Читать книгу: «Дыхание», страница 3

Многое на кухне осталось из их детства. Конечно, Вадим, как приверженец рационализма, обустроил пространство по своим представлениям. Новая большая поверхность для готовки, новые холодильник и прочие «гаджеты». Всё это было, что значительно упрощало быт во время приездов Вадима.

На стене, у дверного косяка, в простенькой рамке, висела фотография. По цвету сразу можно было определить, что из 90-х годов, Вадим всегда машинально это отмечал про себя.

На фото был он, в «кооперативной» кожаной куртке, неловко пошитой по образцу американских лётных курток, в широких джинсах, по моде того времени, в кроссовках неведомого южнокорейского бренда. Рядом с ним друзья-партнёры по «бизнесу», как тогда они думали.

«Да, думали, что бизнес, а на деле просто суетливое зарабатывание бабла, капусты, как тогда все повсеместно говорили, – Вадим смотрел с улыбкой на фото, – какой у Серёги чуб смешной, тогда казался признаком мужественности. Где сейчас Серёга, как фамилия…а, да, Степцов…. Рядом с Сергеем стоял, хитро улыбаясь на камеру, третий из их компании тех лет, Игорь Сазонов. Тот был в пиджаке дивного огуречного цвета с золотистыми пуговицами. Тогда они узнали, что это «блейзер» – слово им очень нравилось. Казалось, что включение в лексикон таких новых понятий и слов приближает их к чему-то очень хорошему, что они заслужили.

…Это был 1996 год, Вадим год как вернулся из армии. В стране настали «жирные времена», до дефолта 1998 года было еще далеко. Все старательно изображали из себя серьезных бизнесменов или не менее серьезных бандитов. Вадим закрыл глаза, вспомнил…

Встретив своего сослуживца на Литейном, зашли посидеть – покалякать, как выразился его армейский приятель, здоровяк из Череповца, Шурик Чулдаков, в подвальный бар «Трюм», недалеко от «Чернышеской». Дешевое пиво «Степан Разин», тогда, почему-то оно заполонило все кафешки и разливухи, сухарики, чипсы. Традиционные продукты «шалманов», как сих называли с надрывом новоявленные певцы блатной культуры на волне «Радио шансон». Сейчас, – подумал Вадим, это какая-то карикатура на жизнь, на нормальное общение… Тогда все казалось иначе. Это и была жизнь.

Шура был полон энтузиазма. Приехав утром на вологодском поезде, он с ходу решил «пробить», как он выражался, Питер на различные коммерческие схемы. Которые, на его взгляд, немедленно должны были привести к обогащению и долгой беззаботной жизни. Шура по матери был финн, что вдохновило его на решение эмигрировать на историческую родину, в Финляндию. Мама вроде не возражала, а папа не проявлял интереса к такому решению по причине нахождения в исправительном лагере в Мордовии.

Чулдаков сразу с вокзала отправился в консульство Финляндии на Чайковского, простояв там два часа и поняв, что попасть на приём не получится, решил, с его слов, “немного дерябнуть» и встретил Вадима.

Шура рассказывал про жизнь в Череповце, про бардак, который происходил в городе вокруг металлургического комбината. В общем, череповецкая жизнь мало отличалась от остальной российской действительности тех лет. А ещё Шура был полон идей и планов по их реализации. Как он сам повторял в своём монологе, потому что Вадим больше слушал, «планов громадьё», работать только некому.

Один из Шуркиных планов состоял в том, чтобы на железнодорожной станции вблизи Череповца, на которой распределялись составы с прокатом, направляющиеся во все стороны бывшего Союза, наладить «цивилизованный бизнес крючников». Заключался он в следующем. На станцию приходили составы, в которых было, по словам Шурки, огромное количество вагонов с металлопрокатом – трубы, пруток, швеллера и прочая продукция комбината. Составы стояли некоторое время на станции, обычно сутки-двое, потом отправлялись к заказчикам, как предполагал Шура. «Бизнес» был простой и нехитрый. За то время, пока вагоны стояли, ушлые пацаны стаскивали с них крючьями металл, грузили на машины и везли в скупки металлолома. Со слов Шуры, таким образом можно зарабатывать «приличные бабки». Чтобы быстро не попасться, надо договориться с охраной на железной дороге, и всё тогда будет отлично. Для выстраивания договорных отношений с охранниками нужны были деньги, Шура просто и незатейливо полагал, что охрану можно просто взять на зарплату, платить раз в месяц фиксированную ставку – и всё: успех близок.

