Читать книгу: «Что случилось с речкой Аджибейкой. Роман», страница 3

8

Утром меня разбудил шум. Грант и Рита ссорились. Я особо не вслушивался в их спор, но понял, что Рита завелась, а Грант не может никак найти нужных слов, чтобы свести ссору на нет. В результате хлопнула дверь, и стало тихо. Я не понял, кто именно из них ушел, и осторожно вышел из комнаты. На кухне сидела Рита.

– Доброе утро, – проговорил я, стараясь соблюсти максимально нейтральную интонацию.

– Ты спрашиваешь или утверждаешь? – усмехнулась Рита.

– Здороваюсь.

– Тогда и тебе доброе утро. Будешь яичницу? Я жарила на двоих, но Грант завтракать, видимо, не будет.

– Ну не пропадать же, – согласился я.

Рита поставила передо мной тарелку.

– Тебе не кажется, – неожиданно спросила Рита, – что мы теряем время?

– В смысле?

– В прямом. Откладываем жизнь на будущее. Ждем чего-то. Лучшей работы, подходящих условий. Гонимся за чем-то, хотим чего-то достичь, чтобы потом наконец начать жить. А может, лучше жить сразу.

– Это у тебя после вчерашней встречи с Виктором такие мысли появились? – предположил я.

– Наверное. – Рита пожала плечами. – Думаю, да. Вот Виктор всю жизнь чего-то ждал и что получил в результате? Возможность весело рассказывать о своих неудачах?

– Ты так на это смотришь? – удивился я.

– А как еще можно на это смотреть?

– Я, наоборот, вижу Виктора примером того, как можно радоваться и жить полной жизнью, даже если ты ничего не добился и у тебя ничего толком нет. Он не ноет, не скулит, не мается, не ругает себя, не клянет мир или обстоятельства. Просто живет, готовит, общается, знакомится. Да, никаких успехов особых у него нет. Зато есть спокойствие и удовлетворенность.

– Вот уж не знаю. По мне так Виктор – прекрасный рассказчик, с ним интересно, да, но мы не знаем, что с ним происходит, когда он остается один. Может, он сутками плачет в подушку, проклиная Лусию, подлого Бланка и свою жизнь в целом.

Я задумался. Может, Рита в чем-то права. Что у человека на душе, когда он остается наедине с собой, мы никогда не узнаем.

– Ирония – это здорово, конечно. Но жизнь не может состоять исключительно из иронии, – продолжила Рита. – А если так, то это очень грустно.

– И что, по-твоему, надо делать?

– Кому? Виктору?

– Виктору. И вообще людям. Нам.

– Виктору надо объясниться с Лусией. Прекратить говорить о ней и начать наконец говорить с ней. Пока они еще оба живы. Хватит уже ждать. А нам? Нам надо учиться на чужих ошибках. И перестать ждать лучшего момента. Он не наступит. Никогда. Сейчас мне тридцать два. Чего ждать? И сколько? Либо надо попробовать… что-то сделать сейчас, либо искать что-то… другое. – Рита замолчала и задумалась.

Я понял, что сейчас она говорит о Гранте, об их отношениях. Они встречались уже несколько лет, но роман этот никак не перерастал ни во что большее. Видимо, чаша терпения Риты была близка к переполнению.

– Грустишь? – поинтересовался я.

– Грущу, – кивнула Рита. – Иногда мне кажется, что Грант поймет что-то, только если появится «подлый Бланк» и уведет меня.

– Грант любит тебя, просто он не очень умеет это показывать, – сказал я. – Он только о тебе и говорил, пока ты не приехала. Дай ему время, он очухается.

– Сколько? Год? Два? Вот я и говорю, что мы теряем время, – грустно рассмеялась Рита. – Круг замкнулся.

– И я тоже теряю время? По-твоему? – спросил я. Мы с Ритой никогда вдвоем не разговаривали, и мне стало любопытно, что она обо мне думает.

