Читать книгу: «Широко открытое небо», страница 18
Упал в облако, Гость вновь расправил крылья и полетел дальше. Ещё какое – то время он может просто поноситься по этой планете, любуясь и ужасаясь её контрастами.
2
Снег засыпал следы. Гость видел рыдающего Стивена. Сквозь стоны он просил Гостя уйти. В этом момент с Гостем говорил кто – то ещё – именно тот, после веления которого он отправился на землю.
Гость слушал, стоя среди исчезающего под толщей снега кладбищем.
– Всё идёт так, как должно идти. Твоя миссия практически выполнена. Теперь ты можешь оставить его.
– Хорошо, – ответил Гость кому – то ещё и Стивену, который отчаянно просил его уйти.
– Всё кончено. Просто убирайся. Дай мне спокойно умереть.
Наступила тишина. Ветер начал набирать новую силу. Он вновь разогнал снежные хлопья.
– Хорошо.
Совсем неожиданный, но так желанный ответ.
Гость тут же отправится в квартиру Стивена. Там его почувствует чаки. После чего верный друг приведёт Артчера в обитель. Гость будет рядом со Стивеном до того момента, пока его не подключат к необходимому медицинскому оборудованию. Он выживет только от того, что Гость наделил его своим иммунитетом. В Стивене осталась частица Ангела.
После Гость отправится кое – куда ещё. Пока он будет на земле, он сможет сделать ещё одно важное и такое необходимое для человека дело.
– Она не останавливается, – услышит Гость голос сверху.
– Давно всё так? – спросил он
– По их времени – да.
Гость молчит. Молча шагает, оставляя от своего присутствия только следы на снегу. Идёт по ночному парку, в одном времени с лежащим в коме Стивеном.
– Сделай, как она просит. Я надеюсь на тебя.
Гость кивнул, накинул капюшон на голову, оторвался от поверхности. Полетел прочь. Теперь не оставляя после себя ни следа, он растворялся в плотном снегопаде. Вскоре капюшон слетел с головы обладателя дикого, горящего огнём взгляда.
Он мчится против ветра, против разбивающихся о кожу ледяных комков. Повсюду плотная масса всех оттенков серого.
Нутро Гостя рвётся. Будь бы это возможным – он сию же минуту рухнул бы камнем вниз, но у него нет возможности разбиться и умереть.
Как сильно он изменился, прибывая в этом мире – диком и чужом, в котором он мог быть только Гостем.
Этот мир повлиял на него. Он изменил его взгляды. Не имея никакого представления о том, что что – то может столь незаметно, ненавязчиво и тонко поменять внутри важные вещи, Гость не противодействовал миру. Ему всегда казалось, что он – всего мёртвое изнутри существо, способное только совершать определённые действия и наблюдать изменения русла реки.
Его не знает вся вселенная, если он не знает себя сам.
Эму очень многое дали ночных скитания по дождливому городу, в лужах которых отражался неоновый свет. Он же наполнял собой мелко кружащую в воздухе влагу, которой дышал Гость. Запах опавшей листвы, сырого дерева, мокрого асфальта.
Эти прекрасные грозы! Буйство стихии. Запах озона в воздухе.
Впервые он увидел это вместе со Стивеном – в его детском воспоминании Гость вместе с ним заблудился в лесу, когда юный парень тщетно искал помощи другу.
Никто не видел в небе столько красоты, сколько мог там видеть Гость. Ровно с таким же соотношением величин никто не видел в мире столько имеющийся в нём грязи, сколько её мог видеть Гость.
Этот мир поражал его своими крайностями, своим абсурдом, своей добротой и бессердечием.
Этот мир помог Гостю немного разобраться в себе, понять, кто он есть и, самое главное – понять, что он жив! Этот мир запустил его внутренние процессы точно так же, как сам Гость запустил их в Стивене.
Гость порой признавался себе в том, что, как бы там ни было, этот мир останется для него замечательным местом. Вместе с этим он понимал, что Стивен останется для него кем – то чрезвычайно важным. У Гостя появилась к нему определённого рода привязанность. Не такая, как у Стивена к нему, нет. Это было что – то более высокое и важное. То, на что человек не способен по природе.
В эту ночь Гость покинул мир Стивена, унеся из него на своих крыльях немного снега. Это вся его награда за то, что он смог в нём оставить.
