Читать книгу: «Авалги. Межпланетная история с элементами гротеска и идиотизма», страница 2

Второй авалг про принца Кржижянца

Принцу Кржижянцу, выбравшемуся, наконец, из дворцовых лабиринтов, предстояло сделать два не очень весёлых дела – похоронить Эдисона и угнать какой-нибудь транспорт для перелёта на Землю.

Справившись с первым, он стал серьёзно задумываться о том, на чём лететь. Вот уже двадцать лет он был лишён всех средств передвижения, начиная с велосипеда и кончая отцовским КПЗ⁶, который был бы очень кстати именно сейчас, поскольку машина эта была построена специально в расчёте на земные условия – то есть была снабжена большим количеством вооружения, а также пушек и оружия. Этот корабль давно уже угнал и поломал Чёрный Мордилла, равно как и другие космические звездолёты, находившиеся раньше в распоряжении короля Робина.

Принц принял решение покинуть Замок и, переодевшись, чтобы не быть узнанным, отправиться в Ханой с целью добыть хотя бы машину для перевозки мусора, лишь бы летала. Путь пешком до Ханоя отнял у наследного принца Эдема много дней, а точнее, ночей (днём, он считал, идти опасно); он ни за что не успел бы поспеть вовремя, если бы не лопухнулись миссионеры Чёрного Мордиллы, но об этом чуть позже.

Итак, Нц-Нц, надев парик и чёрный изодранный плащ с тёмными очками, направился в Ханой. Так как происходило это всё под покровом ночи, а снимать очки он не решался, то дороги перед собой он не видел, так что первые три недели он плутал вокруг Королевского Просто Замка, забредая довольно часто на могилу Эдисона. «Какая высокая смертность!» – с горечью думало Его Высочество. – «Могилы на каждом шагу! Мои бедные подданные вымирают от голода и горя, а я ничем не могу им помочь. Мордилла погубит мой народ!»

Наконец, однажды он догадался изредка снимать очки и ориентироваться по звёздам и пошёл в одном направлении. Иногда он забредал в какую-нибудь деревню и обрадованно стучался в первую же избу, желая узнать дорогу.

– Я коммивояжёр из Дублина, меня ограбили, я заблудился и потерялся, и теперь ищу дорогу в Ханой, – говорил он, изменив голос и отчаянно прикрываясь лохмотьями.

– Да, ваше высочество, – отвечали ему. – Вам обязательно нужно опередить Мордиллу и вернуть себе власть. Ханой в ту сторону! – и показывали обычно туда, откуда принц только что пришёл.

Даже звёзды были не на его стороне. Впрочем, он никогда не верил в гороскопы; он даже не знал, что это такое.

Ночи в Ханое были длинными, и дни тоже были некороткими, почти как в Москве. Но это только последние лет десять-пятнадцать. Дело в том, что в Перезагруженной системе, к коей принадлежал Эдем, было, помимо него, ещё две планеты, тоже, кстати, пригодные для человеческого существования – Лумумба, которая вращалась по орбите дальше других от Перезагруженного солнца, и Модем⁷, на котором никто не жил, и на котором располагались автоматические рудники, на коих добывалось злато – металл, из которого были сделаны Королевские Атрибуты Власти.

"Какая высокая смертность!" – с горечью думало Его Высочество. – "Могилы на каждом шагу!"

Так вот, Эдем и Модем вращались вокруг Солнца в одной плоскости и почти на одинаковом от него расстоянии, но зато в разные стороны. Поэтому два раза в год жители планеты Эдем становились свидетелями уникального в Галактике зрелища – как Модем проносится у них над головами на экстремально маленьком расстоянии. Последствиями такого проноса обычно являлись разнообразные атмосферные явления на Эдеме, главным образом – ураганы, а иногда даже сдувало и уносило в открытый космос головные уборы граждан, дома и деревья. Но вот раз в двадцать лет орбиты Эдема и Модема переплетались, и тогда следовала Глобальная Неприятность – столкновение по касательной.

