Читать книгу: «Инициалы», страница 3

Глава 4. Аукцион, которого стоило избежать

Тайное мероприятие, на которое выдвинулись компаньоны было назначено в полдень в здании бывшей мебельной фабрики, давно заброшенной и искавшей смелых арендаторов.

Окна здания были заколочены досками с улицы, что не оставляло шансов естественному свету прорваться внутрь. Прилегающие дороги были лишены асфальтовой корочки и пыль мгновенно оседала на ботинках, что крайне огорчало Поликарпова.

На входе приятелей встретил угрюмый мужик, исполнявший роль охранника-администратора. В руках у него был закреплен картонный планшет с прижатой стопкой бумаг. Единственное, что его интересовало, так это фамилия всяк входящего. Имя и отчество он считал рудиментами, не требующими никакого внимания. Порыскав наконечником карандаша по бумагам, охранник начертил два плюсика: по одному напротив каждой фамилии новопришедших и отворил металлическую дверь.

Около тридцати человек были посажены на стулья, еще с десяток расположились возле стен. Для Поликарпова и Матвея свободных стульев не нашлось и им пришлось разделить участь стоявших. В помещении было шумно, человеческие руки взмывали вверх, одновременно с выкриками о готовности заплатить ту или иную сумму. Аукционист отстучал ровно два раза в ожидании новой ставки, а на третий стук определил победителя. «Продано за восемь тысяч рублей», – подводил он итог повышения цены.

«Небось самые лучшие уже разобрали, – фыркнул Поликарпов в сторону Матвея».

Через минуту вынесли следующую почтовую коробку, которая была добротно опечатана скотчем. Снова разгорелись споры о сумме ставки. Шум стоял такой, будто действие происходило на валютной бирже. Не обходилось и без мелких склок, иногда перераставших в рукоприкладство. Охрана работала четко и слажено, выводя нарушителей порядка за порог металлической двери.

По мере продажи новых экземпляров картонных изделий, помещение пустело. Для участников аукциона было выделено отдельное помещение, где они могли распаковать посылку и узреть ее содержимое. Порой оттуда доносились радостные крики, а однажды один из счастливых покупателей горделиво вынес золотую статуэтку и продемонстрировал присутствующим плод своего чутья. Это только подогревало интерес у Поликарпова, который смотрел на Матвея и улыбался, намекая на свою правоту.

Компаньоны уселись на освободившиеся стулья в первом ряду, хоть и никаких преимуществ это не представляло: лоты отличались только размерами коробок. С этого момента было вынесено пять коробок, которые не впечатлили Матвея. Поликарпов, с приходом новой коробки, тыкал Матвея локтем в бок, провоцируя сделать ставку. Из помещения досмотра купленных посылок послышался восторженный вопль, словно ребенок получил долгожданный новогодний подарок.

– Давай хоть что-нибудь уже купим, – раздраженно шептал Поликарпов, завидуя чужим успехам.

– Нам же не обязательно делать совместную покупку, – ответил Матвей.

Поликарпов изначально намеревался соблюсти некую субординацию и предоставить право первой покупки своему начальнику, но не выдержал и выкрикнул сумму, подняв руку. Он конкурировал с двумя своими ровесниками и в итоге выиграл со ставкой в двадцать тысяч рублей.

Победитель радостно схватил коробку и умчался ее распечатывать. Скотча было неоправданно много, а увидеть содержимое коробки хотелось как можно скорее. Поликарпов начал резать скотч, но вскоре не выдержал и оторвал картонную створку, а затем и вторую. Среди древесных опилок торчала гипсовая голова свиньи. Он порылся пальцами в опилках, но кроме парнокопытного животного, в ней больше ничего не оказалось. Поликарпову не повезло, ведь он пару минут назад приобрел самую дорогую копилку в своей жизни. Негодуя, он облаял бранными словами коробку, а затем спрятал досаду и предстал перед публикой с абсолютно каменным лицом. Коробку он крепко держал в руках и не произносил ни слова.

Когда участников аукциона оставалось около десяти, вынесли предпоследнюю коробку. Ее ребра были измяты, а углы слегка вдавлены. Столь жалкий внешний вид не вызывал никакого интереса у участников. Ведущий даже сперва предложил снять данный лот с аукциона, на что получил неодобрительный кивок со стороны одного из организаторов.

«Ну что ж, кто начнет?» – обратился аукционист к мелкой горстке присутствующих.