3
Убаюкивающих шум раскачивающегося по сторонам поезда нагонял сон. Вагон был чистым и уютным. Мягкая обивка будто бы впитывала и растворяла все лишние звуки. Ещё больше уюта внутри поезда создавал вид снаружи. Пасмурная, но яркая, красивая осень исправно и ответственно наполняла окружающий мир положенной для октября красотой. Толи низкие, серые тучи пролетали мимо окна вагона номер семь, толи окна вагона номер семь неслись мимо них. Лёгкая, чуть кружащая голову иллюзия добавляла прекрасного в особую атмосферу.
Поезд неспешно шёл по рельсам. С одной из сторон – море, с другой – горы. Переменчивый вид из окна на данный момент был таковым. Море сейчас виднелось лучше, чем горы, которые пассажир купе номер пять наблюдал через окно в коридоре, поверх которого было наложено ещё и стекло непосредственно двери купе. Стёкла время от времени были в дождевых каплях, а если не в них – то в налёте тумана, что умудрялся держаться над землёй, не смотря на дождь.
Море было серым, мрачным, но живым, обладающим своим нравом. Оно понемногу волновалось. Время от времени над ним можно было увидеть кружащих чаек. Некоторые из них качались поверх воды. Самое красивое зрелище непременно была на линии горизонта – там, где серое море уже переходило во множество оттенков, там, где оно прикасалось к небесам. Те, в свою очередь, рвались на куски, оголяя голубое небо. Через эти же куски голубой пустоты в море под определённым углом вонзались отличимые от множества прекрасных глазу творений природы огромные столбы света. Всё попавшее в этот свет становилось чем-то сакральным, непостижимым и далёким. Вот оно, рядом. Ты видишь это, но оно недосягаемо, запретно. Пролетающие в этом свете чайки становились чем-то невозможным, а сами они в это время даже и не могли подумать о том, что они теперь являются объектом невиданных раннее восхищений.
Строго под один из этих столбов забрёл небальной парусный корабль, который засиял переливами яркого солнечного света. Этот свет был ярче всего возможного на горизонте.
Вдруг поезд поглотила тьма. Звуки усилились. Теперь в стекле путник видел лишь параллельный мир купе. Из окна на него глядел молодой человек в строгом, но комфортном костюме. Его нечёткие очертания позволили понять лишь то, что он был бледным, или попросту лишённый загара. Его черные кудри обрамляли лицо, которое имело острые, чёткие грани.
Тьма отступила. Поезд вырвался из тоннеля. Теперь море едва проглядывало за соснами, а горы стали ближе. Они буквально утопали в зелёной бесконечности, окутанной сыростью. И вот, только сейчас наш путник, имеющий чрезвычайно острое зрение, сумел разглядеть вдалеке белоснежный ледник. Облака разрывались о пик горы и облетали его с двух сторон.
Дальше путник открыл рот от восторга. Тот был вызван тем, что, казалось бы, вот она, самая высокая гора, как вдруг позади неё открывался вид на ещё более высокую гору. Казалось, что это будет продолжаться бесконечно.
Море теперь опускалось всё ниже и ниже. Поезд понемногу полз в гору, время от времени сотрясая пространство своим звонким гулом. Дорога стелилась через тоннели и мосты. Реки и водопады появились из неоткуда. Местами в окне появлялись по-настоящему невообразимые виды. После увиденного, путник вышел из купе в коридор. Поезд вилял по серпантину. Благодаря этому снова открылся вид на бесконечную водную гладь. Та была уже где- то внизу. Теперь поезд шёл далеко от береговой линии. Между поездом и морем раскинулась в своём тысячелетней, незыблемой жизни долина уходящей в море реки. По краям невообразимо широкой долины выстроились то голые, то тонущие в сочной зелени скалы. Если и есть на земле магия и волшебство, то оно точно способно жить в этих сказочных краях. Облака казались так близко, что поезд вот – вот окунётся в них. В этом мире возможно всё.
Поезд вдруг поглотила серая пелена – местами плотнее, местами совсем редкая. Понемногу она начала редеть повсеместно. Поезд вырвался выше облаков. Всё вокруг залило ярким светом дня, которому теперь нет ни единой преграды, кроме тени луны.
Поезд снова загудел. Набрал максимальную высоту, он начал понемногу разгоняться. Дорога снова пошла через смешанный, осенний лес.
– Здорово, правда?
Молодой человек посмотрел налево. Ему улыбалась стоящая у окна девушка. Он смущённо улыбнулся. Быстро овладев собой.
– Поистине.