Каждый раз Модем сталкивался с Эдемом в разных местах, радуя и пугая местных жителей разнообразием своего выбора. В Ханое даже была учреждена специальная букмекерская контора, которая принимала ставки от населения – в каком месте Эдема Модем в следующий заход оставит вмятину (доходы от этого дела уходили на возмещение ущерба от Глобальной Неприятности). Причём вмятина – это ещё мягко сказано: Эдем и Модем выдерживали такие мощные удары, что странно, почему они вообще не раскалывались на астероиды. Раз в двадцать лет Модем прикладывался то к деревням, то к горам и рекам, навеки оставляя там чёткие отпечатки своего многообразного ландшафта, но то было отнюдь не единственным следствием дурацкого устройства Перезагруженной системы. Главным результатом являлось то, что Эдем, получив столь мощный импульс, начинал бешено вращаться вокруг своей оси – день сменялся ночью с молниеносной скоростью, жизнь ускорялась, все начинали торопиться и суетиться. Затем обороты постепенно снижались и уже задолго до следующей Глобальной Неприятности достигали нормы.

И как раз это время – раз в двадцать лет – по традиции стало временем всяких государственных переворотов и революций на Эдеме, как удачных, так и безуспешных. Именно подобным моментом столкновения воспользовался в своё время Чёрный Мордилла, чтобы прийти к власти, и именно таким моментом собирался воспользоваться принц Кржижянц для претворения в жизнь своих самодержавных интересов. До следующей Глобальной Неприятности оставалось меньше полугода, поэтому обе стороны торопились.

Первый авалг про Чёрного Мордиллу

«В памяти потомков он остался».

Эпитафия Чёрному Мордилле

Нельзя сказать, чтобы Чёрный Мордилла был афроэдемцем, просто он не любил мыться, умываться, чистить зубы и менять бельё; также он обладал детским писклявым голосом и был косноязычным дальтоником. Вероятно, по совокупности этих причин прислужники смертельно его боялись. Его ближайшее окружение всегда ходило в противогазах, потому что от вождя плохо пахло, а он думал, что они просто боятся на него чихнуть и наивно гордился собой и своими подчинёнными. Помимо того, что он руководил Эдемом, у него было ещё много разных увлечений; например, он играл в самодеятельном театре и собирал пивные банки.

Его ближайшее окружение не употребляло пива – ведь все они не снимали противогазы, – так что изредка Чёрному Мордилле приходилось выбираться в Ханой, а уж из города он никогда с пустыми руками не возвращался. А если кто на него хотел устроить покушение, то он так ловко этими самыми банками отстреливался, что попробуй подойди! Недаром именно Мордилла стал председателем правительства во время последней Глобальной Неприятности (политический переворот на Эдеме, кстати, обошёлся не без банок и получил впоследствии наименование «пивного путча»).

Грозное имя – Чёрный Мордилла – он получил ещё в глубоком детстве, когда взрослые кругом начали замечать, что он никогда не умывается. На самом деле, он смертельно ненавидел и боялся мыла, но в этом головорезы в противогазах боялись признаться даже самим себе. А сам Мордилла вообще этого не знал, поскольку знал немного и почти во всех государственных делах полагался на своего ближайшего приспешника и друга детства (по детской исправительной колонии) Варавву, который обладал несколько более широким кругозором и умел употреблять словечки «спонтанно» и «перманентно», что приводило вождя в восторг, но он стеснялся спросить их значение, дабы не ударить в грязь лицом перед подчинёнными. Хотя нет, в грязь лицом он ударил бы с удовольствием, и даже весь извозился бы, потому что был порядочная свинья.

Вся эта нечистоплотная компания оккупировала Королевский Главный Замок в центре столицы Эдема – Ханоя, и оттуда делала жалкие попытки насаждать новые порядки в центре и на местах, собирать налоги, казнить виновных и расстреливать невинных. Получалось не очень складно, даже Мордилла замечал это, а причиной тому было отсутствие Королевских Атрибутов Власти, обладая которыми, он смог бы назваться Королём и получил бы неограниченную власть. Если бы на Эдеме появился настоящий Король (а настоящим считается тот, кто владеет Короной и Кольцом и в ком течёт прямая наследная кровь, только Мордилла не знал и этого), то тогда всё пошло бы на лад – с законной властью никаких пререканий быть не может. Но атрибуты пропали неизвестно куда, а Особая Машина, которая должна была их запеленговать, давно казалась сломанной. До определённого момента – на то она и Особая.

