Читать книгу: «Юлька, я и карантин», страница 2

– Становись на старт! – а сама встала позади велосипеда. Я опасливо покосился на нее и спросил, что она собирается делать.

– Сейчас увидишь. – пообещала Юля и потерла руки. Я понял, что дело плохо и оттолкнулся ногой. Как только я начал крутить педали, Юлька подскочила сзади и со всей силы толкнула велосипед вперед. Моя скорость моментально возросла в несколько раз. Я не успел ничего сделать. Юлька только крикнула сзади:

– Как в детстве с толкача! – а потом я уже на полной скорости врезался в дверь напротив. Грохот был ужасный. Эта дверь, за которой тоже был общий коридор и три квартиры, была железной. Шум от удара был такой, как будто с неба метеорит упал. Я свалился вместе с великом, а Юлька подбежала ко мне, не переставая орать. Потом она закрыла мне ладошками рот, и я понял, что все это время орал я сам. Стало потише, но у меня в ушах все еще стоял гул от удара о дверь.

– Быстрей-быстрей! – Юля тянула меня за руку. – Поднимай велик и бежим назад!

За чужой дверью уже слышался шум отпираемых замков. Я схватил велосипед и заковылял за Юлькой. Она быстро захлопнула за нами дверь, и мы присели на корточки в своем коридоре.

Но это, конечно, нас не спасло. Хоть соседи и не стали выяснять, что произошло, но наши с Юлькой мамы, выбежав в коридор, мигом все поняли. Мы с Юлькой клятвенно обещали больше не кататься на велосипеде в подъезде и вообще посыпали голову пеплом. Но если честно, то мы оба немножко гордились нашим приключением. А искореженный велосипед в коридоре с тех пор стал для нас приятным напоминанием.

Глава 5. Баба Тома

Моя баба Тома – очень обширная бабушка. Когда я был маленьким, я даже не мог обнять ее всю целиком, только кусочек. Сейчас, когда мне девять лет, я уже могу обнимать всю бабу Тому, но она до сих пор кажется мне очень большой. У нее белые волосы, почти прозрачные глаза, и в их уголках прячутся смешинки. Баба Тома вообще постоянно улыбается. У нее даже морщины на лице в форме улыбок. Такое вот у нее смешливое лицо.

Я очень люблю свою бабушку и рад, что она живет вместе с нами. Однажды утром тетя Рита (Юлькина мама) обнаружила, что Юля несколько дней не делала задания, которые присылали из школы. Мама рассердилась и велела Юльке весь день учить уроки. А у меня все задания были сделаны, так что я отправился в комнату к бабе Томе.

Когда я пришел, она смотрела телевизор, но, увидев меня, сразу же его выключила. Перво-наперво, мы с бабой Томой сыграли в “дурака” и в “тыщу”, и бабушка меня обыграла и там, и там. Она вообще отлично играла в карты и все время предлагала мне играть на деньги, но я не поддавался на ее уговоры. Не так уж и много давала мне мама на карманные расходы, чтобы я все это проигрывал бабе Томе.

Вот и в этот раз бабушка предложила мне сыграть на деньги. Она даже сказала, что я наверняка ее обыграю, потому что, когда есть, что терять, играешь лучше. Я уже собирался снова отказаться, как вдруг мне в голову пришла ошеломляющая мысль.

– Бабушка, – сказал я. у тебя, наверное, очень маленькая пенсия, поэтому ты хочешь выиграть немножко денег?

Бабушка молча уставилась на меня, а потом расхохоталась. Я покраснел и поспешил добавить:

– Ты не подумай, мне совсем не жалко. Если хочешь, я буду проигрывать тебе все свои карманные деньги, чтобы тебе хватало.

Бабушка улыбнулась и потрепала меня по волосам. И сказала, что у нее самый лучший внук на свете. И пенсия у нее тоже хорошая, ведь она ветеран Труда.

