Читать книгу: «Врата духа», страница 10
– Я девушка, – отчаянно завопила Аврин, не зная поможет ли это ей, или только усугубит ее положение.
Торговец и возчик, которого тот просил помочь ему на мгновение опешили, а затем мужчина, сидевший на ней верхом, разразился проклятиями и грубо ухватил ее между ног. Аврин дернулась, но уже в следующее мгновение торговец убрал руку, вновь разразившись проклятиями. После его прикосновения у Аврин возникло стойкое чувство омерзения, которое никак не хотело покидать ее.
– Проклятая девка не иначе, да еще и не немая, – зло прошипел все еще сидящий верхом на ней мужчина. – Я не люблю девок.
– Может быть хозяин мы ее оприходуем? Раз вы не хотите, – совершенно спокойным, бесцветным голосом спросил один из братьев-наемников. Оба уже стояли рядом с показным хладнокровием следя за происходящим.
– Нет, – рявкнул торговец, его голос стал жестким, не принимающим возражений. – Вам что не ясно дурни? Девка, выдающая себя за парня, да еще и немого, прячет свое лицо. Она бежит от кого-то. А если она от кого бежит, значит ее кто-то ищет. И этот кто-то возможно заплатит за нее кругленькую сумму.
Торговец вдруг склонился к ней и одним движением сдернул с ее головы капюшон и тут же присвистнул от удивления.
– Однажды в одном цирке я наблюдал за выступлением эдшарца, – ухмыляясь, сказал он. – Так вот со всей ответственностью могу заявить, что эта девка сильно смахивает на него своими глазками. Да определенно она эдшарка, которая ко всему прочему от кого-то скрывается. Ты шпионка?
– Я не шпионка! – в отчаяние выкрикнула Аврин. – И я не из Эдшары, а из Эоврина.
– Может оно и так, – удовлетворенно хмыкнул торговец, – а может и нет. Шпион никогда не сознается в том, что он шпион. А может ты простая воровка. Какая, в сущности, мне разница. Ты от кого-то бежишь и это самое главное. Эй вы, – рявкнул он, – свяжите ее, заткните рот и бросьте в одну из повозок.
К возчику, который держал ей руки, пришел на помощь второй. Аврин показалось что это был именно тот, кто подставил ей подножку. Она попыталась лягнуть его, но у нее ничего не вышло. Тогда она закричала, но ей быстро заткнули рот грязной потной ладонью, а затем затолкали какую-то тряпку, так что у Аврин свело челюсти. Она все еще мычала и дергалась пока ее связывали, а потом, забрав нож, бросили в одну из повозок словно мешок с зерном. Аврин разрыдалась, осознавая свое бессилия. Но от этого ей легче не стало. Девушка понимала, что обречена.
Аврин могла бы попробовать использовать свой дар. Спеть песнь и войти в контакт с духами, чтобы попробовать развязать веревки, но не могла этого сделать с заткнутым кляпом ртом. К тому же она не была уверена в том, что у нее вышло бы это, ведь она не прошла полного обучения в Цитадели духа, да ко всему прочему была слушателем факультета целительства, а не стихий, хотя общие принципы последнего им преподавали и там. Зато она знала, как можно усыпить человека, правда одним из пелигрумов устава Цитадели нельзя было использовать эту песнь на людях, если только того не требовала процедура исцеления. Свод законов Цитадели вообще имел множество запретов, но главное общее правило распространявшееся на всех его членов гласило, что ни один Говорящий не мог использовать дар в корыстных или способных навредить человеку целях. Никогда и ни при каком случае, даже для самозащиты. Считалось что Говорящие имели особый статус и уважение среди простых обывателей в любом государстве материка Тавлар, а также находились под покровительством правителей этих государств. Отчасти так оно и было, но имели место случаи, причем не такие уж и редкие, когда Говорящих грабили, а порой даже и убивали. Но устав Цитадели был не изменен вот уже несколько веков, и никто не смел нарушать его. По крайней мере до сего времени. Аврин не знала, как относиться к этому. С одной стороны она была согласна с уставом Цитадели духа и его пелигрумами, ведь она была ярой противницей любого насилия, с другой стороны сама оказавшись в сложной ситуации девушка невольно задумалась о том, что все же кое-какие из пелигрумов не мешало бы пересмотреть. Впрочем она, как беглянка и невольный изгой, могла бы использовать дар, не боясь осуждения со стороны Цитадели духа, но Аврин не хотелось еще больше усугублять свое положение. Ко всему прочему, чтобы исполнить песнь ей требовалось сосредоточиться, а сделать это, пока торговец и ее люди связывали ее, она была не в силах. Если бы только ей удалось как-то избавиться от этого кляпа.
