Читать книгу: «Нож для бумаг», страница 2

Фото 10 – Картина А. К. Беггрова «Орудийный каземат фрегата „Ослябя“» где было установлено подобное 60-фунтовое орудие, пробивает парусный линкор сразу через два борта и признанное «излишне мощным».

Но, на верхней палубе тайса Сану помимо двух шестидюймовых орудий, которые никакой практической угрозы не представляли, увидел ее и похолодел внутри. Объектом животного страха стала девятидюймовая мортира, открыто стоявшая на верхней палубе, как какая-то игрушка, но японцев было не провести, они знали, что реально им угрожало!

Яков Иванович заметив мою реакцию, спросил: “Как вам наша игрушка? Подобная вещица четыре года назад одним своим восьмипудовым снарядом на дно турецкий монитор пустила, а на Ваших кораблях броневых палуб нет”, – и добродушно рассмеялся, как смеется отец над проказами детей, не считая их угрозой ни при каком раскладе.

Сесе Сано стало не по себе. Он непроизвольно, стал, что-то блеять невразумительное о дружбе и сотрудничестве между нашими народами и императорами. Просчитывать, с какой дальности 240-мм орудия Круппа пробьют 4,5-дюймовый броневой пояс русского наглеца. Смогут ли машины “Первенца” производства английского завода “Мадслея и Фильда” выручить, когда три моих бронированных корабля возьмут его на мушку, но по всем прикидкам, мои корабли все равно будут вынуждены войти в сорока кабельную зону действия русской тяжелой мортиры, с опытными комендорами⁵.

После ознакомления с достопримечательностями города, которых фактически не было, а сам город представлял собой перекрещение пяти основных улиц с многочисленными переулками. Особенно отличались улица Светланская и улица Арнаутская, на возвышенности. Различные лавки, мелкие кустарные⁶ производства и кабаки. Население также было немногочисленно, и не богато одето. Тайса Сан отдал на корабли своей эскадры выбирать якоря весом в четыре тонны системы Мартина. Делать это было легко и просто, благодаря паровому приводу брашпиля. И три броненосца, словно три брата, несолоно хлебавши, ушли из бухты золотой Рог, опасаясь льда, который внезапно мог сковать корабли в коварном плену. Эскадра взяла курс на залив Бохайвань, куда и прибыла 17 сентября i881 года. Здесь сесе Сано узнал, о войне между государством Аннам и Французской республикой, решив половить рыбку в мутной воде, он срочно телеграфировал маркизу Ито и назначил ему встречу близ островов Рюкю.

Маркиз Ито разрабатывал всевозможные планы развития событий, но приходил к выводу, что этот солдафон-медик Сано – прав. Нужно срочно грузить войска, какие попадуться под руку на транспорты и высаживаться хотя бы в Хайфоне – провинции государства Аннам. Тем самым мы получаем территории, с французами договоримся, им такой большой кусок пирога в одиночку не съесть, да и войска с флотом получат столь необходимый боевой опыт.

В начале октября эскадра японского императорского флота с отрядом транспортов уже была в Тонкинском заливе. Погода стояла хорошая, ясная и теплая, тайфунов не наблюдалась, и солдаты 2-й пехотной дивизии с полевым штабом дайсё⁷ Ясуката Оку, уравновешенным, но сумасшедшим при определенных обстоятельствах высадилась в благодатной провинции Хайфон. Как докладывал в своем письме дайсё Оку: “нигде не встречали сопротивления, народ приветливый и дружелюбный, был, пока мы не стали рубить головы, требуя подчинения нам словно белым богам”.

20 октября загрузилась в Токио и 1-я пехотная дивизия с бригадой саперов. Командовал ей дайсё Ямагата, активный офицер, изучивший опыт войн в Европе и выступающий за активную атаку войск противника. Он проштудировал труды рейнского генерала фон Виндишгреца⁸, которого еще в российской империи называют Суворов, за соучастие в захвате государственной власти в Московии, так у него сказано: “Пуля дура – штык молодец”, так как сей господин думал по-немецки, а изъяснялся по-русски.

3 ноября Ито Хиробуми стоя на палубе казематного броненосца “Фусо”, получил приказ императора, официально возглавить не только перевозку войск в Аннам, но и оккупацию, насколько можно, территорий этой страны. Император прочел слова Ито: Красный круг на нашем государственном флаге – это не сургучная печать, которая «запечатывает» нашу империю, это символ, который предвещает вхождение страны в мировое содружество цивилизованных государств, благородный символ восхода диска утреннего солнца над линией горизонта”.