Матвей решил сделать ставку, но не из какого-то внезапно возникшего любопытства к помятой коробке, а дабы доказать соседу по стулу его неправоту относительно всего мероприятия. Молчаливый Поликарпов уже и без этого понял всю мелочность аукциона. После неудачного приобретения из комнаты досмотра коробок доносились ликования, но он относился к восторгающимся с подозрением и вовсе считал их «подсадными спекулянтами».

«Две тысячи рублей», – произнес Матвей и поднял руку.

Его инициатива была подхвачена парой человек и ставка поднялась до пяти тысяч. Матвей решил закрыть вопрос о победителе одним словом и произнес: «Десять».

Глаза Поликарпова увеличились в диаметре. Он хотел было остановить Матвея, но, вспомнил про свой проигрыш и промолчал, не желая быть единственным неудачником среди их пары.

Аукционист начал свой отсчет. После произнесенной цифры он заглядывал в глаза чуть ли не каждому из присутствующих. Досчитав до двух, он взмахнул молотком и резко ударил по деревянной шайбе. Входная дверь проскрипела. В просвете показался парень лет двадцати, который забегал глазами по помещению и устремился к аукционному столу.

«Три, – закончил аукционист отсчет. – Продано молодому человеку за десять тысяч рублей!».

– Стойте, стойте, – только что пришедший парень подбежал к столу и уставился на коробку. – Стойте, я хочу сделать ставку.

– Молодой человек, этот лот уже продан, – заявил аукционист.

– Сделайте исключение, дайте сделать ставку! – молодой человек повысил голос на несколько тонов.

Аукционист отреагировал на это без каких бы то ни было реплик, а лишь нашел глазами охранника и жестом подозвал его.

– Забирайте коробку, – обратился затем он к Матвею.

– За сколько вы ее купили? Я могу дать вдвое больше, – вмешался наглый пришедший.

Матвей попросил не мешать и, взяв коробку, проследовал в отдельное помещение. Следом за ним шел Поликарпов. Наглый юнец тоже не стал оставаться на месте.

– Я могу заплатить вам за нее вдвое больше, – повторил он, идя за Матвеем.

Поликарпов уже было согласился перепродать коробку, но нахмуренные глаза Матвея пресекли предложение оферты.

– Зачем тебе этот хлам? – шепнул Поликарпов. – Можно ведь продать этому юнцу тысяч за пятьдесят.

Матвей взглянул на юнца, который смотрел кошачьими глазами на него, стоя в нескольких метрах, потом обратился к Поликарпову:

– Ты ведь сам говорил, что в этих коробках содержимое на несколько сотен тысяч попадается. Кстати, может скажешь, что тебе досталось? – Матвей начал надрывать скотч на коробке, которого оказалось слишком много для обыкновенной посылки.

– Не при нем, – Поликарпов указал пальцем на юного незнакомца, выказывая тем самым свою пренебрежительность. Он выдержал паузу в несколько секунд и обратился к назойливому наблюдателю:

– На кой черт тебе эта коробка вообще сдалась?

От этих слов парень оживился и подскочил к партнерам несколькими короткими шагами.

– Дело в том, – начал он, бегая глазами по сторонам, – я эту посылку матери отправлял, в ней семейные реликвии, очень личные. Но только я по ошибке не тот адрес указал, вот посылка и вернулась, а когда я узнал о возврате, то сразу кинулся на почту. Там мне сказали, что в связи с месячным простоем посылка утилизирована. Я конечно же не поверил. Нет, ну как такие ценности могут быть уничтожены? Я ее сразу узнал вот по этому маленькому крестику на торце, – юнец показал пальцем на черное маркерное перекрестие. – Ну что, продадите мне ее?

– И сколько ж ты готов выложить за коробку? – спросил Поликарпов. Глаза его набрали алчного блеска. Матвей молчал и возился с клейкой лентой.

– Пятнадцать тысяч рублей, – юнец достал из кармана измятые купюры, тут же их сосчитал и протянул Поликарпову.

– Так дело не пойдет, пятьдесят давай, – воспротивился Поликарпов. Матвей ухмыльнулся прыти своего помощника.

– Пятьдесят могу через несколько дней насобирать. Вот возьмите пятнадцать, – юнец потряс купюрами, – а тридцать пять я обещаю в течение недели отдать.

– Смотри какой наглый нашелся, – сказал Поликарпов, обратившись к Матвею, – или пятьдесят тысяч сейчас, – перекинул он взгляд на юнца, – или катись на все четыре стороны.

Матвей совершенно не был заинтересован пустыми переговорами и вот уже почти добрался до последнего слоя скотча.

Юнец попытался скорчить лицо переживающего утрату человека, но оказался плохим актером и не смог разжалобить Поликарпова.

