Читать книгу: «Натали», страница 3

Остается уповать на Бога, на запрограммированость судьбы. На то, что всё проходит.

6.

Наконец-то! Я слышал её по телефону. Вчера. Набрал номер. Почти сразу подняли трубку.

– Наташу можно?

– Это я.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте… Кто говорит?

– Даже не знаю, как назваться…

– Дядя Тоша?

– Да. У вас со слуховым аппаратом всё в порядке.

Примерно так начался наш разговор. Далее уже говорил в основном я. Выдал всю информацию. И о том, что видел её. Наташе понравилось то место, когда я рассказывал, как мужчины повернули головы, когда она переходила дорогу перед нашим автобусом.

Наташа повторила вопрос, заданный ею на площадке перед нашей квартирой: «Почему я не привез портрет из «деревни»? Я опять повторил ответ: «Портрет большой». И стал называть его параметры. О стихах я тоже говорил Наташе там, на площадке, но она этого не запомнила. И я ей поведал вторично, что она «высекла» из меня два стихотворения. О том, что она стала ещё и героиней новеллы, я сказал ей вчера впервые.

Наташа попросила меня подождать, пока она помешает картошку (она готовила ужин). После небольшой паузы мы продолжили разговор. Я ей напомнил о том моем ночном приключении, с целованием коленок спящей молодой особы, которой была она, Наташа. Напомнил ей о её костюме во второй день свадьбы. О том, какие на ней были колготки, какая юбка, «не очень длинная», какая блузка. Красная, атласная. Дразнящая. Говорил ей о том, что влюбился в неё, но тут же немного исправил ситуацию, сказав, что влюбился в неё, как художник влюбляется в свою модель. Сказал, что хочу её ещё фотографировать. Она не отрицала такой возможности.

О голосе Наташи. Во-первых, я её не узнал по голосу. Впрочем, и узнавать-то было не по чему. Вначале она сказала «да», или «алло». Хотя, и по дальнейшему разговору, могу сказать, что говорил как будто с незнакомой девушкой. И телефон искажает, и говорили мы с ней до этого немного. Правда, она меня узнала.

О тембре, о мелодичности пока затрудняюсь что-то сказать. Надо всё же как-то заставлять говорить больше того, чей голос хочешь слышать, слушать, а затем его характеризовать.

Работает Наташа в детском саду. Так что зря я тогда терзал себя ревностью к начальнику, в то счастливое утро, когда Наташа перешла дорогу перед нашим автобусом.

Мама Наташи работает в детском саду. Туда же и дочь устроилась.

7.

Я подъезжал к киоску Алены. В багажнике лежал её портрет. Вёз показать и отдать. За три сотни.

По тротуару, в ту же сторону, в которую ехал я, шла девушка в белой куртке, похожая сзади на Наташу. Когда я, обогнав её немного, подъехал к киоску и остановился, Наташа как раз проходила мимо киоска. Это была Наташа. Но как она могла оказаться здесь, у киоска, без четверти час?

Я пропустил Наташу, не окликнул, не посигналил. Здесь, у киоска, мы с ней «встретиться» не могли. Я приехал к Алене. Конечно же, я не знал, что Алены в киоске нет, что она отлучилась, либо раньше ушла на обед. Об этом я узнал, подойдя и заглянув через закрытое окошко в пустой киоск. А Наташа уже подходила к «Химчистке». И я пошёл за ней. Слишком напрягаться в преследовании не пришлось. Наташа свернула к входной двери «Химчистки», где на втором этаже, там, где раньше была городская прачечная, где даже мы когда-то стирали белье, покупая талоны на стирку, – там сейчас рынок. Идет торговля продуктами питания, тряпьем и прочим. И Наташа свернула, зашла. Что ж, «птичка в клетке». Встреча нам была гарантирована.

Наташу задержали две девушки, видимо, её одноклассницы, ещё на лестнице на второй этаж. Поднимаясь наверх, проходя мимо Наташи, я слегка соприкоснулся с ней, то есть, задел, специально, разумеется. Она полуобернулась, я поздоровался, она ответила, дала понять, что сейчас она освободится, и у неё будет возможность пообщаться.

Я поднялся выше, и стоял в конце лестницы, ждал, когда подруги наговорятся. Затем, увидев, что Наташа начала подъем на второй этаж, я начал спускаться. У подножия последнего лестничного марша мы и встретились, почти посредине, в низинке, лишь редкие прохожие нарушали наше уединение. Разговор был коротким и малоприятным. У Наташи ко мне претензии.

– Зачем вы нам звоните?

– Я хотел слышать ваш голос.

– Оксана вас узнала. Меня родители ругают.

Да, действительно. Виновен. Звонил от Никулина, после пивопития. Опять нарвался на Оксану. Спросил, чтобы не называть имя при свидетелях, дома ли сестра, то есть Наташа. Оксана сказала, что её нет. И тогда я начал диалог с Оксаной. Вначале она меня не узнала. Я напомнил о свадьбе, о том, что мы с ней танцевали… Она узнала, сказала, что сейчас не может разговаривать со мной, извинилась и положила трубку. И вот за это я получил от Наташи выговор и запрет на телефонное с ней общение.

