Читать книгу: «Никто и не заметит», страница 3

– Нет, нет. Просто удивилась. Мы кстати вчера с детьми пытались испечь еще печенье, но оно все сгорело, так жаль. А ты попробовала вчерашние?

– Нет, забыла. Сегодня точно попробую, – пытаясь состроить виноватую улыбку.

Она как обычно улыбнулась и предложила сегодня выбрать для интерьера лесную опушку. Отказываться у меня не было причин, поэтому после обоюдного согласия мы погрузились в работу. Как и ожидалось мне пришло уведомление, оно, так же как и у Мэйи высветилось в нижнем правом углу, только было светло-зеленого цвета. Открыв его, мне захотелось понять, какие именно параметры выводит чип в приоритет для оценки состояния здоровья, раньше же меня это совсем не интересовало. Глядя на перечень различных наименований, сразу можно понять, что их не сильно заботит физическое состояние, максимум, на что они смотрят на уровень различных видов лейкоцитов и не более того. А вот для оценки психического состояния смотрят на показатели антител к мозговым белкам, лейкоцитарную эластазу, альфа-1-протеиназный ингибитор, С-реактивный белок. Звучит не так уж и страшно, это больше похоже на сбор и анализ данных, и если что-то меняется, то чип начинает собирать более детальную информацию, где и исследуемых позиций куда больше. Мое терпение сходило на нет, но к сожалению я смогу посмотреть, куда же отправила Мэйя вчерашнего испытуемого только после того как она уйдет. Чтобы скоротать время, решила пойти налить себе кофе к самой дальней кофемашине. Наш офис представлял собой многоуровневый лабиринт, точнее каждое подразделение было отдельным лабиринтом, и в самом центре, конечно, находился управляющий. Выбраться человеку, который тут не работает практически невозможно. Меня не раз посещала мысль, что такой интерьер был выбран неслучайно, и даже придумала фразу: «Все то, что попадает в лабиринт тут и остается», отчасти так и есть. Ведь все кто здесь работают, не задают лишних вопросов. Проходя мимо отдела разработки, мне послышался знакомый голос, точнее не просто голос, а крик и конечно как его можно не узнать, это заместитель управляющего и по совместительству муж Мэйи. Их познакомил тоже наш отдел из лимбического подразделения, еще пару лет назад. Мэйя мало рассказывает о нем, обычно только про детей. Как-то ходил слух, что они не особо ладят, но слух остался слухом, а Мэйя на это совсем не реагировала. Пройдя этот отдел, я завернула в сторону подразделения чистки. Как по мне самый мрачный отдел из всех, в их обязанности входит устранение девиантных сегментов, ошибки которых уже невозможно исправить. В дела этого отдела я стараюсь не вникать, как говориться меньше знаешь… По пути обратно я вообще почти никого не встретила, тишь до гладь. Заходя в кабинет, Мэйя невольно вздрогнула.

– Как-то ты неожиданно вошла.

– Разве?

Она не ответила на мой вопрос, и создалось такое впечатление, что он повис в воздухе и начал давить на нее с каждой минутой все сильнее и сильнее, она стала ерзать на стуле, постукивать по столу и поправлять прическу. Как и в прошлый раз, стоило заиграть тихой музыке, она резко засобиралась и быстро ушла. Мне понадобилось еще минут пять, чтобы собраться с мыслями и найти вчерашнего испытуемого. Поколебавшись, я навела курсор на заявку. Как бы мне не хотелось в это верить, но и он не попал в папку «Девиация», а это означало что что-то тут не так.

Собраться с мыслями смогла только дома, в голове полный сумбур. Сидя уже за столом, я достала бумагу, ручку и начала рисовать алгоритм последовательности действий, поставив во главе один вопрос: «Как давно все это началось?» Сразу исключив мысли об ошибках и случайностях, следует вывод о намеренности действий. Намеренность действий носит либо насильственный характер, либо добровольный. Нарисовав стрелочку под насильственным характером, меня пробил озноб. Ну, допустим, если это так, то кому может быть выгодно? Каких-либо связей Мэйя не имела, из кабинета выходила крайне редко. Да и общаться между отделами у нас не принято, скорее, из-за специфики работы. На ум приходит только муж, но тут информации маловато, попробую посмотреть на другую ветку. Добровольный характер предполагал скорее иную точку зрения на происходящее и тут тоже разветвление. Либо это бунт, либо атрибут справедливости. На бунт не похоже, ведь тогда должно быть открытое сопротивление, чего точно нет. В этой ветке остается только справедливость. В ветке насилия – муж.

Откинувшись на стул, мне стало как-то грустно. Почему же я не заметила, что что-то не так. Теперь остается один важный момент, что теперь делать. Я склоняюсь к тому, чтобы попробовать узнать хоть что-то у Мэйи, конечно, напрямую она мне ничего не скажет, да и ковыряться у нее в компьютере тоже будет неправильным. Глядя на свою схему, меня не покидает ощущение, что все это как-то связано с ее мужем, ведь Мэйя почти никогда о нем ни говорила, наверное, это неспроста. Время подбиралось к полуночи, а идей не было. Но тут невольно вспомнился случай в коридоре. Может у нее просто что-то болело, но тогда не было смысла скрывать от меня этот факт. Взяв в руки ручку и дописав где-то сбоку слово: «здоровье». Тогда есть смысл в оранжевой табличке. В оранжевой… Как мне помниться есть цветовая градация уведомлений: зеленый, желтый, оранжевый, красный. У меня никогда не было выше желтой, тогда помню, умер мой отец, и я прорыдала всю ночь, состояние было хуже некуда. А вот оранжевая, могу предположить, что причина не только в физическом состоянии, но и в психике. Так, если вспомнить, планов у Мэйи в тот вечер особо не было, они хотели опять печь, значит, что-то случилось дома. Мои мысли отвлек подаренный сверток с печеньем, я же обещала попробовать. Аккуратно распаковав его, вытащила три небольшие печеньки в виде звезд. На вкус они были сладковатые с кокосовой стружкой. Упаковку я решила не выбрасывать и сохранить этого странного зайца. Пообещав себе завтра хоть что-нибудь узнать, пошла спать.