Читать книгу: «Байки долбанутого королевства», страница 3

Ярмарка в Сингури

Если верить легендам, то когда-то именно в Сингури взошёл на престол первый Повелитель Мира. Но это если верить легендам. Портовый городок, некогда богатый и успешный, в теперешние дни переживал не лучшие свои времена. Что толку с того, что Сингури был в незапамятные времена столицей мира? И то многие учёные не раз подвергали этот факт сомнению. Единственное, что было доподлинно известно, что столица королевства (а не всего мира) действительно была здесь, о чём свидетельствовало наличие неведомо как до сих пор уцелевшего замка, многочисленных резиденций и прочих построек поистине королевского масштаба. Такие здания содержать было хлопотно, и даже знать, та часть знати, что была богаче самого короля, трижды бы призадумалась перед тем, как заводить себе такое. Кому нужны лишние хлопоты и затраты, тем более что фактической пользы-то никакой? Это только короли и прочие герои легенд и сказаний швыряли деньги направо и налево, обычные же, реальные люди и остальные подданные короля считать умели, хотя и среди них водились чудаки и откровенные транжиры. Однако приверженность традициям и обычаям имела место быть, так что все постройки и сооружения поддерживались в относительно сносном состоянии, горожанам и в голову не приходила мысль о бесполезной трате казны на эти цели. Гости, посещавшие Сингури, были под впечатлением и сбор за посещение памятников не вызывал неудовольствия, было на что посмотреть. Горожане гордились и были довольны притоком путешественников. Но последовавшие в последние два с небольшим века войны привели город к упадку. Мало кто верил в мирные договоры с соседями, ибо те не раз их нарушали, а потому народ предпочёл переселиться подальше вглубь материка, куда ни разу не добирались высаживавшиеся преимущественно с моря завоеватели, пираты, беглые каторжники и прочие любители военной добычи. В Сингури формально сохранялся гарнизон, король исправно платил жалованье своим воякам, но те попросту сходили с ума от безделья, потому как мир, не смотря на все скептические взгляды, каким-то чудом устоялся и никто не лез в город с оружием. Да и толку было лезть туда, где поживиться-то особо и нечем? Всё дело шло к тому, что Сингури со временем неизбежно превратился бы в город-призрак, а король, не желавший потерять такой удобный порт, собрал своих умников и нашёл выход, не позволивший Сингури опустеть и прийти в окончательное запустение. Да, большая часть грузов, отправляемых морем, теперь доставлялась в более удобный и безопасный Крантир, любители старины показывались редко, но зато теперь в Сингури проводилась ежегодно ярмарка. Королевская ярмарка. Что же в ней было особенного, за исключением названия? Что привлекало многочисленный посетителей и торговцев? Ну, во-первых, пониженные налоги. Во-вторых, ярмарка в Сингури была единственной ярмаркой, проходившей не под открытым небом. Другие города и селения не могли позволить себе подобной роскоши, а тут – другое дело: все древние сооружения, имевшие по истине гигантский масштаб, были использованы. И сооружений было много. Так что никакая непогода и прочие неприятности не грозили ни товарам, ни торговцам, ни покупателям. Кроме того, традиционные для всех ярмарок увеселительные и развлекательные действа тоже проходили в помещении, но и этого было мало, ибо в двух строениях единственный раз в году шли спектакли на огромных сценах. Уникальный для королевства случай, потому как залы могли вместить всех желающих полюбоваться игрой искуснейших актёров государства. Ни одна труппа, даже королевская, не могла себе позволить содержать подобного размера театра, ибо сиё предприятие не окупилось бы никак. А тут, при покровительстве короля и Совета, можно было и блеснуть, показать себя, а уж после слава сама разнесётся по королевству и сопредельным государствам. И главное, актёрам не приходилось ссориться из-за зрителей, спектакли оплачивались из той части налогов, которые собирались с самой ярмарки. Неизвестно, кто именно надоумил короля на всё это, однако дельный совет помог и сохранить город, и пополнить казну, и сгладить некоторую напряжённость между подданными. Этим кем-то вполне мог оказаться и Седриксон, только придворный маг никак не прокомментировал решение его величества и сам на ярмарке не показывался. Так что истинный автор изменений оставался неизвестным никому, разве что только королю, но Карбенс Второй словно воды в рот набрал.

