но каждый из нас уже всё решил для себя. Лишь привычка делает своё дело. И остаётся призрачная надежда.

– Рад за тебя. Кажется, это то, чего ты действительно хочешь.

Я не хотел, чтобы мои слова звучали предосудительно, но так и вышло.

– Девин, ты же знаешь, как много я трудилась, чтобы достичь таких высоких показателей в учёбе.

– Знаю. Небось «Право» – твоя настольная книга, – усмехнулся я.

Она пропустила моё замечание и скептически спросила:

– А ты, уже определился, чем теперь хочешь заниматься?

– Нет, – отрезал я и схватил стакан с колой, на котором выступил конденсат.

Вот и настал неловкий момент, когда нечего сказать двум столь близким людям, между которыми всё быстрее вырастает непробиваемая стена. Аппетит пропал, и я достал из заднего кармана деньги и кинул на стол, не забыв о чаевых для улыбчивой официантки – копии Мэрилин Монро. Правда, как по мне, лицо Лоры было куда более красивым, чем у секс-символа 50-х годов. Но общественная любовь была столь высока, что со всех уголков страны посетители этой закусочной привозили в подарок статуэтки с Мэрилин Монро, и теперь барная стойка напоминала алтарь поклонения, пестря куклами с одинаковыми лицами. Эта дама стала одним из наиболее культовых образов американского кинематографа и всей мировой культуры. Но мало кого заботит, что она отдавалась всем подряд.

– Уже уходим? – Лилит недоумённо посмотрела на меня.

– Тебя довезти до дома? – грубо спросил я.

Она обиженно встала из-за стола, снова промокнула губы салфеткой, скомкала её и небрежно бросила на стол.

– Будьте так добры, – решительно двинулась в сторону выхода она.

Проходя мимо официантки, я улыбнулся и сказал ей:

– Спасибо за отменное обслуживание, Лора.

– До скорой встречи? – с надеждой улыбнулась она, и озорные искорки зажглись в её глазах.

Я улыбнулся в ответ и кивнул.

Лилит зло проскочила между нами и направилась решительной походкой к моей машине.

Да она ревнует!

Я последовал за ней, натянув маску безразличия. Всё лил дождь, но уже с новой силой, подобно моей всё нарастающей злости. Но в этот раз я не предложил Лилит куртку, она стояла у дверцы пассажирского сидения и вся сжалась, холодные капли заставляли её тело дрожать. Эта нелепая гордость вызывала только жалость. Волосы намокали и уже не горели ярким пламенем.

Я не спешно подошёл к «Форду» и только тогда разблокировал двери. Она с негодованием села в салон. Ей было не по душе, когда что-то шло вразрез с её планами. Я включил радио, в салоне заиграла Iggy Pop – The Passenger. Я молча поехал в сторону дома своей уже, видимо, бывшей девушки. В самый последний момент, поддаваясь всё нарастающей злости, я резко свернул в противоположную сторону. Мы помчались на скорости 140 км/ч, оставляя деревья позади сплошным размытым пятном.

– Что ты делаешь? – запаниковала девушка, на ходу пытаясь пристегнуться, скользящим сквозь дрожащие пальцы, ремнём безопасности.

Но я молча ехал прочь от её дома, не думая при этом, что подвергаю опасности нас обоих. Во мне ярким пламенем, подобно огненным волосам Лилит, всё сильнее разгорался гнев. И я вжал педаль газа в пол. Сейчас Лилит казалась мне эгоцентричной пафосной сучкой, которая даже не может пиццу съесть без лишнего высокомерия. Никогда ещё я не испытывал столь негативные эмоции по отношению к ней. Машина всё набирала скорость, а я хотел выбить из этой девки всю дурь. Она не на шутку испугалась и нервно вжалась в сидение, не задавая больше вопросов. Минуя тихие улочки, я вёл машину туда, где кончалась черта пригорода, и начиналась пустынная в ночное время трасса, ведущая в большие города-миллионники. В города, куда, такие как Лилит, стремились, чтобы исполнить свою американскую мечту. У моста, отделяющего два таких разных мира, я резко притормозил и съехал вниз, где равнодушно текла небольшая речка.