– Уже в который раз еду здесь и всё не могу насладиться этой красотой.
– Главное, что вы способны наслаждаться ею, а насладиться спешить не стоит.
Девушка заулыбаюсь ещё ярче.
– Да, это уж точно.
Он смотрел на неё, улыбался.
– А я вот еду здесь впервые.
– Представляю, каково вам сейчас.
– Да, – ответил он коротко и продолжил. – Знаете, я ведь впервые еду в поезде.
Одна бровь девушки выдала причудливый изгиб.
– Как здорово, что вы решили начать именно с этого маршрута! – с искренним восторгом ответила она.
– Ну, решать было особо нечего. Путь один. Это скорее просто судьба.
– Значит и наша встреча тоже судьба.
Он смотрел на прекрасную, яркую девушку. Между ними было четыре окна, которые добродушно пускали внутрь вагона четыре столбика мягкого света, окутанного уютным полумраком вагона. Она была в этом свете. Утончённая девушка с переливающимися, пышными, слегка закрученными рыжими волосами. Его тонкие руки были не светлее его кожи. Большие, зелёные глаза выдавали всё её нутро. Как оно было прекрасно.
Пухлые губы не переставали дарить ему улыбку.
Она сделала первый шаг босыми ногами. Он держался достойно.
– Я надеюсь, что вам удастся в полной мере прочувствовать, в каком волшебном месте вы оказались!
После она сделала то, что с ним никто и никогда не делала. Девушка приблизилась к нему ближе всех тех, кто когда – либо пытался сделать это. Его глаза тонули в её бесконечном мире, которому уже тысячи и тысячи лет.
Её короткий, хрустальный смех погнал по его телу марашки. Её невообразимо желанные губы коснулись его губ. Сознание затрясло.
Он закрыл глаза. Вместо тьмы он видел перед собой всё то, что не хотели видеть миллиарды людских душ. Он слышал пение природы, ощущал её импульсивные точки, наслаждался её умиротворением, восхищался её величием, важностью, драгоценной простотой и покоем. Он находил незыблемость в бурях и штормах морей и океанов, чувствовуя при этом крик агонии в застывшем свете на ночном небе. Давно взорвавшийся и разлетевшийся на миллиарды размеров млечного пути мир давно канул в небытие, но она так сильно его любит, что не может его отпустить.
Пусть о нём помнят!
Открыл глаза, он увидел её на прежнем месте, всё так же стоящую в свете солнца и улыбающуюся всеми красками этого мира.
– Думаю, что вас здесь ещё никто не успел поприветствовать подобающим образом.
Он улыбнулся.
– Для меня это невероятная честь!
Она склонила голову вправо. Волосы слегка полились по голове.
– Вот, видите, вы здесь не один, никогда одним вы не были и не будете!
После снова она засмеялась.
Внутри стало так хорошо. Казалось, что весь внутренний свет сейчас прорвётся сквозь телесную оболочку.
– Удачи вам! – сказала она и растворилась в свете.
Преодолев вершины, поезд добрался до места назначения. Да, эти края были поистине волшебными. Казалось, что два таких разных мира не могут находиться на одной планете одновременно, но здесь и не таких чудес увидишь.
Жизнь здесь была тихой и размеренной, а люди открытыми и добродушными.
– Мистер Райогнам!
На перроне его встречал крепкий мужчина. Одет он был совсем просто. Седые волосы и борода помогали ему в холодные дни среди бескрайних вод. Мужчина был рыбаком. Ему было поручено доставить Райогнама на один важны остров, где ему предстоит встретиться и с другими людьми.
– Добрый день! – отозвался он.
– Меня зовут Патрик, – последовало крепкой рукопожатие. Позже встречающий окинул Райогнама ненавязчивым, оценивающим взглядом.
– Рад встречи с вами!
– Взаимно, мистер Райогнам!
Патрик знал, за кем он едет. Он не мог представить себе, что встречать ему придётся статного джентльмена в строгом костюме. Для тех дел, что нужно осуществить он ожидал встретить крепкого, побитого морщинами мужчину с глубоким, мудрым взглядом. Но, по внешности судить не всегда верно. Главное, что это именно тот человек, которого ему поручено встретить.
– Нам придётся скакать верхом. То место, куда нам нужно отправиться, не имеет дороги. Повозка там не пройдёт.
– Как скажете.
Путники вышли с вокзала. Рядом с ним раскинулся вид на старинную сельскую местность, что богата особым колоритом горной жизни.