Приготовления начинались каждый раз за два месяца до открытия, столько же требовалось на то, чтобы завершить королевскую ярмарку. Казалось бы – собери войско да и захвати столько добра, но никто не рисковал, потому как за два с половиной месяца прибывали дополнительные войска, кроме них приезжали волшебники, стекались наёмники и прочий люд, желавший подзаработать. Но не это, хотя и это тоже, останавливало потенциальных захватчиков и грабителей. Дело в том, что ярмарка была открыта всем. Абсолютно всем. И случись хоть один инцидент, король бы тут же «прикрыл лавочку», ибо поклялся так и поступить. А кому захочется остаться без необходимого и подчас редкого товара? Племя рудсвеннов нуждалось в шёлковой ткани, но ткачи, производившие нужные сорта, жили далековато, да и чтоб добраться до них, требовалось преодолеть территории гномов, с которыми племя издавна не ладило. Самим же гномам было плевать на шёлк, они предпочитали свои нехитрые с точки зрения постороннего изделия, но однако нуждались в редких инструментах, а их собратья из других кланов жили далековато, так уж сложилось. Впрочем, гномы могли бы и сами при случае наладить торговлю, так только гордость и спесь горного и подземного народа была непреодолимым препятствием, гномы рудсвеннов и за людей не считали, как и сами люди, тоже их не жаловавшие. А уж сами рудсвенны… Они были похожи на людей, чем-то походили на эльфов, а некоторые экземпляры смахивали на гоблинов или даже троллей, одним словом – непонятно что. И это непонятно что мнило себя чуть ли не центом мироздания, презирая всех окружающих со всеми вытекающими из этого следствиями. Как уж тут хоть с кем-то договориться? И ситуация была не единичной, хоть формально все и признавали власть одного короля. Были свои местные князья, царьки, корольки и вожди всех калибров и мастей. Но при всём при этом государство как-то умудрялось функционировать, два повода объединяли всех таких разных подданных. Первый поводом всегда была война, против захватчиков поднимались всем миром, не желая терять своё. Вторым поводом была как раз королевская ярмарка. Иногда случались и междоусобицы, куда ж без них, но королевские войска при случае могли всыпать всем участникам по первое число, не утруждаясь поиском правых и виноватых. Это остужало горячие головы, ведь дело могло дойти и до высшего суда, не кончиться простым «приехали и насильно помирили». Как правило участники внутригосударственного конфликта, получив на орехи от рыцарей и копейщиков, надолго оставляли затею подраться с соседями, недовольство королём сближало недавних врагов. Самое смешное в том, что все прекрасно это понимали, и оттого не объединялись в попытке угробить короля, чтобы потом творить всё, что угодно без контроля из столицы.