– Ты? Я тебя плохо знаю, – ответила Рита. – Ты странный немного. Кажется, что у тебя время идет как-то иначе. Ты как будто идешь сквозь стену. Или даже нет, сквозь тугую резиновую пленку. Она позволяет тебе сделать полшага вперед, а потом мягко возвращает назад. И не очень понятно, хочешь ли ты вообще через нее прорваться. Или просто наслаждаешься этим упругим микродвижением. Туда полшага – сюда полшага. Как будто игра такая.

– И как мне прорвать эту пленку?

– Может, сделать еще полшага вперед. Предпринять небольшое усилие. Пленка не выдержит и порвется. Ладно, – Рита решительно встала, – хватит болтать, пора работать.

«Предпринять небольшое усилие». «Еще полшага вперед». Слова Риты меня задели. Усилие. Действие. Как будто Рита опять пыталась направить меня по проторенному обществом пути «амбиции – усилие – результат – удовлетворение». Пусть завуалированно, но она хотела сказать именно это. Для Риты Виктор был примером того самого неудачника, который ничего не добился и проспал всю свою жизнь. А для меня, наоборот, – того, как можно получать удовольствие от жизни без усилий и насилия над собой. Я запутался. Картины мира Риты и моя не совпадали. Ей было проще – ее взгляд на вещи больше соответствовал принятому в обществе: «знай, чего хочешь», «поставь цель», «действуй», «убивайся», «достигай» и «получи желаемое». При таком подходе любое бездействие и правда – пустая потеря времени. «То, что не приближает цель, отдаляет цель». Такая доведенная до крайности формулировка не дает даже минуты на отдых. Ведь любой простой означает неудачу. Ты выпал из вечной гонки за успехом и результатом. Ты уже не достигнешь цели, а раз так – то не получишь желаемое, не достигнешь удовлетворения и, значит, никогда не будешь счастлив. Ведь в этой парадигме невозможно достичь счастья, если ты не выполнил поставленных целей.

Жизненный опыт Виктора и то, к чему больше склонялся я, утверждал обратное: ты можешь быть счастлив в любом случае. Даже если ты ничего не достиг, не добился и не предпринимал особых усилий. Мне стало легче от мысли, что счастье не обязательно заслуживать. Оно может прийти и просто так. Само по себе. Независимо. Главное – не отталкивать его, считая по навязанной обществом привычке, что «неудачник счастья не достоин».

«Но счастлив ли на самом деле Виктор?» – именно это сомнение зародила во мне Рита. Что, если нет? Тогда получается, моя гипотеза о независимом счастье превращается в пшик. Или моя концепция все же верна, и просто Виктор – не подходящий пример для ее иллюстрации. Но кто тогда сможет стать подходящим примером? Может быть, я сам? Но я тоже не особенно-то счастлив. Но если бы я стал счастливым? Тогда я бы доказал свою гипотезу? И что мне для этого надо сделать? Как мне стать счастливым, я понятия не имел, но впервые в жизни понял, что хотел бы.

9

Так или иначе я решил закрыть для себя вопрос с вилками и съездить в первый антикварный. Вдруг, там будет скидка? К моему очень большому удивлению, продавец меня помнил. Вернее, он помнил не меня, а странного парня, который минут пять гладил вилку, уставившись в одну точку и практически не моргая.

– Про эти вилки меня уже несколько раз спрашивали, – сказал продавец.

Я решил, что он специально привирает, чтобы поднять цену.

– Я просто посмотреть хочу. Еще разок, – попросил я.

– Не выйдет. Их купили пару дней назад, – пожал плечами продавец. – Опоздали вы.

– Кто-то купил?

– Да, женщина. Она пришла с фотографией этого набора. Мы сравнили со снимком, она и взяла их, не торгуясь. За полную цену.

Я был несколько ошарашен.

– Понятно, а ножи? – уточнил я.

– И ножи тоже. Они же шли в комплекте.

– И вы не знаете, что за женщина?

