Читать книгу: «Сам по себе…», страница 6

Часть 18 (дальнобойщик)

– ……………………. – и он так и продолжал говорить, не останавливаясь. Видно я задел важную часть его памяти ту, что он хранил, но не смог найти точное время для ее передачи – И понимаешь, я как бы учился и пытался делать все, чтобы соответствовать их желаемому стандарту. Ведь это так приятно, когда тобой гордятся твои родители, это неописуемое ощущение.

Меня отдали в Обучающий отдел, вроде, на год раньше, чем полагается, но это ни сколько не волновало как учителей, так и моих родителей, они все хотели, чтобы я побыстрее научился читать и писать, и все это нужно было делать очень точно и правильно, иначе не было смысла продолжать. Позже в моем списке появились куча дополнительных занятий. Я посещал интенсивные занятия по: математике, правописанию, черчению, ораторскому искусству, физике, химии, биологии – через пять лет обучения я был в списке лучших учеников……

– Ты не против, если я закурю? – перебил я, не хотел этого делать, но его история, ненароком вызывала напряжение, сочувствие и неподдельный интерес. Достав из кармана ту пачку, что я своровал у молодого ХП-шника (надеюсь, он, все-таки, меня простил), опустил окно, чтобы дым не забивал кабину грузовика.

– Но знаешь, это длилось всего лишь некоторое время, как будто я должен был дойти до определенной точки, которая поставила бы меня перед выбором. Результат ее ты уже видишь перед собой – эта легкая ирония в его голосе, точный намек, на удовольствие, которое он получает от своего положения. – Знаешь, тебе повезло, что в этот раз я не вез никаких химикатов или взрывчатых веществ. А то пришлось бы тебе еще пару часов стаять в ожидании. У нас правила, запрещающее брать попутчиков если мы занимаемся перевозкой опасных грузов, а то еще пострадаешь, а мне будет еще хуже – и он засмеялся

Я так же улыбнулся, поддерживая его чувство юмора.

– О чем же я?

– Об определенной точке….

– А ну да – вспомнил он и, крепко вцепившись в рулевое колесо, продолжил – так вот, я стал замечать… Сначала это было как-то обыденно, вроде даже привычно, но потом словно резало меня. Когда я шел по улице с родителями и видел красивую машину, забыл сказать, ведь, я жил тогда в Рабочем районе, в той части, что ближе к Центральному, она была более престижная. – он сощурил глаза, всматриваясь в горизонт, видимо, там был какой-то знак предостережения. – И когда я видел какую-нибудь красивую машину, все время говорил им, что, мол, вот какая красивая машина, на что получал один и тот же ответ: «Хочешь такую – учись и сможешь купить себе ее» – хотя я ждал поддержки своего восхищения, а вовсе не новое задание. То же самое было со всеми вещами, что я замечал, на все получал один и тот же ответ: «Хочешь? – учись, зарабатывай и покупай!» – и все. Навряд ли, в семь лет хочется слышать такие слова, словно ты какая-то собака, которой дают команду дать лапу или сесть. К тринадцати годам я перестал говорить своим родителям, какие машины и дома вызывают у меня восхищение. Не хотелось слышать ответ, от которого уже тошнило. Знаешь, у них был отличный план, конечно, он не существовал на бумаге, да они и не скрывали его, считая, что я с радостью подхвачу все ими предложенное. Ведь так и было. Под конец обучения на начальном уровне я стал уставать ото всей этой гонки за высокими отметками, но это было малозаметно. И поэтому в мою сторону не было претензий от родителей. Они все так же полагали, что я четко следую их плану, ведь я так и делал. Они так радовались моим успехам и не ожидали, ты представляешь, не ожидали, что и в моей голове зародилось семя некоего плана, о котором я и сам не догадывался, но это было точно семя моего истинного Я, откуда оно появилось, не знаю. Может, ты знаешь этот закон: «сила действия равна силе противодействия» – так вот, мой план был именно этим противодействием……..

