Читать книгу: «Советник царя Гороха (сборник произведений)», страница 3
Глава 5
Утро началось как-то необычно. Не было ни петушиного кукареканья, ни каких-нибудь утренних звуков. Зашел слуга и сказал.
– Извольте умываться и следовать в зал для собраний. Там уже собраны грамотные люди, коих отрок будет учить рисункам земли.
– Ой, мне же нужно подготовится. – растерялся Никита, – Нужно: блюдце с водой, небольшая деревяшка, любящий камень и гвоздь. И еще кусок полотна, плоская доска, жердь, а также пила и вообще, принесите весь возможный инструмент.
Слуга несколько удивленно кивнул головой.
Кое-как умывшись, Никита обнаружил, что вместо вчерашней одежды возле его кровати лежит стопка странных вещей. Там были красные шелковые штаны, расшитый золотом и жемчугами кафтан, красная косоворотка, а у кровати стояли сапоги из мягкой кожи.
– Что, мне одевать этот попугайский наряд?
– Добрый наряд, какой и должен быть у царского советника. Генеральская форма. Великую милость тебе царь оказывает.
Одежда была маловата, и стесняла Никиту. Ему в ней было очень неуютно. Последний раз Никита чувствовал себя так первого сентября, когда мама и бабушка общими усилиями натянули на него костюм из искусственного шелка и галстук.
В зал перед Никитой зашли сначала слуги, которые тащили разные деревяшки и инструмент, затем зашел некто вроде камердинера или дворецкого (Бог знает, как называется его должность) и торжественным голосом объявил:
– Его Превосходительство Никита Орлович, действительный тайный советник, отрок из Волшебного мира.
Заходя в зал, Никита почувствовал, как у него засосало под ложечкой. В зале сидели солидные степенные люди, которые впились в него внимательными взглядами. Слова застряли где-то в глубине горла и никак не желали выходить наружу.
– Здрав будь, отрок! – поднялся со своего места самый солидный.
Никита кивнул в ответ головой.
Нужно было рассказывать о картографии, но именно в этот момент все мысли будто испарились. В голове была мучительная пустота. Ситуация напоминала ту, в которую он не раз попадал, стоя у доски на уроках Антонины Павловны, их географички.
– Что ж, отрок, расскажи нам о премудростях дела твоего, о том, как писать рисунки земель.
– Карты, – начал было Никита и закашлялся. Во рту пересохло от напряжения.
– Да, карты, слыхали некоторые уже из нас это слово. Сам государь нас к себе вызывал, дабы мы отправились к тебе премудростью этой овладевать – неспешно, немного «окая» ответствовал облаченный в черную шелковую рясу священник. Может быть, был он епископом, может быть аббатом. Сложно сказать.
– Так вот, карты – это изображение местности, выполненное на плоскости в определенном произвольном масштабе, – выдавил из себя Никита. Прозвучало это настолько неестественно, настолько не его словами, что он поперхнулся во второй раз. Все важно переглянулись.
Взяв себя в руки, Никита решил продолжить.
– Прежде всего, для того, чтобы нарисовать карту, нам необходимо иметь соответствующий инструмент. Нужно иметь планшет, желательно с опорой, визирную линейку, компас и карандаш, в вашем случае – кусочек древесного угля. И еще нам нужен угломерный инструмент, что позволили бы определять расстояние до предметов.
Из всей этой тирады, похоже, гости поняли только «кусочек древесного угля».
– Начнем с изготовления компаса. Для этого возьмем маленький кусочек дерева и ножом сделаем в нем углубление, – Никита дрожащими руками принялся выдалбывать в деревяшке паз. Получилось несколько халтурно, но…лучше, чем можно было ожидать, учитывая волнение.
– Потом в паз вложим магнит, или как вы его называете, любящий камень, а сверху привяжем бечевой гвоздь. Вот так… – он отдал свою поделку самому солидному грамотею. Все бросились с любопытством осматривать сделанное.