Это время было по – своему прекрасным. Двадцатый век воспитывал людей иным образом. Здесь время ещё могло держать людей в более крепкой хватке, не позволяя им ослабевать духом.
Многие местные без стенания таращились на столь утончённого для здешних мест мужчину. Райогнам следовал за Патриком. Пройдя через вокзальную площадь, мужчины добрались до своих лошадей. Ловко оседлав их, они покинули меленький город в аккурат под полуденный звон башенных часов.
Путники двигались без остановок. Разговоров на лишние темы не было. За всю поездку Патрик лишь несколько раз предупредил Райогнама о том, что впереди опасный участок дороги.
– Здесь будьте внимательнее, прошу Вас.
К вечеру лошади утомились. К счастью для них весь предстоящий путь – конкретно для них – был пройдён. Суша закончилась. Впереди была бескрайняя гладь северных вод.
– Я думаю, что отдохнуть можно будет в каюте. Как вы относитесь к плаванию? – спрашивая это Патрик интересовался тем, не станет ли Райогнаму дурно от морской качки.
– Справлюсь, уж не беспокойтесь! – ответил тот.
Патрик услышал не совсем тот голос, который приветствовал его на вокзале. Но, ведь они не разговаривали так долго, а перед этим не разговаривали никогда. Может быть голос его и не отличался от дневного.
Быстро утихшее волнение не сошло бы на ноль так скоро, если бы в свете масляной лампы Патрик успел увидеть кое – какие интересные изменения во взгляде Райогнама.
Сославшись на усталость, Райогнам попросил Патрика провести его в каюту. Последнее, о чем он попросил показалось уж чрезмерно странным.
– Поутру занимайтесь тем, чем должны, чтобы не произошло.
Снова этот голос.
Не дождавшись ответа, Райогнам закрыл дверь каюты.
Патрика всё это начало раздражать и настораживать. Перед ними важная задача. Всё должно пройти гладко. Всё должно быть исполнено, иначе она не даст себе жить. На сей раз он успокоил себя тем, что этот человек и не должен быть простым, таким, как все. Учитывая чего от него ждут, он вполне может оказаться совсем странным.
Поздней ночью, под яркими звёздами над водной бесконечностью воды резало небольшое парусное судно. В одной из его кают спал Райогнам, но внутри него был душераздирающий вопль, который никто никоим образом не смог бы услышать.
– Тварь, ублюдок! Немедленно убирайся! Оставь меня! Только погоди у меня! Я из тебя все твои кишки вытащу и туго обмотаю их вокруг твоей шеи! Кто ты, а? что здесь происходит?
Эти вопли продолжались пару – тройку часов, пока путник не проснулся. Он едва приоткрыл глаза.
– Закрой рот, – отрезал он не своим голосом и снова погрузился в сон. После ночь была такой тихой, что Райогнам сквозь сон слышал плеск воды. Когда он начинал вслушиваться чуточку старательнее – до него доносились даже хрустальные звоны звёзд. Они нагоняли на него сон.
Как же я устал.
Он несколько часов спал крепким сном, проснулся незадолго до рассвета. Когда в дверь каюты постучали – его там уже не было.
4
– Мистер Райогнам, мы почти прибыли.
В ответ ни звука. Патрик переглянулся с стоящим с ним у двери юным моряком.
– Вы меня слышите? – продолжал тот.
Каюта хранила молчание. Было принято решение взламывать дверь. Многим до этого стало ясно, что в каюте никого нет. Так оно и было.
– Вот так дела, – выдал один из моряков. – Как же так?
Патрика снова охватило волнение.
– Как такое возможно?
Каюта была всего ничего по размерам. Только небольшая кровать и крошечный стол. Единственное, что мог сделать молодой моряк, так это заглянуть под кровать. Этого можно было бы и не делать. Туда едва протиснется небольшой чемодан.
– Что сказано. Сходим на берег. Делаем то, что должны.
Хмуро ответил Патрик и был таков.
Находившаяся на судне женщина была в смятении. Чудо, что им удалось отыскать человека с соответствующими мольбам умениям, как вдруг он исчез. Патрик её немного успокоил, высказал свою мысль о том, что такого рода человек вполне может выдавать подобные вещи.
– Он сказал, чтобы поутру мы делали всё то, что должны, понимаете? Он даже намекал на то, что может произойти что-нибудь подобное.
– Пусть так и будет, – с отчаянием произнесла Амелия.
