Читать книгу: «Хронология северного путешествия», страница 5
Я хотела купить что-нибудь в булочной на углу, но там была большая очередь. Хелюля предложил зайти в гастробар «Чайка». На входе у спуска в глубину заведения мужчина ел огромный кусок мяса. Все посетители выглядели счастливыми. Нам хотелось быть такими же.
Хелюля заказал салат с цыпленком и пиво, я – брускетту, спритц и хлебную корзинку с трюфельным маслом, которую мне хорошо разрекламировала официантка. Потом мой спутник отлучился в уборную, где столкнулся с женщиной, не могущей смыть после себя. Я не поняла, как они там решили эту задачу. Главное, что решили.
Мы долго ждали заказ. Почти успели все выпить. Хелюлин салат был безвкусный. А мое все – ну, о чем я думала, когда заказывала хлеб с хлебом? Не помню. Но трюфельное масло было отличное.
Сколько раз я была в Петербурге – никогда не заходила в Кунсткамеру. Мы решили это исправить и пошли на Васильевский остров. Первое и последнее, что мы увидели – очередь в кассу длиной метров 200. Когда-нибудь я побываю там. Но не сейчас.
Мы прошли памятник Илье Репину и здание Академии художеств, затем свернули в сторону Андреевской церкви и дошли до метро. Оттуда мы отправились к дому, в котором жил Евгений Мандельштам, а Осип там написал «Ленинград». Мои ноги уже болели от усталости. Я предложила Хелюле посидеть во дворе поэтического дома. Там шел ремонт, но мы нашли свободную лавочку для качественного перекура.
«Петербург, я еще не хочу умирать:
У тебя телефонов моих номера»
Поэзия на этом не закончилась. С Васильевского острова мы уехали на Чернышевскую.
Вечернее солнце было ослепительным. По Шпалерной дошли до памятника Анне Ахматовой, смотрящей на «Кресты», в которых сидели ее Гумилевы, отсеченные синей водой и еще некоторыми обстоятельствами. Хелюля показал мне Таврический дворец и башню Вячеслава Иванова.
Какая именно часть башни была ивановской – я поняла не сразу. Хелюля, сказал, что только последний этаж. А мне подумалось про всю высоту. Я представила винтовую лестницу внутри башни.
Трюфельное масло в нас почти совсем прогорело. Нам нужно было где-то найти ужин. Мы снова хотели в хинкальную. Но только в настоящую. По дороге встретили сумасшедшую бабку. Она очень сильно кричала в никуда что-то неприличное.
Зашли в подвальчик с вывеской In Georgia. Пройти мимо такого названия было сложно. Нас встретили занятые столы и потрясающие грузинские ароматы. Скоро один из столиков освободился и мы сделали заказ.
Утомленным солнцем – ледяной Цинандали!
Это был один самых вкусных ужинов в нашем путешествии. Хелюля залпом выпил харчо и проглотил люля кебаб. Я как нереальный зверь смела 5 хинкалей. А еще у нас была закуска из фасоли… очень вкусная… не лобио, нет… она называлась… Харчули? В общем, я не помню. Мы ели ее вместе, и мне не хватило.
Господи, Петербург! Сколько в тебе кулинарных талантов! Надо отметить, что все сотрудники ресторана In Georgia – грузины. И это прочувствовали все наши вкусовые и обонятельные рецепторы.
С полными животами мы вернулись на вечерние прохладные, но еще освещенные рыжим солнцем камни улиц. Хелюля довел меня до метро и ушел гулять, а я поехала к Бродяге – своему старинному другу.
Мы договорились встретиться на выходе из метро «Владимирская». Там было негде сесть, и я ходила как загнанный зверь из стороны в сторону по кусочку тротуара мимо торговцев цветами и фруктами.
Когда до встречи осталась минута – я решила узнать, где вход в метро. А бродяга ждал меня там. Мы обнялись и побежали в винный!
Я не видела Бродягу два года. Нам не хватило вечера, чтобы поговорить обо всем. Но мы поговорили о многом. В Некрасовском саду ближе к полуночи нами было принято решение пойти в бар Ossi. Там мы заказали двух крепких коктейлей «Любовников» и улетели в небеса.
Раньше я думала, что машины не могут перебраться через Неву, когда мосты разведены. Я ошибалась. Водители умеют летать.
У меня был отличный шанс посмотреть на ночной Петербург из окна такси, но я спала в машине до самого дома.