Аврин вдруг задумалась о несправедливости своей судьбы. И почему все это вдруг выпало на ее долю. Ведь она не сделала никому ничего плохо. Просто оказалась не в то время и не в том месте и ее жизнь рухнула. А ведь она была лучшей ученицей в своей группе и еще пара лет обучения и Аврин получила бы звание Немой Говорящей, низшей ступени в иерархии Цитадели духа среди Говорящих. Такова была ее судьба, так девушка считала раньше, теперь же она понимала, что нити судьбы плетутся по своему особому узору и считать, что ты способен контролировать это плетение как минимум глупо.
Аврин попыталась пошевелить уже начинавшими затекать руками. Веревки стянули слишком сильно, а она даже не могла попросить этих негодяев, чтобы они хоть немного ослабили путы. Если бы только она могла исполнить песнь. Если бы только… От мыслей о том, что она могла бы сделать, ей становилось только хуже. Аврин лежала, вслушиваясь в то, как разговаривают у костра похотливый торговец и его люди. Затем они затихли, а она все лежала с ужасом осознавая, что уже практически не чувствует своих рук. Кто-то шумно помочился рядом с соседней повозкой, а потом снова наступила тишина. Где-то вдалеке перекликались ночные птицы, пели сверчки. Время, казалось, длилось целую вечность. На смену слезам пришло безразличие. Полное, всепоглощающее. Аврин не моргая глядела в парусиновую крышу повозки. Темнота давила на нее не меньше, чем связывающие ее лодыжки и запястья веревки. Безразличие вновь сменилось отчаянием и Аврин захотелось завыть от безысходности. Она бы скорее всего так и сделала если бы не кляп. Внезапно повозка качнулась, и темная тень скользнула внутрь, туда, где лежала Аврин. Девушка в ужасе дернулась. Скорее всего то был один из братьев или кто-то из возчиков дождавшийся пока их хозяин заснет и пришедший, чтобы воспользоваться ею. Когда рука незнакомца дотронулась до нее Аврин взбрыкнула, как только могла, извиваясь телом.
– Тише девочка, это я, – прошептал тот голосом Иена. – Если будешь вести себя тихо и делать то, что я говорю, все закончиться хорошо.
Из глаз Аврин градом покатились слезы. Она не могла до конца поверить в то, что это Иен. Она уже не надеялась на спасение и практически отдалась воле судьбы, а та похоже решила дать ей второй шанс.
– Я сейчас развяжу тебя и достану из твоего рта кляп, – сказал ей Иен. – Только прошу тебя девочка веди себя как можно тише.
Аврин кивнула в ответ. Она не знала заметил ли Иен этот ее жест в темноте, но тот потянулся к кляпу и, осторожно вытащив, откинул его в сторону. Аврин сомкнула челюсти ощутив в сведенных скулах неприятную боль. Когда Иен перерезал веревки стягивающие ее запястья и лодыжки, Аврин позволила себе несильно застонать, ибо ее ступни и руки пронзила тысяча подкожных иголок. Некоторое время она даже не могла подняться и Иену пришлось немного подождать до того, как Аврин все же смогла встать. Иен помог ей слезть с повозки и молча указал в сторону тракта. Ночь была темной и безлунной, так что Аврин с трудом различала стоящего рядом Иена и то куда тот указывает.
– Я могла бы исполнить песнь и тогда они не проснутся до самого утра, – едва слышно прошептала она.