Тут я вспомнил про бабушкины фотоальбомы. У бабы Томы было много фотоальбомов с черно-белыми фотографиями, которые она мне раньше часто показывала. И рассказывала истории о своих путешествиях. О том, как ездила в Москву и ела мороженое в ресторане “Седьмое небо”, который был на крыше какой-то высокой башни. Еще гуляла по Красной площади и пила минеральную воду.

А несколько раз она ездила в Волгоград и видела Родину-мать. И даже вроде была заграницей где-то в Прибалтике. А в путешествия она ездила с большой-пребольшой группой в сорок или пятьдесят человек, и они фотографировались на фоне разных знаменитых мест. Потом получались большие черно-белые фотографии, на которых мне надо было найти молодую бабушку среди всей этой толпы. Поначалу было трудно, но потом я сразу стал узнавать ее среди десятков лиц. У нее в молодости были пышные черные волосы. А вот глаза были те же самые – со смешинками. Может, поэтому я ее так быстро находил. Больше ни у кого на этих фотографиях не было видно смешинок.

Вот и в этот раз я попросил бабушку показать мне свои альбомы. Она очень обрадовалась, достала стопку зеленых и темно-синих альбомов из шкафа, и мы долго-долго рассматривали все фотографии. И бабушка снова рассказывала мне те же самые истории. Потом она спросила, не скучно ли мне слушать одно и то же много раз. А я честно ответил ей:

– Совсем даже не скучно. Мне спокойно, потому что, когда в истории ничего не меняется, я знаю наверняка, что все именно так и было. А когда детали меняются, то мне становится грустно.

Бабушка внимательно посмотрела на меня и отложила альбом в сторону.

– О чем это ты говоришь, Костик? – спросила она.

– О папе. – ответил я и отвернулся к стене, чтобы бабушка не увидела , как у меня слезы наворачиваются на глаза.

Но от бабы Томы ничего не скроешь. Она села рядом и обняла меня покрепче. Мы помолчали немного, а когда я успокоился, то сказал:

– Понимаешь, я иногда вспоминаю что-то, что было с папой и радуюсь. А потом вспоминаю снова, но уже по-другому. И тогда мне становится страшно. Я уже не понимаю, какое воспоминание правильное, а какое нет. А что, если я уже все помню не так, как было? А вдруг я совсем забуду то, что было настоящее, а вместо этого придумаю что-то другое? Другого папу? Из-за этого я боюсь про него думать.

– 

Ох, миленький мой. -

сказала бабушка.

– Память вообще штука ненадежная. Мы всю жизнь вспоминаем прошлое и каждый раз немного по-другому.

– Но ты же помнишь все одинаково! – возразил я.

– Это потому что у меня есть один отличный способ. – улыбнулась бабушка. – Я записываю в специальный дневник то, что хотела бы всегда помнить. А потом, когда начинаю забывать, просто перечитываю свои записи.

Я был потрясен. Дневник! Ну конечно же! Как мне самому в голову не пришло такое простое решение!

– Это гениально! – закричал я, а потом засмеялся и кинулся целовать бабу Тому. Она тоже засмеялась вместе со мной.

– Кажется, у меня есть несколько чистых тетрадей. – вспомнил я. – Я пойду, баба, ладно? Запишу все, что помню!

И я помчался в свою комнату.

Глава 6. Тетя Рита

У нас с Юлей была договоренность: каждый день в 10 часов утра мы встречались в общем коридоре и вместе шли выносить мусор. Но в тот день Юлька так и не вышла в коридор. Я прождал ее минут десять, потом все-таки вынес свой мусор и вернулся домой. Можно было позвонить ей в дверь, но я не знал, в какое время спит ее самая младшая сестра, и побоялся разбудить.

Я пошел в свою комнату, плюхнулся на кровать и написал Юльке в вотсап:

"Что-то случилось? "

Она ответила почти сразу:

"Да. Маму увезли на скорой"

Я сразу же позвонил Юльке. Я знал, что она не особо любит говорить по телефону, но по-другому было никак.

Трубку она взяла не сразу, как будто раздумывала. Но потом я все-таки услышал ее голос :

– Чего тебе? – говорила она тихо, не как обычно.

– Почему ее увезли? – спросил я.

