Читать книгу: «Отражение тени», страница 2

На ее голову обрушилась ледяная вода, падающая сверху из ведра, она успела сделать несколько глотков, прежде чем снова потеряла сознание.

Следующее пробуждение было от того что ее трясло, но не ее тело, а тряслось все вокруг, как будто ее везут на транспорте. Она не могла ничего видеть, ее тело было замотано в ковер, но от этого ей становилось тепло.

Сколько ехала машина Мария не знала, несколько раз она теряла сознание, и сколько в таком времени провела, тоже не понимала, света она не видела, и ориентироваться по солнцу не могла. Зато внутри ковра стало тепло, это было наслаждение, она хотела ехать и ехать, боль в руках и ногах, жажда, голод стало вторичным, главное стало тепло.

Судя по последним километрам автомобиль, ехал по лесной дороге, он сильно газовал, и его бросало из стороны в сторону. У Марии кружилась голова, от голода, от жажды, от качки. Такого сильного головокружения она не испытывала, даже когда напилась в баре с подругами и ее стошнило, а потом еще тошнило три дня.

Когда машина остановилась, Марию в ковре подняли и куда-то понесли. Далее были ступеньки, много ступенек вниз, а потом ковер бросили на пол. Маша не сильно ударилась, ковер с амортизировал падение. И она услышала эхо голосов, мучителя и женщины. Они беседовали.

Когда беседа кончилась и тяжелые шаги ушли очень далеко наверх, Мария поняла, что она где-то очень глубоко в аду.

Кто-то начал толкать ковер, раскатывая его, доставая ее изнутри.

Когда ковер раскрутился, ее бросило в каменную стену головой, и она потеряла свое слабое сознание.

Открывая глаза, Мария первый раз за долгое время увидела свет в глазах, тусклый, желтый, но это был свет, а значит, глаза еще что-то могут видеть. Она попыталась подняться, но, ни руки, ни ноги этого сделать не могли. Маша слышала шаги и видела тени.

– Кто здесь? – спросила она.

Сначала раздался смех, страшный детский смех! Только потом ласковый девичий голос с нотками истерики ответил: – Здравствуй семнадцатая! Я сестра! Приятно познакомиться!

***

Мы выехали в Пермский край, где было совершено предпоследнее похищение. Дорога была длинная и я не смогла удержаться, чтобы не открыть прихваченную бутылку.

– Знаешь Галактика, мне кажется, ты пьешь совсем не для работы – сказал Семенов.

– Твое какое дело? – грубо ответила я.

– Я вообще-то ухаживаю за тобой – спокойно отнесся он к моей выходке.

– Первое свидание всегда может оказаться последним – намекнула я ему на его навязчивость.

– Хорошо, главное будь в форме – сказал он, смотря в лобовое стекло и ведя машину.

Я набрала номер нашего коллеги из полиции: – Андрей Владимирович, можно попросить вас отметить на карте все похищения, вплоть до семнадцатого и отправить нам с капитаном Семеновым.

– Без проблем Гала Каримовна, думаю максимум через полчаса все будет у вас, нанесем метки на электронные карты и вышлем.

– Еще одна просьба, у вас есть в штате программисты, мне нужен результат всех схождений и пересечений точек похищения, особенно важна точка схождения лучей, где каждое направление будет под одним и тем же градусом! – попросила я.

– Гала Каримовна карту быстро вышлем, а вот с лучами придется подождать чуть-чуть. Вы что знак Бафомета ищите? – спросил полицейский.

– Андрей Владимирович, откуда такие познания? Да и семнадцать лучей думаю, другой рисунок дадут! Спасибо, очень ждем результата! – ответила я и положила трубку.

В полиции, профессионалы еще не перевились? – спросила я у своего коллеги, сидящего за рулем.

– Вы, Гала Каримовна у себя там, в Москве, всех профессионалов извели, а у нас они, как были так и остались! – обидевшись, ответил мне мой офицер.

– Бу-Бу-Бу! – ответила я и еще хлебнула из бутылки, если рука так ноет, значит, я на правильном пути.