– Нет, – прошептал ей Иен. – Тихо следуй за мной. Мы уедем до того, как они опомнятся.
Один из двух костров в центре этого небольшого лагеря был уже потушен, у второго, едва теплившегося жизнью, дремал один из возчиков. Аврин очень надеялась на то, что он не проснется, как и остальные люди в лагере. Особенно те братья-наемники. Они выглядели бывалыми и очень опасными, и девушка сомневалась в том, удастся ли Иену справится с ними обоими, особенно если тем на помощь подоспеют возчики. Она надеялась, что там на тракте их ожидает Сартер, но даже вдвоем им придется нелегко, особенно после того, как они побывали в драке днем, а потом нагоняли ее. Девушке вообще не хотелось, чтобы случилась стычка, ибо в таком случае наверняка не обойдется без жертв. Она не желала, чтобы кто-то умер, даже один из этих негодяев, что сначала пытались изнасиловать ее, а затем связали в надежде продать за хорошую цену. Интересно, подумала она, а как Иен и Сартер нашли меня? Впрочем, об этом она могла спросить у наемников позже. Сейчас же все что от нее требовалось, это вести себя тихо и постараться выбраться из лагеря незамеченной.
Аврин осторожно ступая, кралась за Иеном, боясь вспугнуть лошадей, выпряженных из повозок и привязанных к подобию самодельной коновязи неподалеку. Но животные вели себя спокойно, а люди мирно спали. Этот мерзкий торговец даже не удосужился поставить около повозки, в которую ее бросили, охрану. Впрочем, Аврин была этому только рада. Как и тому, что Иену удалось спастись и отыскать ее. До тракта они добрались удачно. В оставшемся позади них лагере было все также тихо. Несмотря на ожидание Аврин Сартера там не оказалось. Иен, чья лошадь спокойно щипала траву по другую сторону тракта, сел в седло, а затем помог взобраться девушке, усаживая ее у себя за спиной. Наемник пустил лошадь тихим аллюром, а как только они отъехали от временного лагера торговца и его людей он пришпорил ее, заставляя перейти на бег. Только тогда Аврин, ощущая, как холодный ночной ветер задувает под капюшон ее плаща, смогла наконец позволить себе немного расслабиться. Она была спасена и находилась в относительной безопасности. По крайней мере пока.
– Где Сартер? – спросила она, крепко держась обеими руками за талию Иена.
Он ответил не сразу.
– Мертв, – наконец прокричал он ей в ответ, не оборачиваясь и не сбавляя темпа скачки.
Хотя девушка и готовилась к такого рода новости, ведь ранее днем она была уже готова поверить в то, что оба наемника наверняка пали в неравной схватке, все же была ошарашена известием о гибели Сартера. Она даже не нашла что сказать в ответ Иену, но тот похоже этого и не ждал. Аврин вдруг поняла, что снова плачет. Ветер осушал ее слезы, но она не могла остановить их. Ей было жаль Сартера. Он был хорошим человеком и погиб, сражаясь за нее.
– Не переживай девочка, это наша работы, – вдруг сказал ей Иен сбавляя темп аллюра и поворачивая к ней голову, словно бы почувствовал, что она плачет. – Неприятная ее часть надо признать, но тем не менее практически каждый второй человек выбравший для себя путь солдата удачи, рано или поздно погибает. Редко кто из нас доживает до старости, да некоторые и не желают этого. Мы знаем на что идем девочка и что нас ждет в случае неудачи.
Иен был прав. Аврин знала это, но ей все равно было ужасно жаль Сартера. Она ненавидела смерть, особенно если умирал человек нравившийся ей. А Сартер ей нравился. Аврин крепче обхватила талию Иена. Ей было страшно. Страшно от неизвестности, поджидавшей ее впереди. Она боялась, что рано или поздно ее найдут и рядом не окажется никого кто сможет помочь ей. А если даже ей и удастся сбежать, то всю свою оставшуюся жизнь ей придется прятаться, пребывая в постоянном страхе быть обнаруженной. По крайней мере до тех пор, пока Делания Кэбрил носит звание Первой Говорящей. А эта женщина была не из тех, кто легко сможет упустить власть из своих рук.