Пока он вел этот огромный тягач я смотрел в окно, наблюдая за тем как зеленная территория, мимо которой мы ехали, из-за скорости превращалась в однородную массу и сквозь нее бил яркий солнечный свет, точнее его лучи, словно из скорострельного орудия поражали сетчатки моих глаз. Ветер дул прямо в лицо, но я не торопился закрывать окно, у меня еще было половина сигареты.

– ……….. в некотором смысле я стал разочаровываться в системе обучения, но больше в моих родителях. Мне начало казаться, что они расценивают меня как некий объект, как ту же дрессированную собаку. Сначала ты ее тренируешь, чтобы она могла выполнять всякие трюки, а потом водишь по всяким выставкам и получаешь медали за красоту исполнения, опрятный вид и прочее. Родители всегда повторяли, что я должен учиться и тогда у меня будет все. Что я должен найти хорошую работу, под этим словом они подразумевали ХОРОШООПЛАЧИВАЕМУЮ работу, и тогда я смогу обеспечивать свою семью. Они даже говорили, сколько внуков хотят, и куда я должен буду их возить на летние каникулы. Мне оставалось только отвечать «ДА» и кивать головой. И вроде все так и шло. Вот закончен первый уровень Обучения и время выбирать направление в специальности, чтобы потратить еще семь лет на подготовку к будущей жизни. Родители ДАЛИ мне направление, они хотели, чтобы моя жизнь была связана с цифрами, ведь чем больше ты считаешь, тем больше тебе платят, это обычная закономерность. И я послушал их, а семя превратилось в маленькое дерево. Я пошел в тот ВЫСШИЙ УРОВЕНЬ куда они захотели. К этому моменту я уже совершенно потерялся, хотя, не знаю, как это объяснить. Тогда я не думал, чем хочу заниматься, но точно понимал, чего я не хочу и все же я поступил. Первый учебный квартал я учился, пытался вникать в суть предметов, мне очень нравились философия и литература, к сожалению это были промежуточные предметы, и длились они не долго, дальше была математика, экономика, вычислительное дело, введение в плановую сферу управления, расчеты и программирование планов – эти предметы заставили меня усомниться. Ведь моя будущая профессия должна была сводиться к тому, как зарабатывать на разорении других и пусть они называли это честной конкуренцией или борьбой за прибылью, я представлял себе сотни уволенных людей. Ненависть вот что появилось во мне, но слышно было только: «молодец, давай-давай, ты должен идти дальше» – и, кивая головой, делал все что нужно. Родители гордились моими успехами, пару раз в неделю мама звонила своей подруге и хвасталась, как я замечательно учусь. Первый квартал закончился и я заметил, что мои руки стали немного подрагивать, на вопросы как моя учеба, стал отвечать, мол: «все в порядке, не волнуйтесь».

Этот водитель и вправду не похож на тех, что подвозили меня раньше, те обычно говорят совсем о другом, о дорогах и любимых местах, закусочных и гостиницах, где любят иногда ночевать. Один раз мне даже предложили снять девушку, но я тогда культурно отказался и ночью оставил спутника одного спящего в номере, а сам пешком добрел до ближайшей бензоколонки и ………. А этот человек, что так яро рассказывает о своем прошлом, заставляет слушать и мне хочется дослушать его до конца……………………….