Я села и закрыла глаза, моя память позволяла мне запомнить каждую строчку каждой странички всех семнадцати дел. Пазлы в моей голове продолжал складываться, уже десятая часть его была заполнена, мой мозг работал отдельно от меня, требуя добавочной информации, и когда ее будет достаточно, он выдаст результат.

Воспроизводя имена похищенных в голове в хронологическом порядке: Любовь, Инна, Наталья, Анна, Галина, Юлия, Марина, Александра, Карина, Света, Мария, Елена, Римма, Тома, Елена, Йоланта – я начинала что-то понимать.

– Семенов ты знаешь имя, начинающееся на мягкий знак?– спросила я своего офицера, сидящего за рулем.

– Нет, только фамилию «Ть» первый раз услышал за всю жизнь – ответил он.

–Вот именно, поэтому Мария и попала в список! – вскрикнула я. Машина остановилась.

– Что ты нашла? Рассказывай, не томи – просил Семенов с искренним любопытством в глазах.

– Берем все первые буквы имен жертв и получается ЛИНА ГЮМАК СМЕРТ ЕЙ и тут появляется Мария Ть, как думаешь какой буквы ему не хватало? – произнесла я.

– Мне кажется это надуманно – произнес мой офицер Следственного комитета.

– Я уверенна, это имя девушки, которая нанесла психологическую травму похитителю, а значит, она знает его, подавай ее в розыск, а когда Петров скинет мне лучи, я покажу тебе, где она живет! – повысила голос я от волнения.

– Тише Галактика Каримовна, вы вся на эмоциях, мне нужно придумать основание для розыска – произнес, задумавшись Семенов.

– Витя, она нужна, как свидетель, ее не надо арестовывать! – взорвалась я и достала бутылку абсента, рука орала от боли, а значит, я была уже совсем рядом. Пазлы в моей голове сложились уже на четверть.

Пока Семенов звонил, я вышла из машины на улицу и закурила сигарету. Мы стояли на обочине дороги проходящей через поле, было пасмурно и морозно, но ветра не было. Вдали виднелись темно-зеленые лесополосы, отделявшие поля друг от друга. Свежий воздух наполнял легкие и оттеснял небольшое опьянение в моей голове. Внезапно мне очень сильно захотелось, есть, весь мой завтрак сегодня состоял только из одной чашки крепкого кофе.

Докурив сигарету, я открыла дверь и самостоятельно залезла в автомобиль.

– Пригласи даму на обед, пожалуйста – попросила я. Семенов завел машину, и мы поехали вперед, через пару километров появился дорожный знак обозначающий, что мы въезжаем в населенный пункт «Кукуштан», машина свернула по указателю. Рядом с дорогой находился придорожный комплекс под названием «Стойный двор» и мы заехали к ним на парковку.

Если это заведение с наружи выглядело, как заброшенный скотный двор, то внутрь все было сделано очень достойно, даже присутствовало меню и официантка.

Не открывая меню, я обратилась, к подошедшей к нам официантке: – Предложите Московской барышне, что-нибудь вкусное и традиционное.

– Попробуйте крем-суп из сныти, «Хлебные уши» и «Посикунчики» – ответила она. Ее ответ, особенно «Посикунчики», развеселил меня.

– Вы молодец, умеете встречать гостей! Несите! – хихикая, похвалила ее я и согласилась с ее выбором.

– Мне тоже самое! – сделал свой заказ Семенов.

Обед оказался превосходным, я даже открыла для себя, что мне очень нравится суп из сорняков. Конечно, «Хлебные уши», оказались пельменями, а «Посикунчики», маленькими мясными пирожками, но все было приготовлено очень вкусно.

После нашего обеда, как только мы расплатились Семенову на электронную почту пришли аж, десять личных дел на женщин с именем и фамилией Лина Гюмак, проживающих в Уральском федеральном округе.

Он перебросил их мне на почту, и в ожидании карт от Петрова я без интереса просматривала их.

Вскоре пришла первая карта от полиции, мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что точки на карте образовывают окружность, с неровными краями, но окружность. Она охватывала Челябинскую, Курганскую, Тюменскую область и залазила краями в Пермскую область и Башкирию.