– Теперь наливаем в блюдце воды, кладем нашу импровизированную стрелку, чтобы она плавала. И оп-па… стрелка становится в нужном направлении. Покрутим блюдце… и оп-па. Все равно оно поворачивается туда, куда надо.
Из массы солидных людей вырвался вздох удивления, все повскакивали со своих мест, чтобы лучше рассмотреть происходящее.
– Вот так чародейство, – выдохнул один из грамотеев.
– Невиданное дело: гвоздь-то заколдованный, сам вращается! – вторил ему другой.
Епископ важно поднял руку с указательным пальцем вверх:
– Царь наш нас не допустил бы до дьявольского чародейства и прочей погибельной деятельности, ибо он есть Помазанник Божий, и потому сие прошу чародейством не называть! Особенно в присутствии духовных лиц. Это наша парафия: что считать чародейством, а что нет, кого подвергать за непотребное деяние анафеме, а кому во всех храмах хвалу воздавать!
– Вы, совершенно правы, это не чародейство, законы природы. – Никита поддержал церковника и почувствовал огромное облегчение. Солидные грамотеи удивлялись, словно малые дети в цирке. Какое-то время все были поглощены процессом наблюдения за диковинной штукенцией. Никите едва удалось усадить всех по местам. Дальше, он знал, будет труднее: шла скучная часть «урока».
– Нужно собрать планшет с визирной линейкой. Для этого отрежем жердь так, чтобы она была на уровне подбородка. К торцу жерди приколотим плоскую доску. К доске прибиваем реечку, но не сильно, а одним гвоздиком, чтобы она легко двигалась. Реечку размечаем на равные промежутки, например, на величину моего пальца… Ножиком делаем зарубки.
Никита совершенно уже окреп духом. От былого волнения не осталось и следа. С изготовленным планшетом они вышли из избы и прошли к реке.
Один из царских грамотеев тихо ворчал:
– Виданное ли дело, чтобы дворянского звания человек из древнего рода жерди пилил и гвозди забивал. Не наше дело сим презренным трудом заниматься…
Услыхав это, Никита замер. Вся степенная толпа приостановилась, внимательно и даже со страхом вглядываясь в переменившееся лицо девятиклассника. Откуда-то изнутри возникла злость на фарисействующего боярина.
– Какое же ваше дело, господа-товарищи? Роптать на царя и чваниться своей исключительностью?
Все важные грамотеи со страхом расширили глаза. В их воображении почему-то всплыли картины из эпохи Василия Мстителя, когда никто не смотрел ни на родовитость, ни на былые заслуги. В словах отрока они услышали угрозу, как сверкание меча, на мгновение вынутого из ножен.
– Не гневайся, Ваше Превосходительство! По неразумению мы так говорили.
Никита сам удивился произошедшей в нем перемене. Еще утром, заходя к этим важным людям, он сам испытывал страх и волнение. Он боялся, что его никто не будет слушать, ему хотелось понравится аудитории. Теперь он чувствовал совсем иное. За спиной стояла власть, и все гордые, важные, спесивые знали об этой власти и не смели ей перечить. И уже не он должен был плясать перед ними на задних лапках, а вовсе наоборот.
– Слушаем дальше… и смотрим внимательно! Ну вот. Теперь кладем на планшет кусок ткани, причем угол нашего платка должен находится так, чтобы визирная линейка лежала по диагонали. С помощью компаса выясняем где у нас север, а где юг. И проводим на платочке стрелочку «север-юг». Выбираем самые приметные предметы на местности. Называется ориентиром. Допустим, монастырь за рекой, вон тот вековой дуб, – Никита протянул руку, – и башенка царской дачи… Ничего не меняя, не поворачивая, наводим линейку на каждый из этих предметов и проводим линии. Это оси направлений. Ну как, понятно?
– Более – менее… – прогудели грамотеи.
– Теперь, – продолжал Никита, – будет сложнее. Теперь нам надо замерить расстояние до наших ориентиров. Как это сделать, когда напрямую к ним не пройти, и мерную веревку туда не протянуть?
Все переглянулись.