– Я могу заплатить за коробку семьдесят тысяч, если вы подержите ее у себя три дня, не вскрывая, идет?

Поликарпов посмотрел на Матвея, который тут же прекратил резать скотч, и, увидев его одобрительный взгляд, сказал:

– Хорошо, но если через три дня ты не появишься, то плакали твои семейные реликвии. Поликарпов написал на бумажке адрес «Золотой короны» и передал его счастливому юнцу.

Матвею на самом деле была безразлична судьба коробки, но и легкий шанс подзаработать он упускать не хотел. Он конечно же догадался, что его компаньону попалась какая-то безделушка, поэтому уже не надеялся заполучить что-то ценное. К тому же сделка была прозрачной и добровольной, хотя и немного очернена алчными нападками Поликарпова.

Глава 5. Роковое письмо

В то время как Матвей и Поликарпов участвовали в аукционных баталиях, Гриша бродил между стеллажей, протирая запылившийся товар. В этот момент дверь магазина резко открылась. Внутрь вошла девушка лет тридцати, с пышными светлыми волосами и яркой красной помадой на губах. Одета она была так, словно направляется на свидание.

– Добрый день! – звонко заявила она.

– Добрый, – уверенно ответил Гриша и перевел взгляд на посетительницу. Перед ним стояла та самая девушка, в любви к которой он признавался в кабинете Матвея. Через мгновенье дрожь прокатилась по его пухлому телу.

Неловкое молчание сопровождалось ее улыбкой. Гриша не смог удержать свой взгляд на ней и резко отвел глаза. Он начал подбирать слова и пытаться сформировать мысль, дыхание его перехватило, будто легкие сжались до размера сердца. Он не смог первым завести диалог и принялся бессмысленно изучать предметы на стеллажах.

– Вы еще не продали те сережки? – хлопая глазами спросила она, совершенно не подозревая о любовных переживаниях продавца.

– Нет, – Гриша начал заикаться, что было свойственно его нервозному состоянию.

Он ускоренно зашагал в сторону прилавка и, встав за него, принялся суматошно искать отложенные им серьги.

– Я специально для вас их приберег, – одновременно с поиском произнес он, – вот они, – выложив серьги на натертое до скрипа стекло прилавка, сказал Гриша.

Она взяла их в руку и стала рассматривать, словно умышленно затягивая время. Гриша в этот момент прокручивал в голове речь Матвея и уже начал подбирать необходимые слова. Он даже незаметно распахнул блокнот и попытался вчитаться в свои каракули. Он собрался с мыслями, тонкой струйкой выпустил изо рта воздух, мешавший ему говорить и произнес:

– Может на концерт как-нибудь сходим или в ресторан?

– Что? – не расслышав, переспросила девушка.

– Вы умеете печь яблочный пирог? – вспомнил замечание Матвея и произнес Гриша. Он так разнервничался, что лишился логического мышления.

– Что? Про какой пирог вы говорите? – засмеялась она. – У вас все хорошо? – она смотрела на нервное лицо Гриши, который стоял как провинившийся школьник перед директором.

Он попытался произнести еще хоть что-то, пока она всматривалась в инкрустированный жемчуг.

– Я беру, цена ведь не изменилась? – оборвав его настрой сказала она и положила семь тысяч в исцарапанную монетницу. – Я хотела еще спросить… – продолжила она. В этот момент сердцебиение у Гриши участилось, словно ему вкололи адреналин. – Тот парень, он вроде владелец этого магазина…

– Матвей? – перебив ее спросил Гриша. В этот момент, как ни странно, он испытал облегчение.

– Значит его зовут Матвей. А я все гадала, какое имя ему больше подходит. А как я могу его увидеть? – девушка вела себя с Гришей так, будто не воспринимает его как мужчину.

– Его сейчас нет.

– На этот случай я ему послание написала, передайте ему, прошу вас, – она протянула запечатанный белый конверт.

– Хорошо, – неуверенно взяв его в руку, будто находящийся там лист бумаги пропитан ядом, при вдыхании которого наступает мгновенная смерть, сказал Гриша.

– Спасибо, пообещайте не распечатывать, – напоследок, улыбнувшись, сказала она.

Девушка выпорхнула из магазина, звонко цокая каблуками, перебежала дорогу и скрылась из поля зрения Гриши, который стоял возле витрины, держал в руках конверт, и провожал ее взглядом.

– Это кстати подарок, – произнес он в немое стекло «Золотой Короны», оставив на нем бесформенное туманное пятно.