Грозное имя – Чёрный Мордилла – он получил ещё в глубоком детстве, когда взрослые кругом начали замечать, что он никогда не умывается.

Однажды, во время очередного акта чревоугодия, обставленного с надлежащей пышностью, но весьма безвкусно, поскольку Мордилла был дальтоником, над его ухом склонился противогаз, и приглушённый, далёкий, сладкий, но противный голос доложил:

– Перманентно не работавшую все эти годы Особую Машину спонтанно уронили и она заработала!

– Ну, так это же неплохо! – пискнул грозный Мордилла. – С этого момента высочайше повелеваю называть нас не иначе как «Ваше Величество».

– Да, Ваше Величество! Какие помимо этого будут приказания?

– Мы хотим её видеть! Мы хотим знать, где скрываются Кальсона и Яйцо! Ведь как раз скоро наступит Вербальная Невнятность!

– Корона и Кольцо, Глобальная Неприятность, – поправил косноязычного правителя Варавва и пошёл лично проконтролировать исполнение приказа.

Будучи страстным поклонником разнообразных технических новшеств, Мордилла имел привычку испытывать всякие новые виды оружия на своих пивных банках. Но недальновидный политик являлся также и недальновидным стрелком, поэтому от этих стрельбищ гораздо больше страдали противогазы из личной охраны правителя, а то и из правительства, в которых попасть было значительно проще, поскольку министры были толстыми буржуями, да и не так их было жалко (это, между прочим, подтверждает теорию о том, что крайности сближаются – у всех Эдемских вождей была какая-то мания расправляться с подчинёнными).

Иными словами, когда Варавва вернулся с несколькими прислужниками, бережно несшими Особую Машину, половина свиты была уже перебита, а Чёрный Мордилла находился в таком весёлом настроении, что и Варавву мог бы запросто пристрелить.

– А вот и спонтанная машина! – заискивающе замурлыкал Варавва, ласковым движением отнимая у правителя опасное оружие. – Сейчас её воткнут в розетку, и мы увидим Атрибуты Власти, которые в скором времени будут принадлежать вам!

– Нам! Нам! – смрадно мычал Чёрный Мордилла, уставившись на Особую Машину.

Своим внешним видом она напоминала ему пивную банку, только очень большую, квадратную и с маленьким экранчиком. Где-то в глубине души ему страстно хотелось заиметь Особую Машину к себе в коллекцию и испытать на ней самое лучшее оружие, которое когда-либо будет изобретено. Но тягу к Королевской власти он тоже испытывал немалую.

Черный Мордилла сидел на троне посреди сильно замусоренной территории, в лучшие времена носившей наименование Главной Гостиной Залы Королевского Главного Замка. Зашли подданные и вынесли павших; стало немного чище и уютнее. Мебели в зале, кроме трона на возвышении, не было никакой, Мордилла спал сидя, потому что не любил раздеваться и ложиться в постель и вообще редко слезал с трона – всё-таки в сидячем на троне положении он чувствовал себя королём.

Прямо под троном находилась сложнейшая система канализации, благодаря которой на отходах пищеварения Чёрного Мордиллы работала не одна атомная электростанция; всё-таки он приносил пользу обществу. Кормили его обычно с ложечки.

Теперь перед ним стояла Особая Машина, и весь её внешний вид свидетельствовал о том, что Корона и Кольцо находятся на планете Земля, на этой…⁸

– Всё-таки прежний правитель Эдема перманентно делал ошибки, – не удержался от комментария Варавва. – И чем спонтаннее, тем перманентнее.

– Да! Мы видим! Зато мы теперь знаем, где наши реликвии.

– Чисто сработано, – произнёс Варавва и тут же прикусил язык, потому что при этих словах Мордилла угрожающе приподнялся на троне и прошипел:

– Не стоит говорить при нас о чистоте, ведь мы этого не любим…

Варавва вздохнул, т.е. вдохнул через противогаз смесь запахов, что распространялась в радиусе нескольких метров от правителя Эдема, и склонил голову в знак покорности и раскаяния.