На конец Никита приберег самую скучную «пилюлю». Давать инструктажи – вообще не слишком благодарное занятие. Пока какое-либо дело совершаешь сам, оно кажется простым и даже немного интересным. Но как только его начинаешь подробно объяснять, то получается такая редкостная тягомотина, что прямо плеваться хочется. А от того, что эту самую тягомотину в разных вариациях приходится повторять не один, и даже не два раза, начинаешь испытывать приступы злобы на весь мир. Почему школьные учителя в большинстве своем такие нервные и психованные? А вы попробуйте из года в год повторять одну и ту же белиберду, при том, что ее еще и не очень-то кто хочет слушать. Да от этого с ума сойти можно.
– Для этого нам нужен вот такой инструмент, – Никита принялся вновь мастерить, все показывая. – Сначала берем широкую доску и к ней под прямым углом прибиваем первую реечку. Понятно?
Грамотеи согласно закивали, но внимание упало до нуля. Они устали, хотя и стремились не показывать этого. Пришлось организовывать небольшой перерыв, во время которого грамотеи травили местные неприличные анекдоты. При этом важные церковники хотя и осуждающе посматривали на распоясавшихся светских грамотеев, тем не менее улыбались. После «кофе-брейка» занятие продолжилось.
– Итак. Смотрите. Чем длиннее мы возьмем доску, тем точнее можно будет промерить расстояние. Вторую прибиваем с другого конца доски, но на одном гвоздике, чтобы она была подвижной. Все это устанавливаем на опору. И теперь нам нужно наш инструмент откалибровать, то есть настроить. На ровном месте ставим наш инструмент, и кто-нибудь из вас отходит от него на двадцать шагов. Наводим сначала одну реечку, затем другую на нашего человека. Ставим рисочку и пишем – двадцать шагов. Потом таким же образом двадцать пять, тридцать и так далее. С этим инструментом можно замерить любое расстояние, хоть за реку, хоть через пропасть. С этим ясно?
– Ясно, Никита Орлович. Эвона какая премудрость великая!
– Да нет здесь никакой премудрости. Элементарная тригонометрия. И измерив расстояние от нашей точки наблюдения до ориентиров, откладываем их на нашей карте. Для этого нам нужен произвольный масштаб. К примеру, до вон той горы, я думаю, шагов семьсот. А длина нашего лоскутка – сейчас, сейчас… двадцать пять моих больших пальца. Если разместить гору в самом конце карты, то тогда получается, что один мой палец равен… так… двадцать пять к семьсот… 28 шагов. Внизу карты пишем… один палец – двадцать восемь шагов. Когда главные ориентиры будут нанесены, тогда просто на глаз заполняем пространство более мелкими деталями местности, исходя из их расположения.
– Мудр ты, Никита Орлович. Отродясь мы такого не слыхали.
– Надо бы вам потренироваться. Начинайте с изготовления инструмента, с самого начала. А я буду смотреть и исправлять.
Закипела работа. Царские грамотеи, по большей части в монастырских должностях, принялись мастерить из подручного материала все, что им рассказывал Никита. Получалось это у них не больно хорошо, они напоминали школьников, впервые пришедших на урок труда.
Самый молодой из «учеников», дьякон Аристарх, носивший реденькую рыжую бороденку, подойдя к Никите, спросил:
– А что же делать там, где леса. Ведь у нас же царство богато лесами, к северу одни чащи почти.
Никита несколько растерялся. Действительно, в дремучем лесу задача картографической съемки очень непростая. Он, собственно, вообще о том, как же делают географические карты, знал лишь из старой детской энциклопедии. Да и то, только то, что мог вспомнить. Ученик 9-Б класса крепко задумался.
– Действительно, задача непростая. Для этого придется сделать башню, которая была бы выше крон, а уже с нее снимать местность. Например, саму башню можно сделать из высокого дерева, сделав на его вершине нечто вроде площадки, и поднимаясь наверх на прочной веревке. Кроме того, чтобы было видно ориентиры, можно запалить около них костры, чтобы поднялся дым. По таким дымкам можно и ориентироваться.
– Мудреное дело и сложное.