– Точно не знаю, – шмыгнула носом Юлька. – положили на сохранение.

Я опешил. Я знал, что такое сохранение. Видел в каким-то сериале по телеку. Я не знал, что сказать, поэтому просто сказал :

– Ого…

– Чего ого?– завелась Юлька. Но тут у нее в квартире что-то громко бахнуло, а потом раздались крики. Подожди минуту.

Юля куда-то пропала, потом вернулась :

– Девочки уронили табуретку, пытались достать конфеты с полки. Папа с ними с ума сходит с утра, и я тоже. Без мамы катко сразу все… разладилось, – грустно сказала она.

“Представляю себе” подумал я и спросил:

– Надолго ее положили в больницу?

– Не знаю. Папа говорит, что к концу недели ее отпустят. Это если все хорошо.

– Конечно, все будет хорошо. – я постарался сказать это как можно тверже и уверенней.

– Эх, Костя…– вздохнула Юля. – Никогда не обещай такого. Никому на свете. Ты не можешь знать.

Мне стало неловко.

– Прости. – сказал я. – Я…надеюсь, что все будет хорошо. И что твоя мама вернется домой через несколько дней. Хочешь, я буду… – тут я немного замялся. – буду молиться за нее?

Юля притихла, потом спросила:

– А это помогает?

– Я не знаю. – честно ответил я. – Но бабушка говорит, что Бог нас слышит. Может он и меня услышит? Я буду очень стараться.

Юля опять замолчала. Я ждал, пока она что-нибудь скажет.

– Я вот не умею молиться. У нас в семье никто не верит в Бога. Как думаешь, он слышит тех, кто в него не верит?

Я задумался.

– Мне кажется, что слышит. Ведь он-то наверняка верит в каждого из нас. – сказал я.

– Хорошо бы. – ответила Юлька, а потом спросила. – А у тебя такое было? Чтобы мама в больнице лежала, а ты дома без нее?

Я молчал. Воспоминания, хоть и обрывочные, замелькали в моей голове, и я почувствовал ком в горле.

– Костя? – позвала меня Юлька. – Чего молчишь?

Я наконец собрался с духом:

– У меня по-другому было. Только я никому еще об этом не рассказывал до тебя.

И я рассказал Юльке про своего папу.

Глава 7. Папа

– У меня раньше тоже папа был, как у тебя. – начал я свой рассказ. – Он был большой и с колючей бородой, и очень сильный. Мог подкидывать меня в воздух много раз. А еще я помню, что от него всегда пахло мамиными котлетами. Он их каждый день ел. И я тоже, вместе с ним. И даже мама с нами котлеты ела. Это сейчас она мясо перестала есть…

Я перевел дыхание. Юля молчала, но я чувствовал, что она очень внимательно меня слушает. И от этого ее внимания мне стало чуточку легче, и я продолжил:

– Когда мне было шесть лет, мы переехали в квартиру побольше. Папа работал на заводе и часто брал двойные смены, чтобы поскорее выплатить ипотеку. Он возвращался домой иногда в шесть, иногда в семь утра. Как раз, когда я просыпался, и мама собирала меня в садик. А однажды утром…

Тут у меня сорвался голос. Я зажмурил глаза, чтобы не расплакаться, потом перевел дыхание и продолжил:

– Однажды утром он не пришел ни в шесть, ни в семь… А где-то в восемь часов маме позвонили и сообщили, что папу сбила машина и он умер.

Я все-таки не смог больше сдерживаться и заплакал. Я держал трубку около уха и старался плакать беззвучно, но у меня плохо получалось. Я всхлипывал и шмыгал носом. Юля сначала молчала, но потом я услышал, что она тоже шмыгнула носом. Сквозь слезы я спросил у нее:

– Ты что, тоже плачешь?

– Угу. только и смогла она ответить.

Я почувствовал что-то теплое в груди, что-то вроде признательности. Я вдруг понял, что я теперь не один со своим горем. Юлька как будто разделила его со мной, и тот камень, который три года лежал у меня на душе, стал полегче.