Гриша протащил свое грузное тело до прилавка, сел в кресло и громко выдохнул. Изрядно понервничав, он успел вспотеть – мокрые круги выступили у него на футболке. Он взял купюры, лежавшие в монетнице, и, прежде чем положить в кассовый аппарат, поднес к носу и почувствовал приятный аромат духов. Подержав их так несколько секунд, он поместил деньги в нужную ячейку и громко хлопнул кассовым ящиком. Письмо, предназначенное Матвею, он бросил на его стол.

Гриша развалился на кресле и осматривал магазин. В этот момент его не волновало насколько чисты, стоявшие на полках вазы и какова сегодняшняя выручка. Его мысли захватил образ той девушки.

«Так значит это все ради Матвея», – заключал он у себя в голове. Злость одолевала его. Он нервно сжимал кулаки. Если бы все вокруг было заминировано и у него в руках был детонатор, то без малейшего сомнения он бы нажал на кнопку, чтобы все взлетело к чертям. Но Гриша, подобно спичке, быстро сгорал. В памяти осталось лишь то, что ему удалось продать серьги за семь тысяч рублей. Он открыл тетрадь и сделал запись. Тут он остановился, принялся перелистывать страницы тетради и прокручивать слова недавней посетительницы в голове. С этой минуты он возненавидел Матвея, хотя в чем была его вина ему до конца не было понятно. Им руководило лишь чувство разочарования.

Любопытство все же заставило его взглянуть на письмо. Гриша пробирался в кабинет Матвея, как разведчик на вражескую территорию. Конверт оказался крепко заклеен. Он поднес конверт к включенной лампе, но бумага не хотела просвечиваться и выдавать написанное сообщение. Тогда лазутчик взял канцелярский нож и выдвинул блестящее лезвие, которое попытался просунуть между склеенных частей. В этот момент звонок тревожно зазвенел, от чего Гриша судорожно дернулся и неаккуратно полоснул лезвием по бумаге. Через зубчатые границы показались обрывки слов.

«Матвей!» – прошептал Гриша первое, что пришло ему в голову. Он скомкал конверт и запихнул его в карман своих штанов, после чего пулей выскочил из кабинета.

В торговом зале крутился мужчина средних лет, одетый в черный классический костюм. Он неожиданно представился адвокатом Андреем Рукавицыным. Вид у него был и вправду деловитый. Он все время поправлял спадающие с носа очки и практически в упор рассматривал стеллажи. Адвокату приглянулась недавно отполированная бронзовая Фемида.

Гриша стащил богиню правосудия со стеллажа и поставил ее на прилавок. Говорить ему не хотелось, хотя у адвоката слова вылетали автоматной очередью.

– Здесь должна висеть цена, – заявил он с некой надменностью. – Согласно договору оферты, продавец предлагает приобрести определенный товар за определенную цену – товар вижу, цены не вижу, – он говорил скорее в воздух, нежели обращаясь к Грише и рассматривал статуэтку. – Я, кстати, занимаюсь различными юридическими вопросами, даже открыл небольшой кабинет неподалеку, – адвокат подкинул несколько прямоугольных визиток на прозрачную витрину. – Может она и вовсе выморочна и ждет своего нового хозяина? – адвокат решил впечатлить Гришу юридическим термином и заулыбался. – Я бы ее с радостью прибрал к рукам, так сказать распорядился бы по своему усмотрению.

Гриша приклеил отложенный им ценник на статуэтку и протянул ее адвокату, не оценив правовых познаний покупателя.

– Двадцать тысяч? – неподдельно возмутился Рукавицын.

– Это бронзовая статуэтка, штучная работа, – сухо ответил Гриша.

Юрист держал твердое тело Фемиды и пристально его разглядывал. Затем он заглянул в кошелек и пересчитал несколько чахлых купюр. Денег ему не хватало, но статуэтка понравилась. По его мнению, она бы отлично дополнила интерьер кабинета и, возможно, способствовала привлечению новых клиентов, но со стопроцентной вероятностью подчеркнула бы его приверженность правосудию.

– Я, пожалуй, через несколько дней зайду, а статуэтку попрошу придержать, – заявил адвокат и покинул антикварную лавку.

Спустя некоторое время Матвей вернулся в «Золотую корону». Поликарпова при нем не было. Его помощник был раздосадован неудачей на аукционе и отпросился залить свое горе порцией горячительных напитков. Матвей же не стал нарушать условий договора с юнцом и поместил коробку у себя в кабинете, удержавшись от соблазна заглянуть внутрь.

За несколько минут до закрытия антикварной лавки Гриша сидел за прилавком и трясся: ему не терпелось прочитать украденное письмо.

– Матвей, ты собираешься уходить? – прикрикнул Гриша в приоткрытую дверь, поглядывая на часы.