5 августа
Утро было тяжелым. Хелюля вчера тоже пил вино.
Завтракать было нечем. Я спустилась в пекарню у дома, купила пирог с рыбой и два американо. Хелюля ел и ворчал что-то про заканчивающиеся деньги.
В планах у нас была квартира Блока. Туда мы пошли пешком. Примерно через километр решили срочно выпить пива. Хелюля взял что-то импортное, а я заказала бокал Жигулевского, чем снова вызвала ворчание на той стороне луны, но только на этот раз что-то про мой плохой вкус.
Мне нужно было отредактировать и отправить два текста, чем я и занялась вместе с пивом. Хелюля свое выпил быстро и вышел на улицу ждать меня. А я злодейка! Ему пришлось ждать целых 15 минут, пока я пыталась справиться со своими старыми гаджетами, которые не хотели никому ничего отправлять. Хелюля стоял под окном и снова ворчал, тыкая в циферблат на запястье.
Тексты я смогла отправить, когда мы вышли на Тучков мост.
До квартиры Блока шли бодро, но долго. На набережной Пряжки уже ощущался дух смертельной поэзии. Помню какие-то ржавые сооружения, мутную воду, большие камни под ногами. У входа в музей мужчина кричал на машину и грозился достать нож. Насколько я поняла, его достала орущая под окнами сигнализация. Мне было очень интересно наблюдать за развитием событий, поэтому Хелюля пошел за билетами один.
Мы осмотрели все комнаты и прошли через выставку фото. Как и во всех неизбалованных туристами музеях – здесь был дух хозяина.
К сожалению, когда мы вышли на улицу, орущего мужчины там уже не было.
Мне не сильно хотелось есть, но Хелюля предложил пообедать перед поездкой на катере. Вообще это надо было сделать обязательно. Мы зашли в обыкновенную столовую, которую чудом разглядели за строительными лесами. Две неприветливые восточные женщины положили нам в тарелки одинаковые порции пюре с тефтелями. Еще мы взяли салаты. Хелюля пил чай, а я компот.
Я люблю есть в столовых. Люблю их переваренные макароны, котлеты из хлеба, сладкий капустный салат. Это вкусы моего детства.
Нам нужно было снова идти на Васильевский остров. После обеда у меня не было никаких сил. Я предлагала зайти в метро, но Хелюля сказал, что мы успеем дойти пешком. От тяжести пути, от похмелья меня отвлекали витрины магазинов. Я хотела купить шапку, чтобы на катере не продуло.
Мы прошли мимо общежития СПбГУ, где я пару раз останавливалась у своей подруги Маши. Сейчас Мария сошла с ума. Общение мы прекратили, но я каждый год поздравляю ее с днем рождения, потому что чувствую в ней одиночество.
Вход на лодочную станцию был за большой дорожкой развязкой. Мы нашли лазейку под мостом и вышли к шлагбауму, который охранялся худым веселым щенком.
На лодочной станции Хелюля долго заполнял документы. За это время пришло много людей. Толстый кудрявый отец с маленьким сыном – постоянные посетители. Чувствовали они себя как дома. Знали, что, где и зачем. А я просто лежала в кресле и ждала непонятно чего. До последнего не понимала, что мы поплывем на лодке совсем одни.
На инструктаже нам говорили, что проплывать нужно через определенные арки под мостами. Информации было много. Мы не смогли все запомнить. Поэтому во время движения следили за действиями других и применяли логику.
Я больше не буду кататься на маленькой лодке по большой Неве. Мне проще сразу сказать об этом.
Когда я увидела, что рядом с нами плывут огромные метеоры на дикой скорости – мне захотелось обратно на берег. Мы на нашем судне смотрелись как две букашки на половинке подсолнечного семечка. Такие легкие для синих волн.
Когда Хелюля попробовал набрать скорость – я начала его бить по коленке. Мне было страшно. Если бы у нас был трюм… Но мне хотелось попробовать повести лодку. Я вдавила рычаг газа на половину сантиметра, и мы сразу поехали быстро. Повернула руль, а лодка не повернулась. Весь этот идиотизм Хелюля снял на видео. Потом мы быстро поменялись местами; дальнейшая съемка была на мне. Довольный капитан Хелюля на фоне Петропавловской крепости, укрытой тяжелыми облаками, на фоне крейсера «Аврора» – красота!
Я все время оглядывалась назад: убедиться, что на нас не летит метеор.