Другая Шуркина идея заключалась в том, чтобы организовать бригады по сбору лесных ягод и наладить широкий их сбыт в рестораны и магазины Петербурга и Москвы. Скорее Петербурга, потому что, как был уверен Шура, в нём проще наладить схемы по сбыту лесных даров.

Слушая эмоциональные разговоры своего армейского приятеля, Вадим тогда впервые задумался, что люди, в сущности, стремятся к лёгкому существованию, какой-то не сильно сложной жизни. Тогда, в 90-х, на страну обрушились потоки информационной канализации, бесконечные «глянцевые» и «около глянцевые» журналы твердили о том, что работать надо не напрягаясь, что деньги делаются непринуждённо и легко. Сейчас Вадим понимал, что очень много светлых голов было забито подобной чепухой, очень многие погнались за «рубкой бабла».

Дойдя до подвального бара «Трюм», решили накатить по кружечке. В баре было полутемно и накурено. Шура, захмелев после третьей кружки, начал говорить в ухо Вадиму, что надо срочно подняться, обогатиться, что время не ждёт, что в стране бардак и надо этим воспользоваться. Вадиму не нравилась эта обстановка, не нравились пьяные лица вокруг и какой-то угар, висящий в воздухе. Он чувствовал некий дискомфорт, словно вокруг накапливалось какое-то поле отрицательной энергии. Эта энергия сулила нехорошее в тот вечер.

Так и произошло. Шура, отлучившись по малой нужде, по пути задел какого-то крепыша в ярко-синем спортивном костюме. Начало драки Вадим не видел, услышав шум, он прошёл к проходу в соседний зал и увидел, как Шура отбивает боксёрские выпады двоих стриженых парней. Третий, в синем спортивном костюме, лежал вниз лицом на столе и громко мычал. Вадим попытался отбить атаки самого здорового крепыша, применив для этого стул. Потолки были низкие, и стул задел пару потолочных светильников. Завизжала буфетчица, кто-то громко орал в соседнем зале. Дальше Вадиму не хотелось вспоминать: всё было сумбурно и неприятно. Наутро, как он помнил, болела голова от крепкого пива и от пары-тройки пропущенных ударов.

Такие встречи Вадиму не приносили особого удовольствия. Те люди, которые находили его, часто поражали своей неугомонной энергией, которая была присуща многим в то время. Вокруг открывались магазины, рынки, проводились ваучерные аукционы, кто-то, как понимал Вадим, реально становился миллионером очень быстро.

Вадим хотел работать с материальными понятиями, как он сам говорил своим компаньонам. Позади было военное училище и армия, впереди – большая и очень интересная жизнь. Так, во всяком случае, им всем казалось.

Вадим внимательно посмотрел на фото, улыбнулся и решил, что всё: такой насыщенный день надо заканчивать.

Глава 2

Вадим проснулся рано, полумрак февральского утра не давал четкого ощущения начала дня. Такое утро привычно для жителя Петербурга, когда открываешь глаза, смотришь на кусочек серого неба между портьерами и не понимаешь, утро или уже день. Вадим, окончательно проснувшись, сел на кровати и посмотрел через стекло балконной двери на канал Грибоедова. На набережных было будничное оживление рабочего дня, вереницами ехали машины, детей вели в детские сады и школы. «Все, как обычно, только без Паши», – Вадим вспомнил вчерашний день, задумался. «Как быстро такие дни летят в прошлое, сливаясь в какой-то ковер воспоминаний. Помнишь потом отдельными кусками прошедшее: самое яркое, значимое. Плохое не держится долго в памяти, и это дает силы жить», – думал Вадим, стоя уже у зеркала в ванной комнате.