Наконец, мы оба немного успокоились. Юля спросила:

– А того водителя нашли потом? Его посадили?

Я вздохнул.

– Его сразу нашли. Он тоже погиб. Это был какой-то студент, который всю ночь тусовался с друзьями в клубе, а потом сел пьяный за руль. Он не справился с управлением и вылетел на тротуар. Сбил моего папу и сам врезался в бетонный забор. Ну и разбился насмерть, потому что не был пристегнут.

Я замолчал, а потом собрался с духом и сказал то, чего не говорил даже маме.

– Когда я только узнал, что папа умер, я долго плакал. А потом мама рассказала мне про аварию и того студента. И я подумал, что это хорошо, что он тоже умер. Это справедливо. Так мне казалось тогда. А потом на похоронах я увидел…

Тут я почувствовал, что вот-вот снова расплачусь, и поскорее сглотнул комок в горле.

– Я увидел, как плакала баба Тома. Она так рыдала – я даже испугался, что у нее сердце разорвется. И она тогда сказала мне, что родители не должны хоронить своих детей. И я подумал, что где-то в этот момент хоронили того студента. И его мама наверняка чувствовала то же самое, что моя бабушка. Тогда я понял, что был не прав насчет справедливости. В смерти не может быть ничего справедливого.

Юля молчала. Наконец, она спросила:

– Значит, ты уже три года без папы?

– Ага.

– Не представляю, каково тебе. – прошептала она.

– Мне долго кошмары снились. Как будто я иду по улице с мамой, а с дороги вылетает машина и сбивает ее. И я понимаю, что стал сиротой. Я из-за этих снов долго с мамой спал. Но, по-моему, ей самой по ночам кошмары снились. И на улице я всегда уводил ее подальше от дороги. А потом к нам переехала баба Тома. Она продала свой дом в деревне, в котором раньше жила, и поселилась у нас. И я с ней вместе спал еще какое-то время. Пока кошмары не прекратились. Баба Тома такая большая и теплая… Она говорит, что все кошмары ее боятся и не подходят близко. В общем, постепенно все как-то наладилось. Но я до сих пор по нему скучаю. И мама тоже. Наверное, поэтому мы потом сюда переехали. Потому что маме тяжело было жить в той квартире, где раньше папа был.

– Это не правильно, Костя, что у тебя папы нет. -сказала Юля. – Но правильно, что вы переехали сюда. Ведь теперь у тебя есть я. Папу я тебе заменить не смогу, но могу каждый день с тобой котлеты есть. Как тебе идея?

Я улыбнулся.

– И как мы их будем вместе есть? Каждый в своей комнате?

–Устроим видеотрансляцию. – решила Юлька. – А когда карантин кончится, тогда в школьной столовой будем вместе их есть. Идет?

– Идет!

Глава 8. Брат или сестра?

После нашего с Юлькой серьезного разговора прошло два дня. И когда утром я вышел в коридор с мусорным мешком, она вылетела из своей квартиры с улыбкой до ушей и закричала:

– Константин! Сегодня маму мою выписывают!

Я так обрадовался, что даже подпрыгнул. Мы бросили пакеты на пол, взялись за руки и принялись скакать по коридору. Потом немного успокоились, надели медицинские маски и пошли на улицу.

Было такое ощущение, что даже погода радовалась вместе с нами. Наконец-то от снега на улице не осталось и следа, а на газонах появилась первая травка. Солнышко пригревало, в воздухе пахло настоящей весной и казалось, что все будет отлично. На деревьях чирикали птицы. С начала карантина, когда на улицах стало мало людей и машин, птицы целями днями распевали свои песни.

Мы с Юлькой даже говорить не могли – так мы были рады, что с ее мамой все хорошо. Потом я вспомнил, что хотел спросить у Юли:

– А кто у тебя теперь будет? Братик или снова сестра?

– Не знаю. – ответила Юля. – Мама с папой решили не узнавать пол. Они говорят, что после трех дочек , им вообще все равно, кто у них родится.

– А ты сама кого хочешь? Сестру или брата?