– ………………………….. и ведь они так всего этого хотели. Родители знали, что я закончу Высший уровень и найду работу………………….ХОРОШУЮ работу, у меня будет квартира, машина, я женюсь на хорошей девушке, которая родит мне детей и …..…………………… вроде и все. Такой вот короткий, простой план, это идеал их мира. А в моей голове был один вопрос, а дальше, дальше что? К середине третьего Квартала, мама стала замечать, что я уже не тот, я перестал упоминать о своей успеваемости. Мне не хотелось ничего говорить. Как объяснить человеку, который расписал твое будущее на многие десятки лет вперед, что ты не хочешь ЭТОГО? Т.е. они все это так скрупулезно создавали, построили для меня замок СВОЕЙ мечты, им казалось, что это наилучший для меня вариант. Но что это за жизнь, существовать по чужому проекту? И вот обидно, они же не поймут, чего ты хочешь. Ведь ты сам не знаешь. Они уже своим замком разрушили фундамент твоей мечты и при возможности – если вдруг ты захочешь отступить – они воспользуются этим, утвердив это так: «ну ведь у тебя нет своей мечты, так иди туда, где надежнее!» – и я делал, делал, все что говорят, слушал, что говорят и опирался на правило: «ТАК И НАДО, ОНИ СТАРШИЕ, А ЗНАЧИТ, БОЛЬШЕ ЗНАЮТ». Но ведь это моя ЖИЗНЬ, я вправе ею распоряжаться и это не они будут ездить на моей машине и жить в моем доме, а значит все должен решать я. Меня правильно воспитали, с детства уважал взрослых, не смотря на то, что и среди сорокалетних встречаются дураки.

До четвертого квартала я дошел уже «хромая», но все-таки дошел, я был примерным сыном, мои родители так считали, я никогда: не врал, не употреблял наркотики и не курил – возможно, из-за этого одногрупники считали меня немного странным. Теперь-то все немного по-другому. Но возвращаясь к тому «семени». К четвертому кварталу это было уже дерево. Я знал, что не хочу заниматься тем, на что так надеялись мои родители, теперь они хотели, чтобы после учебы я попытался переехать в Центральный район, но это, конечно, когда ты устроишься на ХОРОШУЮ работу, говорили они, а я все кивал и понимал, что этому никогда не быть. А что делает человек, когда знает, чего он не хочет, но не может понять, что же ему нужно?

– Наверное, он просто останавливается. – предположил я и достал еще одну сигарету, жалко, в пачке осталось совсем немного, надеюсь, я смогу дотянуть до ближайшей стоянки, а там уж незаметно возьму пару пачек.

– Вот именно, я остановился, перестал учиться. Конечно, посещал предметы, но уже не слушал преподавателей, не записывал лекции и не пытался что-либо вообще делать. Родители это заметили и началось самое очевидное, я стал злодеем в их лице, этаким предателем, разрушителем «замка». Было много ругани, на меня кричали каждую неделю, а потом полностью игнорировали мое присутствие дома. Они все надеялись, что я образумлюсь и смогу все исправить, но к тому времени я уже так запутался, что потерял абсолютно все. Это продолжалось уже почти полгода и мне грозило удаление из списка. Родители решили на меня надавить – ничего не получилось. Когда тебе все равно, даже самые немыслимые угрозы превращаются в пустоту. Так и шло, я опускался все ниже и ниже… Помню тот момент, когда оказался около прилавка магазина алкогольной продукции. Помню, как покупаю бутылку, отдаю деньги (откуда у меня было столько финансов я уже не могу понять). Взгляд продавца, который молча смотрел на меня, в нем было что-то такое, чего я не хотел ощутить, точнее я был на грани того, чтобы у меня были такие же опустошённые глаза. Но я покупаю выпивку, потому что скоро сорвусь. После я шел, очень долго шел. Моя рука сжимала пакет так сильно, будто я кого-то душил, словно я душил свои мысли, пока они полностью не исчезнут…

Я нашел тихое место, где меня бы никто не увидел, раскупорил бутылку и …….. В первые минуты было ощущение, что я заливаю алкоголь себе в глотку, словно наполняю бак автомобиля. Не было ни мыслей, ни обид или сожаления. После половины выпитого я забыл, почему так разочаровался в своем прошлом. Несколько часов просидел в молчании, машинально делая глоток за глотком. Выпивка на какую-то секунду отстранила мое сознания от давления, что убивало меня последнее время. И в этот момент, разглядывая оставшуюся треть содержимого бутылки, я решил окончательно убить внутренний конфликт……….