– Не такой уж и умный наш похититель, очередную жертву он искал в соседних областях, подальше от дома и подальше от предыдущих похищений. Уверена, он проживает где-то в центре круга, в центральной части Свердловской области, рядом со своей обидчицей, готовя ужасную месть и поэтому нам нужно возвращаться! – сделала вывод я.

– Почему он просто не убьет ее? – спросил Семенов.

– Тебе не понять почему, ты же не псих – ответила я и засмеялась.

– Тогда почему ты поняла? – решил он подколоть меня.

– Я ПСИХолог! – ответила я, продолжая смеяться.

Семенов завел свою большую машину. Усевшись поудобней на заднем сидении, я погрузилась в мысленный процесс, и мы направились в обратную сторону.

По дороге я набрала номер оперуполномоченного Петрова, мне не хватало лучей на карте.

– Андрей Владимирович, очень нужны лучи на карте – произнесла я, когда он взял трубку.

– Гала Каримовна, если бы я мог их сделать сам, они были бы уже у вас. Программисты тут консилиум собрали, какую-то программу пишут, но обещают через час закончить – ответил Петров.

– Спасибо, жду с нетерпением! – поблагодарила я за старание полицейского, зная, что он чертыхается и подпинывает программистов, но дополнительный пинок и ему не повредит, хоть это и было подленько. Я даже заулыбалась, совершив маленькую гадость.

Мы возвращались в Екатеринбург, где находилась квартира Семенова, после сытного обеда и небольшой дозы алкоголя для улучшения пищеварения я заснула.

Темный подвал, где было душно от труб отопления, пахло сыростью и канализацией, свет от тусклой лампы висевшей далеко за поворотом коридора пробирался в комнату. Когда кто-нибудь шел по коридору, он отбрасывал огромную черную тень, от которой становилось темно. Вот и сейчас, стало темно и стали слышны тяжелые, приближающиеся шаги. Я закричала, от того, что он сейчас опять начнет издеваться и пытать меня.

– Гала проснись! Проснись, пожалуйста! – меня бил по лицу Семенов и пытался разбудить, несуществующая рука очень сильно болела, так что начинала болеть голова.

– Перестань! У меня синяки будут! – крикнула я, убирая его руки. Моя одежда под шубой была мокрой от пота, а тело трясло мелкой дрожью.

– Ты так закричала, что я подумал, мои перепонки не выдержат и лопнут. Что с тобой? Ты бледная и все лицо в испарине! С тобой все хорошо, ты не больна? – он и сам был бледен и кажется, его тоже пробирала дрожь.

– Извини, авария приснилась. Я с тобой расслабилась и перестала держать себя в руках, больше такого не повториться! – извинилась я и при этом умудрилась в своих бедах обвинить Семенова.

Достав упаковку сильных транквилизаторов из сумочки, я выпила сразу три пузатых капсулы. То, что было у меня в сумочке, считалось наркотическим веществом и прописывалось только очень буйным пациентам, которые впадали в состояние аффекта или истерику. Я, имеющая медицинскую степень и являясь действующим врачом, выписывала их сама себе, чем нарушала, как этические правила, так и законодательство, но в оправдание себе пользовалась этим всего два раза в жизни, после того, как начинались припадки, которые вернулись снова.

Мы ехали, молча, мне показалось, что Семенов, даже дышал через раз, боясь потревожить меня, сидящую сзади. Я попросила его остановить машину и пересадить меня вперед. Он любезно открыл двери и пересадил меня, чему был очень рад.

– Мне кажется на передних сидениях даже удобней – попытался начать он разговор.

– Тебе кажется – огрызнулась я, отказавшись пристегиваться ремнем безопасности.

– Странная ты Гала, побывала в аварии, а ремнем отказываешься пристегиваться – произнес он ожидая либо очередную грубость в свой адрес либо молчание.

– Я в аварию попала совсем не из-за ремня, но терпеть не могу путы – ответила я.

Семенов не успокаивался и всячески старался поддержать разговор: – Когда ты закричала, я действительно, чуть не выпрыгнул из машины, у тебя мощный и красивый голос. Ты ни когда не занималась пением?