– Откуда же мне знать! Платила наличными. Думаю, покупает для коллекционеров. Или сама собирает приборы начала прошлого века. Сейчас чего только люди не собирают! – усмехнулся продавец.

Я не знал, что мне делать дальше.

– А это ваш магазин? – я начал издалека.

– Да, мой прадед его открыл в конце XIX века. С тех пор растем понемногу.

– А ваша сестра тоже тут работает?

– Я один в семье, – удивился хозяин. – Какие-то странные вопросы вы задаете.

– Я почему-то думал, что Лусия из другого антикварного – ваша сестра, – пытался сымпровизировать я. – Напутал, наверное.

– Лусия? Из «Мирона»? Не знал, что она снова работает. Нет, она мне не сестра. Скорее, бывший конкурент, – рассмеялся хозяин. – Это был самый крупный антикварный в центре города, пока наследники его не продали. Кстати, часть моего добра оттуда. Отдавали все по дешевке. Глупцы, – усмехнулся он. – Но я не жалуюсь. Мне-то на пользу.

В автобусе по пути к Виктору я осмыслял информацию. Получалось, что магазин Лусии продали, а добро растащили другие антиквары. Так вилки с ножами оказались в магазине по первому адресу. И их там купили. Всего пару дней назад. Причем, искали именно их. По фотографии. Что это значит? Это были просто ценные коллекционные антикварные приборы? Или что-то еще? Мне почему-то казалось: «что-то еще» обязательно должно было быть. И что за женщина? На кого она работает? Кому понадобились «мои» вилки?

– Не расскажете, что случилось с магазином Лусии? – спросил я, когда мы с Виктором вышли во двор покурить.

– Насколько я знаю, отец оставил магазин брату Лусии. А что?

– Просто интересно. Хотел воссоединить вилки, – улыбнулся я.

– Далась тебе моя вилка! – рассмеялся Виктор, – Боюсь, след этих вилок ты уже вряд ли найдешь. Магазина-то больше нет, брат Лусии умер совсем молодым, и его жена все наследство продала. Сейчас на его месте, кажется, какой-то ресторан. Поэтому, чтоб найти твои вожделенные вилки, нужно по другим антикварным поездить.

– А где находился магазин Лусии? Адрес не помните?

– Рад бы забыть! – ответил Виктор. – Рхов, дом 14.

– Рхов, 14! – воскликнул я. – Это же тот самый адрес из блокнота, где ресторан, в котором я ел бургер. С плохим обслуживанием! Значит, из тех адресов из блокнота с мельницей уже три адреса вели к антикварным лавкам! Пусть информация и была несколько устаревшей, но список написал кто-то, кто искал антикварный магазин. Он явно там что-то искал. Вдруг мои вилки?

– С таким талантом высасывать интригу из пустоты тебе никогда не будет скучно! – рассмеялся Виктор. – Давай вернемся в реальность. Поможешь мне кое в чем.

Я послушно последовал за Виктором, чтобы помочь ему примостить к дереву новый гамак.

Когда я вернулся домой, в квартире было тихо. Рита читала на кухне. Грант возился в комнате. Я постарался сделать вид, что не в курсе их размолвки, и принялся рассказывать о своих сегодняшних находках.

– Представляете, вилки и ножи кто-то купил! – почти с порога начал я.

Рита с готовностью отвлеклась от книги, Грант что-то пробурчал в ответ. Я стал рассказывать Рите про магазин Лусии, про ресторан и про женщину с фотографиями.

– Интересно, а как сложилась дальше судьба Лусии? Не знаешь? – неожиданно спросила Рита.

– Не знаю, а что?

– Ну сам представь. Жила себе девушка…

– Разбила сердце Виктору…

– Да забудь ты про Виктора, – отмахнулась Рита. – Он тут персонаж эпизодический. Так вот, девушка из хорошей семьи. С достатком и семейным делом. Она влюбляется в парня. Они женятся. Через несколько лет он сбегает. Что с ней дальше? Может, у них остался ребенок? Или даже дети? Они вообще развелись? Или она на всю жизнь осталась брошенной женой Бланка? – Рита сделала жест кавычек. – Проходит еще несколько лет, умирает отец, дело переходит к брату. Умирает брат, его жена все продает. А Лусия остается ни с чем? Все родные умерли, любимый сбежал, семейное дело продано. Что с ней стало дальше? Виктор не говорил?