Через некоторое время (довольно небольшой промежуток; погибло лишь ещё сколько-то там противогазов из личной охраны Мордиллы) правитель начал подумывать о том, что неплохо было бы послать кого-нибудь на Землю, а то сами собой Атрибуты вряд ли попадут в его руки. Он изо всех сил командовал, частенько постреливал, заставил своё окружение добросовестно изучить и сам добросовестно изучил труды Вениамина Попова⁹ и с нетерпением ожидал возможности завоевать Землю. Он замыслил послать на Землю лучших своих людей, но даже на них боялся положиться в полной мере и волновался. А особенно Чёрный Мордилла разволновался, когда ему было доложено, что принц Кржижянц отбыл из КПЗ в неизвестном направлении, а в окрестностях Замка найдена могила Эдисона, причём, по всей видимости, его перед смертью пытали электрическим током.

– Я прихожу к выводу, – докладывал ему Варавва, – что монтёр Эдисон знал нечто очень важное. Вероятно, принц выведал у него некую тайну, после чего отделался от него и отправился…

– Куда? – занервничал Мордилла. – Мы желаем знать, куда он отправился! Мы желаем знать, что за тайну выдал Эдисон этому полупринцу, полу… полу… Полундра! Если ему известно расположение городских свалок, это конец. Мы убьем его!

– Осмелюсь доложить, что месторасположение городских свалок известно каждому жителю Ханоя, они там перманентно ищут еду…

– Тогда мы казним всех горожан! Нечего шастать по помойкам…

Варавва терпеливо ждал, пока Мордилла изольёт ему свою душу, после чего продолжил:

– Вероятно, принц Кржижянц отправился на Землю за Атрибутами Власти, и именно о Короне и Кольце сообщил ему перед смертью его камердинер. Очень похоже на то, ваше величество. Принц Кржижянц проявил… – Варавва хотел сказать «чистое вероломство», но вовремя поправился: – грязную неблагодарность по отношению к Эдисону.

– Причём здесь Эдисон? Нам плевать на Эдисона!

И Мордилла наглядно показал, как ему плевать на Эдисона – сразу два противогаза стали робко вытираться рукавами.

Варавва осторожно напомнил:

– Дело в том, что электромонтёр Эдисон являлся также Ответственным За Вычисление Времени И Места Глобальной Неприятности и был единственным человеком, который знал точные цифры. Мы же знаем только то, что Глобальная Неприятность произойдёт месяцев через пять-шесть, но вот какой район планеты она затронет, этого мы пока не разумеем. Я, конечно, распорядился, и сейчас идут кое-какие перманентные исследования, но всё это так спонтанно, так спонтанно!

Мордилла не испугался:

– Пять-шесть месяцев вполне достаточно. Завтра вы летите на Землю! Ты, Варавва; Таксидермист и дядя Саша. Знаем, что вы любите тянуть до последнего. Но наша Коронация через две недели, и попробуйте только не успеть к этому сроку. Лично мы собираемся встретить Глобальную Неприятность коронованными и окольцованными, чтобы… хм… да… – Мордилла не знал, как закончить фразу.

Песня принца Кржижянца о Короне и Кольце

Принц Кржижянц

 
Не посрамлю я трона,
Честь дедов и отцов
Верну назад Корону,
Верну назад Кольцо.
 
 
Я крови благородной
Я крови голубой,
Герой молвы народной
И вообще герой,
 
 
Низвергну супостатов,
Низрину подлецов,
Верну себе обратно
Корону и Кольцо!
 

Хор жителей окрестных деревень

 
Низвергни супостатов,
Уделай подлецов,
Верни себе обратно
Корону и Кольцо!
Верни себе обратно
Корону и Кольцо!!
Верни себе обратно
Корону и Кольцо!!!
Корону и Кольцо-о-о-о…
 

Авалг о Лумумбе

«Семь раз отмерь, один раз отрежь,

а потом проконсультируйся со мной».

Хирург, профессор П. Г. Близоруков.

Перед отлётом на Землю Вараввы, Таксидермиста и дяди Саши в тронном зале у Мордиллы закатили такую пирушку, что если бы о ней знал принц Кржижянц, он бы совсем расстроился и понял, отчего умирают его подданные. Косноязычный узурпатор произносил такие тосты, что если бы Нц-Нц знал о них, он бы совсем расстроился и перестал потреблять алкоголь даже в целях умывания.