Бесконечно можно обсуждать разношёрстных подданных и само королевство, с точки зрения соседей совершенно ненормальное, но вернёмся к ярмарке. В этом году должна была состояться двадцатая по счёту. Естественно, за число «двадцать» немедленно уцепились и принялись гадать, чтоб такого этакого придумать. Юбилей всё-таки. Но как на грех никто и ничего придумать особенного не смог, организаторы, коими выступали сам король, городские власти да комитет из Совета, приуныли. Такое событие, а в головах как на грех шаром покати, да ещё и хулиган Седриксон отбыл в свой замок. Колдун бы мог дать дельный совет, но никто не горел желанием призвать его обратно в столицу – умотал и слава богам, что умотал, пусть хоть и не навсегда. Пользы для государства много, а непотребства на порядок больше всякого. Шут тоже не проявил никакой инициативы, принцесса Анна начала подозревать, что всё могут спустить на неё и пригорюнилась, но пронесло, король в итоге решил, что чёрт с ним, с юбилеем, сойдёт и так. Чего голову ломать? Советники и принцесса Анна вздохнули с облечением, а городские власти Сингури разозлились. Разозлились и разобиделись. Но делать всё же что-то было нужно, и вот все представители собрались на городской Совет. Возглавил его, естественно, городской голова, коим на данный момент являлся барон Ваткирн, уже престарелый, но ещё довольно бойкий старичок. Собирались целую неделю, большинство не хотело вмешиваться, но пинками, уговорами и посулами собрать удалось всех. И что же? Едва все собрались, как тут же перессорились, городской Совет моментально превратился в базарную площадь, где закономерно вспыхнула драка. Барон долго и безуспешно пытался призвать всех к порядку, а когда его потуги не возымели совершенно никакого действия, рассердился ещё больше и принялся самолично лупить своим посохом всех, кто под руку подвернётся. Зря барон так поступил, в угаре озлобленные дворяне и чиновники не разбирали уже ничего, выплёскивая обиды, злость и недовольство, Ваткирн тут же получил в ответ оплеуху от кого-то из дерущихся и свалился под лавку.

– Вот уж, – вздохнул барон, затягивая к себе под лавку свой посох, – вот уж разбойники… Эй, гоблины безмозглые! Прекратить!

Никто и не повернулся на его сердитый голос, тогда Ваткирн придумал новую тактику. Дождавшись, когда рядом с лавкой окажется очередной упавший драчун, барон ловко огрел своим посохом по голове упавшего, а после шустро втащил его под лавку и затолкал дальше под стол. Удар вышел знатным, попавшийся старичку под горячую руку сокольничий надолго выбыл из строя.

– А вот так, – Ваткирн скрутил пленника его же поясом, – сосунки, это вам не с канцлером в прятки играть. Ну-ка…

Барон повторил вылазку, пополнив ряды пленных ещё двумя драчунами. С третьим вышла промашка, но старичок и тут не сплоховал.

– Чего смотришь? – рявкнул барон на главного цирюльника, – Помогай!

Обалдевший от такого мужчина чисто автоматически подчинился. С напарником «охота» пошла куда веселее, так что спустя минут сорок все собравшиеся, за исключением самого барона и главного цирюльника, все оказались под столом, оглушённые и связанные.

– Думаешь, так я их и оставлю? – самодовольно заявил барон, взгромождаясь на кресло городского головы, стоящее на возвышении, – Нет, братец, раз Совет начался, то уж он и продолжиться. Дай воды, Греч, и сам освежись, дел полно.

– Кворума нет, – главный цирюльник подал воду, сам присел рядом с бароном.

– Как же нет? – Ваткирн указал на кучу-малу под столом, – Все здесь, господин главный цирюльник. Вот отдышусь, тогда мы их усадим, охладим пустые, но буйные головы, а там и за дело.

– Могут и не простить, – промычал сквозь зубы Греч.

– Ну, тогда я их всех повешу, – отрезал барон, жадно глотая воду.

– Тогда может не простить король, – главный цирюльник взял кувшин и тоже стал поглощать влагу.

– Незадача, – почесал голову Ваткирн, – И что теперь – так всё бросить?

– Я бы так и сделал, – главный цирюльник пожал плечами, – указа королевского нет, чего голову и нам ломать, раз уж сам король решил ничего не делать?

– То-то и оно, – нахмурился барон, – его величество это одно, а тут совсем другое дело. Ведь с кого спрос? С нас.

– Это верно, – погрустнел собеседник, – ведь ежели чего, так опять мы крайние. А им и дела нет.

– Я крайний, – недовольно проворчал старичок, – опять за вас спину свою подставлять, а то и голову. А у меня две дочки и сам знаешь…

– И что делать? – осведомился главный цирюльник.

– Затем и собрал всех, остолоп. Думать надо.