– Нет, – покачал я головой. – А почему это важно узнать?

– Не знаю, но кажется, что важно. Не для твоих вилок, конечно, но как-то это несправедливо со стороны Виктора – ничего нам о своей возлюбленной не рассказать. Она жива вообще?

– Жива. Он ее навещает и на что-то надеется до сих пор.

– Ладно, – пожала плечами Рита. – Что-то я слишком увлеклась жизнью Лусии Бланк.

– Почему ты ее так называешь? – удивился я. – Почему она Бланк?

– Кого? Лусию? А как ее еще называть? Лусия Бланк. Имя и фамилия. Ты разве не по имени людей зовешь? – Рита скептически подняла брови.

– Да просто… я думал, что подлый Бланк – это имя. Типа Бланко. А ты говоришь, что фамилия.

– Нет, звали подлого Бланка Эмилем.

– Откуда ты знаешь?

– Мне Виктор сказал, когда я помогала ему мыть посуду. А что не так?

Я сел на диван. Мне надо было подумать.

– Эмиль Бланк? – неожиданно вышел из комнаты Грант. – Подлый Бланко – это Эмиль Бланк? – переспросил он.

– Да, а что такого? – Рита удивленно переводила взгляд с Гранта на меня и обратно.

– Просто моего родного отца зовут Эмиль Бланк, – тихо ответил я. Удивленный Грант сел рядом.

10

Эмиль Бланк. Эмиль Бланк. Какова вероятность, что это именно он? Может, просто однофамилец. Скорее всего, однофамилец. Но такие совпадения случаются редко. Когда отчим женился на маме, мы с ней оба в один момент перестали быть Бланк и стали Мартин. Сначала я путался, но потом привык. И большую часть моей жизни я был Мартин. И Марта, когда вышла за меня замуж, тоже стала Мартин. И вот теперь этот привет из далекого прошлого. А все-таки вдруг этот Эмиль Бланк и есть тот самый? Неужели «подлый Бланк» – это мой отец? Я ничего не знал ни об отце, ни о родне со стороны отца. Моей второй бабушкой всегда считалась мама отчима. Приятная женщина с фиолетовыми кудряшками. А кто моя настоящая бабушка со стороны отца, я не знал. Я вообще никогда об отце не спрашивал.

Мог ли отец оказаться в этом городе после развода с мамой? Я прикинул даты. Подлый Бланк был немного старше Виктора. Значит, по возрасту вполне подходит. После развода отец уехал из столицы. Мог ли он поехать сюда? А почему бы и нет. Виктор говорил, что познакомился с Бланком, когда они оба работали грузчиками на железной дороге. Значит, теоретически, если Бланк пошел работать на железную дорогу, то он мог оказаться вообще в любом месте страны и даже за ее пределами. То есть тоже вероятность не нулевая.

– Ты уже решил, что будешь делать дальше? – прервал мою задумчивость Грант. Они с Ритой возились с вещами, и я наконец осознал, как быстро пролетел месяц.

– Уже надо уезжать? – спросил я.

– Не обязательно прямо сейчас, – ответил Грант. – Квартира оплачена до третьего числа. Но если захочешь остаться дольше, придется доплатить хозяину. Я оставлю его телефон и адрес. Конечно, если ты хочешь жить именно здесь. Можно ведь найти что-то поприличнее и с интернетом.

– А вам что, уже прямо завтра надо уезжать? – Мне не хотелось оставаться одному. Я привык к Гранту и Рите и чувствовал, что без них мне будет одиноко.

