Читать книгу: «На курсе», страница 2

Глава 3

«На морском песочке Я Марусю встретил,

В розовых чулочках, талия в корсете».

к\ф Свадьба в Малиновке.

Штахетины от деревянного топчана, которые были общедоступны в то время на пляже в Аркадии, давили на все кости, как спереди, так и сзади. Переворачиваясь, приходилось еще и отжиматься на руках, с целью как можно мягче встать с положения – на животе, и переместится в положение – на спине. У Алексея, уже в то время начали возникать первые мысленные вязи, помогавшие ему характеризовать те, или иные события в его жизни. Блокнотик с карандашом, помещавшийся во внутренний карман, был с ним практически все время. Ситуацию с топчаном он отметил как: «Деревянная стабильность или топчаны «форевер». Подготовительные курсы в «Водном» были три раза в неделю, во второй половине дня. Время на посещения пляжа было. Так как у его товарищей был другой график, он сам с удовольствием посещал море в Аркадии. В тот день, после пешей прогулки по городу, сняв с себя белую рубашку и строгие брюки, он с удовольствием опустился на гостеприимный топчан. Пачка плоских картофельных чипсов, как вариант обеда, была хорошим подспорьем уже не первый раз. Хрустя соленоватыми пластинками, он рассматривал окружающих его пляжников. Людей было еще не много, будний день и только самое начало лета, вносили свои коррективы в наполнение топчанных рядов. Переводя взгляд, с сине-пенной глади моря к желтой отмели песка, он увидел символическое изображение подмигивающего лица, на коричневой летней кепочке. Кепочка покрывала копну светлых волос. Дальше, за кепочкой с волосами, просматривались два «холмика» покрытые купальными плавками красного цвета, лодыжки и чуть ниже вместе сложенные пяточки. Позиция дамы была – к топчану передом. Для полной оценки ситуации, пришлось даже приподняться на локтях. Кепочка, светлый волос короткой прически, тугая красная полоска бюстгальтера, крепко перетягивающая еще практически не загоревшую спину и далее те же два «холмика», под красными плавками. Вид загорающей женщины буквально в пяти метрах от него, определенно притягивал взгляд. Ожидание оказалось не долгим. Девушка, так же медленно приподнялась над топчаном, покрытым полотенцем и взгляду Алексея предстало то, что заставило его утвердительно подумать про себя: «Ей там точно не давит!». То место, где ей не должно было давить, так же покрытое красной материей сделало оборот в 180 градусов и красиво расположилось в виде двух «холмиков» только уже ближе к кепочке. Всего остального Алексей не рассмотрел. Кратчайший путь к морю проходил точно через расположение кепочки и «холмиков». Пора было идти купаться. По дороге к стихии он боковым зрением все рассмотрел. Определенная свежесть июньского моря не стала помехой для продолжительного заплыва.

После знакомства с Черным морем, речной отдых, как на родной Самаре, так и на широком Днепре, казались просто детством в песочнице. Море, всегда такое разное, притягивающее действовало на Алексея. Весенний шторм и ветер, радовали мощными порывами, летняя ласка теплой воды и солнца, уводили в состояние эйфории и полного расслабления. Время, проведенное при морских рассветах и закатах, и вовсе воспринималось как совершенно отдельное измерение.

Выйдя из воды, он наблюдал картину уходящей девушки в легкой пляжной накидке пестрого цвета, с сумкой в одной руке и коричневой кепочкой в компании с босоножками, в другой. Теплый ветер растрепал светлые волосы, шаги ее были легкими и немного уставшими. Далее трамвай «пятерочка», Староконный рынок, спуск на улицу Фрунзе, компания Коли Юры и Сирилла.