– Пьём за наше королевство. За нас! За нас! Кто не за нас, тот против нас, как говаривал досточтимый Вениамин Попов!

– За вас, за вас! И за нас тоже! – кричал дядя Саша.

Это был единственный человек в окружении Мордиллы, который, как и Правитель, имел право говорить о себе во множественном числе. Мордилла говорил так, потому что был неграмотен и считал себя королём, а дядя Саша называл себя «мы», потому что имел удивительное свойство раздваиваться в минуты радости и печали, а также гнева и боевого азарта, да и вообще в любой момент мог раздвоиться. В такие минуты его было принято называть Александр Первый и Александр Второй. Александр I был очень глуп и жесток, а Александр II имел прозвище Освободителя и тоже был жесток – он всё любил освобождать. Например, он не мог спокойно проходить как мимо водопроводного крана – ему обязательно нужно было пустить воду, – так и мимо человека, чтобы не пустить ему кровь или выпустить кишки. Александры всегда ссорились и дрались друг с другом, но Мордилле служили исправно, и поэтому он терпел эту шизофрению у себя под боком.

В общем, на этом прощальном ужине и Варавва, и Таксидермист, и оба Александра (эти двое пили на спор) перепились до чрезвычайности и а) наутро сели не в тот космический звездолёт; б) не туда полетели и в) не туда прилетели.

Как следует отоспавшись через четверо суток, все трое обнаружили себя сидящими в креслах в звездолёте, намертво пристёгнутыми креслами к ремням. Во всех иллюминаторах и на экране Особой Машины, которую они захватили с собой, совсем близко голубела планета – цель их перелёта.

– Вообще-то мы должны были лететь до неё недельку-другую, если мне не изменяет память, – произнёс Варавва, недоверчиво уставившись на планету.

– Я не удивлюсь, тыры-быры¹⁰, если изменяет, – промолвил Таксидермист, потягиваясь в кресле, насколько позволяли ремни безопасности, пережавшие ему все вены и артерии, да и вообще все остальные органы, кроме огромной головы, так что в нём чуть было не прекратились процессы жизнедеятельности.

– А может, у нас отходняк затянулся, – вставил своё мнение дядя Саша, хотя его никто не спрашивал.

Таксидермиста, впрочем, тоже никто не спрашивал, но он любил крепкое словцо и не смог удержаться.

– Тыры-быры, – повторил он и вопросительно уставился на Варавву, ожидая его решения.

– Круглая, голубая – значит, Земля, – наконец, решительно решил Варавва, – будем приземляться. Дядя Саша, возьми управление на себя, вымой пол и приготовь нам кофе.

– Не могу же я разорваться… – начал было дядя Саша.

– Можешь.

Дядя Саша разорвался и стал исполнять приказания, а Варавва начал разрабатывать диспозицию захвата Королевских Атрибутов Власти.

– Да, несколько спонтанно получилось, – задумчиво произнёс он, записав план и перечитав его несколько раз.

– Дай посмотреть, – выхватил у него бумажку Таксидермист.

Он не умел читать, но, пробежав документ несколько раз глазами, сказал:

– А не проще будет раздудукать¹¹ эту вашу Землю к чёртовой матери, а потом уже искать железяки?

– Такси, а это идея, – оторвался от мытья пола Александр I.

– Ну так, ЁКЛМН¹²!

– Хватит выражаться! – прикрикнул Варавва. – Александр, смотри куда летишь!

Но дискуссия на этом не закончилась. Все трое, и даже четверо, спорили несколько часов кряду, а затем кто-то из них в запале нажал на кнопку, и Лумумба – единственная Эдемская колония и источник всех полезных ископаемых, кроме злата – была раздудукана до неузнаваемости.

Потом они приземлились, долго бродили по дымящимся развалинам какого-то города и искали Корону и Кольцо. Когда до коронации Чёрного Мордиллы оставалось три дня, они начали догадываться, что совершили какую-то ошибку. Посмотрев на небо, они увидели две близко расположенные друг к другу планеты. То были Эдем и Модем. Это их насторожило. А за два часа до окончания срока Такси так и сказал:

– Тыры-быры, кажется, мы что-то не то раздудукали.