Фото 11 – Жена Ито Хиробуми – Ито Умэко.

И слишком буквально это понял. Что необходимо силой принуждать другие народы вступать в нашу империю. Но, хоть дома и ждала преданная жена Умэко, чью фотографическую карточку Ито носил всегда с собой, которая спасла его у себя под юбкой в ходе одного из покушений. Но, необходимо было остаться здесь и провести военную кампанию блестяще.

9 ноября i881 года, маркиз Ито читает газету “Нью-Йорк Таймс”, где описывается перестрелка в Тумстоуне. Ито Хиробуми поразила ситуация, когда простые самураи могут сопротивляться власти. Откуда у простого человека столько наглости, нахальства и внутренней силы? – нет, ему сложно понять варваров запада.

13 ноября дивизия дайсё Оку высадилась в области Винь, и стала отлавливать сторонников императора Аннама, и в каждом населенном пункте собирать дань и составлять списки людей готовых сотрудничать с Японскими властями. Маркиз Ито Хиробуми направился с инспекцией по двум провинциям, где уже хозяйничали японские войска. Само по себе захват двух провинций занимающихся зерном, небольшое достижение, но данное предприятие таит в себе множество плюсов:

– Мы становимся на один уровень с Францией, так как они захватывают южную часть страны, а мы северную.

– Создаем в Хайфоне великолепную военно-морскую базу и торговый порт, экспортирующий зерно.

– Получаем множество подданных, а также рабов, для тяжелой работы на полях и плантациях нашей страны.

Все эти мысли Ито изложил в своем письме императору, с просьбой, пока в стране спокойствие, прислать самую мощную Гвардейскую дивизию, для скорейшей оккупации как можно большего числа регионов Аннама, причем, действовать надо сейчас, завтра будет поздно. Император милостиво дал согласие, и самые отчаянные самураи, сведенные в императорскую гвардию прибыли в Хюэ, начав прививать вьетнамцам японские обычаи. По пути, правда, в разговоре с командиром дивизии дайсё Ямагата и капитаном рейдера “Кассуга” Хэйхатиро Того.

Фото 12 – «Касуги-мару» и «Кайё-мару» в ходе боя в проливе Ава

i

868 г.

Хэйхатиро Того, был уже опытным капитаном, понюхавшим пороху, и рассказывал: «на нашем отряде была огромная ответственность по доставке частей императорской гвардии в Аннам. Наш пароходофрегат был построен в Англии, город Каус, верфью “Джон Самуэль Уайт” и находится в отличном состоянии, вооружен одним 100-фунтовым (178-мм) орудием, четырьмя 40-фунтовыми (120-мм) и двумя 12-фунтовыми (76-мм) орудиями. Но, когда мы повстречались с крейсерами империи Цин: “Чаоюн” и “Янвей”, я как бы попался кораблям из будущего. Без рангоута, с огромными пушками, они могли пустить нас ко дну немедленно, и наша слабенькая машина в 300 лошадиных сил, несопоставима с их энергетической установкой в 2600 лошадиных сил».

– Что вы предприняли? – поинтересовался Ито.

– Гордо проплыли, отдав положенный салют, спеша доставить гвардию по назначению.

После разговора с офицерами, маркиз Ито Хиробуми принял посла государства Аннам, принца Гифни, высокого образованного тайского полукровку с голландской кровью. Поклонившись, и преподнося дары, Гифни на отличном японском языке рассказал, о миссии государства Аннам жить в мире и согласии со всеми народами. И, что подлинная независимость дарована нам матерью природой вместе с энергонезависимостью, атмосферным электричеством, амальгамой, энергией пара и ветра. И тогда человек не тягловая сила, а творец и созидатель. И теперь Французы, которым наподдавали на европейском континенте. Тут маркиз Ито прервал посла Гифни, и произнес:

– И Вы, и я изучали географию, и стоит о Европе правильно говорить как о полуострове, большом, но полуострове. Тем более все материки начинаются на букву а: Азия, Африка, Америка, Австралия и Антарктида, пусть она сейчас обледенела, неизвестно, что будет завтра. И тогда Европу стоит называть Атлантидой, тем более, что ее омывает Атлантический океан, все становиться на свои места.

Фото 13 – Захват бак Нинха во время Тонкинской кампании.