Когда очнулся, был уже поздний вечер. Еще никогда в жизни не ощущал такой головной боли. Словно в висок воткнули такой толстый стальной прут и медленно вращали его. Тело плохо слушалось, потребовался час, чтобы встать, а первые шаги давались, словно заново учился ходить. Первые шаги, заново рожденного, первые мысли, вновь зрячего и что дальше?

Мне было безразлично, где я, не волновало и то, что я просто заблудился, единственное, что тогда точно знал – я больше не вернусь. Пошарил в карманах, оказывается, у меня еще остались деньги, чтобы купить билет. Так и сделал, наугад дошел до остановки и сел в первый автобус. Доехал до конечной (автобусного парка) и попросился к ним на работу. Меня взяли без проблем. Полгода я занимался тем, что мыл грязные автобусы, мне почему-то доставляло радость видеть чистые окна, все эти машины сразу приобретали вид этаких огромных аквариумов. И пока я этим занимался, во мне была некая приятная пустота, я не думал о родителях и их мечте, они исчезли, все исчезло, как будто тот парень умер, другого слова не могу подобрать.

Так все и шло, все было спокойно, и примерно через год, я начал ощущать в себе рвение, я еще не знал что это, словно некий ручей начинал приобретать размеры реки и становиться все больше и больше. Полтора года провозившись с автобусами, ведь я не только их мыл, со временем меня научили копаться в их двигателях, под конец меня устроили в автошколу и я сдал на права водителя авто категории БиТ. Когда начал водить автобусы, все было замечательно, но чувство не пропало, оно стало более точным, мне хотелось идти дальше…………………. – он замолчал, посмотрел в мою сторону, убедившись в том, что я все еще его слушаю, пробежав глазами по всей кабине грузовика, остановился на радиопередатчике и включил его.

– ………в течение нескольких часов спасатели пытались вытащить пострадавших из под завалов……– водитель нервно переключил станцию, потом другую, еще одну, и еще………………..остановился на станции №7 – ……………………… в эфире радио ФОЛК, предлагаем вашему прослушиванию самую приятную музыку……………

– Не люблю новости – пояснил он – не нужно быть всевидящим, чтобы знать, что вот именно сегодня было пятнадцать убийств и пятьдесят четыре ограбления, я и так знаю, что все плохо, но мне не нужно подтверждать это каждый день. Тебе нравится музыка?

– Да………

– Замечательно – с радушной улыбкой протянул водитель – ………………. и это чувство продолжалось, я начал понимать, что мне нравится. Дорога – вот что! Не могу без нее, а сидя за рулем и видя перед собой только горизонт, разве это не приближение к свободе? Но я ездил по городу, развозил пассажиров по определенному маршруту, а в этих лабиринтах из стекла-железа-бетона увидеть ГОРИЗОНТ невозможно. И решение пришло мгновенно, через три месяца я пошел в финансовый блок и оформил кредит на этот замечательный ТЯГАЧ, через двадцать семь недель я полностью выкуплю его.

На лице этого человека была видна неподдельная радость. От чего-то я был счастлив, что мне довелось с ним познакомиться, в нем было нечто. С первого взгляда вроде и не заметишь, но приглядевшись, можно было увидеть ту усталость, что в нем накопилась и то рабское чувство, от которого он смог избавиться. Рядом со мной сидел человек, поставивший себя выше ПЛАНА, он решил жить с ошибками, но все же своими. Как сказал один продавец газет в Рабочем районе: «Разница между ребенком и взрослым в том, что ребенок учится на своих ошибках, а взрослый – на чужих. Из этого следует, что кто-то должен до конца жизни оставаться РЕБЕНКОМ, чтобы учить других» – передо мной сидел самый чистый ребенок…………………..