– Да, не такое уж и простое, к сожалению. Кроме того, карты нужно будет потом объединить в одну. Для этого нужно точки наблюдения указывать на соседних картах, иначе никак.
Долго еще тренировались царские грамотеи, охали и вздыхали. Устав, начали проситься домой. Выглядело это весьма потешно. Никите казалось, что перед ним не монастырские грамотеи и царские слуги, а младшие школьники, превращенные злым волшебником в солидных взрослых мужей.
Время приближалось к ужину.
Внезапно на дороге показалась царская карета, правил ей стрелец-гвардеец, на запятках тоже стояло двое служивых молодцев.
– Ваше Превоходительство, Никита Орлович. Царь приказал Вас привезти к нему. Сегодня он издал указ об особых плотничьих и кузнечных артелях, что будут даны вам в распоряжение.
Пришлось тут же прыгать в карету и отправляться во дворец.
Царь все еще продолжал лежать в своей опочивальне, на животе. Он побледнел и осунулся, и Никите даже стало его жаль.
– Здравствуйте, Горох Кондратьевич!
– Здравствуй, Никита. Я тебя вызвал не просто так. Как ты просил, так и повелел я артели из плотников и кузнецов знатных создать. Бери под командование. Почитай тысячу человек даю, восемьсот плотников да сто восемьдесят кузнецов. Даже королю вестфридскому не было такой чести… между прочим. А уж черного люду для работ – бери без счета.
– Нужно будет построить возле Горохова верфь, чтобы паровые буксиры делать.
– Ну строй. Вот тебе моя грамота… возьми-ка там, на тумбочке. В ней приказано каждому оказывать тебе всякое содействие. Что тебе надобно для верфей новых?
– Ну, лес наверное. Ну и вообще, материалы всякие строительные.
– Ты грамоту свою покажи купцу первой гильдии Свириду, он тебе враз все достанет. А мы уже оплатим кое-как. Но смотри, отрок, за все дела свои потом будешь ответ держать: когда обманешь нас, то из-под земли достанем… Понял… А теперь ступай, делай, что знаешь.
– Спасибо, Горох Кондратьевич!
Выйдя от царя, он уверенным шагом отправился к карете со стрельцами и показал царскую грамоту. Сев в карету, приказал начальственным тоном
– В кузницу Мокруты…
Карета потихоньку поехала. Никита все больше вживался в новую роль и она ему все больше нравилась.
Подъехав к кузнице, он открыл дверь. Как и всегда, в кузнице кипела работа. Стоило ему зайти, как гул молотков стих и все кузнецы начали отвешивать поклоны. Мокрута смотрел на Никиту удивленно.
– Зравствуйте, дядя Мокрута…
– Здоровы будьте, Ваше Превосходительство… Никак не ожидали Вас, и не знали о чине вашем генеральском… Потому великодушно просим простить наш предыдущий прием…
– Да ну что вы, дядя Мокрута… – Никита почувствовал себя неуютно. – Хорошо ведь меня приняли в прошлый раз… Дядя Мокрута, а скажите-ка, как там продвигаются дела по нашему проекту.
– Уже заложили литейщики модель. Послезавтра будем отливать.
– Дядя Мокрута. Мне царь дал артели плотников и кузнецов, почти тысячу человек. Будем строить в Горохове верфи новые, чтобы делать паровые буксиры. Поможете мне управится со все этим.
– Ничего себе. Что ж, Никита, попробую помочь.
Глава 6
На следующее утро опять продолжились занятия с царскими грамотеями. Еще немного, и царь прикажет отправить их всех в экспедицию по земле царства, чтобы сделать картографическую съемку всех губерний и уездов.
Через неделю уже ехал Никита с Мокрутой и Нестором выбирать место под устройство верфей. От количества забот кружилось в голове, а спать приходилось все чаще в карете во время переездов. Работы не прекращались ни днем, ни ночью.
Река Гороховка подернулась легкой рябью, неспешная речная волна плескалась об глинистый берег.