– За такие дудуки нам, по меньшей мере, светит по высшей мере, – согласился с ним Варавва.

В тот момент, когда были произнесены эти слова, принц Кржижянц, изорванный, голодный и патриотически настроенный, вошёл в Ханой.

Первый авалг о КПЗ

«Мы пойдём другим путём».

Бывший Геолог

Да, давно не видало его высочество столицы Эдема, а точнее – совсем никогда не видало. Это был город! Ещё издалека он радовал глаз принца весёлыми огоньками, но при ближайшем рассмотрении это оказались пожары; а то, что издали принц принял за радостное пение, вблизи оказалось стонами умирающих от голода¹³.

Когда принц Кржижянц ступил на улицы некогда славного и могущественного города, там царил манархический вандализм – иными словами, Чёрный Правитель собирал пивные банки. Кругом гремели взрывы и рушились стены, по улицам носились какие-то демонстрации и толпы народу, и на Кржижянца никто не обращал внимания.

«Самое время подыскать себе космический звездолёт», – подумал принц, но думать надо было раньше, потому что теперь он оказался в самой середине разъярённой толпы, которая куда-то бежала. Принца закрутило, завертело и понесло, со всех сторон послышались возгласы:

– Ваше высочество, посторонись!

– Что здесь делает потный задавака?

– Вся власть Кржижянцу Робиновичу!

– Рабиновичу!

Последний раз принц Кржижянц видел большое скопление народу у себя в КПЗ¹⁴, когда общался с покойным Эдисоном. Он совершенно растерялся и отдался толпе, не в силах сделать ни движения по собственной воле. Это был момент, когда он серьёзно засомневался в себе. «Если я и сейчас-то не могу сделать ни единого движения по собственной инициативе, то что же будет, когда я приду к власти?» Не на шутку испугавшись одной этой мысли, он усиленно заработал локтями, но его сжали ещё сильнее, потом он очутился в другой толпе, двигавшейся в противоположную сторону, затем ещё где-то, а как он оказался в каком-то огромном и тёмном дворе, окружённый со всех сторон небоскрёбами, он и вовсе не помнил.

Кругом никого не было. То есть совсем рядом с принцем кто-то копался в куче мусора, но толпа вдруг куда-то исчезла и стало тихо-тихо. Человек, копавшийся в помойке, вдруг оставил своё занятие и обратился к принцу:

– Ты кто?

«До сих пор все с первого разу узнавали», – подумал принц.

– Я коммивояжёр из Дублина, меня ограбили, я заблудился и потерялся, и теперь ищу дорогу в Ханой.

– Понятно. Ты, наверное, на самом деле ищешь какой-нибудь летательный аппарат?

«Проницательный человек, хотя и смахивает на бомжа. Пожалуй, он может мне помочь».

«Бомж какой-то, хотя и смахивает на Кржижянца. Пожалуй, он тоже может мне помочь».

– Дорогу в Ханой можешь не искать, здесь её нет, она за городом. А что касается звездолёта, то тут мы можем тебе помочь. Здесь за углом есть совершенно замечательная машина. Мы тебя проводим.

– Кто – «мы»?

До сих пор Мордилле никто не задавал таких острых вопросов. Он стал усиленно соображать, но не находил ответа. Переговоры на высшем уровне застопорились, и принц начал подозревать неладное.

– Так я, пожалуй, пойду, – произнёс он робко и сделал несколько шагов по направлению к улице, затем ещё несколько и бросился со всех ног бежать.

Сзади послышался топот, над левым ухом что-то просвистело и через несколько метров он свалился навзничь, сражённый пивной банкой. Сознания он, как и подобает особе королевского рода, не потерял, поэтому прекрасно видел, как со всех сторон набежали какие-то люди со странно вытянутыми физиономиями (это, как принц понял впоследствии, были противогазы), схватили его за руки и за ноги, побросали в какую-то совершенно замечательную машину, которая действительно стояла за углом, и увезли в неизвестном направлении Королевского Главного Замка.