– Мы не завтра, мы через два дня, – пояснила Рита, затягивая ремни чемодана. – Просто хотим вещи отправить пораньше. А сами…

– Сами хотим урвать пять дней для себя, – закончил за Риту Грант. – Сбежим в отпуск – без черепков и с пляжем. Побудем вдвоем. Как давно собирались.

– Рад за вас! Хорошее решение. Насладитесь по полной. За себя и того парня, – сказал я, показывая на себя.

– Обязательно! – улыбнулась Рита.

По ее улыбке я понял, что, пока меня не было, они помирились и, возможно, обсудили что-то очень для них важное. И вот – едут отпуск. Я почувствовал себя лишним. Вокруг Гранта, Риты, чемоданов и ремней витал дух предвкушения. В эту атмосферу я не вписывался. Я пожелал им спокойной ночи и пошел к себе.

Следующие два дня я провел с Грантом и Ритой. А в последний вечер перед их отъездом мы все трое встретились с Виктором. Ребята хотели попрощаться, я же никак не мог решиться и расспросить Виктора о подлом Бланке. Я не знал, как лучше сделать. Мне не хотелось сразу сообщать Виктору о своих подозрениях. Эта информация многое изменила бы в нашем общении. Из него точно ушла бы легкость. Ведь называть моего вероятного отца подлым Бланком стало бы неуместно.

Грант и Рита залегли в гамак и считали звезды, Виктор молча курил, наслаждаясь вечерней прохладой, и я решил начать разговор:

– Мы давно не виделись. Что нового?

– Ничего, – пожал плечами Виктор. – Ездил продлевать разрешение на рыбалку. Хочешь со мной во вторник?

– Можно, – ответил я, хотя не любил рыбалку с детства. – Но пока точно не знаю, буду ли еще тут во вторник.

– Да, точно. Вы уезжаете. Мне будет вас всех не хватать. С вами весело, – ухмыльнулся Виктор и сделал затяжку.

– И мне. Поедете еще к Лусии? – спросил я. – Я подумал, надо ей сказать о ваших чувствах. Нельзя больше ждать.

– Ишь какой смелый стал. Сам-то уедешь, а мне еще тут жить. Признаваться…

– Ну хотя бы намекнуть. Вдруг это взаимно?

– Да знает Лусия о моих чувствах. Все знает. Без утаек. Я же сколько раз пытался. Но не любит она меня. А любит подлого Бланка. – Виктор выпустил мощную струю дыма из ноздрей. – Надо уметь признавать поражение, друг мой.

– Да что в этом Бланке такого, что она никак не может его забыть?

– Если честно, то думаю, что ничего особенного в нем нет. Просто люди склонны преувеличивать силу своей первой влюбленности. Силу и важность. У меня ведь точно так же с Лусией. А у нее – с Эмилем. И нам обоим кажется, что никто другой не сможет дать нам счастье. И мы даже не пытаемся пытаться.

– Понятно. То есть вы не злитесь на Бланка?

– На подлого Бланка? Конечно, злюсь! Если б не он, я мог быть гораздо счастливее. А мог и не быть. Ведь если Лусия меня никогда не любила, то не факт, что наш с ней союз продержался бы долго. Но этого мы никогда не узнаем. И поэтому я выбираю злится на подлого Бланка. Я виню его, и мне так легче, – развел руками Виктор.

– А Лусия тоже так думает?

– Я не очень хорошо понимаю женщин, друг мой. А Лусию тем более. Что она думает? Черт знает. Но ее жизнь тоже не назовешь счастливой. Сначала Эмиль ушел, потом друг за другом умерли ее отец и брат. Лет пять всего разницы. Потом долго судилась за магазин с невесткой. Но проиграла. Устроилась на работу. Продала дом, купила квартиру ту – черт знает где. Завела трех спаниелей. Не знаю, чего она хочет. О чем думает. Может, она, как и я, повзрослела и поняла, что зря цеплялась за старую жизнь. А может, и наоборот. Она же до сих пор бумаги на развод не подписала. Не хотела, чтобы Эмиль еще на ком-то смог жениться.