– Надо выбирать место, чтобы был пологий берег. Вот тут, возле камышей, доброе место, – показал пальцем Мокрута.
– Но надо ведь, чтоб и глубина была достаточной, баржи-то большие будут сходить, – возражал ему Нестор.
– Верфи мы будем строить вот здесь, около заводи. – Никита решительно двинулся вперед. Мокрута нес на своем плече столбики, которыми предстояло разграничить место будущей стройки. Их сопровождало около десятка рабочих, с разметочными колышками и молотами в руках.
– Великое дело намечаем, – проговорил Нестор. – Отсюда пойдут по рекам невиданные прежде чудеса.
Будто в ответ на это Никита взял первый колышек и одним ударом осадил его.
Началась работа. Вязаные плоты приводили сплавшики откуда-то с юга, и рабочий люд, с пением «Дубинушки» втягивал его на берег. Застучали топоры, запели пилы, и начала возводится верфь. Поначалу Никита очень терялся, не знал, какие распоряжения ему отдавать. Но потом привык. Всего за два месяца построили верфь и заложили на ней два паровых буксира: «Судак» и «Осетр».
Сложнее всего давалась отливка котлов. Копоть висела над рекой, рабочие валились с ног от усталости. Все чаще стали наведываться государевы слуги, качали головами и охали.
– Да где ж это видано: кастрюлька на лодке. Смех, да и только.
– И посмотри, посмотри. Ишь, железом дно лодки простилают. Утонет баржа, и от берега не отойдет.
– Не сносить головы ни Никитке ихнему, ни Нестору, что привел его. Да и остальные закончат жизнь свою в царской пыточной.
– Да, давно уж пустует пыточная. Но недолго ей осталось пустовать – будет вся набита теми, кто верфь эту потешную сделал.
Посмеивались и иностранцы, да не все. Некоторые смотрели вострым глазом, да привечали всякое движение, и своим правителям слали доклады.
Более всех бранил идею Селиван Никифорович, поднимая люд и общественность на протесты против строительства новых судов.
– Видано ли дело, отцы-братия, – вопил Селиван Никифорович перед толпой собравшихся жителей Горохова, – чтобы пускать столько казны на отроческие игры. Служивым людям не плочено, подати поднял – а тута забавы детские, и то, чего никогда не будет, ибо сие есть против того порядку, что указано нам самим Богом. Да и кто такой есть, отрок сей Никита? Откуда он явился? Не боярский сын он, не царевич – а возможно и вовсе холоп прирожденный.
– Верно говоришь, Селиван Никифорович! – выкрикивали в ответ. – Где же это видано, чтобы дитяти, да еще и возможно холопскому или того хуже, сыну какой девки непотребной, енеральское звание давали?! Что же это делается, люди добрые.
– Вон самозванцев! Вон самозванцев! Долой верфи! – дико завопил кто-то в толпе.
Казалось, еще чуть-чуть, и народ бросится к верфям, и начнет их громить. Но вдруг появился на добрых конях отряд конных гвардейцев, и впереди скакал на вороном жеребце сам воевода Кирило Евсеич.
– Эгей, народ! – зычно прокричал Кирило Евсеич. – Больно голосисты стали зовущие вас на бунт! Вашими руками державу нашу разрушить хотят! Кто против воли царской – выходи наперед!
Толпа поутихла. Люди в молчании уставились на конницу, которая их окружала. Стоявший на трибуне Селиван Никифорович, увидев мрачные лица конников, был обескуражен, губы его задрожали. Он вдруг понял, что еще мгновение, малейшее неразумное действие с чьей-либо стороны – и начнется стычка. И, вполне возможно, ему уйти не удастся, и тяжелая шашка царского конника не посмотрит в пылу схватки на его боярское звание – разрубит пополам. Зарубежные протекции посмертно – помощь приятная, но небольшая.
– Да нечто кто посмел бы, – начал медоточивым голосом Селиван Никифорович, – против воли батюшки нашего, надежи-государя, даже слово молвить. Все мы здесь собрались люди мирные и законопослушные, дабы лишь обсудить происходящее.