Плохое и, правда, не держалось в памяти Вадима. Странным образом, даже самые трудные времена с годами в воспоминаниях обрастали романтикой и казались прекрасным прошлым.

После школы Вадим и Саша стали курсантами. Отец гордился ими, хотя никогда не говорил это вслух – настоящий военный, офицер – был всегда серьёзным и спокойным… Но дети всегда узнают взгляд отца, говорящий о том, что он в душе одобряет их поступки. Он гордился – они были рады.

Только вот курсантский быт не был столь идеальным, как по молодости предполагали братья. Дедовщина, конфликты с одногруппниками – все это лишь отвлекало от службы, по мнению Вадима, хотя много позже он понял, что это и была служба. Вадим почти всегда побеждал в битвах. И неважно, за что она была. Но были и поражения, которые позже Вадим принял с честью, подобаемой офицеру запаса.

В памяти вдруг всплыл один случай, когда в начале второго курса, после увольнения он с сослуживцами вернулся с гулянки в общежитие «чуть подшофе» под утро, а в это время как раз заселялись новые курсанты – гуси, как их тогда называли. Вадим был пьян, да ещё чрезмерно уверен в том, что ни один «гусь» не посмеет распускать руки под угрозой отчисления. В шутку он крикнул тогда в их сторону: «О, духи приехали!», – и с товарищами они все громко посмеялись над шуткой. Однако, не все их «духов» восприняли это как шутку. Один из молодых, как потом выяснилось – чемпион страны по боксу, вызвал Вадима на разговор за угол. Он шёл впереди по тротуару, Вадим шёл за ним, спокойный и уверенный – он знал, что затеять драку в границах Академии означает отчисление, поэтому предполагал, что дело закончится разговором. А говорить он умел… Но разговора не получилось, они даже не успели зайти за угол общежития, когда молодой боксёр повернулся и дал с левой Вадиму прямо в глаз. Дальше был обмен ударами и возня, но их быстро разняли товарищи по оружию. Боксёр вышел из драки почти без повреждений, а Вадим ещё три недели являл обществу огромный «фонарь» под глазом.

В тот момент он думал, что он проиграл и проиграл с позором. И это впервые. Однако, спустя годы он понял, что приобрёл намного больше своим поражением. Умение восстановить авторитет после поражения, как и умение усмирить свою гордость, вкупе с, казалось бы, элементарными правилами держать язык за зубами, если не знаешь с кем разговариваешь, дали огромный толчок для развития Вадима, как личности, в его будущих делах. Поэтому даже такие эпизоды он вспоминал с теплотой в душе.

Уже за традиционным утренним кофе – Вадим любил выпить маленькую чашечку хорошей арабики до завтрака – в голове, как в диктофоне, начали прокручиваться разговоры вчерашнего вечера.

Ему не нравилась схема, предложенная по «прокатке» средств за работы, предусмотренные предстоящими государственными договорами. Конечно, сейчас можно было нормально заработать, но было одно «но». Вадим знал, он видел много примеров, когда проходило два-три года, а людей из кабинетов увозили ребята в серых костюмах, и хорошо, если свидетелями. Часто люди из кабинетов перемещались в совсем неудобные помещения. Риски есть риски, но, – думал Вадим, – можно работать с долгой перспективой, не быть очередным колорадским жуком. А можно и так, поймать «тему» и потом, по ситуации, оперативно сворачивать бизнес. В общем, – подумал он, – надо ещё раз поднять всю информацию и понять все расклады.