Женщина сидела на скамье. Полностью облачённая в чёрное. Её морщинистое лицо ярко описывало внутренний мир женщины, что потеряла дитя. От горя её некогда ярко – зелёные глаза казалось выплакали все слёзы, что только можно. От этого они стали темнее и яркость в них осталась лишь в виде боли.
Из под обматывающего голову чёрного платка проглядывали пряди медно рыжих волос, поверх которых уже давно расползалась преждевременная седина. Но, несмотря на всё это, женина не утратила своего стойкого благородства и глубокой мудрости, которой была наполнена её внешность и нутро.
Нет никаких сомнений в праведности и благородности Амелии, если на её нескончаемые мольбы ответили. Быть может ей только повезло, что в эти времена рядом был тот, кому по силам заглянуть в глаза смерти. Здесь имеется ввиду заглянуть в глаза смерти буквально. Во всякие времена на земле находились ангелы, но не многие из них были способны на такое.
Корабль подошёл к берегу настолько близко, насколько это было возможно. Патрик, двое матросов и Амелия пересели в лодку. Женщина, как и все остальные почувствовали бег мурашек по коже. Сначала от того, что они увидели на берегу человека, который должен бы там быть, а второй раз тогда, когда лодка подобралась к берегу ближе и люди увидели, что на берегу их ждёт не совсем человек…
Нос лодки легонько вонзился в мокрый песок. В нём была вся береговая линия, которая уходила по побережью за километры. По нему растекались волны – слегка пенящиеся, невысокие. Вокруг, тем не менее, было ощутимо ветряно и сыро. Песок шёл вверх под некрутым углом. Уже через без малого сотню метров от холодной воды понемногу начинала расти трава, поверх которой гордо и прямо, словно монумент стоящий здесь уже тысячи лет стоял Гость. Ветер трепал его безукоризненно чёрную мантию. Из всех собравшихся здесь лишь его кожа сохраняла покой. Белоснежная, идеально гладка, не реагирующая ни на холод, ни на пламя, ни на радость, ни на грусть. На его лице зияла легка, но многоговорящая, много передающая улыбка, которая оголяла его идеальные, белоснежные зубы.
Его взгляд – тот самый – пронзал всё, куда бы не взглянул Гость.
Люди вышли из лодки. Поднялись, остановились от него в десятке метров. Они по какой – то причине опасаются подходить ближе.
– Приветствую вас, – наконец – то сказал он тем же голосом, которым некогда заговорил Райогнам.
Патрик был в этом уверен. Этим голосом некогда с ним говорил человек, которого ему было велено встретить. Но где же теперь тот джентльмен?
Моряк взглянул на женщину и одобрительно кивнув.
– Это он.
Женщина подошла ближе. Она смотрела в невероятные глаза высокого Ангела в чёрном.
Из её глаз покатились уже невозможные, выжатые неизвестно откуда слёзы, никак не находящие себе конца.
– Спасибо, – прошептала она, сложил перед ним свои ладони.
Гость ответил чуть расширившейся улыбкой и большим светом в глазах.
– Идёмте, – сказал он уже развернувшись. – Мы практически на месте.
Гнедой конь нёсся вдоль берега на невообразимой для прочих представителей его вида и максимальной для себя скорости. Он был невероятно быстрым. Он не мог устать, он не мог умереть. Его всадница не могла ему этого позволить.
Женщина была окутана в перекатывающиеся волнами ткани. Её голову закрывал длинный капюшон, под которым её лицо скрывалось под чистую.
Она спешила. Для её рода деятельность нет свободного времени. Она нужна везде и всегда. Сегодняшний визит на раскинувшиеся среди бескрайних северных вод вулканически островов не был для неё чем – то новым, но интерес всё же был. К ней никогда не приходили с подобными мольбами так, чтобы после встречи уйти от неё живым.
Она этого никогда не хотела. Она не хочет этого больше всех во вселенной. Выбора нет. Она смерть и это её бремя.
Она знает, что женщина по имени Амелия жаждет с ней встречи, и, если бы не одно весомое обстоятельство, эта встреча никогда бы не состоялась при таких для них двоих обстоятельствах.. Смерть ни в коем случае не стала бы забирать женщину раньше срока, а без этого её просьбу никак не выполнить.
Гость был здесь для того, чтобы просить за Амелию. Он шёл гордо и стойко. Он знал, что для Ангела есть не столь уж много способов кануть в небытие. Когда – то он слышал, что заглянуть в глаза смерти – один из них. Мало кому удастся сохранить себя после подобного.