Здесь было спокойно и темно. Нетронутая девственная природа, заросшие дикие берега. Я молча вышел из машины, обогнул её и с силой вытащил Лилит с сидения. Она была бледна, но не выказывала никакого сопротивления. Она впервые встретила грубость с моей стороны и не знала, как реагировать. Девин, отвешивающий комплименты и галантно открывающий двери, героически заползающий в окно к любимой, перестал существовать. А я, настоящий Девин, прятавшийся в тени любезности и слащавости, притащил этот для всех девчонок идеал красоты к капоту, стянул резинку с её волос, попутно выдрав небольшой клочок, стон тут же слетел с её губ. Схватив её за шею, стремительным движением я нагнул её лицом к капоту, руками она еле успела смягчить удар:

– Что ты делаешь? – закричала она.

Одной рукой я продолжал прижимать её к капоту, чувствуя неожиданный прилив сил, а другой грубо стянул с неё штаны и резко вошёл в неё, отодвинув розовые стринги в сторону. Она вскрикнула, попыталась вырваться, но я сильнее сдавил её шею.

– Думаешь, ты самая умная? – я схватил её за огненные волосы и вошёл в неё во всю длину, не обращая внимания на всхлипывания. – Хочешь в Нью-Йорк? Вперёд!

Я впервые так жёстко её взял. Никогда раньше по отношению к ней я не применял насилие. Но сейчас я почувствовал, что давно уже надо было показать ей, кто в этих отношениях главный. Одной рукой я устремился к её груди, а второй придерживал за поясницу, от чего движения были резкими и порывистыми. Она протяжно простонала, и тело уже стало податливым. Дыхание её стало прерывистым, и если сначала она неохотно постанывала, то чем больше я ускорялся, тем быстрее она переходила на крик. Я резко вышел из неё, а она продолжала призывно лежать в нагнутом положении. Я развернул её к себе, и, глядя в её глаза с размазанной тушью, с лёгкостью посадил на капот. Дождь с силой барабанил по машине, и это был единственный звук за много километров, который разрывал тишину. Мы слились в грубом поцелуе, и она сама притянула меня к себе за ягодицы. Я снова вошёл в неё, и сквозь шум дождя слышал, как она надрывно дышала мне в самое ухо. Её тонкие пальцы проворно скользнули мне под одежду, сцепились на спине, оставляя глубокие ссадины, и тем сильнее я входил в неё.

Странно, но кроме злости, я не испытывал к ней больше ничего. Наверное, это и есть ущемлённое мужское самолюбие. Она шептала что-то, но я не отвечал. Её запыхавшийся голос разрывал тишину криками «Ооо, Девин!», но я оставался безразличным и агрессивным. Она скрестила ноги у меня на ягодицах и продолжала стонать, закатывала глаза и жадно хватала воздух ртом. Поддаваясь импульсу, я кончил прямо в неё, не дожидаясь, пока она получит свой регулярный оргазм. Сейчас мне было абсолютно наплевать, что я не довёл её до кондиции. Также молча застегнул ширинку и прыгнул в тачку, моментально завёл её и резко дал по газам. Лилит с трудом отскочила, так как попутно пыталась натянуть свои штаны «в облипочку». Она попыталась побежать за машиной, что-то при этом крича, но у неё получалось плохо. Я поддался порыву, и решил бросить её ко всем чертям под этим мостом ночью в ливень. Вырулил на дорогу и притормозил, давая себе возможность ещё раз подумать над тем, что я делаю.

Нельзя же её так просто бросить здесь?

Я со злостью колотил руль, ведь я совершенно не хотел за ней возвращаться. Но простая человечность подсказывала, что я сейчас далеко не прав. Я посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, что бешеная Лилит вылетела на дорогу. И на секунду замешкался.

Тут её осветил свет фар подъезжающего авто, она решительно не захотела бежать за моей машиной и принялась стопить ту. И, к её счастью ли, машина покорно остановилась, приглашая её внутрь тёмного салона. Я со спокойной душой и совершенным облегчением рванул обратно в город. Меня немного отпустило, но я понял одно.

Пусть она валит уже в свой Нью-Йорк, раз решила всё в обход меня. Мне нужен новый кусок вишнёвого пирога. Может, не прямо сейчас. А, может, и прямо.