Молчащий кабинет вынудил Гришу подняться и подойти. Он встал у двери и просунул голову внутрь.

– Уже почти восемь часов.

Матвей пристально смотрел в монитор, но на секунду оторвался от него и бросил безмолвный взгляд на Гришу, протер лицо руками, посмотрел на время и сказал:

– Иди, я еще немного поработаю.

Матвей был занят просмотром онлайн-аукционов. Он мог часами просматривать те или иные предметы антиквариата, сравнивать цены и прочие характеристики. К этому делу он подходил с особой щепетильностью и никогда не совершал поспешных покупок. Благодаря природному дару чувствовать настроения потенциальных покупателей, купленные Матвеем товары, не могли задержаться на полках больше двух недель. К тому же всегда находился клиент, который прихватит пару статуэток на будущее. Интенсивная торговля провоцировала Матвея проводить за компьютером по нескольку часов, чтобы успевать пополнять сиротевшие с каждым днем стеллажи. Это занятие, естественно утомляло его, поэтому живые аукционы были хорошей отдушиной. Как раз его европейский товарищ в скором времени должен был сообщить об одном очень интересном мероприятии.

Освободившийся от рабочих обязанностей Гриша, устремился домой. Сложенное вдвое письмо, перемещенное из кармана штанов в рюкзак, не давало покоя.

Когда он очутился дома, то первым делом занялся письмом. Оно пахло точь-в-точь, как и его автор. Гриша сразу учуял этот запах и вспомнил о ней. Сердце его забилось быстрее, на ладонях проступил пот. Он глазами пожирал слова, сложенные в предложения. После прочтения письма, его плохое настроение усугубилось и стало переходить практически в депрессию. Кусок торта и пара эклеров с заварным кремом подействовали как успокоительное. Он углубился в диван и закрыл глаза, пробуя уснуть, но раздраженная нервная система не позволила ему этого сделать.

Гриша еще раз схватил письмо и начал вчитываться в слова. Общий смысл послания был таков, что автор – Наталья, заинтересовалась Матвеем и хотела бы с ним познакомиться. Почерк был корявым и едва различимым. Некоторые слова и вовсе невозможно было прочесть. Видимо, идея с письмом пришла ей непосредственно перед выходом из дома сегодня утром. В самом низу листа был написан номер телефона.

Гриша уставился в выключенный телевизор, от экрана которого отражался его тучный силуэт. Возможно единственно верным решением для него сейчас было бы смириться, но он, вопреки здравому смыслу, схватил мобильный телефон и набрал по номеру, указанному в письме. В это же мгновение страх пробрался в его разум, и Гриша молниеносно завершил вызов. Он надеялся, что его попытка не отозвалась звонком телефона Натальи. На всякий случай он выключил телефон, но включил вновь спустя некоторое время. Гриша метался по комнате из стороны в сторону, затем подошел к окну и задернул занавески, проверил заперта ли входная дверь и только после этого уселся на диван.

Он все-таки решился написать любимой и отправил сообщение, содержащее короткое и банальное приветствие. Ответ не заставил себя долго ждать и уже через несколько минут Гриша получил короткое и банальное, но в то же время, бьющее в самое сердце «Привет, Матвей». Он бросил телефон в сторону, потом подобрал его и снова прочел сообщение. Это колющее глаза имя никак не хотело трансформироваться в его. К этому моменту Наталья отправила еще несколько сообщений, в том числе с предложением о встрече.

Страх начал овладевать Гришей, и он начал осознавать допущенную ошибку. В этом случае единственным верным решением было бы написать опровержение и сообщить о том, что он ошибся номером, но вместо этого он ляпнул, что перед встречей неплохо было бы познакомиться поближе. С этого момента между ними завязалась активная переписка. Она вполне охотно соглашалась на эпистолярную связь. По расчетам Гриши запаса терпения хватило бы на неделю. Его задумка заключалась в том, чтобы расположить к себе собеседницу, а в конце признаться кто он на самом деле (в том случае если ее интерес не исчезнет) или же свести все к тому, что она ему не подходит.

Следующие несколько дней Гриша ходил, словно окрыленный, но старался избегать общества Матвея: когда Матвей приходил в антикварную лавку, то он предпочитал рыться на складе или же прятаться среди стеллажей, переставляя товар с места на место. Им постепенно начинала овладевать мания преследования. «А если Матвей узнает, что же будет?» – всплывала в голове тревожная мысль. Свой телефон он всегда носил в кармане и предпочитал выключать. Каждый вечер он уединялся в комнате, лез под одеяло, где было тяжело дышать и переписывался с Натальей.