– Хорошо, – согласился посол Гифни, и ответил, – не будем называть проклятую Европу материком, а назовем полуостровом. Моя страна Аннам, хочет пожертвовать самым дорогим, что у нас есть, это территории: Хонгай с 340 тысяч человек населения, Винь с 553 тысячи человек населения и Тамки с 276 тысяч человек населения, переезжать они вряд ли будут, некуда, да и незачем, так что мы передаем власть распоряжаться миллионом наших граждан, в обмен на милость японского императора. Не скрою, что хочу отгородиться как от надменных Цинских чиновников, и жадных Французских солдат, и жить в мире и процветании еще долгие годы.

– Но, ведь три наши провинции будут разъединены?

Зато здесь куча ресурсов и удобные гавани для флота? – лукаво подмигнул Гифни, – да и тайки для доблестных солдат японского императора сделают все, что пожелаешь.

Маркиз Ито задумался: “С одной стороны заманчивое предложение, и буквально сразу высадившись в Аннаме, получить три провинции. С другой стороны, что это за провинции? Так барахло. Но, с другой стороны это только первая ласточка в Японском флаге, который собирает вокруг себя и все остальные народы”. Но не стоит недооценивать и Францию, если хапнуть слишком много, можно нарваться на агрессию с их стороны, а этого ой как не хочется. И маркиз предложил посланнику сыграть в игру:

– Что может быть из французского флота использовано при покорении Аннама?

– Наверное, самые мощные корабли французского флота, броненосцы “Кольбер”, “Тридент”, “Редутабль”, а также чуть более старые “Ришелье”, “Фридланд”, “Маренго”, “Океан” или “Сюффрен”, – ответил посланник Гифни.

– Слишком много для Вас чести, – рассмеялся маркиз Ито, – самое подходящее пара броненосных корветов “Альма”, и новейший броненосец “Ла Галисоньер”, вступивший в строй в прошлом году.

– Думаю, Вы правы.

Предлагаю пари, вы с помощью моих офицеров командуете французскими броненосцами, а я нашим отрядом в виде моделей с пушками. – Победите меня, или хотя бы достойно продержитесь, я приму Ваше предложение.

И сражение на тактической доске началось. Помогали маркизу Ито и посланнику Гифни, флаг-офицеры Миято и Сеймо.

Миято громко объявил вводные будущего противостояния:

– Противников разделяют тридцать кабельтовых, курс кораблей встречный, противники идут на десяти узлах каждый, итого скорость сближения три кабельтова – минута.

– Я представил идущий против себя французский флот, – сказал маркиз Ито. – Развевающиеся флаги, паруса и отчаянная храбрость присущие “Галльским петушкам”.

– А, я вижу японские суровые корабли, от которых пока непонятно, что ждать, – резюмировал Гифни.

– Противники открыли огонь одновременно, – произнес флаг-офицер Миято.

– Бортовой залп и количество выстрелов в минуту, на японских и французских кораблях одинаково, но французы имеют преимущество в виде батареи среднекалиберных орудий на безброном крейсере “Дюкень”, правда, идущим концевым в отряде.

– Время боя прошло три минуты, отряды выпустили по пятнадцать снарядов, французы стреляли, – обратил Миято свой вопросительный взор на Гифни, и тот, смущаясь, ответил:

– На броненосец “Фусо”.

– Японский отряд, который до противников отделяет двадцать один кабельтов, стреляет по…? – и Миято поглядел на маркиза Ито, и, испугавшись своей смелости, потупил взор. Но, маркиз все понял и ответил:

– По безброному крейсеру “Дюкень”, – крейсер не только безбронный, но и на двадцать процентов длиннее броненосца, значит попасть по нему легче. – Чугунными фугасными снарядами, – добавил Хиробуми.

– Вторые три минуты проходят, объявил флаг-офицер Сеймо, смотря, как маркиз и посланник длинными палками поправляют курсы своих эскадр. Если французы шли вперед как стадо бизонов, то японцы приняли чуть влево, и полноценно смогли использовать всю свою артиллерию.

– В крейсер “Дюкень” попал 9,44-дюймовый снаряд с японского броненосца “Фусо”, – торжественно огласил флаг-офицер Миято, он попал в ют крейсера, и своими крупными чугунными осколками уничтожил открыто стоящее 19-сантиметровое орудие на бортовом спонсоне⁹ и повредил бизань¹⁰– мачту. Семидюймовый снаряд попал в центральную часть крейсера, и пробил борт, но отличная выручка французских моряков позволила им быстро и оперативно заделать пробоину. Ситуацию сгладило, еще и то, что на французском флоте внедрен “пластырь Макарова”.