Позавтракав, Вадим вышел на балкон. Февральское утро обдало его холодноватыми иголочками – это было даже хорошо: бодрило. Дома на противоположной стороне канала были словно подёрнуты серым муаром – такой типичный февраль в Петербурге…

Вернувшись в комнату, Вадим открыл ноутбук и погрузился в привычные процессы. Сортировка почты: у него было два почтовых адреса для рабочих дел, каждый он внимательно просматривал и сортировал сообщения. Вадим любил порядок в электронной переписке, иногда он даже казался себе страшным занудой. Он был очень щепетилен в делах и всегда старался сам контролировать все основные моменты. Читая различные материалы в сети или книги признанных мировых бизнес-тренеров, Вадим часто видел рекомендации о делегировании полномочий в бизнесе, о степени доверия к наёмным сотрудникам, которая должна быть у любого эффективного руководителя. Себя он относил к эффективным руководителям, но к делегированию полномочий был не готов. В том хаосе, в котором ему с партнёрами приходилось зарабатывать первые серьёзные деньги, он понял одну вещь: никому нельзя доверять, люди по своей природе не готовы к поступательному созидательному движению. Государству, как понял Вадим, тоже нельзя доверять. От него он ждал одного – чтобы оно не мешало.

Вадим открыл договора на рабочем столе ноутбука, ещё раз прочитал основные части документов. У него работали хорошие юристы, но привычка контролировать основные моменты деятельности его бизнес-машины всегда заставляла Вадима лично прочитывать документы по несколько раз. Сейчас, убедившись, что всё нормально, Вадим закрыл договора и почувствовал некое спокойствие: всё работает, всё имеет свои границы и порядок.

Вадим открыл поисковик, щёлкнул по новостной ленте. Первые строчки новостных агентств были о новой эпидемии в Китае. Лёгочная форма, количество заболевших растёт. Власти говорят о контролируемости заболевания.

«А что ещё могут говорить власти, что всё плохо? Никогда такого не будет. Главное – сохранять оптимизм, не давать повода для паники, – подумал Вадим, – нужно читать между строк. В России эта привычка хорошо развита. Если официально говорят о том, что всё под контролем, значит, жди страшного бардака».

Он посмотрел в окно. Сегодня было более светло, чем в день похорон Паши. Пора было идти. Время в запасе ещё было, но Вадим хотел пройтись пешком, посмотреть на город, в котором он не был несколько месяцев.

Позвонив Саше, Вадим уточнил время и место. «Фиолентс» на площади Ломоносова, в принципе, не так и далеко, – подумал Вадим, – места, исхоженные вдоль и поперёк».

Пройдя по набережной канала, Вадим свернул на шумный Вознесенский проспект. Он всегда был шумным, одной из транзитных трасс в исторической части города. Вадим любил это место. Конечно, детство, конечно, школа. Но именно здесь, не в туристической части Петербурга, ощущалась атмосфера этого города – немного невротичная, располагающая, как полагал Вадим, к долгим размышлениям о жизненных смыслах. Он был уверен, что Достоевский осознанно поселил Раскольникова именно здесь, около Сенной площади: место было выбрано очень точно для напряжения сюжетных линий романа.

Шагая по городским улицам, Вадим рассматривал лица прохожих. Он уже давно подметил, что в других городах страны больше лиц, скажем так, с отпечатками житейских пороков. В Петербурге, большом мегаполисе, заполненном приезжими со всех уголков света, лица были иные. Вадим даже затруднялся точно определить, какие. Другие, и всё. Нет, конечно, как думал Вадим, этому объяснение есть. Большой город держит людей в тонусе, борьба за успех идёт острая. Кто не может бороться, тот выпадает, откатывается на обочину. Поэтому меньше праздности, меньше лени. Конечно, маргинальных личностей хватает и в большом городе, но всё же активных людей больше. В небольших городах России, особенно в тех, где вся жизнь зависит от одного-двух предприятий, всё сложнее. Нет работы, нет выбора. И всё: люди ломаются. Вадим, поездив по городам северных областей страны, видел тысячи и тысячи статичных лиц людей, потерявших интерес к жизни. Нет перспектив, ничего не радует, житейский заботы превращаются в мировую катастрофу, и всё – человек ломается.