Иностранным студентам, от представительств их стран в Одессе, периодически приходили посылки с вещами и продуктами. «Наш» Сирилл не был исключением. Пакеты с сухофруктами, соусы, банки, сигареты. Все это было очень другое. Когда на блоке появлялись разноцветные коробки, его соседи знали, что у камерунца сегодня прибыло. Про него так и говорили: «Сирилл живет из коробки». Дело в том, что советским студентам не было чуждым готовить себе еду. Жареная картошка, супы на электрической печке и даже разогретая тушенка, все это требовало кухонной суеты. В то время как иностранцы просто что-то заливали кипятком, открывали мудреные банки и запивали все это разведенным в холодной воде порошком. Решение перевести Сирилла на «здоровый образ жизни», пришло после идеи, выйти с содержимым его посылок в субботу на «блошиный рынок». Вокруг Староконного базара в то время стихийно формировались торговые площадки прямо на асфальте. Обладатель подстилки и заграничных брендов становился автоматически торговцем. Расстояние от общежития до рынка занимало не более пятнадцати минут спокойной ходьбы.

Алексей так же, как и его сотоварищи испытывал постоянные денежные затруднения. Скудных денежных переводов из дома раз в неделю, которые он получал на почте, хватало только на пропитание в дешевой студенческой столовой, на трамвайные билеты и различные мелкие ходовые расходы по учебе. Но он умел расставить приоритеты в расходах, прекрасно понимая, что его родители делают все, что в их силах и не требовал большего. Учась еще в Днепропетровске, они с товарищами по общежитию периодически подрабатывали на местном Пивзаводе. Обычно, это была ночная разгрузка деревянных паллет из вагона. Платили за количество выгруженных, и правильно сложенных изделий на складской площадке. Но, была одна проблема. Палетта габаритная и прилично весила. Вдвоем ее перемещать было просто, а вот одному намного сложнее. Когда приходили втроем, больше зарабатывали, но и дольше разгружали. А когда вчетвером, то время проходило быстрее, но и доходы падали. Но в любом случае, денежное подспорье было и не только. После смены, труженики могли с собой унести пива столько сколько смогут. Огромный кран прямо на улице, из которого наполнялись пивные бочки и цистерны, открывался специальным ключем, доступ к которому, ребята получали под утро. Мастер после подсчета сложенных палетт, торжественно приглашал их к крану. Один виток ключа, и за несколько секунд можно было наполнить целое ведро. Зимой, под краном образовывалась жуткая пивная гололедица, проблемы с которой решались рядом стоящим ломом. Вопрос был в таре. Эпоха пластика еще не наступила, а стеклянные трехлитровки оставались дефицитом. С ведрами пива утром, по двум троллейбусным маршрутам, когда сознательные граждане только едут на свои рабочие места, тоже как то выглядело не очень. Выход был найден. Как пример, вход пошла обычная медицинская грелка. После шуток, пришли к выводу, что небольшой объем той же грелки, при сохранении ее эластичных свойств можно компенсировать, создав «бурдюк» из целлофановых пакетов, сложенных друг в друга. За идею, воплощение и доставку без потерь первого «бурдюка» с пивом в общежитие, студент Половенко получил почетный титул – «Целлофаниус».

В Одессе же, дополнительным источником дохода у Алексея и компании, стал субботне-воскресный торг продукцией из коробок Сирилла. За пару выходных распродавался блок ментоловых сигарет, при желании клиента, открывали даже пачку и торговали поштучно. Продавался весь шоколад и несколько пачек мюслей, банки с соусами и сухие смеси для разбавления водой. На рынке были по двое. Лучше всего получалось торговать у Коли с Алексеем, Юра был излишне эмоционален, нетерпелив и страдал от жары. При возникновении дефицита можно было быстро кому-то сбегать в общежитие и восполнить вакуум. Сирилл, получал свою треть от продаж плюс безлимитный доступ к пиву, на совместных ужинах. Африканцы в то время еще сами не были так активны на рынках Одессы, как во второй половине 90-х.