Часть 19 (попытка)

– Вы знаете, ведь он был не таким, как сейчас…………… – девушка очень волновалась и пыталась собраться с мыслями.

– Хотите закурить? – доктор Лайер протянул девушке пачку сигарет Good Feel

– Нет, спасибо, я не курю, теперь не курю – она посмотрела в окно и увидела проезжую часть, автобусы ездили по своим маршрутам и прохожие точно знали куда идут, в полной уверенности, не обращая внимания на все остальное, о чем любил говорить ОН.

– Зря вы так поступили, я же просил не вмешиваться. Понимаете, что он сейчас находится не с нами. В его мире пока нет места для вашей личности. – он говорил таким голосом, словно был дедушкой, а она его внучкой. Как если бы девушка потеряла его любимые часы, но др. Лайер не обиделся бы, оправдав это тем, что время теперь не так важно. – Сейчас я пытаюсь подвести его к границе реальности, это очень тяжело, ведь Питер весьма чувствительный в плане ощущения МИРА и его контрастности.

– Извините меня, я не знаю………..я………я………я сорвалась, мне так хотелось чтобы он снова назвал меня по имени.

– Я понимаю……………не волнуйтесь, все будет хорошо, я обещаю. – утешал др. Лайер.

– Ведь он не был таким, как сейчас………………я не могу понять, что с ним случилось, в какой-то момент Питер замолчал.

– Вы знали, что он вел дневник? – задав этот вопрос, доктор закурил.

– …………………………………….нет………………. – девушку это нисколько не удивило, ведь многие ведут записи в тетрадках и это не бывает такой новостью. – Может он там просто записывал что-то свое, Питер всегда любил поболтать на разные темы.

– Если бы……………….. – др. Лайер заерзал на стуле, опять прокололся, подумал про себя старик, сколько уже работаю в этой сфере, а так и не научился держать язык за зубами, теперь она будет думать о записях Питера, ей и так не легко, а еще ЭТО. – не волнуйтесь там обычные мысли, простая повседневность – молодец, выкрутился.

Уж лучше ей не знать про записи Питера, это нанесет еще больший вред. Бедная девушка. О том, что случилось с ее другом, Айрен узнала чуть больше года назад. В том смысле, что только именно тогда Питер пришел в себя и начал функционировать. С тех пор девушка приходит в клинику почти каждую неделю, но ей редко дают видеться с Питером. Да и что это за встречи – смотреть из другого конца зала на человека, который в данный момент даже не находится в нашем мире, не то что имени ее не знает. К сожалению, и др. Лайер это прекрасно понимал, она не может знать всех деталей состояния больного. Он мог сказать ей про симптомы Питера и какие факторы, возможно, а может, и наверняка, повлияли на ее друга, но есть вещи, которые следует утаивать во благо других.

– Расскажите, мне о том, как вы познакомились, да и вообще все по порядку в деталях. Время у нас есть. – др. Лайер сделал большую затяжку и откинулся на спинку кресла.

– Я тогда работала в небольшом театре, знаете то здание на пересечении проспекта Рансайтера и улицы Майры Лайни?

– Да-да-да, я помню туда водил своего сына. – радостно ответил доктор.

– В то время дела шли не очень хорошо, как у меня, так и у самого театра. Большие постановки мы не могли себе позволить, слишком дорого, а ставить классику на голых стенах с криками «ЭТО АНДЕГРАУНД» у нашего директора не было желания, он был настоящим консерватором. Приходилось ставить детские утренники, мы показывали всякие инсценировки старых сказок, и вроде, кому-то нравилось, но только не мне. Меня выводило из себя играть какую-то принцессу по три раз за день целый месяц. Я даже думала бросить все это, хотя в детстве только и мечтала, что о сцене и театре, даже не так хотелось сниматься в кино, сколько играть в театре. И тут появляется он…………………………Питер. Может вы заметили, с первого взгляда он совсем не заметен. Кажется, что это такой же прохожий, как и тот, что прошел пять минут назад. Ведь молодежь пытается одеваться более ярко, чтобы лучше выделяться из толпы. – Айрен сделала паузу и снова повернулась к окну. – Он не был таким…………………….как другие, в нем было что-то. Другие ЭТО называли болезнью. Местные работники не принимали его в серьез и с ним мало кто общался.