Вместо ответа, я убавила радио и запела песню из фильма «Садко», «Улетай на крыльях ветра».

Когда я закончила, у Семенова потекли слезы по щекам. Я тихонько поцеловала его в щеку, ощутив вкус слезы на губах.

– Галактика, не зря твой отец именно на этом имени настоял, ты многогранна и прекрасна во всех своих гранях, как бриллиант! – сделал мне комплимент офицер Следственного комитета.

– Не знаю, принять твой комплимент или обидится, что ты меня холодной, бездушной стекляшкой обозвал! – сказала я и засмеялась. Семенов тоже развеселился и тоже засмеялся.

– Гала ты мне очень нравишься … – начал говорить Семенов, я знала дальнейшие слова и положила ему на губы пальцы левой руки, остановив речь.

– Ты не знаешь меня, и я не та, которая нужна такому хорошему парню – сказала я и, откинувшись на спинку кресла, выпила прямо из бутылки глоток абсента.

Уже темнело, наконец, мне на почту упал установочный файл для телефона, после чего сразу позвонил Петров.

– Гала Каримовна, это программа, ее нужно установить на телефон и она наложит на карты, все точки похищений и всякое другое, в меню вы можете делать и лучи и перекрестия и круги и все что пожелаете. Извините, что так долго! – произнес в трубку Андрей Владимирович.

– Я сейчас посмотрю и обязательно перезвоню! – бросив трубку, я установила программу на телефон, через минуту она связалась со спутниками и заработала.

Я выбрала в меню единственную карту с отметками и нажала кнопку «лучи» в верхнем меню. На экране тоненькие черные стрелочки поползли, друг к другу у каждой из которых был сделан угломер, показывающий равное количество градусов. Когда стрелки сошлись, появился кружек изображавший колесо со спицами, потом спицы пропали, а оставшийся круг приблизился, внутри которого была карта города Нижний Тагил.

– Семенов, Лина Гюмак есть в Нижнем Тагиле? – спросила я.

– Нет, но есть рядом в селе Покровском – ответил он.

Точно, одна точка лишняя и нажав на город, где была похищена Мария Ть, выскочило маленькое меню, где предлагались разные действия, в том числе и удаление, на которое я и нажала. Точка с карты пропала, и я снова нажала в меню на лучи, опять побежали стрелки и теперь круг сошелся в другом месте обозначая село Покровское.

– Семенов, сегодня свидания не будет, едем в Покровское! – скомандовала я.

Набрав телефон Петрова, я, рассыпаясь в благодарностях за чудо программу и чудо-команду, которую он собрал, попросила его организовать скрытую охрану и наблюдение за Линой Гюмак в селе Покровском, Горноуральского округа.

Через тридцать минут он сообщил, что два экипажа в гражданской одежде уже охраняют ее и что она находиться дома.

***

– Здра-ст-уй -е – выдавила из себя Мария лежа на животе, лицом вниз на той части ковра с которой ее начали заворачивать в квартире.

– Это так, приятно, что ты говоришь, мои сестры всегда молчат! – смеясь сквозь слезы, какая-то девушка пыталась говорить с Марией и, судя по ее голосу, она была совсем молоденькой.

– Я уже давно здесь, отсюда нельзя выходить, мы с сестрами иногда даже обед себе готовим, когда дядька нам бросает продукты – продолжала рассказывать девушка.

Мария почувствовала, что ее начали протирать мокрой тряпкой, в комнате пахло, каким-то странным запахом, от которого выделялась слюна во рту, как отчего-то кислого.

– Ты же наверно пить хочешь, он же ни когда о нас не заботиться – произнесла ее новая подруга и, толкая своими худенькими ручками, повернула Марию на бок. Засунув горлышко от пластиковой бутылки Марии в рот, она маленькими дозами начала поить ее. Маше показалось, что девочка играет с ней, как с куклой, вспоминая из памяти, что нужно делать и, как делала это ее мама.

Наконец-то Мария утолила жажду и горло начало отходить, она закашлялась, а от спазмов заболело все тело. Марию стошнило, и она упала лицом на то, что смогло вылиться из ее желудка.