Придя в следующий раз на пляж в Аркадии, в такой же будний понедельник, Алексей начал уже намеренно рассматривать отдыхающих с целью обнаружения красных «холмиков». Все оказалось практически на том же месте, и кепочка и «холмики». Заняв более ближний топчан к цели своих наблюдений, он быстро снял шорты, футболку и сразу устремился к морю. Проход рядом с «холмистым топчаном», незаметный взгляд, как ему казалось, в сторону девушки и вот уже теплое море приняло его в свои объятия. Выходя из воды, он увидел, как два больших затемненных глаза солнцезащитных очков смотрят в его сторону. Над очками была та же кепочка с улыбочкой, под очками из красивых полных губ мягко выходил приятного цвета голубой дымок. Правую ногу девушка поджала к груди, особенно обозначив крутой изгиб бедра. Алексею сразу вспомнилась фраза его техникумовского товарища Кости: «Они в очках по ходу, все красивые!» Обычно тот так говорил, когда они на днепровских пляжах, еще в бытность учебы в Днепропетровске рассматривали девченок. Иллюзий, по производимому эффекту от своего мокрого тела на окружающих, он не питал. Худощавый, еще не успевший загореть с прилипшими ко лбу волосами, он не был «глянцевым героем» точно. Алексей прошел рядом с ней, так чуть в развалку, при этом уверенно посмотрев ей прямо в очки. Остановился у своего пляжного места, протер полотенцем лицо и то же достал сигарету. Это должно было стать продолжением полной естественности его поведения. Будто дождавшись своей очереди, фигура в красном купальнике приподнялась со своего места. Наклонившись вперед, ненадолго замерла, снимая очки и кепочку. Дальнейший ее проход к морю, позволил Алексею сделать еще более полные анатомические выводы о наблюдаемой ним персоне. Следующие 5—7 минут своего нахождения на пляже, он наблюдал светлую голову девушки, курсирующую до пирса и обратно. Выход из воды. Ассоциация за ассоциацией и только потом черты лица. До тридцати, светло-карие глаза, немного полноваты бока, но спорт был однозначно. Фигура девушки, занимавшейся спортом с детства, имеет очень долгую память. Дальше она просто занималась пляжными процедурами. Курила, читала книгу и потом ушла, так же накинув на себя пеструю накидку. Ушла, и все.

У Алексея возникло чувство, что он прожил день зря и где-то его обманули. Такое ощущение ему было уже знакомо. Он знал его корни. Еще задолго до последних пляжных наблюдений, он понял этот эффект определенно. Есть большая разница: между тем как я хочу, и как есть на самом деле. Вызываемые эмоции, от совмещения внутренних выскакивающих картинок с внешней реальной картиной, могут быть совершенно разными и, как правило, вступают в конфликт. Вот эта полярная несовместимость и вызывала опустошение, чувство некоторого разочарования, от того что не все так, как ты того хотел бы. Понимаешь – значит, контролируешь, утвердился он, мало ли что себе самому нарисуешь. Жаркий день сменился еще очень даже комфортным июньским вечером.

У ЖД вокзала, точнее напротив него, в начале ул. Пушкинской в полуподвальном помещении, располагалось небольшое кафе. Еще полностью советское кафе. С русскими пельменями в меню и молочным коктейлем. Там Алексей, при случае всегда себя баловал напитком из молока и сахара. Этот раз то же не был исключением, допив свой коктейль и на ходу распечатывая пачку «Дойны», он двинулся вперед по Пушкинской улице в сторону центра. Ходить пешком, со своими мыслями наедине, ему всегда доставляло больше удовольствие, чем езда в душных городских транспортных средствах. Пройдя буквально пару кварталов и еще не успев докурить свою сигарету, он увидел перед собой фигуру женщины в фирменной униформе барменши песочного цвета. Та поправляла напольную вертикальную табличку с надписью «Маккаби». Ошибки быть не могло. Аркадиевская незнакомка была в двух метрах перед ним, только без кепочки и с закрытыми «холмиками». Коротко взглянув на Алексея, она проследовала по ступенькам вниз. Пришло время пить кофе в баре «Маккаби». Столик, чуть в углублении зала небольшого кафе оказался не занят. Алексей присел, посмотрел за стойку бара. Там суетилась его пляжная знакомая, в песочной униформе с фирменным логотипом на груди. Потом он поднялся и сам подошел к стойке.

– Здравствуйте, сделайте кофе, пожалуйста, – сказал он, занимая выжидательную позицию у бара.

– Здравствуйте, конечно, присядьте я принесу, Вам заварной или растворимый? – вежливо ответила барменша.

– Заварной. Спасибо, Алина, – сказал он, перед этим прочитав ее имя на бейджике.