Вадим даже немного гордился собой, что смог за несколько лет построить большой, поступательно развивающийся бизнес и дать рабочие места сотням людей. Он считал, что это очень важно – давать людям нормальную работу. И, пожалуй, самое важное то, что работа должна быть долгосрочной и стабильной. А иначе начинается бардак, который ломает характер человека, привыкающего к шаткости своего положения, а такое ощущение приводит к безразличию и апатии. Вадиму не нравились безразличные люди. Он ждал от своих работников участия в делах, понимания причастности к большому делу.

Именно внутреннее ощущение такой причастности к большому и нужному делу делает человека действительно разумным существом, а не просто ходячим персонажем с заботой о базовых потребностях. В жизни, как считал Вадим, должно быть дело. Нет дела – нет интереса к жизни, нет стержня, и всё: человеческая конструкция рушится.

Вадим был уже на Фонтанке, двигаясь к такому знакомому мостику с двумя башенками. Вспомнил, как с ребятами, наверное, в классе пятом-шестом, фантазировал на тему этих башенок. Начитавшись фэнтэзи с готическими сюжетами, сами друг для друга придумывали страшилки про этот мост. Потом выяснилось, что всё было куда прозаичнее: башни служили чисто техническим целям.

Перед рестораном выстроился весь премиальный модельный ряд мирового автопрома. Вадим увидел несколько люксовых машин, стоимость которых, как он считал, была вызовом здравому смыслу. Ресторан, как было известно Вадиму, был популярен среди людей, работающих на госконтрактах и среди чиновников из эшелона, близкого к самым верхам городских властей. Здесь было не очень пафосно, буржуазно и, по отзывам любителей хорошей еды, вкусно кормили.

Он сразу увидел брата. Тот сидел за удобным столом, не в проходе, но и не в самом углу. Удобно, в общем, сидел. Вадим подумал, что такие столы обычно придерживают для постоянных клиентов, друзей заведения. Брат разговаривал с мужчиной средних лет, как заметил Вадим, одетым неброско, но дорого. Лицо показалось знакомым. Собеседник простился с Сашей и направился к выходу из ресторана.

– Привет-привет, брат, – Саша был явно в хорошем настроении, глаза его хитро поблескивали, – Что, узнал парнишу? А, узнал?

– Привет, Саш, – Вадим улыбнулся, – вроде видел где-то. Твой коллега, политик регионального разлива?

– Ты, я погляжу, совсем на своих Северах одичал. Это же Юра, блогер знаменитый, у него полтора ляма подписчиков! В Архангельске интернет тормозит, или ты не в трендах новых тем?

Вадим, конечно, вспомнил. Это лицо, с прозрачными пустоватыми глазами навыкате, два года назад использовал один из мировых производителей газировки для продвижения своей отравы – лицо бренда, так сказать. Потом Вадим несколько раз переходил по ссылкам, присланным его знакомыми в Фейсбуке, на Ютуб-канал этого нагловатого персонажа.

У столика мягко возник официант. Молодой человек очень сильно старался изобразить радушие на лице.

– Доброго дня, Толя… Эмм, значит, так…., – Саша просматривал страницы меню, -

– давай вот эти салаты, пару штук, закуску одну…вот эту…– Саша водил пальцем по ярким фотографиям в меню, – ты, Вадик, не против, я салаты взял, а по остальному решим в процессе.

Вадим кивнул, он смотрел на экран смартфона. Новости из Архангельска были, скажем так, не очень

– Все нормально, Вадик? Пишут? – Саша взглядом указал на смартфон в руках брата, – ты не загружайся так сильно, все тлен, все пройдет, как с белых яблонь дым… – Саша улыбнулся.

– Да… нормально все, только вот вирус этот совсем некстати… – Вадим положил аппарат экраном вниз на белоснежную скатерть. – Расскажи, что нового здесь, кто чем дышит? Воздуха хватает вам, не прикрутил новый губер вентиль?