– Сестренка, ты опять вся испачкалась! – уже с возмущением сказала девочка и начала вытирать Марии лицо мокрой тряпкой, что приводило ее в чувства.

– Где мы? – не открывая глаза и не поднимая головы, спросила Мария.

– В нашем с сестрами доме – спокойно ответила девочка, укрывая меня какими-то тряпками.

– А где твои сестры? – спросила Мария, ей уже стало чуть лучше, чем в тот момент, когда хотелось умереть.

– Все шестнадцать здесь, они не очень общительные и почти не двигаются, но иногда они рассказывают мне сказки, каждая по очереди – рассказывала девочка, и Марии становилось жутко и страшно, от того, что она может увидеть, когда откроет глаза.

– А имя у тебя есть «Сестра»? – спросила Мария.

– Раньше меня звали Любовь Анатольевна Гюмак, а сейчас я «Сестра» – засмеялась она.

– Ну да, ты сейчас сто процентов лучше меня, в семнадцать раз умноженное на бесконечность – первый раз во всей этой ситуации у Марии проснулось чувство юмора, и она пошутила.

Девочка смогла отмочить ей слипшиеся и заросшие коростами глаза и Мария открыла их.

Темный земляной пол, перед ней сидела, седая девочка с волосами до плеч, обмотанная грязными тряпками. Она была худая, как скелет, это либо анорексия, либо она страдала от голода. Мы явно находились под землей, непокрытые ничем земляные стены обсыпались на пол. Мария посмотрела по сторонам и не смогла сдержать крика. Продолжая визжать, она забилась в угол и начала рыдать и дрожать.

На четырех стенах, под потолком, висели шестнадцать девушек, по четыре на каждой из них, они были абсолютно голые и висели на металлических крюках воткнутых им в спину под лопатки, а острые края крюков торчали у них из груди. Вдоль всего тела, каждой из них, от пояса до горла был сделан глубокий разрез, зашитый леской. Их головы были наклонены вниз и у каждой, были открыты глаза, смотрящие на комнату невидящим взглядом, на лбу у каждой было вырезана буква.

Нервная система Марии не выдержала, и она повалилась без сознания.

Сверху стали раздаваться скрипы открывающегося ржавого, металлического люка. Услышав это Любовь, села рядом с Марией взяла ее руку и заплакала.

***

Семенов вел машину на большой скорости семь часов подряд, нас выручали, синяя мигалка, которая хранилась у него в багажнике и установленный под капот специальный звуковой сигнал, которым он распугивал скопившиеся в пробках автомобили.

Поспать у меня тоже не получилось, я каждый раз вздрагивала от этой дискотеки, особенно, когда он нажимал на сигнал, а это было очень часто и очень громко, даже внутри салона автомобиля.

Могу поблагодарить своего героя, машину он водил уверенно и профессионально, иногда мы проскакивали в таких местах, где с каждой стороны оставалось по миллиметру, до проезжающих автомобилей и все это было на большой скорости.

Когда мы пролетели между двумя встречными фурами, он даже не извинился, за аварийную ситуацию, но мне не было страшно, на меня действовали транквилизаторы и постоянно подливаемый в желудок абсент.

Только когда стало светать, я уснула, откинув спинку переднего кресла назад.

Проснулась я не от того, что мы едем, а наоборот, потому что мы стояли, еще лежа я достала сигарету и закурила, только потом, нащупав кнопку электроподъемника спинки кресла, я, нажав на кнопку, поднялась.

Мы стояли на заправочной станции возле бензоколонки и заливали топливо в бак его большой машины. Моего офицера не было видно и я, опустив спинку кресла обратно, продолжила курить.

– Будешь кофе и сосиски в тесте? – раздался голос Семенова.

– Ого, завтрак в постель! – ерничала я, и забрала у него свой кофе и бумажный пакет с выпечкой, выбросив сигарету в окно.

Мы отъехали от станции и остановились на обочине дороги для завтрака. Я не помню, когда я ела сосиски в тесте с бензоколонки, но это действительно было очень вкусно, так, что половину порции я еще откусила у Семенова. А он в отместку мне, достал еще пакет с чебуреками, которые я не ем из-за большого количества горелого масла.