Ответом была короткая улыбка девушки. Полные губы с яркой помадой оставались на сетчатке глаза Алексея, до его прихода к столику обратно.

Помещение бара покинула молодая парочка студентов, поблагодарив жестом хозяйку. Помимо Алексея, в заведении остались еще пара мужчин, за соседним столом. Близость расположения позволяла слушать их негромкий разговор. Они были примерно одного возраста. За пятьдесят обоим. Первый, как Алексей понял – провожающий, с красным видимо «перегретым», после вчерашнего лицом все норовил узнать, как его гостю одесситки. Второй, худой и с тонкими усиками высокопарно, но по-свойски ему отвечал: «Да ну их нахрен этих хун, после них только ходишь и в конец заглядываешь». Худой, как стало понятно чуть позже, покидал Одессу, после командировки. «Перегретый», посмеялся и потом значительно обмяк после большого глотка коньяку. Стол соседей величественно украшал уже полупустой графинчик и блюдце с лимонными дольками. Что-то из манеры общаться худого, Алексею подсказало, что причина его категоричности к дамам совсем в другом. Ему видимо не только с «одесситками» не светило, да и вообще со случайными связями было не очень. Скорее женщинам потом, самим себе было тяжело объяснять командировочные романы с такими летунами как он. Лысина, усики, шляпка бюрократа и манеры приказчика из гоголевских рассказов. Параллельно невольному слушанию, Алексей рассматривал барное помещение. Какие-то кубки, спортивные ленточки, изображения легкоатлетов и футболистов, кругом надписи чуть ли не иероглифами.

– Динамо, по-нашему.– Услышал он голос Алины.

– Киев или Тбилиси? – сразу нашелся тот, отводя глаза от радостного футболиста на плакате.

– Хайфа, Израиль. Спортивное общество «Маккаби», типа наших «Динамо», – продолжила девушка, ставя перед Алексеем кофе.

Под униформой на ней был полупрозрачный топик синего цвета, с короткими рукавами. Содержимое под тонкой тканью притягивало взгляд на генетическом уровне.

– Спасибо, я понял, «Торпедо», тоже, наверное…, – с открытой улыбкой ответил он.

Алина проследовала за стойку. Туда подошли еще люди. «Ага, „Торпедо“ из серии – большому кораблю – большая,…, – себя поймал Алексей на мысли».

Почему-то, в подобных ситуациях, память Алексею всегда пыталась вставить в его ряд мыслей, свой готовый чек из прошлых воспоминаний. Вот и сейчас. Потом ему вспомнился разговор двух деревенских ловеласов, когда они еще мальчишками сидели у костра в деревне и слушали их перлы. Один делился своим опытом после посещения дискотеки в клубе: «Вона мэни сказала, шо тут навить и помацать нэ будэ». Тем самым объясняя свою недоступность как деревенской красавицы, для него. Вот, что-то такое Алексей почувствовал и сейчас, когда Алина к нему наклонилась, аккуратно ставя кофе. Второй же рассказывал о своих чувствах, но уже в кинотеатре: «Вона так прычесалась, шоу мэнэ аж встав». Здесь, имелось в виду свидание, второго с девушкой, на сеансе индийского кино.

Весь это амурный венигрет прервался, когда Алексей интуитивно подняв глаза, перехватил ее взгляд. Тогда, то самое, «необъяснимое и основное», особое внутреннее чувство утвердительно ему сказало: «У тебя с ней будет – Это». Сомнения, посеянные деревенскими ловеласами, были отброшены в сторону. Дух самого Бенвенуто Челини, воспоминания которого он сейчас читал, повел его в сторону девушки-бармена.

– А почему ты вчера не был в Аркадии? – не дав ему ничего сказать, спросила Алина.

– Алексей, – проговорил он медленно, – меня зовут Алексей, – и продолжил с улыбкой, – тот, который не считал себя заметным на пляже, до встречи с такой девушкой как ты. Спасибо за новые грани.

Ответом стала короткая улыбка от Алины, но уже с участием уголков глаз.

Обращение на – «ты», спокойный тон, переводило их общение в самое желанное для Алексея русло.