Когда прошла половина от 1,5 часов проката, мы развернулись и поплыли обратно. Хелюля вел уже очень уверено. С 40-летним водительским стажем ему было легко приспособиться к новому механизму. А я уже не кричала. Тихо ждала земли под ногами.
Счастье быть на тебе, Васильевский остров! Не в воде, не в воздухе (я же не птица) – на тебе!
После такого стресса нужно было срочно восстановить внутренний баланс. Я повела Хелюлю в Irish pub «Дикая утка». Мы заказали пиво. Еще я взяла бургер. Девочка официант сказала, что он среднего размера, но для меня это оказалось слишком. Хотя я съела его с удовольствием под ворчание Хелюли (снова что-то про заканчивающиеся деньги).
В мужском туалете этого заведения стояла человеческая фигура реального размера. Я зашла туда вымыть руки и вздрогнула.
Вечер мы провели дома. Я выбирала лучшие фотографии дня, монтировала видео с лодки и пила пиво.
Хотели сходить на развод мостов. Но к тому времени я уже спала, а Хелюля одиноко с увлечением пьянствовал на кухне.
6 августа
Сколько раз я была в Петербурге – никогда не доезжала до Царского села. Да и как мы без Пушкина? Он же наше всё. Так?
Утро снова было тяжелым. И я снова побежала в пекарню у дома за выпечкой и кофе. Мне понравилось выходить рано утром в домашней одежде на оживленную улицу Петербурга. Все бегут по делам, а я сейчас завтракать буду! Хелюля любит стенать о том, что я люблю красиво жить.
День был холодный и пасмурный. Мы надели наши теплые худи и поехали через новые гигантские многоуровневые дороги, совсем не питерские. Но как же хорошо, что мы на машине – подумала я, когда увидела лодки на реке.
В Царском селе с божьей помощью нашли место для парковки во дворе старого двухэтажного жилого дома. По дороге к дворцу наткнулись на кирху. Хелюля предложил зайти. Это была Евангелическо-лютеранская церковь Воскресения Христова. Внутри мы совсем никого не встретили. Это все ощущалось мной очень странно: белоснежный зал, небесно-голубой алтарный витраж, ковровая дорожка теплого зеленого цвета и древесный клавир. И никакого золота, никаких ликов, мощей, никаких бабулек со свечками. В общем, мне понравилось у чужеверных. Пустота тоже бывает пронзительной.
У дворцовых касс были очереди. Пока я стояла, Хелюля проверил, работает ли царскосельский лицей. Когда он пришел, я ушла на сувенирный рынок. Там было столько всего! Но мне ничего не запало в душу. Я вернулась к кассам и принялась обезьянски слушать ворчание Хелюли, который успел заскучать в очереди.
До экскурсии у нас было много времени. Его мы решили провести в лицее.
Здесь Пушкин дух, здесь Пушкин пахнет.
Прошлись по учебным классам, прочли табели с оценками лицеистов. Пушкин учился не плохо, но и не отлично. Он хорошо рисовал. Вернее – рисовал со знанием дела. Под одной из витрин были его работы.
Еще мы осмотрели скромные каморки лицеистов. Удивительно, что перегородки между ними не подняты до потолка. Как спать, если кто-то храпит или болтает?
Известный зал с картины Репина слишком обновлен. Меня смутила ярко-красная скатерть. Ее как будто только что купили в «Белорусском трикотаже». Там Пушкиным не очень пахнет, но я попробовала представить тот самый экзамен. Не получилось.
Хотела бы я учиться там. В маленькой группе умных людей. Неосуществимая мечта.
Нам пора во дворец.
На входе старый скрипач играл самую известную мелодию Свиридова. Мы немного прошлись по территории дворца. Хелюля купил в киоске кофе за 200 рублей. Но на себя он не ворчал! Только сокрушался из-за того, что сахара для него не нашлось.
Пока его не было, я успела прочесть, что Екатерина называла свой дворец «взбитый крем». Он и правда похож на торт.
В людном холле нашей экскурсионной группе выдали наушники и приемники. Очень милая женщина с нежным голосом повела нас по сказочным коридорам. Разруха не покидала мое воображение. Люстры гасли, интерьеры опадали и наполнялись фашистами. Если бы я не знала, что дворец был разорен во время войны – мне было бы легче дивиться на все это.
Но как же нам повезло с экскурсоводом! За день она протаскивает по дворцу сотню людей, но ее увлеченность не иссякает.