– А он хотел?

– Ну откуда ж мне знать?! Я с Эмилем последний раз виделся за пару дней до его исчезновения. Ничего необычного. Выпили пива, обсудили матч. Я тогда достраивал этот дом. Он помогал мне крыть крышу. Ничто не предвещало такого развития событий. Никаких связей на стороне у него, насколько я знаю, не было. Что могло у них разладиться? Только Лусия знает. Но она никогда не рассказывала подробностей.

– Значит, вы с Эмилем дружили, несмотря на то что он увел у вас девушку? – спросил я.

– Да, дружили. Я даже помог ему устроиться в строительную фирму, где работал каменщиком. Строительство шло повсюду – спрос на инженеров по коммуникациям был большой. Правда, его оттуда быстро переманили в жилищный комитет при городском совете. Так что если не говорить о Лусии – а мы никогда не обсуждали личную жизнь, – то мы прекрасно ладили.

– Несмотря на ваши к ней чувства? – засомневалась Рита. – Странно, что Эмиль так дружил с поклонником своей жены?

– Вот так допрос! – изумился Виктор. – Я думал, вы там вообще уснули.

– Нет, мы слушаем, нам интересно, – ответил за обоих Грант.

– Я не думаю, что он знал о моем к ней отношении. – Виктор выпустил из ноздрей дым. – Я никогда не говорил ему о Лусии. А после того как он рассказал мне, что они хотят пожениться, признаваться в чем-то было уже поздно и бессмысленно. Меня и на свадьбу позвали, разумеется. Но я не пошел. Просто не смог. Сослался на болезнь.

Мы замолчали. В ночной тишине слышалось, как поскрипывает под Грантом и Ритой гамак.

– А вы не знаете, у Эмиля был еще брак до Лусии? Дети? – неожиданно спросила Рита.

– Не знаю, Эмиль не рассказывал ничего о своей прошлой жизни. – Виктор задумался. – Но такое вполне вероятно, кстати.

– Да?

– Помните я рассказывал про вещи, что достались Эмилю от матери. Среди них была очень красивая рамка с фото. То ли из черепахи, то ли просто деревянная. Помню только, что коричневая. Семейное фото. И мне показалось, что там был и сам Эмиль с ребенком на руках. Но я эту рамку видел лишь однажды и то мельком. Так что не уверен.

– Рамка, – машинально повторил я. А сам подумал, что если все так и Эмиль действительно мой отец, то моя бабушка по отцу умерла, и я ничего о ней никогда не узнаю. Мне стало грустно.

– А теперь давайте колитесь, что за допрос вы мне учинили? – Виктор оглядел нас хитрым взглядом.

Повисла пауза.

– Я не знаю, как лучше это сказать, но есть некоторая вероятность, что Эмиль Бланк – отец Алекса, – прервал молчание Грант.

– Небольшая вероятность, – добавил я. – Может, просто тезка.

– Твоего отца звали Эмиль Бланк? – изумился Виктор.

– Да, – кивнул я.

– Вот так поворот. Алекс – сын подлого Бланка! – рассмеялся Виктор.

– Хорошо, что вам смешно!

– А знаешь что? Ты не поверишь ведь, но, когда я тебя увидел на остановке той, у столба, ты мне как раз Эмиля и напомнил. Такой же черноглазый. Высокий. Промелькнула у меня мысль тогда – минус десять лет, и был бы вылитый подлый Бланк! – смеялся Виктор.

– Ну это ж еще не точно! – смутился я. – Может, просто однофамилец!

– Алекс – сын подлого Бланка! Надо же! – не унимался Виктор. И хотя его смех звучал искренне, выглядело это немного наигранно. С другой стороны, всем в тот момент было неловко.

Попрощавшись с Виктором, мы отправились домой в такси. Сидели молча, Рита дремала на плече у Гранта, и каждый думал о своем. Рано утром Грант с Ритой уехали, и я остался наедине со своими мыслями.