– Алина, – ответила она, и показывая взглядом туда где, находился бейджик, продолжила, – Женщина видит все, особенно на пляже…

Интригующе посмотрела на него. «Так, смотрят при – „Этом“, промелькнуло у него в голове». Память и дальше продолжала делать свои готовые вбросы.

Алексей действительно не был на пляже. Нужно было посетить приемную комиссию, скоро начинались экзамены.

– Не всегда получается, но я сегодня точно не в накладе, за вчерашний прогул, – уверенно говорил он. – Такие переходы мне даже больше по душе.

Алина, перемещаясь за стойкой бара, посматривала на Алексея.

– Как тебе кофе? Сюда его везут прямо из Хайфы.

– Этот кофе прекрасен, только благодаря его подавшей, – приступил к комплементам Алексей.

Ответом была фирменная, но уже более длительная улыбка.

– Ты здесь посменно? – продолжил он.

– Да, завтра выходной.

Тогда он, не меняя доверительный тон и видя, что сейчас ее отвлекут посетители, продолжил заготовленной фразой:

– Если у меня появится время и возможности и тебя будет желание?

При этом, как он знал из различных пособий, нужно было визуально представить, будто ты ее держишь за обе руки ниже локтей.

Мягкий длинный взгляд в ответ.

– А, можно узнать твой график?

– Всегда! Как говорил классик, – открыто засмеявшись, ответил Алексей.

Расстояние до общежития было преодолено быстро и незаметно. Давно подмечено, что любовь окрыляет, но в ситуации с Алексеем был еще более окрыляющей фактор, чем просто лирическое переживание. Он сегодня, в десять вечера, встречал Алину после смены.

Четыре украинских и два камерунских глаза, редко мигая, молча слушали сказ Алексея. Коля начал измерять комнату шагами, приговаривая: «Ну! Ты Леха…» Потом Юра, на правах человека, у которого тоже был роман, хоть и в стадии «бдения», сказал: «Тут надо рублем добавить и желательно не пить до свидания». Так, Алексей стал подготовленней к встрече с Алиной на целых пять советских рублей. С одеждой надо было так же, что-то подумать. Все рубашки Алексея, носили одинаковый строгий характер. Футболку на свидание как-то не оденешь. Тогда Сирилл пошел к себе и через пару минут вышел с пестрой, желто-зеленой рубашкой. Алексею она напомнила пляжную накидку Алины. Сирилл заверил, что этот «бассаин» (национальная одежда камерунцев), не подведет, так как он уже был на подобных мероприятиях, именно в ней. Широкая и легкая вещь на выпуск, очень понравилась Алексею. Потом глажка брюк, через дырявую марлечку, старым, перемотанным во всех местах изолентой утюгом. И к половине десятого вечера все было готово. Сирилл брызнул на Алексея своей туалетной водой, сказав, что так будет надежней. Символически пожелав друг другу не видеться до следующего утра, компания попрощалась с Алексеем.

Цветы, запах Африки, за который Алина даже пару раз переспрашивала, искрометный юмор Алексея и открытые верхние «холмики» девушки под тонким платьем, уже через час остановили пару на Приморском бульваре, для первого длинного поцелуя.

Понятия «быстро» или «медленно» заканчиваются там, где встречаются те, кто давно не виделись, или те, кто просто очень ждали этой встречи.

– У-у, совсем «мелкий», – нежно с улыбкой протянула Алина, после признания Алексея о своем возрасте. После полуночи они сидели на балконе комнаты ее коммунальной квартире, допивали «Сангрию» и курили «Дойну». С третьего этажа дома была видна мирно спящая улица Ленина. Алина рассказала, что несколько лет назад закончила 26 – е специальное училище Морского туристического сервиса, собиралась в море, но вышла замуж в родном Белгороде, и осталась там. Потом развод, возвращение в Одессу, тетка предоставила ей возможность жить в своей квартире на Ленина и устроила в «Маккаби».

Хозяева бара были уже в Израиле, а тетка здесь в Одессе вела их дела.

Летняя ночь, одесские цикады и еще пару сигарет на балконе, набросив один халат на двоих, окончательно указали паре, что – сон, тоже важнейшее состояние для человека.

К утру, Алексею понравилось – Все!

