Читать книгу: «Длань», страница 5
В это время пожар уже подошёл к деревне, и даже дышать удавалось с трудом. Люди бегали с водой к деревьям и траве, обливали и бежали обратно. Их потуги мало чем помогали. Танзи зачерпнула немного воды и поспешила вперёд. С каждым её шагом воды в бадье оставалось всё меньше: она стремительно утекала через щели, и за девочкой тянулся длинный след. Ей крикнули держаться от огня подальше, но Танзи не послушалась. Закрыв рукой большую дыру, она побежала дальше. Где-то поблизости затрещал обугленный ствол, закричали люди. Кто-то окликнул Танзи. Прямо перед ней обрушились чёрные остатки сгоревшего дерева, и девочка упала. Лицо пылало, дышать было трудно, и с каждым вдохом внутрь проникало нещадное пламя, сжигая её изнутри. Захрипев, она попятилась.
Этот день она вспоминала с ужасом. Не только потому, что тогда она чуть опять не погибла, но и потому, что многие в тот день лишились домов. Лес, живой и могучий, которого она боялась, стал ещё более пугающим, чёрным и безжизненным. Среди жителей стала ходить молва, что их лес стал похож на Проклятые земли из легенд о Первых богах.
Через день после пожара в деревню приехал торговец. Он гордо кричал своё имя: Дентерро, а затем с ещё большей гордостью зачитывал длинную фамилию: Петер Вальтхед Ульберт Липтицх. Для поселения, едва пережившего пожар, у него было очень много вещей – от старых табуретов до провизии, в которой так все нуждались. Цены были низкими, и в придачу он предлагал обменять старые вещи на прекрасные монеты. И, сочувствуя жителям, подарил самым щедрым покупателям настойку из Тифенона – «для успокоения».
Дентерро уехал так же спешно, как и приехал. Он клялся, что вскоре вернётся к ним, как только посетит ещё несколько поселений и пополнит запасы. Чтобы купить для Танзи еды, Пётр продал несколько шкур из своей хибары. Когда торговец уехал, он спешно направился в лес искать хворост для обогрева. К вечеру Лесник пришёл уставший и грязный, в саже, а за спиной нёс небольшую связку дров. Отложив несколько прутьев себе и наказав девочке развести огонь, Пётр направился выменять хворост на что-то полезное.
Этим вечером старик, смыв с лица и рук сажу холодной водой из ручья, уснул, не съев ни кусочка.
Наутро всю деревню созвали на совет: в ручье, что тянулся через поселение, погибла вся рыба.
– Это проклятье на нас! – причитали жители.
– На нас ниспослана кара: лес, а теперь и вода.
– В чём мы были неправы? В чём мы помешали Первым?
Жители в панике не могли найти выхода, каждый из них искал свою причину, за что на них обрушилось проклятье, пока кто-то из мальчишек, перекрикивая гул, не выпалил:
– Как она к нам пришла, так и начались беды!
Гул мгновенно затих. Каждый обдумал слова и, уже через мгновение, завопили:
– Да, да!
– Она принесла нам беды!
– Прочь гнать её!
– Она осквернила и лес, и воду!
– И Петра навлекла на неудачи!
Танзи стояла у края толпы и видела, как их паникующие лица быстро сменялись на гневные. Почти все, как одурманенные, показывали на неё пальцем и кричали, обвиняя во всех бедах. На глазах быстро выступили слёзы.
– Замолчите! – вступился Пётр.
Он встал перед девочкой, закрыв грудью от толпы и в гневе соединил брови:
– Она ребёнок, ироды! – кричал он. – В свои годы она столько пережила, и вы ещё на неё свои беды сбрасываете? Да как вам…
Его нарушил стук копыт. Через мёртвый сожжённый лес к ним приближался торговец Дентерро. Он радостно смеялся, потирая руки, и жители, забыв о проблемах, поспешили в свои дома. Как только торговец спéшил, к нему повалили люди, желая обменять свои последние пожитки на золото, а затем тут же меняли его на Тифенитовую настойку.
Взяв девочку за руку, Пётр повёл её домой.
– Не слушай их. У них случилось много плохого, и поэтому они обвиняют в своих бедах других. Всегда легче кого-то обвинять, чем признавать свою вину.
Гул у телеги торговца не прекращался до сумерек. Лишь когда Дентерро спрятался под крытым передвижным убежищем, все остальные медленно стали разбредаться по домам. Танзи боялась даже выглядывать в окно – опасалась, что они вспомнят про неё и вновь обвинят в том, что она не делала. С этими мыслями девочка всё никак не могла уснуть, а наутро долго не могла встать с постели. Лишь увидев, как и Пётр не встаёт из своей землянки, она вскочила.
Его тело уже остывало.