– Это сомнительно, – мужчина указал на советников, которые покамест не очухались, – это не по их части. Тут колдун нужен, либо библиотекарь какой. А мы так выдумывать не обучены. Я-то только цирюльни свои гоняю, да их дела разбираю, а остальное… И все так же.

– Ага, – снова заворчал барон, – в том и беда. Нет у нас колдуна своего, а те, что в городе промышляют – так мелочь одна да шарлатанишки. Скольких третьего дня повесили?

– Двоих, – услужливо напомнил главный цирюльник.

– А за что? – продолжил Ваткирн.

– Порчу навели, – припомнил собеседник, – на стражников у северных стен.

– А кто платил? – не отставал барон.

– Дык, это, как его… Вот, пекарь наш главный. Обида у него за хлеб.

– А пекаря повесили? Нет. Стражники что? Так тоже нет.

– А их за что? – удивился главный цирюльник.

– А за то, – поделился старичок, – что задержку устроили и хлеб попортили. Кто-то разбираться стал, а? Нет. Ну и пошёл наш пекарь к этим недоучкам. А те, будь они неладны, чего-то не того натворили. За то и ответили. Ежели б из академии какой колдун был, всё б утряслось и порядок был бы. Да кто нам такого пришлёт? Седриксона просить? Себе дороже выйдет. Вот и бардак везде.

– Это да, – согласился цирюльник.

– Одна головная боль от вас, бестолочи, – покачал головой барон, – А раз так, то быть тебе, главный цирюльник, городским головой, а я на покой. Давно пора.

– А королевский указ? – собеседник был явно не в восторге от такой перспективы.

– А ты его читал? – усмехнулся Ваткирн.

– Ну, это, как его… – замялся мужчина.

– Что и требовалось доказать.

Барон встал с кресла, подошёл к столу, достал пергамент, мысленно прочёл несколько строк, а после принялся писать на чистом листе, затем скрепил готовый документ городской печатью, приложил и свою, подписал его и сунул оба пергамента главному цирюльнику.

– Вот, братец, – усмехнулся Ваткирн, – моя отставка и твоя должность с королевским указом впридачу. Владей. А я пошёл.

– Но.. но как же так? – цирюльник перепугался до полусмерти.

– А вот так, – бросил старичок, – имею на то полное право. Читал бы ты лучше, друг, королевские указы. С бездельниками этими сам разбирайся.

Барон в очередной раз ругнулся, положил посох на кресло и покинул зал, оставив главного цирюльника, а с сей минуты и нового городского голову, в компании оглушённых советников. Между нами говоря, барон уже давно втихаря мечтал избавиться от этой так надоевшей ему должности, но король упрямо отказывал в отставке, а тут подвернулся случай, грех было не воспользоваться лазейкой в указе, что барон Ваткирн и проделал, сняв с себя очередную головную боль и ответственность. Довольный собой, барон выехал в своё поместье и надумал с размахом отпраздновать свою отставку, чем к своему удивлению вызвал неудовольствие дочерей. Ваткирн имел крутой нрав, так же воспитывал и дочерей, так что после ругани бывший городской голова был вынужден в прямом смысле спасаться от разъярённых женщин, улепётывая во все лопатки по поместью, периодически уворачиваясь от летящих в его сторону предметов. В конце-концов барон был загнал в угол и на своей шкуре сполна прочувствовал методику воспитания, вбитую в его голову ещё собственным отцом, а теперь применяемую им самим к дочерям. Две довольно хрупкие женщины за час с четвертью отлупили Ваткирна так, как не лупил его и отец в худшие дни детства.