– Да нет, не надо сарказма. Всё путём, как говорят, – Саша смотрел пристально на брата, – ты же понимаешь, что сейчас такие фигуры, в городах федерального значения, они…ну, скажем так… технические. То есть, с самого начала понятно, кто будет на должности и как он будет проводить политику партии и правительства, – Саша говорил с некоторой иронией.

– Да это понятно. В регионах ещё есть движение, скажем так, какая-то интрига назначенцев… подковёрные игрища. А здесь, в столицах, конечно, всё уже в норме.

– Ну, не всё так забюрократизировано.

– Всё-не всё, а шаг влево, шаг вправо, прыжок на месте, как говорил раньше вологодский конвой, приравнивается к попытке побега – стреляли без предупреждения, – Вадим старался говорить тоже с ироничным подтекстом.

Принесли салаты. Выглядело это всё как на рекламном плакате или на фотографии в Инстанграме. Яркая зелень, сочные цвета овощей на белоснежных тарелках. «Красиво-богато, – подумал Вадим, – такое нравится. Чувствуешь, что не зря прожил жизнь. Достоин такого.»

Саша отпил из стакана с выжатым соком и продолжал:

– Сейчас время такое, интересное. Ты же видишь, что происходит. Последние несколько лет заговорили о застое, о том, что власть начинает, как сказать, точнее… каменеть в своей башне, что ли… Но это не так. Времена не похожи друг на друга, что бы кто ни говорил. Застоя нет, есть движение. Может быть, несистемной оппозиции это движение и кажется откатом назад, но нет, уверяю тебя, это непрямолинейное движение. Жизнь вообще не идёт по прямой, и ты это прекрасно знаешь.

Саша посмотрел в окно, немного сморщил переносицу, словно пытаясь точнее сформулировать мысль.

– Итак, продолжая. Что мы имеем и чем я занимаюсь сейчас. Да, состою в провластной партии. И это хорошо. Не потому, что блага и всё такое… Нет, в первую очередь это возможность делать действительно полезные и разумные вещи, быть нужным и, как это ни пафосно звучит, быть одним из строителей светлого будущего, – Саша улыбнулся.

– Знаю, сейчас услышу про то, что я романтик и всё такое… А что плохого в романтизме? Историю, как показывают некоторые примеры, двигают романтики. Которые, на минуточку, монтируют, сплавляют свои романтические взгляды с вполне реальными практическими инструментами. Не так, скажешь? – Саша принялся есть нарядный салат.

– Мне понятны твои мысли. Ты, согласись, всегда был таким, – Вадим немного помедлил, – таким правильным парнем – это так, это я без всякой лести…

– Да ладно тебе, это ты всегда был образцом такого тарана по жизни. Правильно рассчитывал силы, траекторию и – бум!… Препятствия нет, – Саша хохотнул, -подожди, сейчас схожу к администратору, спрошу, что у них сегодня от шефа. Саша встал и уверенно зашагал к яркой брюнетке с бейджем на блузе, стоящей у бара,

«Да, Саша вырос уверенным мужчиной. Смог себя построить, как отец завещал», – думал Вадим, разглядывая интерьер модного места.

Это было в начале 90-х. Отец, видевший братьев продолжателями военной карьеры, приложив все свои связи, обеспечил им поступление в хороший военный институт, дававший качественное образование военных инженеров.

Саша, способный мозгами парень, поступил легко, кроме физподготовки, на которой, говоря откровенно, принимающие «протащили» его до нужных баллов. Вадим, наоборот, физподготовку прошёл на «отлично», а с профильными предметами пришлось понервничать. Но всё сложилось прекрасно – и братья поступили на один факультет.

При этом со своим другом Пашей, который учился на медика, они не перестали общаться. Паша всегда очень вовремя, как-то это у него получалось, гасил конфликты и, вообще, был отличным модератором, как сейчас бы выразились, в отношениях братьев. Благодаря Паше они смогли уживаться полноценно более двух лет, до того самого случая.