Всю оставшуюся ночь и часть утра они провели в седле. К полудню Иен позволил себе остановиться. Они укрылись в небольшой рощице недалеко от тракта. В небольшой седельной сумке наемника нашлось немного сыра, пара зеленых яблок и мех с вином. От вина Аврин отказалась, благо неподалеку тек небольшой ручеек, и она смогла вволю напиться сама и напоить кобылу Иена, изрядно уставшую от дороги и темпа скачки. Пустив лошадь щипать траву, они с наемником уселись в тени приземистых ив, разделив между собой сыр и яблоки. Здесь в этой рощице они и провели весь этот день, а когда начало смеркаться вновь пустились в дорогу. Не так далеко по тракту им попался постоялый двор и Иен, оставив Аврин вместе с лошадью в стороне от тракта, под защитой ночной темноты посетил его, чтобы купить немного еды. Аврин очень переживала, ожидая Иена и боялась, что наемник может угодить в неприятности и не вернуться к ней. Девушке показалось что прошла целая вечность, прежде чем Иен вернулся, сообщив ей что все прошло удачно и ему удалось раздобыть провиант. Ели они, сидя в седле под мерное покачивания конской поступи. Мясо было еще теплым и Аврин с жадностью впивалась в него зубами чувствуя, как жирный сок стекает по ее подбородку. Но девушка не обращала на это внимания, ведь сейчас было не место и не время, чтобы соблюдать какие-либо приличия. Насытившись, Иен пустил лошадь рысью, периодически чередуя этот темп с легким галопом.
И снова ночь в седле и день проведенный в стороне от тракта дабы не попадаться путникам на глаза. А затем снова дорога во тьме. К рассвету третьего дня они достигли небольшого городка Илае, расположившегося на берегу реки Сое. Сам Илае не был чем-либо примечателен. Простой боэеский городок с аккуратными двух-трехэтажными домишками с облупившейся желтой штукатуркой на стенах и покатыми крышами из черепицы того же цвета что и сами дома. Моста на ту сторону Сое не было, но зато в Илае был паром, на котором переправлялись все желающие попасть в город или покинуть его, перебравшись на противоположный берег реки. Иен сказал, что переправиться нужно как можно быстрее, и уже на той стороне они купят Аврин лошадь, чтобы их продвижение ускорилось.
Паромщик оказался хмурым молчаливым мужчиной с густыми бровями, нависавшими над то и дело щурившимися темными глазами. Он, принимая от Иена плату, то и дело косился на скрывающую под глубоко надвинутым капюшоном лицо, Аврин. Тем не менее он не задал ни одного вопроса, лишь молча указал на широкий паром давая понять, что они могут проходить. Аврин прошествовала по деревянному трапу первой, за ней последовал Иен ведя в поводу свою белую в коричневое яблоко кобылу.
Помимо них на пароме оказалось еще трое человек. Высокая худая женщина с высокомерным лицом холодно смотрела на воду стоя у противоположного края площадки. Двое мужчин расположились на длинной лавке, разделяющей деревянную платформу парома надвое. Иен привязал кобылу к столбику у левого борта, рядом с тремя лошадьми других пассажиров, а затем встав в сторонке стал внимательно разглядывать двоих мужчин. Те не обращали ни на него, ни на Аврин никакого внимания, тихо беседую между собой. Аврин не слышала, о чем те говорят. Оба носили мечи, хотя внешне эти люди не выглядели угрожающе, и были одеты в простые стеганые куртки с высоким горлом и грубые холщовые штаны, заправленные в высокие сапоги. Мечи в отстегнутых от поясов ножнах стояли рядом, прислоненными к лавке. Иен еще какое-то время разглядывал их, а затем отвернулся к своей кобыле, принявшись гладить ее по холке, ибо та уже начинала нервничать, почуяв близость открытой воды. Аврин знала, что лошади умеют плавать, но не все из них любили это делать без должной на то необходимости.