Поднявшись на вершину холма, Гость вёл за собой четверых людей. Он старался не думать о том, что его ожидает. Он напоминал себе, что это его долг, так нужно. Сзади него идёт женщина, в которой невообразимыми силами собралось столько горя, что его почувствовали далеко отсюда..
Он шёл и пел…
Совсем тихо.
Можно полюбоваться природой. В этих краях она необыкновенна. Здесь земля имеет свой первозданный вид – тот, которые некогда покрывал едва ли не всю планету.
В другой день огромные океан выбрасывает на этот берег миллиарды тонн воды одной волной. Она без труда подбирается к растущей верху траве. Она с оглушительным рокотом бьётся о торчащие из воды скалы. Превращается в капли и с искрящим шипением снова падает в воду. Она безответственно, беспечно несётся на всей скорости к каменной стене и бьётся о неё с такой силой, будто бы ей во что бы то ни стало нужно убить себя.
Мокрый песок вырывался из-под копыт крупной, бессмертной лошади. Они почти на месте.
Пройдя почти километр по пику холма, Гость взял левее. Пора снова спуститься к берегу. Четверо следовали за ним по пятам. Гость уже и позабыл о том, что с ним здесь есть кто – то ещё. Так сильно он цеплялся за всё вокруг. Он делал это так, будто бы это всё ему доступно в последний раз.
Путники обогнули последний на их пути, невысокий холм. На этот раз даже Гость почувствовал поверх своей кожи что – то напоминающее мурашки.
У воды был всадник. Это была смерть.
Их всех ждала смерть.
Гость остановился. Обернулся назад. Не него смотрели взволнованные люди. Более того им было страшно. Гость чувствовал это.
– Всё будет хорошо, – сказал он. – Идёмте, смелее.
Подойдя к всаднику не ближе, чем на пятьдесят метров, Гость попросил остальных ждать его здесь. Дальше он пойдёт один.
Не выдавая страха, смотря себе под ноги он дошёл до самого конца. Придержал рукой капюшон, поднял голову вверх. Открыл газа.
Конь стоял спокойно. От него не исходило ни единого звука. Он даже не дышал. Всадник потянул руки вверх. Стянул с головы капюшон.
Нестареющая дева, с потемневшей кожей на лице, с глубокими морщинами, длинными ресницами и скорее опухшими, нежели пухлыми губами не поднимала своё взгляд.
Когда – то она была прекрасной.
Ей этого хотелось меньше всех на свете, но иначе никак.
Гость стоял горой. Его глаза были готовы ко встречи с взглядом смерти.
Невероятно грустное, полное боли и смирения лицо всадника понемногу поднялось вверх.
Гость никогда не видел ничего похожего. Он не ожидал увидеть именно это. Ему стало так грустно и пусто внутри, что, казалось, он попросту превратился во что – то бесконечное и пустое.
Будем разумны. Не стоит вдаваться в подробности об увиденном, ведь этот взгляд не вынести ни одному из живущих людей. Не нужно даже заставлять себя представлять, чем он является. В своё время каждый сможет увидеть его лично.
Она глядела на Гостя, тот глядел на неё. Лёгкий вопросительный кивок с её стороны. Гость обернулся, поднял руку вверх и указал на вершину холма. Смерть увидела человека. Больше её ничего не требовалось.
Патрик и остальные посмотрели туда, куда показывал Гость. На вершине холма стоял мистер Райогнам. Он точно застыл на месте. Вдруг от порыва ветре его тело начало по крупицам срываться с места. Оно понеслось вслед за ветром. Вскоре все крупицы смешаются с водами океана. Он навеска останется там, где до сегодняшнего дня было тело убитой им девочки. Мать молила о том, чтобы её дали возможность похоронить своего ребёнка так, как того требуют традиции.
Смерть отвела в сторону крупный кусок своего одеяния. Под ним, на коне было тело ребёнка. Она аккуратно передала его в руки Гостя, получив за это своё. После она накинула на голову капюшон и понеслась прочь казалось на ещё большей скорости.
Гость развернулся и пошёл к людям. К телу ребёнка уже неслась мать. Обхватил девочку крепкими объятиями, она рухнула на колени.
Гость снова взглянул на холм. Там стоял ребёнок, о котором так горько плачет мать. Девочка улыбалась.
Патрик с матросами распаковали тюки с дровами и соломой. Когда пепел костра растворялся в воде Гостя с ними уже не было.