– Ну, эту свободу у вас никто не отбирает, обсуждайте. Но кто если посмеет что… не сносить тому головы! Лично на кол посажу!
Толпа начала потихоньку расходится.
Через несколько дней глашатаи в Заморском царстве, в Вестфридии и даже в саркабской столице Джейран-Джейран зачитывали на перекрестках обычную недельную сводку со следующей статьей:
« В землях царства Гороха 24 июня года 1022 прошли массовые акции протеста против деспотичного стиля правления и притеснения всяческих свобод. Кроме политических, выдвигались и экономические требования. Демонстранты потребовали отчета власти за несоразмерные бюджетные расходы на проекты, целесообразность которых поставлена под большое сомнение. Лидер оппозиции Селиван Никифорович Скрытнинский призвал приостановить финансирование несбыточного проекта строительства самоходных барж, что выглядит по меньшей мере справедливым в царстве, где четыре пятых населения находится за чертой бедности. Демонстранты требовали, по крайней мере, дать отчет по расходу средств на этот проект. Требования выполнены не были, при этом власть применила силу против мирного населения… Вот как сам лидер оппозиции Селиван Скрытнинский описывает происходящее: «Это произвол царского режима, и мировая общественность не может молчать. Лидеры мировых держав обязаны применить разнообразные инструменты воздействия, включая жесткие экономические и политические санкции, чтобы противостоять бесчеловечному режиму царя Гороха. Возмутительным образом мирная демонстрация была разогнана тяжеловооруженными конными гвардейцами, есть много жертв. В тайной царской пыточной томятся тысячи безвинных узников». С места событий, специальный корреспондент Вэли Вайрисон…».
На тумбочку царя лягло сразу несколько десятков нот протеста от лидеров мировых держав. От заморского царя пришло целых четыре ноты протеста. Царю и его воеводе запретили въезд во все страны, кроме страны саркабов. Там поддерживали общий шум, но торговлю не останавливали. Царь, сцепив зубы, наблюдал за происходящим. Только мрачнел лицом.
– Да, развернули они против нас кампанию: заморозили выплаты за вывезенные нами же товары, – жаловался царь Горох Кириле Евсеичу, – просто наглый грабеж. Фактически свернули всю торговлю. Да что свернули: товар забрали, а как деньги платить, так кукиш с маслом. Падлы!
– Не печалься, царь-батюшка. Возобновят торговлю, только уляжется шум.
– Да не уляжется. Видишь как взялись. Видно готовят что-то серьезное. Свергнуть меня хотят, а на мое место поставить свою марионетку. Все у них просчитано…
И вот наконец готов был «Судак», ухнул в воду и поплыл, не утонул. Царь пришел лично со свитой посмотреть на судно.
Никита стоял около котла и бодро командовал.
– Так, заливаем воду… Уровень не превышать! Теперь дрова закладываем. Не слишком туго.
– Когда думаешь плыть, Никитка? – Нестор обеспокоено ходил в передней части судна. – Ишь громадина какая, говорил, меньше надо делать. Какие бурлаки такую-то громадину потянуть смогут?
Никита молчал. Котел начал постепенно шуметь, как закипающий чайник. На набережной набралась громадная толпа любопытствующих.
– Ой, глядите, печка на барже. Вот смеху-то.
– Никита Орлович умен, пойдет баржа…
– Да ну, с деда-прадеда вдоль бережка Гороховки да Немы все бурлацкими босыми ногами истоптано. Так и далее будет.
В верхней части котла было сделано нечто вроде манометра, из трубочки и пружинки. Чем более пар давит, тем больше из трубочки выпирает наружу прут, покрашенный в полосочки. Прошло около двух часов и прут вышел почти полностью.
– Ну все, трогаемся, – взволнованным голосом сказал Никита и начал потихонечку отодвигать задвижку на сопло. С шумом вырвалась струя разгоряченного пара, все более разрастаясь позади судна. В толпе зевак, стоявших на берегу, послышался мужичьи возгласы и бабий визг, в городке залаяли собаки.