Забыв обо всём, Танзи поспешила на улицу. Она подбегала к домам, стучала в двери и просила о помощи, и, не дожидаясь, пока кто-то ей ответит, бежала к следующим. Кто-то выглядывал в окно, ворчал и вновь прятался за стенами, но несколько человек решили проверить, что же случилось. Они неуверенно вошли в хибару Петра и осмотрелись:
– Негусто, – прохрипел старик.
– Пётр, помогите ему! – всё кричала Танзи.
Неуверенно подойдя к телу, старики пощупали грудь, один из них задрал рубаху и приложил ухо к телу:
– Ушёл, – вскоре заключил старик.
Грустно вздохнув, они разбрелись по домишке, собирая что-нибудь, что вообще можно взять. Девочка смотрела на них с ужасом, но боялась сказать хоть слово. Она попятилась к стенке и, медленно опустившись к земле, тихонько заплакала. Закончив, один из стариков погладил её по голове, и они вместе с остальными поспешили к торговцу. Танзи слышала, как люди вновь просили у Дентерро продать им сласть из Тифенита, готовые даже дать взамен еду, что у них осталась.
Танзи до самого вечера просидела дома. Никто не пришёл к Петру и тем более к ней. Голод давал о себе знать, но страх не позволял ей выйти на улицу.
Сумерки спускались медленно, каждый миг тянулся ужасным голодом. Танзи не знала, что ей делать: мысли в голове путались, и в этом ужасе к ней возвращались события в Горном привале, а с ними и осознание, что нужно найти дедушку Джиллина. Танзи верила, что только он сможет спасти её. В это время вокруг старой лачуги Петра собирались люди. Они старались не шуметь, но гул и топот можно было различить издалека. Танзи неуверенно подошла к окну: вдалеке, у своей повозки, сидел Дентерро и с интересом наблюдал за происходящим. Дом окружили жители. Рыбачка вышла вперёд:
– Мы приняли зло! Девка, – она махнула своим большим кулаком в сторону лачуги, – принесла к нам несчастье, принесла беду. И Первые нам давали знак об этом: погорел лес, убежали звери. Мы не признали этот знак и поплатились. Вода стала отравленной, погибла рыба, и теперь, чтобы просто выпить водицы, мы должны её купить! А на что купить? Вот! Всё это из-за неё! Из-за неё! И Пётр наш, наш лесник, из-за неё умер! Даже придать земле его не можем, она нам его не даёт! – Она выждала паузу, дав людям обдумать её слова. – Так надо от неё избавиться, прочь гнать, прочь! Сжечь!
– Сжечь! – подхватила толпа.
– Подпирайте дверь, колотите окна, чтоб не сбежала, и несите огня!
Не успела Рыбачка договорить, как жители поселения поспешили выполнять её наказы. Дверь подпёрли какой-то скрягой и, пока кто-то нёс неудачно сделанный факел из старого тряпья, остальные смыкали дом кольцом. Танзи, подбежав к телу Петра, обняла его:
– Спасибо за всё, что сделал для меня, – вытерев слезы, она поспешила выпрыгнуть в окно, на другой стороне, где ещё не было людей.
– Вон, сбегает! – закричал кто-то.
– Где? Лови!
Девочка неслась прочь со всех ног. В ночи сложно было разглядеть дорогу, и она не раз чуть не ударялась о сгоревшее дерево, то и дело спотыкаясь, падала, поднималась и бежала дальше. Ей казалось, что за ней бежит вся деревня, и вот-вот её догонят, вернут в дом и сожгут вместе с телом Петра. Отчаяние и желание жить давали ей силы бежать дальше. Лишь глухой удар о ствол дерева остановил её. Она упала на спину, крикнула что-то и упала в пустоту.
Слепящее солнце привело девочку в чувство. Голова невыносимо болела, по всему телу остались ссадины и синяки. Ноги от усталости гудели. Но сильнее этого её терзал голод. Танзи не могла мыслить здраво, не могла понять, где находится и куда нужно идти. Всё, что было в голове, – это знание, что у горы есть поселение. Нужно идти к ним. Сожжённый лес не укрывал в тени, и гору было видно отчётливо. Она казалась совсем рядом, и девочка побрела к ней. В полудрёме она огибала заросли и кусты, не без усилий перелезала через поваленные деревья, пачкаясь сажей, и шла дальше. Шла, невзирая ни на боль, ни на голод.
Вскоре вдалеке послышался говор – люди. Значит, она уже пришла. Аккуратно подойдя к краю деревушки, она осмотрелась: знакомое чувство страха переполняло её, но понять почему она не могла. Голова невыносимо болела, растекаясь по всему телу. Всё, чего она желала, – это поскорее остановить боль. Стиснув зубы, она побрела вперёд.