Глава 4

«…предстоит учиться мне в университете».

Д. Тухманов.

Время первых вступительных экзаменов в Водном институте наступило во второй половина июня. Математика для Алексея, как для гуманитария по призванию, всегда была преградой номер один. Но все Высшие технические учебные заведения начинали свои экзамены именно с нее. Сказать так, что бы он готовился, так нет, этого не было. Понимал прекрасно, что за пару недель ничего в его знаниях по этому предмету ничего не изменится. Расчет был на что-то иное, на что-то такое, что поможет взять ему проходной бал.

Встречи с Алиной носили постоянный и яркий характер. Что такое ночь не спать в девятнадцать лет? Не вопрос. С подросткового возраста девушка была участницей цирковой студии. Там крылись секреты ее спортивной фигуры. Алина была эквилибристка. Подкурить сигарету с «мостика», колесом прикатится к кровати или с двумя чашками кофе в руках, элегантно ногой выключить свет за собой, для нее было почти естественно. Это возымело свое воздействие на самооценку Алексея, он увеличил количество отжиманий по утрам.

Юра, руководствуясь примером товарища, перестал нервничать, превзошел себя и нашел способы, помирится с Людмилой, чем несказанно всех обрадовал. Первая встреча у них прошла после примирения, как Вы думаете где? Правильно – в «Маккаби». По уже сложившейся традиции, все «поучаствовали рублем». Еще один раз поздно вечером, возле Алексея и Алины как бы невзначай, проходили рядом два молодых человека: один высокий худой, а второй черный как ночь африканец, максимально делая вид, что именно здесь они должны были пройти. Не обнаружить себя смехом Алексею стоило великих усилий. Алина к счастью ничего не заметила. Глобальный коллективный интерес был удовлетворен.

На первый экзамен по математике для подготовительной группы Алексей пришел без четкого плана. Здесь все было в руках фортуны. Знакомых в среде преподавателей и тех, кто бы мог замолвить словечко, не было. Преимущества от подготовительных курсов были только в том, что в случае неудачи, можно было еще раз сдавать экзамен, но уже в общем потоке. Взрослый преподаватель, с седым густым чубом и такими же густыми и седыми усами, сразу не понравился Алексею. Его излишне строгий взгляд, не предвещал ничего хорошего, человеку с таким знанием математики как у Алексея. Билет, третий ряд, место прямо напротив усача, и шесть! Шесть заданий! Какое там уравнение с неравенством, какие там детали и станки в задаче, корни и отрезки… И все же, включив весь свой потенциал Алексей, как потом выяснилось, отгадал задачу и одно уравнение, остальное было выше его сил. Любые попытки подключить соседей по аудитории, присекались усачем беспощадно. Результат – два бала.

После оглашения такого вердикта в расстроенную душу Алексея, приходили разные чувства. Все эмоциональные и одинаково печальные: «Какого?, Романтик-недоучка, а на что ты рассчитывал…»

В практическом же русле, мысль работала как сканер – что дальше? Куда и как? Был еще небольшой период для принятия дальнейших решений. Алексей уже интуитивно понимал, что с «Водным» у него что-то не так, и тут еще выяснилось, что в общий поток сдающие экзамены с подготовительным курсом, больше не допускаются.

Начинало потягивать духом Новомосковска и военкомата.