Она нахмурилась.

– Не хотите ли чая? Моя помощница делает замечательный чай. – др. Лайер всегда считал, что чай помогает при общении, уж если она не курит теперь, то чай точно поможет ей рассказать все что нужно.

– Да спасибо……………. – Айрен слегка улыбнулась и пригладила волосы, у нее были тонкие острые пальцы, заметил доктор.

Лайер вышел из кабинета и вернулся через пять минут с подносом, на котором стояли две чашки, небольшой чайник и сахарница.

– Если хотите у нас там есть печенье и шоколад? – с заботой спросил он.

– Нет, спасибо………… – засмущалась Айрен, она взяла чашку и налила чай – ……………….. вы же с ним общались, вы знаете какой он.

– Я знаю его с другой стороны, мне не известна та личность, которой он был при вас, но вы продолжайте, я вас очень внимательно слушаю. – др. Лайер сел за свой стол и прикурил еще одну сигарету.

– Питер……………сначала он показался мне не общительным, я его даже не замечала. Он всегда ходил в своем сером джемпере и старых, потертых джинсах. Позже, когда мы начали немного общаться я заметила, что он всегда что-нибудь рассматривал, хотя……………..просто, не знаю, как это объяснить. Он шел по коридору и вечно разглядывал, разглядывал все: стены, потолок, шкафы, пол – абсолютно все. Словно все что он видел, он видел в первый раз. Но иногда я замечала, как он мог часами упираться в одну точку и просто стоять так и все. Я спрашивала, о чем он думает и всегда получала один и тот же ответ: «ни о чем» – и после этого он словно просыпался и шел по своим делам.

Питер работал в хранилище, там у нас держались все костюмы, бутафория, декорации, еще он подрабатывал уборщиком, мыл сцену и прочее. Я видела многих людей, занимающихся такой работай – они не любили это дело и занимались им от безысходности, из-за того что ничего больше не могут. А он делал это, не могу сказать, что с удовольствием, но в нем не было негатива, словно он пребывает в чем-то другом, как знаете, когда человек создает картину. И он это делает потому, что ему нравится делать что-то в этом роде…………………………– Айрен запнулась – нет, я не так объясняю…………………не так. Питер был очень увлечен, как бы……………………..он мог подметать сцену или мыть окна, но он вечно что-то напевал или мог просто заговорить с проходящим мимо человеком, задав какой-нибудь глупый вопрос. Из-за этого рабочие начали считать Питера чокнутым. Хотя мы так и познакомились, точнее наше общение началось именно с мойки окон. Я тогда шла домой, вышла из гримерки и направилась к выходу, а он как раз мыл огромное окно. Только подошла к нему, как он тут же задал вопрос, причем даже задал его так, словно меня и нет рядом: «Интересно, а окно чистое или следует его еще раз помыть?» – я решила пройти мимо. И так устала, а тут еще на вопросы отвечать. Решила пройти дальше, но Питер сделал шаг назад, словно и не заметил, как перегородил мне дорогу: «Посмотри…» – предложил он. Делать было нечего, мне было честно говоря все равно, но я послушалась его просьбы и начала смотреть на окно и тут он начал говорить и говорил он так словно его и не волнует слушаю я его или нет. «Смотри, как думаешь, прохожие чистые? Мне кажется вон тот на автобусной остановке слегка серым, давай-ка я протру его по лучше» – и он начал тереть то место стекла через которое был виден человек. Питер прыскал на стекло и протирал его – «По-моему он сам серый, а не стекло» – меня заставило это улыбнуться, впервые за всю неделю. Потом он сказал, как его зовут и после этого мы стали иногда общаться.