«Давно пора брать бразды правления в свои руки», – размышлял Нц-Нц в то время как ему эти самые руки выкручивали, вели по каким-то коридорам, подгоняя пинками, бесцеремонно обыскивали и отбирали паспорт, а затем запихивали в какое-то мрачное помещение, как нельзя лучше гармонировавшее с мрачным настроением замаскированного, но раскрытого принца.

«Что же, вот и конец поисков Короны и Кольца. Прежде, чем убить меня, Мордилла станет меня пытать, но он никогда не узнает, где находятся мои сокровища. Эту тайну я унесу с собой в могилу. Интересно, у них здесь есть камера пыток зубилом? Наверно, это очень больно. Или он пытает банками, засовывает их в уши и ноздри? Фу! Наверно, это очень больно. В пустые глазницы. Фу! Наверно, это очень больно. Но надо быть до конца мужественным. Моя смерть будет достойна смерти отца, а его смерть вообще была верхом совершенства. Чего бы такого напоследок сделать гадкого?»

Он огляделся. Небольшая каморка, обыкновенная тюремная камера с каменными стенами и с зарешёченным, вровень с землёй, окном.

«Внешнюю стену я, пожалуй, мог бы расколотить». И действительно – ход слоном, и в камеру пахнуло прохладой вперемежку с уличными запахами Ханоя. В ответ на грохот открылась дверь и в камеру вошёл человек в противогазе. Окинув критическим взглядом совершённую принцем работу, он потоптался некоторое время на месте и произнёс:

– А зачем, простите за нескромный вопрос, ваше высочество, вам понадобилось в Ханой?

– Я хотел найти здесь космический звездолёт и улететь на нём на Землю за Короной и Кольцом.

– Понятно, – Стражник ещё раз поглядел на огромную дыру в стене, – стену-то зачем разворотили? Ай-ай-ай, – и не спеша вышел.

«Точно, будут пытать. Теперь ещё и за то, что стену поломал».

Несколько дней принц Кржижянц провёл в камере, страдая от холода. Так как Мордилла забыл о существовании принца вскоре после его пленения, то никаких пыток не последовало. Ему даже еду носить перестали. Пару дней он так потерпел, но потом понял, что смерть от голода – это совсем не по-королевски и, скрепя сердце, выбрался через дыру в стене, предварительно оставив записку: «Ушёл перекусить, скоро вернусь. Кржижянц». Вновь его глазам предстали улицы города, и тут он на собственной шкуре убедился, как нечего было есть в Ханое.

Разграбленные продовольственные магазины выводили принца из себя, разрушенные до основания «Макдональдсы» вызывали спазмы в горле, а когда он увидел бедных детишек, которые грызли каменную кладку фундамента детского сада, он горько заплакал и тоже стал грызть камень, и грыз его до тех пор, пока кто-то не тронул его сзади за плечо:

– Ваше высочество, хватит подрывать устои.

– Устои чего? Приду к власти и всё компенсирую, – ответил он не совсем вежливо – ведь он был очень голоден.

– Если хотите, мы вас накормим.

Принц в ужасе насторожился: кто это – «мы»?

– Кто это – мы?

– Я бы не стал посреди улицы рассказывать.

Принц, несмотря на печальный опыт, доверчиво поплёлся за высоким и широким молодым человеком с сытой и довольной физиономией, который повёл его в юго-западную часть города. Их несколько раз останавливали милиционеры Чёрного Мордиллы и пытались проверить документы, но как только они вглядывались в физиономию незнакомца, их лица расплывались в улыбке и они вежливо осведомлялись:

– Ну что, скоро переворот? Как дела в подполье? Оружие-то у вас имеется? Если нет – обращайтесь, в беде не оставим…

На эти вопросы молодой человек также любезно отвечал, по большей части отрицательно, беспокойно оглядываясь на принца, на которого милиционеры тоже беспокойно оглядывались. Им явно неудобно было вести такие разговоры при Кржижянце. Принц ничего не понимал. Наконец, они пришли к большому и мрачному зданию – это оказался кинотеатр «Ханой»¹⁵.