Они еще какое-то время ожидали пока паромщик и его помощники по эту сторону реки закончат приготовления. Когда паром, скрипя и раскачиваясь тронулся, Аврин немного успокоилась, будто бы преследующие ее проблемы остались на этом берегу. Девушка не стала садиться, а подойдя к Иену встала по другую сторону лошади. В этой одежде ее определенно принимали за мальчишку и в данный момент это ее устраивало. Правда этот треклятый торговец наверняка наведет на ее след людей Первой Говорящей, а возможно и решит нагнать девушку, пожелав продать ее тем, кому это потребуется.
Канаты скрипели, и платформа плавно раскачивалась на волнах. Женщина наконец обернулась, отвлекаясь от созерцания водной глади и окинула присутствующих холодным взглядом своих тускло-серых, почти бесцветных глаз. В ее манерах прослеживались высокомерие, холодность и пренебрежение к окружающим. На ней было темно-синее платье без каких-либо изысков, но добротно сшитое и подчеркивающее ее худобу, поверх которого был накинут расшитый по канту белой нитью зеленый плащ. В общем-то одета женщина была просто, но достаточно практично. Никаких украшений, кроме пары ничем непримечательных сережек из серебра, Аврин у нее тоже не заметила. Но при всей простоте в одежде и украшениях женщина выглядела величественно и надменно словно бы носила золото и шелка.
Поначалу незнакомка просто пристально глазела на двух разговаривающих меж собой мужчин, но те, как и некоторым временем ранее, когда их разглядывал Иен, ничем не ответили женщине, продолжая вполголоса переговариваться друг с другом. Тогда незнакомка обратила взгляд на Иена, впрочем, на наемнике он не задержался и уже вскоре был обращен к Аврин. Та отвернулась, уставившись в гриву кобылы Иена и чувствуя, как взгляд женщины сверлит ее спину. Впрочем, когда она решилась вновь обернуться, чтобы узнать пялится ли еще на нее незнакомка или нет, та уже снова стояла к ней спиной вглядываясь в приближающийся берег.
Канаты скрипели от натяжения и на середине реки паром стало раскачивать сильнее. Кобыла Иена и стоящая рядом с ней серая лошадь нервно мотали головами, то и дело взбрыкивая. Аврин попыталась успокоить животное. Возможно, ей стоило попробовать исполнить песнь успокоения, уж это то она знала. Вообще-то за то время, что Аврин провела в Цитадели духа, она успела выучить немало, но тем не менее многое было окутано для нее покровом тайны. Конечно, в отличие от тех одаренных, что никогда не бывали в Цитадели духа, она теперь могла развивать свои способности самостоятельно, ведь любой слушатель, даже ставши полноправным Говорящим, продолжал совершенствовать свой дар. Но Аврин не закончила свое обучение и поэтому хоть и могла теперь развиваться сама, все же понимала, что на это у нее могло уйти много больше времени чем у тех, кто прошел полный курс слушателя. Девушка в очередной раз пожалела о том, что не прихватила из библиотеки Цитадели ни одной книги.