Была питерская зима, и был праздник, день инженерных войск. Братья с Пашей и двумя барышнями, Вадим сейчас даже не мог вспомнить их имена, возвращались с дискотеки. Время позднее, конец января, настроение хорошее. Недавно был Новый год, и остатки того, праздничного, настроя, ещё сохранялись у каждого.

Шли не очень быстро, дурачились, Павлик, по обыкновению, шел впереди спиной вперёд и рассказывал какие-то исторические курьёзы: он всегда любил истории из биографий великих личностей. Вадим просто радовался морозному приятному вечеру. Его самолюбие тешило внимание блондинки, которая шла с ним под ручку и говорила всякую ерунду о своём фармацевтическом институте, о родительской даче и о младшей сестре, которая совсем не хочет нормально учиться в школе.

Шли по бульвару Профсоюзов, который позднее стал называться Кавалергардским, как и положено красивому бульвару в бывшей имперской столице. Ребята хотели посадить девушек на троллейбус, который шёл на Васильевский остров. Уже подходя к остановке, немного подскальзываясь на тонких островках льда, Вадим заметил троих парней. Троица была явно навеселе и, как ощутил Вадим, искала куража. Проще говоря, определяли цели, на которые можно направить свою молодую агрессию.

Видимо, Вадим немного дольше, чем положено по уличным правилам, задержал на них взгляд, потому что один из них, крепко сбитый «бычок», как назвал его про себя Вадим, в красном спортивном костюме с тремя полосками и с такой же красной физиономией, сразу же метнул в его сторону «предъяву».

– Чо смотришь? Проблемы?

Вадим умел драться и, будь другая ситуация, он бы быстро закончил зреющий конфликт, но драться в этот вечер совсем не хотелось. Ну вот совсем. Не хотелось портить настроение девчонкам, потому что понятно: праздник мгновенно бы завершился. Вадим постарался собраться и немного напряг руки и плечи. Ответил сухо:

– Нет проблем. Всё ровно, пацаны.

И тут же получил удар в висок. Гопники решили сократить прелюдию. Прилетело ему в голову кастетом, на счастье Вадима, удар пришёлся по касательной. Вадим упал на спину и на некоторое время отправился в космос.

Девчонки завизжали. Вадим, лёжа пару секунд на снегу, сразу сообразил, что происходит что-то быстрое и очень неприятное.

Первым подскочил Паша и схватил парня в красном костюме. Это была ошибка, как потом стало понятно. Паша хоть и имел опыт уличных потасовок, на этот раз просчитался, использовав борцовский захват. Надо было бить. Жёстко и точно. Поэтому началась возня, а «баклан» в красном был более подвижен.

Но солировал в этой истории Саша. Он, хоть и занимался с детства борьбой, но получалось, прямо скажем, не очень. Тренер говорил, что у него нет тактического мышления, не чувствует он противника на ковре. С техникой всё было хорошо, но эффективно использовать приёмы в схватке Саша умел плохо. Практический опыт был небольшим ещё и из-за Вадима. Точнее, из-за того, что Вадим всегда «впрягался» за младшего брата в дворовых конфликтах, поэтому реального опыта Саша практически не имел. В общем, практика решает всё в этой жизни. Саша старательно ходил в секцию борьбы и готовился к тому, что однажды тактическое озарение посетит и его.

Как потом Саша говорил, в начале этого уличного «махача» тактическое озарение «влетело» ему в голову. Сам он не мог объяснить причину этого. Так вышло в этот вечер.

Саша взял на себя двоих гопников. Одним ударом в голову, на опережение, он отключил первого. Второй замешкался и, оказавшись рядом с ним, тут же схлопотал «двойку». Немного потерявшись, в следующую секунду после сашиного прохода в ноги, он очутился на земле.