– И как же мы теперь с вами будем договариваться о встрече?

– Через Сережу.

– Ну что вы, он маме настучит… Остается только надежда на такую вот случайную встречу…

– Да.

Пока мы разговаривали, я, через темные очки, рассматривал лицо Наташи. Какие у неё все же красивые губы. И не только губы. Красивые глаза…

Странно, что она, Наташа, не изъявляет желания увидеть свой портрет. Возможно, они с Сережей уже побывали здесь.

Хотя наша встреча была короткой, я всё же успел сказать нечто, не приятное для Наташи. Начал говорить ей о повести, об этой вот повести, и сказал, что пишу сразу о нескольких таких вот молодых, очаровательных… Назвал тех, о ком пишу, «цветами», «букетом цветов». Наверное, Наташа это не совсем правильно поняла. А может быть, как раз правильно. Каждая женщина хочет быть единственной, неповторимой, а я говорил о «букете». И после этого я ещё на что-то хочу рассчитывать…

А рассчитывать на многое я и не думаю. Как исследователь, я хочу хотя бы ещё раз поцеловать Наташу, в её красивый рот, и убедиться в том, что в ту ночь, когда я подкрался к ней, к спящей, мне показалось, что у неё твердая верхняя губа. Возможно, она была тверда от напряжения, скованности Наташи, оказавшейся в ту ночь объектом «пиратского налета».

Но ведь садовник должен иногда вдыхать аромат своих роз…

8.

За минувший период со дня последнего повествования о Наташе, видел её, наверное, раза три, с сегодняшним. Один раз из автобуса, того самого, красного, везущего нас на работу. Видимо, любовь стала угасать, особенно после запрета на телефонное общение. И виденное не было описано в этой повести.

Второй раз я увидел Наташу в конце апреля, во время моих страданий по поводу простуды. Я шёл как раз из поликлиники, ещё с температурой, с обметанными губами, кажется, даже с насморком. Эту простуду я перенёс очень тяжело.

У остановки, название которой не знаю (она как раз в центре между поликлиникой и нашим домом, увидел Наташу. Она шла к остановке, перерезая мне путь. Она, видимо, меня заметила, так как я поднял на неё глаза, когда она уже пересекла мою траекторию, а до этого она, конечно же, могла меня видеть.

Наташа в тот день была не в белой, матерчатой, а в темной, кожаной куртке. Куртка не длинная, ноги Наташи были обнажены довольно высоко. На ногах колготки, которые обрисовывали форму ног. И, то ли по причине моего нездоровья, то ли из-за угасания любви, ноги Наташи не показались мне, какими я их видел на свадьбе, где они обнажены были, кстати, ещё выше. Тогда и колготки, правда, на Наташе были другие, «шахматные».

Одним словом, я за ней не пошёл, проследовал намеченным курсом. Наверное, поступил правильно. Даже в целях нераспространения вируса простуды.

Сегодня, в середине мая, опять минусовая температура, сильный ветер, снег. И Наташа была опять в белой куртке, в чёрных брюках, в чёрной норковой шляпке, и в чёрных шерстяных перчатках.

Я подъехал к магазину «Сибфорпост», в котором намеревался купить розы для одной, некогда любимой женщины, по случаю её дня рождения. И увидел, как по ступенькам поднимается Наташа. Я подумал, что с покупкой цветов придется повременить. Но оказалось, что Наташа пришла не в магазин, который размещен на первом этаже, а в «Энергобанк», размещенный двумя этажами выше, над магазином. Магазин же был пока закрыт, на обед, до 15 часов. Я вначале намеревался дождаться Наташу на лестничной площадке. Но всё же поднялся наверх, посмотреть за одно, что это за банк.

Наташа стояла в очереди у стойки. Народу было не очень много. Наташа пришла получать аванс, о чём она мне сообщила позднее. Впереди меня шла женщина. Она и заняла очередь за Наташей. Хорошо, что она тут же отошла в сторону. Я подошёл, остановился сзади, как будто встал в очередь. Тронул Наташу за правое плечо. Она обернулась, увидела меня, заулыбалась. Похоже, она была рада встрече. Я стал говорить о том, что виноват перед нею… Что я имел возможность сделать фильм о Наташе, используя отснятый Андреем на свадьбе видеоматериал. Но я поспешил, стал записывать себя, любимого, и стер сначала на одной кассете, а затем, снимая другие сюжеты, стер все остальное. Мне и самому теперь жаль, что поторопился. Возможно, в этом и Наташа немного виновата. Зачем она охладила мой любовный пыл? Возможно, я бы вначале сделал фильм о ней. Кстати, Наташа призналась, что до сих пор не видела себя на видео со свадьбы Сергея. И уже тут бы мой фильм пришёлся бы как нельзя кстати. Но я утешил Наташу тем, что можно ещё что-то сделать, переписав с большой кассеты, которая гуляет неведомо где.