– В японский броненосец “Фусо” попал 24-сантиметровый французский снаряд, и снес бизань мачту, – продолжил флаг-офицер Сеймо. – Но больше, от него серьезных последствий не было, 7-дюймовые снаряды поразили броненосец в центр и корму, на уровне верхней палубе, две шлюпки уничтожены, батарея 14-сантиметровых орудий отстрелялась с недолётом, все снаряды упали близ корабля, и только два ударились в броневой пояс.

Маркиз Ито и дипломат Гифни практически дружески поглядели друг на друга, они как мальчишки играли в кораблики и пытались сложные вопросы решить в результате игры, и им обоим это нравилось.

– Я разворачиваю броненосец “Фусо” носом к колонне противника, броненосные корветы “Конго” и “Хиэй” – ведут огонь, как и вели, – заявляет маркиз Ито.

– Фугасный снаряд крупного калибра 9,44-дюйма вонзается в корму крейсера “Дюкень”, – заявляет флаг-офицер Миято, – у французского крейсера мощное возгорание в кормовой части. У крейсера “Дюкень” еще три попадания 7-дюймовыми снарядами, в нос чуть выше ватерлинии, в район миделя, на уровне ватерлинии, и в уже горящую корму, где пожар стал неуправляемым.

Фото 14 – Крейсер французской республики “Дюкень”.

Французские корабли ответили на залпы имперских кораблей огнем по броненосцу “Фусо”, – громогласно объявил Сеймо. Снаряд главного калибра с броненосца “Ла Галисоньер” попал в носовой 4-дюймовый железный бронепояс, и пробил его, вызвав течь, сразу в двух отделениях. Другие 19-сантиметровые снаряды с французских кораблей попали убийственно точно, сбив бушприт¹¹, ударив два раза в 4-дюймовый броневой пояс и не пробив, вызвав еще одну течь под броневым поясом и пару раз ударив в каземат. Мощные 14-сантиметровые снаряды ударили в носовую часть дважды, один раз отрикошетил от броневого пояса, второй раз, вызвав пожар на верхней палубе.

Маркиз Ито поморщился, своим плохим маневрированием под огнем противника, так как повернувшийся к неприятелю “Фусо” скинул скорость, и в это время корветы прошли у него за кормой, чуть не протаранив, что же говорить о точности их огня. Но все-же попадания были.

Крупнокалиберный фугасный снаряд попал под фок-мачту, в районе ватерлинии. Была бы там хоть какая-то броня, или броневая палуба, проблем бы не возникло. Но, на деревянном крейсере, с горящей кормой, куда брошены были все силы пожарного расчета, вовремя отреагировать, просто не успевали. Крейсер “Дюкень” стал опасно крениться, 7-дюймовый снаряд, непонятно с какого из кораблей империи, ударил в район ватерлинии в корме деревянного республиканского крейсера с ненадежной, но мощной машиной и пожарный расчет, который боролся с пожаром на корме, заметил, что у него мокнут ноги.

– Французские корабли ведут ожесточенный огонь, – заметил флаг-офицер Миято, – крупнокалиберный бронебойный снаряд попал в центр корпуса, под ванты, попадания 19-сантиметровых снарядов в подводную часть бронепояса, на верхнюю палубу и район носовой оконечности серьезного урона не нанесли. Еще три 14-сантиметровых снаряда попавшие в бронепояс и верхнюю палубу у фок-мачты вызвали пожар.

– Крейсер “Дюкень” тонет, – произнес флаг-офицер Сеймо, с каменным лицом, словно дело касалось жареной яичницы. Маркиз Ито улыбнулся, мало того, что противник лишался всех 14-сантиметровых орудий, они вызывали пожары, так и трети 19-сантиметровых орудий, а они были самыми массовыми.

Дипломат Гифни решил следовать примеру своего японского коллеги, столь много обучавшегося в Англии, что сообщил наблюдателю, об обстреле с кормовых углов броненосного корвета “Хиэй”.

– Два оставшихся корабля республики обстреливают броненосный корвет “Хиэй”. Попадание 24-сантиметрового снаряда в корму, под бронепояс, с затоплением шкиперской и кладовой сухой провизии. Дистанция была очень небольшой, порядка десяти кабельтовых, и французы резали японцам корму, разворачиваясь спасать утопающих моряков. Это было величественное зрелище, под огромными цветными, развевающимися триколорами – героический жест. Обширные затопления в корме “Хиэя”, – произнес тайи¹² Миято.