Потираясь и охая, Ваткирн поднялся с пола и побрёл в спальню, не отказавшись, однако, от мысли устроить праздник по случаю своей отставки. «Моя школа,» – с гордостью думал барон, потирая ушибленные места, – «Будет толк из этих дармоедок, не зря время потратил. Прав был отец, только драл меня маловато.» Тут старичок в очередной раз призадумался над тем, как бы наконец найти дочерям женихов. А женихи как на грех обходили его семейство за версту, крутой нрав барона был известен всем, не прельщала их и возможность получить титул и значительное приданное. По крайней мере так думал сам барон, а вот теперь Ваткирн призадумался: в нём ли дело? Две дочки отлупили собственного отца как само собой разумеющееся, не задумавшись ни на секунду. Если поразмыслить, то кому охота получать тумаки? Да ещё от собственной жены? «Ох, мало я их всё же драл,» – подумал старичок, оказавшись наконец на кровати, – «мало… Кому теперь мои девки нужны? Одно дело – меня боятся, а эти две дуры? Неужто прибили кого и слух пошёл?». Барон, посмотревший впервые на ситуацию с этой стороны, крепко призадумался. Думал Ваткирн долго, но ни к чему определённому так и не пришёл, в итоге решив последовать примеру короля – то есть, не делать ровным счётом ничего. Если его величество не утруждается, то к чему тогда утруждаться простому барону? А там уж видно будет. Старичок успокоился, решив пустить всё на самотёк, да так и задремал, забыв о том, что решил отпраздновать свою отставку.

А между тем в городском Совете творилось вот что. Главный цирюльник, так неожиданно оказавшись городским головой, принялся рассуждать. По всему выходило, что на этой столь высокой должности мужчине ничего хорошего не светило, да и выгода, которую давало новое положение в обществе, не стоила усилий, на посту городского головы затраченных. Живой пример в качестве барона Ваткирна был перед глазами, а ведь дело могло зайти и куда дальше. И как быть? Уже городской голова перечитал пергаменты, покосился на советников, которые наконец-то стали приходить в себя, да и решил воспользоваться примером предшественника. К двум пергаментам добавился третий, количество подписей и печатей так же возросло, а главный цирюльник, пробыв на посту городского головы не более полутора часов, уже отправился в отставку, назначив преемником начальника гарнизона, потому как тот на своё несчастье очухался первым. Обрадовавшись, что так легко отделался, мужчина с лёгким сердцем покинул зал, и только на лестнице до него дошло, что отказался он не только от новой должности, но и совершенно профукал предыдущую. И как теперь быть?

– А, – махнул рукой мужчина, – пустое. Я-то всё равно в гильдии, без куска хлеба не останусь, а так куда меньше хлопот. Не каждый день так везёт, особенно цирюльнику, главному или нет – это уж дело-то десятое.

Успокоившись этой мыслью, теперь обычный цирюльник, как и барон до него, отправился домой. В отличие от Ваткирна, Греч семьи не имел, а потому его остаток дня прошёл мирно, то есть без ругани, без мордобоя и прочих «прелестей» семейной жизни, и никто не помешал господину Сартту нализаться старым вином как последней скотине.

Дурной пример, однако ж, весьма заразителен. Угадайте, как поступил начальник гарнизона, тоже неожиданно оказавшись городским головой? Так и пошло – должность городского головы примерили на себя в итоге все присутствующие в порядке прихода в сознание. Кипа бумаг росла как на дрожжах, но в конце-концов должен был остаться кто-то, кому не на кого будет свалить упавшее с небес «счастье». Бедолагой оказался младший писарь, хоть было ему уже за восьмой десяток, но радовались сбежавшие по домам бывшие советники недолго, посмеиваясь над простофилей. Старикана, едва тот ознакомился с пергаментами, хватил кондратий от такого головокружительного взлёта по карьерной лестнице, младший писарь дочитал всё, да и преставился, не выдержав такой нежданной новости. Никому и в голову не пришло наведаться в зал, все радовались за себя, а потому Сингури формально лишился власти полностью. Были, конечно, заместители и помощники у вчерашних советников и начальников, но вот беда – не осталось совершенно никого, кто мог бы ввести их в новые должности, а полномочия помощников и заместителей были ограничены, причём не только зоной ответственности того или иного ведомства, к коим они принадлежали.

