В непостижимой бездне этих глаз?
Великодушие иль пагубная сила,
Дерзнувшая в песок стереть алмаз?
О покаяньи или преступленьи
Молчат изгибы беспощадных губ?
И почему готов я с упоеньем
И мёд, и яд вкушать из её рук?
* * *
Я могу познать в страданье
Превосходнейшую роль
Бессердечного созданья.
Легкомысленной судьбой,
Я актёром быть назначен;
Мир смеётся, небо плачет,
Выход мой…
* * *
Напои мою душу больную.
Я о жизни мечтал короля,
Но на дыбе меня коронуют.
Мир кричит, что невинность – порок,
И что честь не белее грязи.
Быть примерной, послушной мразью
Современного счастья залог…
Упаси меня грешного Бог.
* * *
Тянущихся к сердцу, предательских рук.
А после, пытаясь по-новому жить,
По миру безруких безруким ходить…
На небесах покойно дремлят херувимы,
В эфире облачном не прячется амур,
Но с губ моих твоё не сходит имя,
Как с вешней розы не сойдет пурпур.
Средь тысяч нимф ты мной одна воспета,
Орлиным оком я объял весь мир,
Чтобы не смог опередить поэта,
Какой-нибудь заносчивый сатир.
Под куполом небесной выси,
Надеюсь сможет Бог меня простить,
За то, что я хочу боготворить
Одну тебя в своей безумной жизни.
Проснувшийся амур – благослови
Явление миру истинной любви.
Милая, вечер какой!
Небо объелось малиной,
Пруд, окосмаченый тиной,
Словно старик бородой,
Жадно жуёт берега.
А в пересохшей рогозе
Бродят коровы да козы,
Видишь, мелькают рога?
Эх, всё не ладно опять…
Слов не найду подходящих,
Самых простых, настоящих,
Чтобы тебе не соврать.
Просто давай помолчим.
Знаешь, в такую погоду
Люди не ссорятся сроду,
Не прогоняй, не кричи…
Осень совсем уж близка.
Может она виновата
В том, что ко мне холодна ты,
Что сиротеет рука?
Милая, что же с тобой?
Кажется, Господи Боже,
Будто мы больше не сможем
Вместе вернуться домой…
Но вечер, ах вечер какой!