Друзья утешали и бодрили портвейном. Раз с Юрой и «Свитязем», они засиделись до вечера за общежитием, на плитах. Потом Юра, по официальной версии пошел к Людмиле. Но это было не так, она его выпившего к себе не подпускала. К утру у Алексея к мыслям о будущем прибавилась еще и похмельная головная боль. В комнату зашел Юра, как-то странно прихрамывая. Коля поинтересовался, чего это он. Юра был в смятении, он ничего не помнил. Конечно же, у Людмилы он не был. Сказал, что продолжил с пятикурсниками пивом, те писали сейчас дипломные работы, и потом все. Проснулся один на матрасе в пустой комнате на последнем этаже. Беспокоило его место сзади ниже пояса. То самое. Дело принимало уже другие обороты. В глазах у Юры больше преобладала тревога от неопределенности, чем от чувства боли. Версии вслух выдвигать не стали, хотя смех явно ни Коля, ни Алексей не сдерживали. Колино любимое: «Ну! Ты Юра…», звучало уже почти заботливо. В дверь блока громко постучали. Тревога в Юриных глазах сменилась нескрываемой паникой. Алексей открыл. В комнату ввалился качек-красавец Лесин. Пятикурсник из Феодосии. Он свой институтский путь достойно завершал написанием дипломной работы. Олег Лесин, за пять лет учебы стал местной легендой, прежде всего благодаря победам на конкурсах среди бодибилдеров, так же благодаря славе дамского угодника. Еще на втором курсе, до эпохальных успехов в качалке, Лесин как-то перебрав с горячительными напиткам, возвращался позже положенного времени в общежитие. Его у «вертушки» на проходной, встретила новая вахтерша. Слова и убеждения в том, что он здесь живет, а пропуск он где-то потерял, не помогли. Отчаянная бабушка стояла на своем. Не пущу и все. Тогда, громадный Лесин, скрутил несчастную «вертушку» и поставил ее в сторону. Бабка замерла. Он к ней наклонился и тихо произнес: «Тихо бабка я Шварцнеггер». Так в журнале посещений на проходной общежития появилась запись – «Ночью приходил Шварцнеггер и сломал инвентарь на месте вахтера». Говорят, этот журнал до сих пор есть, где то в архивах.

Перездоровавшись со всеми он повернулся к Юре, и не подавая ему руки участливо спросил:

– Ну как тебе?

– Что как? – из вытянувшегося лица переспросил Юра.

– Спалось как, «Оноре», – и заржав во все горло, продолжил, – ты ж вчера нас на крышу потащил, потом стихи Людмиле читал, еле обратно тебя отволокли. С ногами у тебя уже проблемы были, так мы тебя в пустом блоке на четырнадцатом оставили.

– Одного? – с надеждой переспросил Юра.

– Нет, с матрасом блин.

Дальше были подробности их ночных посиделок, и Юра начал успокаиваться. На источник беспокойства указал уже на следующий день доктор в студенческой поликлинике. Порекомендовав Юрию, не частить с портвейном и категорически избегать прикосновений к холодным плитам своим мягким местом. Дабы не приятная болезнь не стала для него хронической. Юра позже объяснил свои прошлые тревоги одной фразой: «Я уже думал, может вдул кто?».

Время шло и не в пользу Алексея. «С „Водным“ по ходу все, – думал он, – дальше физика, есть ли смысл вообще идти на экзамены». Обнадеживало то, что еще в других вузах продолжали принимать документы. Но куда? Везде одни и те же условия.

Алина бодрила: «Мелкий», не грузись, все будет «па тяге». Эту свою фразочку – «па тяге», она всегда употребляла, пребываючи в пиковых стадиях своего впечатления от чего либо. У Алины получалось произносить ее «нежно-кошачьим» тоном, как сразу определила память Алексея. Так высшую оценку Алины – «Па тяге», уже заслужили при нем: концерт группы «Пинк Флойд» 1975г., мороженное с «Сангрией» на балконе, а так же то, что всегда происходило у них после того, как он заговорческим тоном говорил ей – «а, какие шансы у такого парня как я, с такой девушкой как ты?»

Виделись реже. Потом она уехала в Белгород, что-то по дому, причину не говорила, в баре работала ее сменщица. Как потом узнал Алексей, Алину еще тяготили различные неприятные заботы от неудачного брака.

В таких ситуациях, когда весь ход процесса, по созданию будущего, упирается в реальность, не желающую тебя пропускать дальше, все вокруг начинает проявляться, до уровня – как есть. «Одесса? Так ты здесь – чужой, – думал он, – здесь только общага, да временный пропуск, сроком еще на две недели. Ребята прекрасны, как товарищи, но и у них свои заботы, сессия, потом каникулы. Работы и денег у тебя нет, так случайные заработки. Алина? Женщина 26 лет…, в общем, это с ней ненадолго, „Мелкий“ – прикольно, но имеет пределы, ей нужно то же в море, и личную жизнь устраивать… Да, и мне это постоянство с продолжением в будущем ни к чему».