Вначале медленно, как бы нехотя, судно сдвинулось с места и начало набирать скорость.
– Надо бы прикрыть немного задвижку, а то улетим, – улыбнулся Никита. «Судак» несся по речной глади словно птица, вырвавшаяся на свободу.
– Царь весьма довольным выглядел, – сказал Мокрута, вглядываясь за корму.
– Сколько у нас до Лапотного порта?
– Пешком вдоль реки – дня два перехода. А бурлаки тянут баржу почти семь дней.
– Значит, около ста километров. Сейчас у нас скорость – километров двадцать пять – тридцать в час. Жаль, придется останавливаться, чтобы залить вновь воды. Когда прицепим баржи – больше десяти-пятнадцати не дадим, тем более против течения. Итого, туда – четыре часа ходу, назад – десять часов. Завтра обернемся, может еще и к обеду успеем.
– Это будет истинным чудом.
– Эй, кочегар, дровишек подкинь…
На рев машины из прибрежных сел выбегали люди. И увидев несущуюся баржу, похожую издали на огнедышащего змея, вновь прятались по избам. Через полтора часа запас воды исчерпался, судно замедлило свой бег.
– Ну что же, придется подливать воду. Но котел горячий, можно обжечься, поэтому, осторожно…лицо не приближать. И сначала по чуть-чуть. И руки тряпьем обмотать… – отдавал распоряжение Никита.
Вода полилась в воронку, зашипела, выбросив облако пара. Затем, когда бак был наполнен, пришлось еще около полутора часов разогревать котел до рабочего давления.
– Нда, – сказал Никита, – не рассчитал я немного. Таким образом будем мы добираться намного дольше, чем я думал.
– И все равно, уже поворот на Нему. Быстрее идем, чем на коне! – восхищенно ответил Мокрута.
В Лапотный порт прибыли ближе к ночи. В морской гавани города стояли иностранные суда, крутобокие многопалубные заморские и длинные саркабские галеры, полные рабов-гребцов. Военные галеры заморцев имели по три ряда весел, и до тысячи гребцов приводило их в движение. На речной пристани грузилось несколько барж.
Убавив до минимума ход, практически на выбеге, Никита подвел буксир к пристани. Судно гулко стукнулось об деревянные сваи.
– Эгей, где смотритель пристани! – закричал зычно Мокрута, – Царские посланники прибыли!
Из ветхого домика вышел человек и подошел к буксиру.
– Вижу, это вы, на самобеглой барже. Как же, слыхали и мы обо всем. Ну что же вы, проходите, гости дорогие. Переночуйте же у нас, уважьте.
– Нам утром надо баржи на Горохов вести.
– Утром и отправитесь.
– А сколько у вас барж готово.
– В Горохов – четыре баржи. Одна с заморскими товарами, три – с камнем для строительства.
Как только рассвело, Никита сразу же отправился на буксир. Сонные матросы начали закладывать дрова в топку.
– Ну что, попробуем все четыре баржи и повести.
– А пойдет ли?
– Пойдет, иначе и быть не может.
Возле пристани собралось почти все население Лапотного порта. Вело оно себя, в отличии от столичных жителей, достаточно смирно: просто с любопытством рассматривало невиданное сооружение. Крючники и бурлаки сцепили вместе четыре баржи, а потом привязали их к буксиру. Вновь зашумел котел, и Никита слегка открыл задвижку. Очень медленно, поезд из судов пополз вперед, но потом начал потихоньку набирать скорость. Послышался уже привычный, радостный рев пара за кормой. «Судак» повел свои первые баржи против течения.
– Теперь надо будет обучить людей, чтобы могли управлять буксирами – и оживет река. Не бурлаки, а пар будет доставлять грузы во все уголки.
Прибыв назад в Горохов, переключился Никита на новое дело: контейнерные перевозки.
– Дело это такое. Вместо того, чтобы каждый раз загружать-разгружать, – рассказывал он Архипу, голове плотничьей артели, нужно делать большие деревянные ящики, всегда одинаковые, такие, чтоб аккурат один ящик занимал всю телегу. Наверху такого ящика – крючья, чтоб можно было его привязать к подъемному крану на пристани.