Доктор Лайер затушил сигарету и принялся за свой чай, положил три ложки сахара и немного отпил.

– А сколько он у вас проработал?

– Чуть больше года. Первые три месяца он вообще мало с кем общался. Но когда я выступала, он всегда стоял за кулисами и наблюдал за моей игрой, если это можно так назвать…………… Однажды у меня было очень плохое настроение, я была подавлена. После спектакля пошла в гримерку и достала старую бутылку дешевого вина, тогда только это и могла себе позволить. Мне ужасно хотелось напиться. Причин было достаточно, многое не устраивало: проблемы с жильем (меня каждый раз грозились выселить за не вовремя оплачиваемые квитанции), проблемы с друзьями, мне было стыдно говорить о своей работе, у меня не было молодого человека, на которого я могла положиться, да и просто позвонить кому-нибудь………. Я не знаю сколько выпила тогда, но я отчетливо помню, что передо мной стоял Питер и я ему говорю все, что во мне накопилось. Из меня лился поток всего этого: что я не довольна своей жизнью, но другую не могу позволить из-за того, что боюсь потерять все; что мне надоела моя работа, потому что я вынуждена каждый день играть роли глупых принцесс, которых всегда спасают……. И тут он меня перебил, он сказал: «ТЫ играешь сказку, сказку в которую верят дети, когда ты выходишь на сцену, они всегда тебе аплодируют. И не расстраивайся, что ты играешь всегда одну и ту же роль ведь в зале всегда другие зрители и для них ты играешь впервые» – он тогда улыбнулся и ушел. После этого случая все изменилось, я так и продолжала играть этих принцесс, но уже знала, что меня с нетерпением ждут дети. Мы стали общаться еще чаще, он даже иногда приходил ко мне домой и мы устраивали киномарафоны, он так любил их называть. Мы делали подборку из нескольких любимых фильмов и смотрели их весь день. Он не водил меня в кафе, у уборщика редко бывают свободные деньги, но всегда гуляли по паркам или дворам города. Питер умел подать привычную картину совершенно под другим взглядом. Но все же я замечала ЭТО. Его взгляд. Иногда во время разговора, даже когда он шутил Питер, вдруг, мог замолчать и просто смотрел несколько минут в одну точку, а потом снова продолжал беседу. Я спрашивала его тогда, о чем он думает в эти моменты, но всегда слышала один и тот же ответ: «ни о чем» – он звучал как-то мертво, словно говорил не Питер, а нечто из глубины.

И чем больше мы общались – тем больше он мне начинал нравится, я даже один раз хотела сказать ему о своих чувствах, но не получилось……………………………именно тогда он и не пришел. Я подумала, что Питер просто приболел, хотела ему оставить сообщение, но у него не было связного. Мне пришлось долго ждать, прежде чем, стало понятно, что он не вернется.

Айрен замолчала, это было тяжело, по щекам потекли слезы и др. Лайер начал рыться в ящиках своего стола выискивая салфетки. Смирившись с этой затеей он протянул девушки свой платок.

– Спасибо большое……….до сих пор не могу поверить, что он находится в психиатрической клинике……….это…………– она всхлипнула и закрыла лицо руками – это……………не могу поверить.

– Мисс Айрен, прошу вас, все будет хорошо. Я уверен Питер придет в себя и сможет жить с вами, как и прежде. – начал успокаивать ее доктор. – Главное не отчаиваться, он и так делает большие успехи. Вот увидите, с ним все будет хорошо.

– А мне можно будет с ним хотя бы попытаться поговорить в следующий раз? – это выглядело не как просьба, а как мольба отчаявшегося человека.

– Я не могу вам обещать этого…………………..извините………………..