– Сколько нам осталось? – спросила я. Семенов, жуя чебурек, в ответ показал рукой вперед, где стоял дорожный знак с надписью «ПОКРОВСКОЕ».

На часах было пять часов утра, мы еще сможем переговорить с оперативниками, прежде чем зайти к Лине Гюмак, решила я.

– Доедай свою вредную и вкусную пищу и поехали! – скомандовала я Семенову.

– Нечего, что я сутки не спал и проехал тысячу километров за семь часов, нарушая все правила! – возмутился он.

– Твой день не нормирован и тебе за это платят большую премию, а специальные сигналы дают тебе право нарушать правила дорожного движения! Что ты жалуешься офицер! – ответила ему я.

Мне показалось, что когда он пошел за руль он тихо выругался, и назвал меня «Сукой».

– А мне кто дверь откроет? – крикнула я. Семенов хлопнул своей дверью так, что его машина качнулась от удара.

– Пожалуйста! – сказал он, когда я забралась на переднее сидение.

– Спасибо дорогой! – крикнула я ему, когда он обходил машину и испускал искры злости.

Мы, молча, доехали до нужного адреса и сразу подъехали к машине с работающим двигателем ,где сидели двое мужчин. В пять утра, это могли быть только оперативники.

Семенов показал в окно свое удостоверение и сев к ним на заднее сидение, мы выслушали доклад о наблюдении.

Лина пришла с работы, сопровождавшая ее опергруппа передала смену второй, вечером пришла подруга, они немного выпили, посидели, после Лина проводила ее до дома и вернулась, часов в одиннадцать, легла спать и после этого, свет в квартире не зажигался и в подъезд ни кто не входил.

Когда я спросила, видели ли они кого-нибудь подозрительного, оперативники усмехнулись и сказали, что ни кого, кого бы они не знали, здесь они не видели за исключением нас.

В пять тридцать мы с Семеновым постучались к Лине Гюмак, она, для спящей, очень быстро открыла дверь, и стояла перед нами в махровом халате. Лина действительно напоминала фигурой, ростом, чертами лица, даже прической всех пропавших девушек, только была старше.

– Лина Гюмак? – спросил Семенов. В ответ она согласно кивнула.

– Следственный комитет, капитан Семенов, нам нужно вас допросить! – произнес капитан и протянул свое удостоверение, так чтобы она смогла прочитать.

Лина, прочитав удостоверение, посмотрела на меня.

– Я его жена, и не отпускаю его одного к красивым женщинам – спокойно сказала я, смотря ей прямо в глаза.

– Ну да, я понимаю, проходите – сонно сказала она.

Мы зашли в коридор и Семенов попытался испепелить меня взглядом за мою выходку. Лина пригласила нас на кухню, посадила за стол и поставила чайник.

– Меня в чем-то подозревают? – сев на стул напротив, спросила она. Ей было около сорока лет, но выглядела она, на все пятьдесят. Было видно, что ее что-то терзает и сильно терзает, она была худая, седая и измученная.

– Извините, но нам нужно узнать кое, что из вашего прошлого – сказал Семенов.

У Лины полились слезы из глаз, вы про мою доченьку, она давно потерялась в лесу и ее так и не нашли. Вы что-то обнаружили?

– Как звали вашу дочь? – строго спросила я.

– Люба, Любочка моя – сказав это, она разрыдалась, прижав руки к лицу.

Я налила воды в стакан и дала ей попить, потом открыла кухонный подвесной шкаф, где абсолютно все хранят лекарства, увидев там настой Валерьяны я, накапала ей приличную дозу в рюмку, взятую со стола, и дала выпить.

Мы олухи, почему я не читала личные дела, которые мне выслали, я унижала себя в голове, так как могла и даже хуже.

– Извините, но когда Люба пропала? – опять задала вопрос я.

Лина посмотрела на меня и сказала: – Вы точно не его жена, в ваших глазах, огонь, охота, азарт, вы гонитесь за добычей, как львица на охоте.

–Лина, когда пропала Люба! – крикнула я, чем напугала и Лину и Семенова.