Длилось всё это безобразие без малого две с половиной недели, длилось бы и дольше, если б не случай. Горожане и в ус не дули, потому как для них не поменялось ровным счётом ничего, а вот начавшие стекаться к ярмарке… Тут-то всё и всплыло на поверхность. И тут уж, скрепя сердце, пришлось действовать. И то – как действовать: было составлено послание лично для его величества, неделю искали подходящего гонца, столько же собирали его в дорогу, потом отправили бедолагу в столицу, но дальше этого ничего не пошло. Отправив письмо, все успокоились, дожидаясь ответа и не рискуя проявить инициативу на всякий случай.

А народ всё прибывал и прибывал, забот становилось с каждым днём всё больше. Пока король получит послание, пока настрочит ответ, пока гонец вернётся в Сингури с новыми бумагами… Глядишь, уже и закрываться пора, хоть ничего открыто и не было.

Впрочем, Карбенс Второй, получив письмо, а после подробней расспросив гонца, едва не впал в ярость, а после неожиданно сменил гнев на милость, от души посмеявшись над произошедшим. Смеялся король не только потому, что позабавила его сложившаяся ситуация, монарх придумал, как же именно отпраздновать юбилей королевской ярмарки. Гонец по такому случаю не только не испытал на себе недовольство правителя, напротив – король отсыпал трясущемуся от страха парню полный кошель золота, затем хитро подмигнул, наказав как следует погулять и отдохнуть, а затем явиться к нему через два дня. Посланник раскланялся и поспешил сбежать. Карбенс Второй тут же закончил приём просителей и стал готовиться к путешествию. А что? В честь юбилея правитель лично посетит ярмарку, заодно с делами разберётся на месте и уж тут-то повеселится от души, потому как в столице царила скука, порядком утомившая короля однообразием. Если не брать в расчёт угодившего в колодец рыцаря, сколько-нибудь весёлого или значительного за последние месяцы не случилось, да и то – многое попросту не доходило до его величества, а тут такой случай, что и нарочно не придумаешь, стало быть надо ехать самому, благо и повод есть, да не один.

Собраться в дорогу дело нехитрое, а вот на кого оставить всё королевство? Если сам Карбенс будет в отъезде, кто займётся государственными делами, требующими личного участия монарха? Мужчина призадумался, прикинул время, припомнил текущие дела, а после самолично набросал указ, подписал его и приложил печать. «Уж с этим-то она справится,» – решил король, помахивая пергаментом, – «да и не так уж надолго я уезжаю. Однако…» Карбенс велел позвать канцлера, а когда тот явился, передал ему пергамент и сказал:

– Огласить после моего отъезда, не раньше. Есть что ещё на подпись?

– Да, ваше величество. Нет, ваше величество.

– Вот так. Да, ещё одно – сэра Блумстена ко мне. Со мной поедет от греха подальше.

Канцлер поклонился и отправился выполнять распоряжение, король же пожелал отобедать и наказал никого к нему не пускать, а ежели снова заявится шут, то выдрать последнего прямо на месте.

Шут, словно почуяв грозившие ему неприятности, так и не объявился. Карбенс Второй, удивлённый этим фактом, велел разыскать придворного дурака, а сам, закончив обед, прошёл в конюшни. И встал как вкопанный, обнаружив там своего дуралея, который гордо восседал на перегородке и от души лупил её вожжами, периодически отпуская сальные шуточки в адрес конюхов.

– Эгей, братец! – шут заметил короля и решил похвастаться, – Смотри, как я могу! Без меня эти лентяи и пальцем не шевельнут. Всех выпорю! И сахар отниму.

– Славно погоняешь, – усмехнулся Карбенс Второй, – а ежели поддашь как следует, глядишь, и к морю тебя к вечеру довезёт твоя лошадка.

– Да что там к морю – на край земли к ужину поспею! – ответил дурак, а сам задумался, сумев это скрыть от короля очередной шуткой.

– Вот этого не надо, – монарх сделал серьёзное лицо, – свалишься ещё, дурак, а где я себе такого шута найду? За тобой не полезу.