Размышления Аврин прервал странный звук будто бы вдруг что-то лопнуло. Платформа парома пошатнулась, раздалось конское ржание. Позади нее серая кобыла вдруг встала на дыбы. Аврин с ужасом смотрела на то, как Иен извлекает меч, а потом поняла, что паром больше ничего не сдерживает и он тихо плывет вниз по течению Сое. Она попыталась успокоить перепуганную кобылу Иена, стараясь не попасть под копыта серой лошади за ее спиной. А затем раздался лязг стали о сталь. Это Иен сцепился с одним из прежде сидевшем на лавке мужчин. Аврин вспомнила что их было двое, лишь только когда тот, другой, попытался схватить ее за руку. Кобыла Иена укусила его, и мужчина с проклятиями отдернул руку. Аврин не глядя бросилась в сторону. С силой налетела на невысокий борт и не устояв вывалилась за него. В последний момент уцепившись за край она отчаянно до боли в суставах вцепилась пальцами в жесткое дерево судорожно барахтаясь ногами в воде. Она попыталась подтянуться и вылезти, но у нее не хватало на это сил. Лицо мужчины, носившего аккуратную бородку и имевшего на удивление веселые глаза, возникло над ней. Он ощерился в злорадной ухмылке, а затем грубо схватил ее за руку. Испытывая ужас Аврин невольно разжала пальцы, но мужчина держал ее крепко и не дал упасть в воду. Он, до боли сжав ее запястье, потянул девушку вверх, выволакивая обратно на платформу парома. Она не могла сопротивляться, у нее просто не было на это сил, но она еще могла попытаться воспользоваться даром. Конечно, в такой стрессовой ситуации и за столь короткий промежуток времени было тяжело исполнить любую песнь, даже самую короткую, но то, что среди большинства слушателей ее курса делало Аврин одной из лучших, была ее концентрация и собранность. Она отрешилась от всего и закрыла глаза начав тихо напевать слова песни. Ей удалось сконцентрироваться довольно быстро, и она уже не чувствовала, как мужчина вытаскивает ее на платформу, перетягивая через борт и бросает на твердое дерево. Для Аврин этот мир исчез. Она была в ином месте, не физически, нет. Любой Говорящий, да и просто слушатель Цитадели духа, очень хорошо знал это чувство единения с духами, но было тяжело передать словами простому обывателю те чувства и те ощущения что испытывали одаренные в момент, когда их разум соприкасался с гранью мира духов. В Цитадели говорили, что практически каждый одаренный видит это по-своему и Аврин была склонна верить этому. Некоторые из особо сильных одаренных вроде как даже могли разбирать язык духов, если так вообще можно было выразиться, но Аврин, к сожалению, к таким не относилась. По крайней мере пока. Возможно, когда-нибудь это удастся сделать и ей. Правда порвав с Цитаделью духа, эта перспектива выглядела мало вероятной, если не сказать неосуществимой.
Связь с духами для Аврин была сравнима с полетом. Обычно она парила среди беспорядочно мечущихся разноцветных огней. Сейчас она знала, что так ей представляются духи, а их цвета определяются принадлежностью к той или иной стихии. Сейчас Аврин нужен был воздух. Она не знала почему выбрала именно его, ведь можно было использовать воду. Но Аврин, паря в пространстве, где не было ни низа, ни верха, ни каких-либо других направлений, упорно искала среди огней белые с голубыми сполохами и прожилками сгустки. Она не торопилась. Аврин знала, что время здесь течет не так как в ее реальном мире. Когда Говорящий или одаренный, знавший слова песни, заканчивал ее напев в реальном мире сразу же отражался результат, хотя читающий песнь при этом мог провести в мире духов достаточное количество времени. Аврин успела исполнить песнь и это было главное. Это значило что, когда она откроет глаза в реальном мире между последним исполненным ею словом песни и результатом коей она вызовет, пройдет лишь пара мгновений. Поэтому Аврин спокойно парила, притягивая к себе нужные ей огни и сплетая их меж собой, как требовалось ей для задуманного. Это было похоже на образы. Аврин словно бы рисовала картину. При этом ей не нужно было касаться огней руками, которых, впрочем, в этом месте у нее и не имелось, она была словно призрак, который силой мысли притягивал к себе духов, прося дать ей то, что она хочет. Именно прося, ибо духам нельзя было приказывать и ими нельзя было повелевать. Дар давал лишь способность общаться с ними, но не гарантировал результата, ибо доверие духов и их помощь нужно было заслужить. Именно поэтому не попавшие в Цитадель духа одаренные в большинстве своем не умели правильно пользоваться своим даром и порой погибали из-за своего незнания.