– Десять лет назад, вчера вспоминали с подругой, она вновь разрыдалась. Семенов не выдержал и, схватив меня за плечи, вытолкал в другую комнату.

– Может ты и гений, но какого хрена ты творишь! – сквозь зубы прошипел он, крепко держа меня за плечи.

– Молодой человек, во-первых, мне больно от ваших объятий, а во-вторых, я делаю за вас вашу работу! – закричала на него я. Семенов отпустил руки, но не отошел.

– Что ты поняла, я вижу в твоих глазах, что ты многое узнала! – уже Семенов кричал на меня.

– Мы конченные дебилы, раз не вчитываемся в документы, Люба и была первой, похищенной, идиот! – тихо ответила я.

После нашей разборки мы вернулись к Лине, которая спросила все ли у нас нормально.

Мы заварили растворимый кофе, и я осторожно спросила: – Лина, а был ли человек, в вашей жизни которого вы оскорбляли, унижали, или может быть случайно, обидели?

Ее лицо сразу напряглось и подернулось румянцем, она сказало, что не припомнит такого, она со всеми дружила и вообще старалась быть милой. Мне сразу стало понятно, что она лжет.

Семенов купился на ее ложь, но он не видит, то, что вижу в людях я и сидел немного расстроенный и уставший.

Я спросила разрешения покурить, и Лина любезно разрешила мне это сделать. Я выкурила одну сигарету и сразу зажгла другую. В моей сумочке в пластиковом контейнере лежали сигареты с опиумом, для гипноза, и у меня даже было разрешение на их использование в медицинской практике. Сейчас именно их я и использовала. Семенов заснул, а Лина входила в транс. От моего монотонного рассказа о своем детстве, низким голосом я, создавая низкие частоты, которые сильно воздействуют на подсознание. Схватив полотенце со стола, я накинула его на лицо Лины и закричала: – Лина, тебе десять лет, кого ты ненавидишь!

– Опять этот урод идет к нам, его мальчишки к себе не берут, он все к нам лезет, давайте в него камни кидать! – говорила Лина странным голосом похожим на детский. Семенов проснулся и опьяневшими глазами смотрел на меня и Лину с полотенцем на лице.

– Лина, как зовут этого мальчишку? – спросила я ее.

– Его не зовут, он просто урод! – ответила она.

Я снова закричала: – Лина тебе двенадцать лет, кого ты ненавидишь?

– Этот ублюдок, опять зашел в наш двор, он противный как гавно со своим мерзким лицом! – опять изменившимся голосом говорила Лина.

– Лина, как зовут этого мальчика? – спросила ее я.

– Ублюдок из пятого «Г» – ответила она.

У меня уже болели связки от крика, но я продолжала: – Лина, тебе четырнадцать лет, кого ты ненавидишь?

– Эта мразь, из «Г» класса начала клеится к моей знакомой. Я ей разбила лицо, и сказала, что с этим евреем Абслером, она не будет встречаться никогда – рассказывала она, каждый раз меняя голос.

Я продолжала кричать: – Лина, тебе двадцать один год, ты ненавидишь Абслера?

– Я готова сжечь этого Моисея Абслера, как он выжил, мы же должны были убить его, когда избивали всей компанией, я же видела что он сдох – со злостью ответила она.

– Лина, тебе тридцать лет, ты ненавидишь Моисея Абслера? – крикнула я и поперхнулась от боли в связках.

– Я сожалею, что была такой стервой и всю жизнь травила человека, мне стыдно, очень стыдно, за это я буду гореть в аду, почему меня раньше не водили в церковь! – теперь ууже кричала Лина, своим голосом.

– Лина, что ты знаешь о Моисее Абслере? – задала я последний вопрос, так как время на заведенном таймере подходило к концу, нарушение этого времени, может сломать сознание человека находящегося в гипнотическом сне.

– После того как мы его избили до полу смерти, родители его увезли отсюда и по слухам сменили фамилию, дальше я не интересовалась его судьбой, но если бы он появился, я считаю, что я должна перед ним извиниться и знаю, что такое, что делала я, бог не прощает. Я молюсь каждый день, за свою дочь и Моисея – заплакала она даже под полотенцем.