– Здесь наша Засада, – сказал Кржижянцу человек, оторвавший его от фундамента, когда дверь за ними закрылась, и их никто не мог услышать. – Но это большая тайна и о ней, кроме Мордиллы, его сподвижников, милиции и жителей Ханоя никто не знает, так что прошу вас держать язык за зубами. Мы – подпольная организация КПЗ. КПЗ – команда подпольной засады. А я – КПЗ, командир подпольной засады, меня зовут БГ.

Принц попробовал держать язык за зубами, но от этого лишь усилилось слюноотделение. При слове «КПЗ» он вздохнул с облегчением – это был явно свой человек. С радостным блеском в глазах Кржижянц обратился к БГ:

– Так значит, вы представляете собой оппозицию режиму?

– Я же вам говорю – подпольная организация.

– И много у вас людей? – принц оживлялся всё больше.

– Я же говорю – команда.

– Так-так, и как вы боретесь с Мордиллой? – принц уже забыл про голод и мысленно приготовился возглавить штурм Королевского Главного Замка.

– Я же говорю – засада.

– Не понял, – не понял принц.

– Что ж тут непонятного? Мы сидим в засаде и ждём, когда представится случай захватить власть.

– Понял, – понял Кржижянц. – А космические звездолёты у вас имеются?

– А как же. Если представится случай совершить переворот, мы своего не упустим.

Принц в сопровождении БГ проследовал в довольно обширное помещение, в котором за длинным накрытым столом сидело человек пятьдесят с сытыми и довольными лицами. Это была та самая Команда Подпольной Засады, о которой рассказывал БГ. Все они ждали подходящего случая; подходящим случаем на их условном жаргоне была Глобальная Неприятность. После столкновения Эдема и Модема Эдем начнёт делать перевороты вокруг своей оси. Самым быстрым будет, естественно, первый, он и должен стать фоном для переворота политического.

При виде Кржижянца они оторвались от своих приборов и приветствовали его громкими аплодисментами. Как ни хотелось Кржижянцу вылизать все пятьдесят тарелок, он всё же удержался от соблазна, так как понял, что в данный момент уместнее будет произнести что-то подобное королевской речи, что-нибудь эдакое торжественное, чтобы надолго запомнилось. И он произнёс:

– Братья и… – но женщин в помещении не оказалось. – Уважаемые дамы и… – но женщин всё равно не было. – Дорогие коллеги! Я оповещён уже о вашей серьёзной и крупномасштабной деятельности, о той борьбе, которую вы развернули на этом невидимом подпольном фронте! Я уверен, наше дело – правое, и мы победим, хотя в самой победе я не уверен. Дорогие коллеги! Когда-нибудь настанет день, когда я, наследный принц Кржижянц и законный властитель Эдема, вступлю, наконец, в этот день в обладание Королевскими Атрибутами Власти и приду к власти. Когда-нибудь настанет день, когда я сам, лично, возглавлю восстание, призванное свергнуть Чёрного Мордиллу и его правительство во главе с узурпатором. И день этот близок, и сейчас лишь одно обстоятельство мешает принять командование вами прямо сейчас, – принц волновался и говорил сбивчиво, но доходчиво. – Да и обстоятельство это совсем ничтожно по сравнению с теми великими целями, которые я…, то есть, мы преследуем. Дело в том, что я с недавних пор… некоторым образом… Ну, в общем, в данный момент я сижу под усиленной охраной в тюрьме у Чёрного Мордиллы, – сочувственный гул пронёсся по столу и соблазнительно зазвенели ложки. Принц облизнулся и продолжал: – И покинул свою темницу только ради того, чтобы поесть. Ну и, конечно, чтобы произнести торжественную речь, – добавил он; это была не совсем правда, но Кржижянц посчитал, что подпольщики тогда не оценят его самовольного ухода от Мордиллы, и могут его даже осудить. – Я уже знаю о том, что в вашем распоряжении имеются космические звездолёты и остальная другая техника, и что вы предоставили бы мне летательный аппарат с тем, чтобы я отправился на Землю и вернул себе принадлежащее мне по праву до того, как случится Глобальная Неприятность. Но, как это ни прискорбно, я не могу этого сделать сейчас, а вынужден томиться в страшных застенках узурпатора. Это чудовищная несправедливость, за которую, я уверен, наши мучители отплатят нам сполна.