Аврин наконец удалось сделать то, что она задумала. Мир духов она покинула столь же легко, как и вошла в него. Реальность встретила ее болью. Аврин лежала, скорчившись на жесткой деревянной платформе. Резкая боль в правом боку нахлынула на нее потоком, но она отринула ее, ибо знала, что песнь исполнена. Склонившегося над ней мужчину откинуло от нее потоком воздуха, а сама она воспарила в нескольких футах над платформой парома. С высоты она видела, как удивленно пялился на нее отброшенный в сторону мужчина и то, как тяжело привалился к борту Иен, стоя над поверженным врагом. Кони бесновались, пытаясь сорваться с привязи, а худая женщина с каменным не выражающим никаких чувств лицом, холодно взирала на взмывшую в воздух Аврин. Девушка решила не замечать этого взгляда. Она направила один из потоков воздуха на распластавшегося чуть поодаль мужчину, пеленая его словно младенца, а другим погнала паром к берегу. Это было не так-то просто. Его увлекало течением и даже с помощью дара было нелегко сопротивляться силе природе. Ей все же стоило обратиться к духам воды, подумала Аврин, гоня паром к берегу. Когда тот грубо ткнулся краем в песчаный откос, женщина первой сошла на берег и вальяжно пройдя немного вперед обернулась, застывая на месте словно бы ожидала кого-то или чего-то. Аврин все еще удерживала паром, когда Иен поочередно вывел на берег взволнованных животных, а затем выволок и связанного воздухом мужчину перед этим столкнув за борт мертвое тело его товарища. Только после этого девушка позволила себе проплыть в воздухе до берега и, мягко опустившись на песок, разорвать песнь. Потоки воздуха, пеленавшие мужчину, исчезли, тем не менее его руки уже были связаны за спиной. Иен знал свое дело.
– Довольно глупый поступок!
Высокий властный голос заставил Аврин вздрогнуть и обернуться. А ведь она совсем забыла о женщине, сейчас стоявшей чуть выше на вершине песчаного откоса. Она, надменно вскинув подбородок, оценивающе взирала на Аврин. Холодные глаза словно прожигали девушку насквозь, а губы были искривлены в пренебрежение. Аврин с ужасом взирала на женщину. И как только она могла забыть о ней. И почему женщина так спокойно, ведь Аврин только что… Внезапно поразившая ее словно стрела мысль привела Аврин в еще более сильный ужас. Перед ней определенно была Говорящая. Девушка почувствовала, как отхлынула кровь от ее лица. Женщина уверенной поступью направилась к Аврин, но на ее пути встал Иен. Он невозмутимо поигрывал мечом, чей клинок был красен от крови поверженного противника, давая понять, что решение подойти к Аврин было плохой идеей. Тем не менее женщина приближалась, не обращая на наемника никакого внимания, так будто бы его и не существовало вовсе. Она остановилась лишь после того, как острие клинка Иена уперлось ей в грудь. Женщина скорчила недовольную гримасу и бросила брезгливый взгляд на нацеленное в нее оружие.
– Если у тебя есть хоть капля сообразительности, наемник, – раздраженно произнесла она, – то ты сейчас же спрячешь свою игрушку в ножны и отойдешь в сторону. У твоего подопечного, кем бы он ни был, есть дар, и он даже умеет им пользоваться, пусть и грубо, но все же.
– Эта игрушка пронзит твою грудь, женщина, если ты попытаешься сделать еще хоть шаг вперед.
Иен и не подумал спрятать меч. Лишь выпрямился словно струна, принимая боевую стойку. Женщина состроила кислую мину, но сдвинуться с места не решилась, видимо поверив в то, что Иен и вправду способен на то, о чем заявляет.
– Иен, не стоит, – голос Аврин дрожал, но она никак не могла справиться с охватившим ее волнением. – Она… она Говорящая. Нельзя причинять ей вред. Если ты навредишь ей у нас будут проблемы.
– Мы и так уже по уши в них, – проворчал наемник, похоже не собираясь отступать.
– Девчонка, – уголки тонких губ женщины тронула легкая улыбка. – Я могла бы догадаться. Ты умеешь пользоваться даром, а это значит, что кто-то научил тебя этому. Но ты не Говорящая не так ли? О, конечно, нет, судя по голосу ты слишком молода, а потому как используешь дар еще и неопытна. Эти двое напали на вас? Почему? И зачем ты таскаешь за собой этого мужлана? Ах, конечно, в качестве защитника. Из всего вышесказанного выходит, что ты, девочка моя, беглянка. И сбежала ты из Цитадели духа. Я права? Конечно права! А раз за тобой охотятся головорезы, то ты натворила что-то такое, что сильно разозлило Высший совет или возможно даже самих Первых Говорящих. Что ты сделала девчонка и почему убежала? Ты воровка?