– А как же делается твой подъемный кран.
– Ну, это дело несколько более сложное. Вот чертежи, посмотрите внимательно, что я за ночь нарисовал.
На кусочке ткани было изображена большая деревянная свая, к ней крепилась поворотная стрела, которая поднималась веревкой через систему блоков.
– А что это, в стороне…
– Это – революционная вещь. Такого у вас еще никто никогда не применял. Называется – электричество. Это – мотор-генератор, штука крайне любопытная. Вот посмотри, как она устроена… В основе всего – магниты, любяший камень, да проволока медная.
– И что же это все здесь будет делать?
– Здесь – это привод крана. Именно он позволит легко и быстро загружать наши ящики.
Никита с видом восточного фокусника достал еще один рисунок.
– Вы конечно знаете, что магнит притягивает железо, причем довольно сильно. Этой силой мы и хотим воспользоваться. Во всяком металле внутри живут такие огненные частички. Когда ничего не происходит, мы их не видим. Но перемещая магнит около металлической проволоки, мы как бы проталкиваем эти частички от одного конца проволочки к другой. Когда частички начинают бежать за магнитом, мы это называем электрическим током. Чем больше проволоки намотать, тем больше частичек одним магнитом можно переместить. Единственно, проволока в намотке не должна соприкасаться, лучше ее обсмолить, прежде чем наматывать. Частички, живущие в металле, обладаю колоссальной силой: они могут нагревать, приводить в движение механизмы…
– Это явное волшебство.
– Ну, можно и так сказать. Хотя ничего сверхестественного. Мы намотаем проволоку на деревянный вал, а с обоих сторон поставим магниты. Концы проволоки соединим на одном конце вала со специальными пластинками, их называют ламелями. Они должны быть отделены друг от друга. Возле ламелей крепятся две другие пластиночки, так, чтобы их концы пружинили и прижимались к ламелям. Эти пружинные пластиночки называют щетками. Именно на них и будут поступать наши огненные частички, которые так разбегутся, что уже их так просто не остановишь. Но для того, чтобы они разбежались, нам надо начать вращать вал…
– Это все весьма потешно и любопытно, но что это даст.
– Все очень просто. Если протянуть провода, то есть две проволоки от одного такого устройства к щеткам точно такого же, то можно передать вращение на любое расстояние. Огненные частички, бегущие по проводам, будут вращать вал. А когда на магнит намотать проволоки, и пустить по нему электричество, то он станет сильнее во много раз. Вот так-то.
– А остановить эту машину как?
– Да очень просто – разъединил один проводок: и остановка. А когда поменять проводки местами, то машина начнет вращаться в обратную сторону. У, это такая сила – у нас на этом все держится. Ведь одна большая машина, которую мы вращаем, может вращать много маленьких. Кроме того, если пустить огненные частички по железу, то оно будет нагреваться. Но сами огненные частички – штука опасная, когда взяться за голую проволоку, по которой они бегут, то и убить может.
– А чем вращать такую машину, ведь для этого надо много силы? – Архип вопросительно поднял косматые брови.
– Ну, можно водой, можно и паром… да, чем угодно. Ветром, к примеру.
– А это… как его…лектричество, можно вместо лошади впрячь?
– Конечно. Но, к сожалению, это несколько сложнее.
Через несколько дней Никита отобрал из работников верфи три кузнеца и с десяток плотников и поставил им задачу построить недалеко от верфи и пристани сооружение Гороховской тепловой электростанции.
В основе всего был стандартный котел, точно такой же, как тот, что был установлен на «Осетре» и «Судаке». Но сопло теперь не просто выбрасывало пар, а подавало его на вращающееся колесо, которое в свою очередь было соединено с генератором. Долго собирали самые умелые мастера эту конструкцию…
А на верфи уже заложили еще два паровых буксира: один точно такой же, как два предыдущих – «Сом». А второй – несколько иной конструкции, больший и более совершенный: «Белуга».