Юлька пожала плечами. Мы как раз подошли к мусорке, и она как-то задумчиво опустила пакет в бак, хотя обычно швыряла его со всей силы.

– Наверное, брата. – сказала она наконец. – Когда он подрастет, мы с тобой сможем брать его с собой и играть втроем.

А потом Юлька сказала, что до приезда мамы еще четыре часа, и мы с ней успеем сделать новости.

Глава 9. Карантинные новости

Выяснилось, что последние два дня, чтобы не расстраиваться из-за мамы, Юлька усиленно думала. Думала-думала и придумала “карантинные новости”. Она даже завела канал на ютубе, осталось только снять сюжет.

– И о чем будет этот сюжет? – спросил я. – О том, что в магазине у дома закончилась гречка, зато до конца недели скидка на йогурты?

– Балда. – ответила Юлька. – Мы же сидим дома. Значит, надо рассказывать о том, что происходит дома.

– У тебя или у меня? – уточнил я.

Оказалось, что ни у меня, ни у нее. Надо узнать, что происходит у других людей. В нашем доме и в соседнем. И начать Юля предложила с обозрения окрестностей в бинокль.

Мы разместились на своих балконах. Бинокль был только у Юльки, так что я принес блокнот и ручку, чтобы записывать идеи для новостей. Я высунулся в окно и увидел, как Юля обозревает.

– Ну, что видишь? – спросил я.

Юля на меня шикнула:

– Тихо ты. Не торопись. О, кажется есть кое-что! Смотри!

Она вытянула руку и показала пальцем на один из балконов в доме напротив. Я уточнил:

– Это ты про подштанники, которые на балконе сушатся?

– Нет. Это я про подштанники, которые висят на дереве этажом ниже. В них уже сороки гнездо начали вить.

Я прыснул. На дереве действительно застряли какие-то тряпки, которые раньше, судя по всему, висели на балконе.

– Вот тебе и первая новость. – сказала Юлька. – Пиши: старушка с пятого этажа потеряла любимый халат во время шторма. Теперь у халата новые хозяева – семейство сорок.

Я записал. Потом сказал:

– Нельзя говорить “старушка”. Это неполиткорректно. Лучше сказать “пожилая леди”.

–Сам ты леди. – ответила Юлька. – Ты в Лондоне живешь, что ли? Живешь на Урале, вот и говори, как уралец.

– На Урале вообще говорят “бабка”! – захохотал я. Юля тоже засмеялась.

В итоге мы решили, что новости мы делаем только для наших одноклассников, а значит можно обойтись без политкорректности. После целого часа сидения на балконах и обозревания окрестностей в бинокль у нас появился небольшой список идей для первого выпуска. Кроме новости о бабкином халате и сороках, там были такие заголовки:

Работник ЖЭКа каждую неделю аккуратно обматывает детскую площадку запретительной лентой, а дед Егор с первого этажа также аккуратно сматывает эту ленту после ухода работника и складывает себе в карман. Похоже, дед Егор все еще надеется открыть дачный сезон и использовать ленту на своем огороде.

Старшеклассник Одинцов из 76-го дома тайком от мамы курит на балконе в своей комнате, а потом долго машет руками, стараясь отогнать дым. Одинцов не знает, что его выдает огромное количество бычков на газоне прямо под его балконом, а также видеозапись, сделанная нашим оператором (оператором был я, снял Одинцова на телефон. Мы решили, что будем заниматься серьезной журналистикой и подкреплять все новости доказательствами).

И да, мы все-таки решили рассказать про дефицит гречи и скидках в магазинах. Ну так, для полноты картины.

Потом мы с Юлькой еще какое-то время сидели на балконах и смотрели по сторонам.

– Юля. – сказал я.

– Чего?

– Смотри, голуби внизу.

– Ну и что? Голубей не видел?

– Видел, конечно. Смотри на тех двух, в сторонке. Видишь, толстые какие?

– Вижу. И?

– Я думаю, это те самые голуби, которые съели твои блины. Умяли по целому блину, а теперь бока у них выросли!