Слова Говорящей прозвучали не как обвинение. Это было просто утверждением, а то, что это было задано как вопрос по сути своей являлось лишь констатацией факта.
– Нет! Нет, я не воровка, – отшатнувшись, словно от сильной пощечины, воскликнула Аврин. – Я… я…
Она не нашлась что ей сказать и все что смогла сделать, это глухо разрыдаться, пряча лицо в ладонях. Иен громко выругался. Женщина двумя пальцами брезгливо отвела клинок наемника в сторону и направилась к Аврин.
– Даже не думай, – сказала она когда Иен попытался протянуть к ней руку, чтобы остановить и тот тут же нехотя отвел ее, проворчав при этом, что все равно не позволит ей обидеть девочку будь она хоть трижды Говорящей.
Женщина, направляясь к Аврин, лишь пренебрежительно от него отмахнулась. Остановившись в шаге от девушки, она одним легким движение сдернула с той капюшон, а затем отняла руки Аврин от ее же лица.
– Эдшарка? – в голосе женщины промелькнула легкое удивление.
– Я… я из Эоврина, – глотая слезы ответила Аврин. – Мои родители были оттуда родом, но я их не знала. Мне рассказывали…
– Возможно это и так, – перебила ее женщина. – Но мне доводилось в жизни лицезреть эдшарцев и поверь мне девочка, ты больше походишь именно на эдшарку. Впрочем, это неважно. Ты беглянка. Я не знаю, что ты натворила в Цитадели, но сегодня ты совершила еще одно преступление, попирающее один из ее основных пелигрумов. Ты использовала свой дар против человека.
Аврин с ужасом взирала на Говорящую не в силах выдавить из себя и слова. Конечно, она просто спасала свою жизнь, но это не давало ей права нарушать установленные уставом Цитадели духа пелигрумы. Если до это Аврин не совершила ничего предосудительного и бежали лишь потому, что оказалась свидетелем того, чего не должна была слышать, то теперь девушка стала настоящей преступницей в лице каждого Говорящего. Делании Кэбрил теперь не составит труда обвинить ее и… Она даже не знала, что ее ждет за такое нарушение. Лучше бы я и вправду оказалась воровкой, чем это, с горечью подумала Аврин. А теперь ее ждала серьезная кара. И ей не удастся избежать ее, ибо она попалась. Аврин безвольно осела на землю не в силах стоять на ногах. Ей не удалось убежать. Даже если верить словам стоящей перед ней женщины, та похоже не знала кто такая Аврин, но это было лишь делом времени. Скоро ее доставят в ближайшее отделение Цитадели откуда и отправят прямиком в руки Первой Говорящей. А может она даже не доживет до этого момента. Крепкие руки Иена подхватили ее и помогли подняться на ноги. Она оперлась о его плечо дрожа всем телом и опустив глаза не в силах смотреть на Говорящую.
– Я мог бы отделаться от нее, – прошептал ей на ухо Иен. – Не обязательно убивать, я могу просто связать ее и заткнуть ей рот. Это дало бы нам немного времени для того, чтобы мы могли скрыться.
Он говорил очень тихо, но Говорящая похоже все слышала. Она надменно хмыкнула и окинула Иена оценивающим взглядом. Тот зло воззрился в ответ. Он, в отличии от Аврин, похоже не боялся этой женщины. Девушка, выдавив из себя слабую улыбку, отрицательно покачала головой. В насилие не было нужды. Она понимала, что даже оглушив или связав Говорящую им не удастся уйти далеко. Аврин осознавала всю тщетность своих попыток скрыться от преследования Цитадели. Наверное, стоит признать, что бегство бесполезно, с горечью подумала девушка, и вручить себя воле судьбы. Пора было принять кару.