– Да я б и сам за собой не полез, – шут спрыгнул с перегородки, – дураки, братец, страшные люди, сам себя боюсь, вдруг чего умного скажу? Я ж с ума сойду! И так дурак, а ежели ещё и сумасшедшим стану? Кто меня тогда слушать станет?

– И то верно, – поддакнул правитель, – Но дурак ты или сумасшедший дурак – это дело десятое. Дело есть, братец, но только аккуратно надо.

– Я весь внимание, – зашептал шут, оказавшись в мгновение ока за правым плечом короля.

– Я тут в гости поехать надумал, – сказал король, чуть прищурившись, – гостинец-то я уже заготовил, – мужчина хитро улыбнулся, – да только вот что подумал…

Король не афишировал своего визита, но и тайны из него не делал. Когда Карбенс Второй прибыл в Сингури, то сделал это как обычный путешественник. Вся разница состояла лишь в том, что он был королём, а сопровождавшие его телохранители – так не один он пользовался услугами наёмников, что с того, что их целая куча? Да и сами рыцари при случае не брезговали заработать лишних золотых, иной раз и просто от скуки, а не от случавшегося порой безденежья. Гонец, отправленный из Сингури, ехал вместе с Карбенсом Вторым, а потому никто в городе не знал о визите короля. Одним словом, монарх въехал в город подобно обычному баронишке со своей свитой и охраной, въехал буднично и незамеченным.

В пути король задумывался о том, что же именно он сделает, прибыв на место. Уж сколько раз он дивился временами сваливающейся как снег на голову глупости, сражавшей без разбора вполне разумных подданных (про дураков и говорить не приходиться), да только каждый раз случалось что-нибудь новое. А такого, что произошло в Сингури, ещё не случалось. Думал Карбенс Второй всё же недолго, решение нашлось самое простое и самое очевидное. Так что уже в пути король написал нужные указы, подняв вверх по служебной лестнице всех заместителей и помощников, осталось лишь решить, кого сделать городским головой и как и кем заполнить нижний, освободившийся уровень. Население немногочисленно, да и гильдии сильны в Сингури, кто захочет снизить свои доходы? Придётся уговаривать, грозить, обещать, словом – всё как обычно. Или пригласить из других городов нужный люд. Карбенс поднапряг память, прикидывая, кто захочет начать свою службу с самого низа, но кроме бездельников из Храерта никто на ум не шёл, а Храерт тем и славился, что был так сказать «столицей лентяев». Удивительно, как там вообще до сих пор ничего не развалилось. Впрочем, надо отдать должное жителям рая для всех ленивцев, ведь известное мнение, что лень является двигателем прогресса, те принимали как руководство к действию и в своём стремлении к ничего неделанью проявили недюжинные способности к изобретательству и выдумкам. Не хотелось бы превращать Сингури в ещё одно место, где лень возводилась на пьедестал, но кого ещё звать? Определенно, тамошние лентяи будут рады новым собратьям, готовым помочь в их нелёгком деле, а ну как эти настроения распространятся на весь Сингури? Довольно и одной «столицы лентяев» в королевстве. Но никого другого под рукой не было, так что Карбенс Второй, тяжело вздохнув, написал и этот указ, а чтоб не терять времени, сразу отправил гонца в Храерт. Ярмарка должна открыться скоро, так что терять время не следовало.