Вадим, придя в себя, быстро оценил ситуацию. Увидев, как Павлик возится в верхней стойке с краснорожим, подбежал и мгновенно боковым в челюсть отправил того отдохнуть. «Так, теперь Саша, надо вытаскивать», – Вадим обернулся к брату. Но, обернувшись, он увидел, что вытаскивать и спасать нужно не Сашу, а его оппонента от неминуемых дней на больничной койке. Брат сидел сверху здоровенного рыжего парня и методично бил его кулаками по лицу. Бил свирепо, не замечая ничего вокруг. Бил за нападение на брата, за испорченный праздник. За испуганных девчонок. За тот злосчастный развалившийся плот на реке. За одноклассников, смеющихся над его кедами. Парень отхватил за всё. Саше в том момент он был не важен. Важны были стеклянные негативы прошлого, которые он превращал в мелкие осколки, в пыль.

Парня спас крик девчонок. В один момент они закричали: «Милиция!» Вадим увидел вдалеке знакомые фонари уазика и синие проблесковые маячки. Подбежав к Саше, он силой оттащил его от уже ничего не понимающего парня, и они скрылись проходными дворами, предварительно кивнув девчонкам, чтобы ждали на остановке через квартал.

Праздник всё-таки продолжился, но не так, как хотели все. В основном, ребята занимались обсуждением произошедшего, а девчонки обрабатывали им ссадины. У Вадима сильно болел висок, Павлику разбили лицо, как потом выяснилось, без последствий для носа или челюсти. Саша пострадал меньше всех, пропустив один удар в скулу, болели только отбитые об головы кулаки.

Ребята так и не поняли, что это было и в чём причина неожиданного нападения. Хотя для тех лет такие потасовки были не редкостью: гопников в городе хватало. Потом это имело определенные последствия для Вадима. Но это было потом, позже.

Вадим, вспоминая эту январскую драку, понял, что младший брат теперь уже вполне самостоятелен, может бить человека, как бы это спорно не было. В общем, Саша вырос и превратился в личность, имеющую свою, пусть и труднодостижимую, цель.

Вернулся Саша. В ресторане заметно прибавилось народа. Вадим с любопытством смотрел на ухоженных мужчин в хороших костюмах, некоторые выглядели более неформально, но всё равно – стильность на квадратный метр заведения была крайне высока.

– Договорился по горячему. Здесь готовят изумительную дорадо, прямо из Тайланда. Не турецкая шляпа из супермаркетов, – Саша был доволен своим выбором, – ты как с рыбой, дружишь?

– Да, всё хорошо. Рыбу люблю. Я же из трескоедов, – отшутился Вадим.

– Потом десертик возьмём к кофе. Здесь очень нежные пирожные, моя слабость.

– Саша, давай, расскажи про своё законотворчество. До меня в Архангельске слухи дошли, что ты в своей партийной, так сказать, ячейке руководству спокойно жить не даёшь?

– Ну, жить я даю, никого не гноблю. Просто не люблю однообразность. Мы что, так и будем слушать старших товарищей, типа, партия сказала – комсомол ответил «есть»? Нет, мы люди инициативные, любим, чтобы движение было.

– Ты всегда был активным парнем. Можно подробнее, инициативный?

– Всё просто и понятно. Работаем на перспективу, она должна быть прекрасна. Если кратко, то квотируем законопроектом рынки. В первую очередь системообразующие – энергетика, транспорт, сельское хозяйство, промышленное производство, конечно, оборонная отрасль. Государство должно, так сказать, держать руку на пульсе, помочь разобраться с теневыми и чисто «мусорными» бизнесами. А то получается иногда настолько абсурдно, что просто становится страшно, какие это может иметь последствия.

– Ты понимаешь, что последствия могут быть как с «плюсом», так и с «минусом». Кто будет создавать критерии, шкалы оценок?

Саша откинулся на спинку стула. И начал говорить медленно, как показалось Вадиму, специально медленно.

– Понимаешь, Вадим, сегодня, как ты знаешь, все старательно изображают вид, будто с импортозамещением у нас всё просто «бест». Но это не так, и ты это знаешь. Что, твои станки и оборудование полностью стали отечественными? Конечно же, нет. Думаю, что 5-10% от своих комплектующих ты, конечно, можешь найти в стране, а остальное ведь импорт. Неважно, далёкий или близкий. Но импорт ведь?