– Твое раскаяние, возможно, вернет тебе дочь! – сказала я и, закурив обычную сигарету, сдернула полотенце, бросив его под стол.

Семенов ошалевшими глазами смотрел на меня, как на ведьму. Приложив протез к своим губам, я показала ему, чтобы он молчал.

– Я так спать хочу, и голова болит, вы меня извините, мне скоро на работу – сказала Лина.

– Да не беспокойтесь вы, мой муж выпишет вам повестку, что вы были заняты, помогая следствию, и весь день можете сегодня отдыхать – я посмотрела на Семенова. Он достал повестки и заполнил ее с пребывания у следователя с семи утра до семи вечера.

Мы вышли на улицу, я закурила и пошла к машине Семенова, где лежал мой абсент. Несуществующая рука горела пламенем, и мне срочно нужен был мой алкоголь, терпеть было практически невозможно.

Семенов догнал меня, после того как выписал повестку и сделал отметки о пребывании.

– Мало того, что ты сука, так ты еще и ведьма! – произнес он, смотря на меня пьющую из горла абсент большими глотками.

– У бриллианта, очень много, идеальных граней – ответила я, и встала перед передней дверью его машины, показывая рукой, что хочу сесть.

Он в бешенстве прыгнул на свое сиденье и, выжав газ до упора, отъехал назад на десять метров. Я продолжала стоять, как и стояла, только теперь к нему спиной. Машина, прокручивая всеми четырьмя колесами и рыча на полном ходу, подлетела на тоже место, где была раньше, и встала, как вкопанная. Семенов вышел, спокойно открыл дверцу и, подав руку, также спокойно сел обратно за руль.

– Да, я не могу без тебя, две секунды видеть, что ты отдаляешься, было для меня мукой – признался он.

– Для меня тоже мука, сидеть на переднем сидении, но я, же делаю это для тебя – ответила я, и опять закурила, приоткрыв окно.

Я попросила Петрова не снимать охрану с Лины, еще пару дней. У нас было имя предполагаемого похитителя, теперь все дело обстояло за полицией и следственным комитетом, они искали все, что может быть связано с Моисеем Абслером .

Семенов вез меня к себе домой, и уже к концу дня, мы вернулись в его скромную студию.

Он, скинув обувь, упал на свой диван, даже не сняв пальто.

– Я в душ, а потом ты ведешь меня в ресторан на второе свидание! – объявила я, снимая верхнюю одежду.

– Ты издеваешься, я вторые сутки не сплю! – возмущенно ответил он.

– Это была работа, а я тебе говорю про личную жизнь. Можешь перенести свидание на потом, я пойму, на этот раз. Закажу себе еды из ресторана. Но ты, же ждешь пятое свидание? Или уже не ждешь? – спокойно аргументировала я свою выходку.

– А у нас не может быть второго свидания, просто с едой из ресторана, зачем туда идти? – спросил Семенов.

– Виктор, девушку нужно иногда выводить в свет! – обозначила я и в одном нижнем белье ушла в ванну.

– Галактическая сука! – произнес тихо Виктор.

– Я все слышу! – крикнула я из ванны, зная, что он должен был сказать, про меня какую-нибудь гадость.

– Как она это делает, долбанный психолог – подумал он.

– И это тоже я слышу! – опять крикнула я, принимая душ. Считая секунды, когда человек соберется с мыслями.

Семенов уткнулся лицом в кожаный диван и зарычал от злости и любви.

***

Тяжелые шаги спускались вниз по деревянным ступеням, в землянку, расположенную на глубине десяти метров под землей, сделанной из старого заброшенного колодца, из которого ушла вода.

Шаги приближались и, Любу охватил страх от того, что он сейчас войдет внутрь. Она вжималась в тело Марии, пытаясь спрятаться за нее. Дверь в комнату открылась, и большая чёрная фигура с широкими плечами вошла внутрь. Он как всегда был в тяжёлых ботинках, чёрной связанной шапке и шарфом на лице. За все время пребывания в землянке, Люба не видела его лица, только чёрные карие глаза, которые были такие же, как у её сестер.