Решив по пути все накопившиеся касательно этого дела проблемы, король тихо въехал в Сингури и первым делом пожелал отужинать, а уж потом заняться городским головой, точнее говоря – его поисками. Для ужина его величество избрал гостиницу «Старый козлище», где и остановился со всей охраной и сопровождающими. Король, оценивший местные специи по достоинству, тоже поддался греху чревоугодия, а после завалился спать, как и его охрана. Так что к делам Карбенс приступил на следующий день, и то сперва сытно позавтракал, чуть подремал, и уж потом отправился в городской Совет. Пробыл он там недолго, ибо слух всё же прошёл о его приезде, так что в зале собрались все заинтересованные лица. С этим король покончил быстро, прогулялся по пристани, а после, возвратившись в Совет, потребовал списки всего местного дворянства и служащих. На это и ушёл весь день. Карбенс листал бумаги, перебирал пергаменты и свитки, думал, а чем больше думал, тем больше злился, ибо поставить на место городского головы было совершенно некого, за исключением что сбежавшего в отставку барона Ваткирна. Не звать же на должность очередного лентяя из Храерта? Будет с них и нижних чинов. У себя в городе пусть делают всё, что сами хотят, но Сингури… Нет, здесь должен занять пост городского головы совершенно иной человек. «Стоп,» – подумал Карбенс, отложив очередную бумагу, – «а почему именно человек? Что мешает мне поставить на должность, скажем, орка или гоблина, а то и гнома? Есть же на схожих должностях такие. А что мешает мне проделать тут такое же? Если уж своих нет подходящих, людей то есть, неужто у кого ещё дурней народ есть? Ну, гоблины отпадают – сами не пойдут, эльфы – нет, они тут всё загадят, превратят Сингури в лес, а то и в болото. Орки? Фу, кочевники, из-за них все разбегутся. Рудсвенны? Ещё не чище, возомнят себя владыками мира или чего ещё похлеще. Гномы? Вот это уже ближе. Хотя, если из нормальных, то помешаны на порядке, так тут вся торговля захиреет.» В итоге, окончательно запутавшись, Карбенс Второй решил отложить это дело на следующий день, а пока посмотреть, что творится в городе самолично. С четырьмя телохранителями его величество принялся бродить по городу и соваться везде, где только можно. Но жители ожидали подобного поведения, потому как барон Ваткирн поступал так же, а потому ничего особенного король так и не увидел, показуху тут выучились устраивать мастерски. Понимал это сам король, понимали и горожане, да только никто не хотел что-то менять.

Так и пролетело время. Король постоянно откладывал решение на потом, прибыли бездельники из Храерта, затем началась подготовка главной сцены, потекли другие дела, а Карбенс так ничего и не решил. «Надоело всё,» – думал монарх, поедая очередную порцию салата, – «был бы у меня наследник… Сюда бы отрядил. И что с того, что по традиции наследнику положено править до смерти короля лишь Урту-даш-кот? Я там со скуки едва не подох. И отец до меня, и дед, и прадед, только королева Натарина всю жизнь просидела в столице, так она ж бабой была. Пожалуй, пусть Анна правит в Сингури, будет чем заняться. И, чего греха таить, она и сама так и думает, как бы от меня отвязаться. А что? Вполне логично. Принц – отправляйся в Урту-даш-кот, принцесса – топай в Сингури. И сиди там, пока король или королева концы не отдадут, а там уж езжай в столицу и бери корону.» Идея королю понравилась, указ был написан, утверждён королевской печатью, а после гонец немедля отправился в столицу. Карбенс довольно потёр руки, вспомнил придворного колдуна, прикинул время, да и решил задержаться ещё, но на открытие самой ярмарки не оставаться – это целиком достанется принцессе Анне, как раз займёт своё место, ей и отдуваться.

Решив всё, да и отдохнув несколько дней, Карбенс тронулся в обратный путь, ибо согласно закону столица не могла оставаться без правителя, на месте всегда должен был быть либо сам король, либо тот, кому на время отъезда монарх передавал власть над всем королевством. Сам Карбенс особо не задумывался о том, как во время его отлучки правила дочь, ибо король полагал, что в качестве правителя принцессу Анну никто не будет воспринимать всерьёз, а значит все чудачества, которые могла удумать принцесса, в жизнь так или иначе не воплотятся, так что волновался он не особо. И не торопился, посетив по дороге пару городков поменьше да прикупив несколько безделушек. Но время идёт, текут события, и Карбенс Второй в итоге добрался до столицы, и как только монарх пересечёт границу города, дочь из правителя всего королевства автоматически превратиться в правительницу одного-единственного города и его окрестностей.