– Я разворачиваю свой отряд, и препятствую прийти на помощь утопающим, – заявил Ито Хиробуми. – Огонь моих кораблей на бронекорвет “Альма”.

– Попадание 9,44-дюймового снаряда под броневой пояс в деревянную обшивку под водой, сухо заявил флаг-офицер Сеймо, – 7-дюймовых попаданий было два, один чугунный фугас угодил в 6-дюймовый железный броневой каземат и оглушительно разлетелся, а второй ударил в деревянный полубак и вызвал пожар канатов и шкиперских запасов. Дипломат страны Аннам выругался, японцы выбивали его корабли один за другим.

Корабли республики перенесли огонь на корвет “Конго”, угостив его в корму 24-сантиметровым подарком, броня не пробита, случился рикошет, – произнес флаг-офицер Миято. – 19-сантиметровые снаряды попали дважды, один раз в броневой пояс, второй раз в ют корабля, где располагались каюты и вызвал пожар.

Имперские корабли ответили новыми попаданиями по колониальному броненосному корвету “Альма”, который по причине ремонтопригодности и экономии средств выполнили из дерева, только снаружи, навесив железные листы. 9,44-дюймовый снаряд пробил 6-дюймовый железный бронелист, полуметровую тиковую подкладку, так как был заострен и взорвался в орудийном каземате. Там воспламенились заряды, двери, как порохового погреба, так и бомбовых крюйт-камер¹³, были открыты, так как матросы подавали артиллерийские припасы, и раздался оглушительный взрыв. Броненосный корвет “Альма” – разломился пополам и затонул.

Наблюдатель флаг офицер Сеймо разрубил стоящую на карте модель “Альмы” пополам, ножом для бумаг маркиза Ито, который тот любезно протянул снявшему с себя холодное оружие флаг-офицеру при входе в комнату, где происходили данные маневры, и оскалился животной улыбкой. Маркиз Ито поглядел на него, и торжество скрылось под маской сдержанности, но блеск в глазах самурая, выражали настоящее торжество. Дипломат Гифни совершенно растерялся, будто был на настоящем морском сражении, и робким голосом проблеял “иду на таран”. Маркиз Ито произнес: – огонь всех моих кораблей по флагманскому броненосцу французов, да здравствует империя Микадо. Еще через десять минут все было кончено. Со сбитыми мачтами и дымовыми трубами, все глубже и глубже погружающийся в морскую пучину броненосец “Ла Галисоньер” спустил флаг республики и поднял белый.

Маркиз Ито, обращаясь к дипломату Аннама: – Вы сражались достойно, и я приму Ваше предложение, пусть возможно я и не буду понят своими соотечественниками, но данное соглашение идет ради интересов империи, которой я служу.

Через неделю состоялся визит французских дипломатов, под предводительством барона Жоффра, который появился с пышной помпезностью, и чванливо поинтересовался:

– Что тут в Аннаме делают японские войска, в размере трех дивизий?

Фото 15 – Французская атака в войне 12 года.

– Наши войска находятся на японских территориях Тамки, Винь и Хонгай. И мы не допустим незаконных требований, каких либо третьих держав удалиться отсюда. На том, же основании мы можем заявить, что Вы делаете в Фанранге и Дананге?

– Я доложу своему правительству, что по доброй воле вы убраться отсюда не хотите, и пусть там принимают решение послать войска или ограничиться теми достижениями, что мы имеем. Честь имею, – и дипломат Жоффр удалился.

Маркиз Ито Хиробуми оставшись наедине, в очередной раз ударился в раздумья: “Что если и правда французская республика пришлет сюда свой флот, второй по величине в мире, и причинит оскорбление его стране? Или откажется строить корабли и передавать технологии? Ладно, что сделано, то сделано, хотя здесь в Аннаме французы и имеют опытные и покрывшие себя неувядаемой славой подразделения в частности 11-ю пехотную дивизию, которую использовали в компании i867 (12-го) года под Красным, Лубино и Валутиной горы. А также 12-й пехотной дивизии, первоначально собранной из гарнизонов Магдебурга, Шпандау и Берлина. “Волков бояться в лес не ходить”, – подумал Ито Хиробуми, и решил оставить все как есть, и, отдав приказы строить в Аннаме железные дороги, чтобы показать жителям этой страны – пришли настоящие хозяева всерьез и надолго, сам отбыл с гвардией на доклад к императору Муцухито.