Рядом были другие учебные заведения. Высшая мореходка, там точно без шансов. Есть еще строительный институт, приоритет, типа продолжение обучения. Но уже не тянуло обратно на стройки. Свежи были еще в памяти техникумовские практики. Да и цели с желаниями оставались морскими. Водный институт конечно подходил идеально, но до экзамена по математике… Чуть дальше институт связи им. Попова, Алексей даже посещал его с желанием сдать документы, но там в приемной и слушать не захотели об этом без отработки. Пришлось ругаться, доказывать. Бесполезно. Алексей понял, что сваливается в элементарное желание не идти в армию. «Хоть бы куда, то же не выход, что дальше? – думал он.» Подолгу выхаживая, от заведения к заведению, он размышлял о своих дальнейших действиях. Внутри все остывало. И только, то «необъяснимое и основное» интуитивное чувство, говорило ему: «Это все только часть от общего, здесь нет расстояний, есть только сам путь». Когда он сбрасывал все негативные «настройки», одолевающие его из-за внешних неудач, становилось легко и спокойно, и от того «необъяснимого и основного», веяло приятным, чистым чувством покоя. Свои первые медитативные ощущения от разницы картинно – реального мира и истинно – причинного, он получил именно в этот период в Одессе.

Лежа на кровати в общежитии, Алексей листал свой «Незабывальник», как он его называл в противовес «Запоминальнику», названию блокнота своего старшего товарища Александра из Новомосковска. Того самого, за которого вышла замуж его подруга старшекурсница. В записной книжке были разные цитаты, мысли и его заметки. По ходу чтения различных книг или публикаций в журналах, у него возникали ассоциации и толкования, которые он привык записывать так, как ему это стало понятно. Вероятно, для Алексея это работало, как сутры для буддистов, оставаясь закрепителем некого ментального потока.

Он вспомнил Александра. Познакомились они с ним через его родную сестру Свету. Светлана была старше Алексея на два года и компании у нее были соответственно, повзрослей. Сашка «Горилла», так все знали Александра, вернулся из Ленинграда, после неудачного года обучения в каком-то местном ПТУ. Для Новомосковска это был герой нашего времени. Высокий, чисто блондин, скуластое лицо и широкие плечи при внешней худости всего остального тела. Он первое время носил даже начес на манеру рокеров из панк-группы «АУ» или типа, как у Билли Идола. Немного несчастен и в меру порочен он производил магическое воздействие на провинциальных дам. Информированность о новом Ленинградском рок-клубе, рассказы о приключениях на Ладоге, высокомерность и манерность столичного мажора, все это, выделяло его абсолютно. Конечно, пятнадцатилетнего Алексея не мог не увлечь такой авторитет. Тусить с Сашкой «Гориллой» было круто. Даже после поступления в техникум, по приезду в Новомосковск на выходные он всегда был у него. «Гориллой» Александра прозвали уже местные, за характерную манеру сутулиться. Первые квартирные концерты групп «Кино» и «Алиса», Алексей услышал именно у Сашки дома, со старого бабинного магнитофона. У него всегда были новые записи на бабиннах и свежие виниловые диски с новомосковской рок-тусовки. Девушки были готовы на все за возможность стать его подругой. Определенные наработки в общении с противоположным полом Алексей подчеркнул именно у него. «Горилла», уже через полгода в Новомосковске женился в первый раз. Через два месяца пара разошлась. Сам Александр постепенно терял свой столичный лоск. Самогон, общение с электоратом провинциального городка и постоянные скандалы на всех работах, где он пытался устроиться, делали свое дело. Потом пришли и наркотики. С призывом в армию у него, по новомосковской традиции, так же не задалось. И ситуация здесь была серьезнее, чем у остальных «косящих». Он не пошел в армию по конкретной статье 7б. Если точнее то, это тогда считалось как: «Умеренная шизофрения, с каким-то грибком в организме, на почве наркомании». Шизиком, он конечно не был, но не видя выхода сам себе «нарисовал» этот диагноз. Самое простое, что он тогда сделал, так это после укола в вену руки какого-то «варева», зашел к врачу в военкомате, в рубашке с коротким рукавом.