В конце экскурсии нам показали фотографии разрушенного дворца. Хаос в моей голове остановился. Да, тогда сломали, а сейчас все в порядке. Все в порядке. Красота и гармония. Взбитый крем.
После сильных впечатлений нужно обязательно хорошо поесть. Рядом был только киоск с хот-догами. Хелюля купил две сосиски по двести рублей каждая и весь изворчался.
Мы прошлись по Екатерининскому парку. Где-то в глубине наконец-то покурили у забора. Было очень холодно среди всей этой красоты. Рядом со зданием турецкой бани, сильно похожим на мечеть, я думала о том, что там когда-то грелись люди, и им было хорошо. А нам двоим лишь бы побродить где-нибудь. В какую погоду – неважно. Важно, что в этом парке все-таки пахло другой эпохой.
Мы долго искали переход в Александровский парк, но Екатерина нас не отпускала. Наткнулись на одноэтажную гостиницу с видом на дворец. Интересно там просыпаться, наверное. Еще какая-то одинокая бабка нам встретилась. Она была похожа на сумасшедшую, но Хелюля неким логическим путем пришел к выводу, что это сотрудница музея и ей просто скучно.
Постояли возле памятника «Пушкин на лавочке». Хелюля вспомнил знаменитую фотографию Есенина и богемы на этом месте.
Александровский парк – дикий. Почти. Пруды заросшие. Где-то мусор валяется. Никаких цветов и статуй.
Мы пришли ко дворцу. А он на реконструкции. Очень скромный, бледно-желтого цвета. Мне такое нравится. Хелюле тоже. Он вел меня к церкви, мы хотели выйти из парка с другой стороны, но наткнулись на забор. Вернулись к белой башне, обошли ее кругом по насыпи. Охранник сказал, что парк закрывается, и мы вышли. Напоследок наблюдали уток, которые плыли по зеленому ковру из водорослей, оставляя после себя дорожку черной воды.
Недалеко от парка была дача Пушкина. Туда мы не успели. Я впервые, а Хелюля снова. Обошли ее с одной стороны и пошли к машине через центр населенного пункта! Это было еще одним потрясением для меня. Рядом с этими роскошествами живут люди! У них тут магазины, аптеки. А мне казалось, что мы далеко от повседневности.
Домой мы мчались, потому что сильно хотели есть. Из машины сразу пошли в грузинское кафе, но там не было мест. Тогда Хелюля предложил все-таки зайти в квартиру выпить пива и подумать, куда нам идти.
Карты рассказали мне о кафе Georgiani недалеко от нас. Мне снова хотелось хинкалей, поэтому мы пошли туда.
В очень маленьком шумном кафе нас посадили за единственный свободный столик. Хелюля заказал сациви и хинкали. Я – лобио, хинкали и десерт – винную грушу с мороженым. Еще нам посоветовали немецкое пиво, которое нам совсем не понравилось. Оно было теплое и как будто выдохшееся, хотя бутылку открыли при нас. Из еды меня ничего не впечатлило. Хелюля был в восторге от сациви.
Сытые и уставшие мы поплелись домой собирать чемоданы. Я расстегнула ремень, чтобы дышать свободнее.
7 августа
Петербург провожал нас дождем. Да, я не люблю этот город, но, должна признаться, иногда мне ужасно хочется пройтись по музейным улицам. Это случилось, и снова мы легко разлучились. Я насытилась.
На трассе мы сделали одну остановку: я забежала в супермаркет за ополаскивателем для зубов. У меня воспалилась десна. Вероятнее всего из-за острой грузинской еды. Но сегодня уже новый день, а значит впереди новые кафе и рестораны! Счастье жизни ощущала я, пока искала место, куда мы пойдем обедать в Великом Новгороде.
После Петербурга так хорошо очутиться в пасмурном маленьком городе с маленькими домами. Великий Новгород на контрасте показался мне особенно уютным. Квартиру мы сняли тихую и с хорошим ремонтом. А главное – в десяти минутах ходьбы от центра. Скинули вещи и пошли обедать.
В кафе «Телеграф», где подавали местные напитки – не было мест. Запасным вариантом была траттория «Тепло». Там мы заказали по пиву, по борщу и по пасте. Я боялась объесться, поэтому пасту взяла скромную: с томатами и базиликом. Даже без сыра. А Хелюле принесли целую гору макарон с курицей и грибами. Я ему позавидовала. Даже настроение мое слегка испортилось. Еще я запачкала борщом свои белоснежные штаны. Как-то все неправильно началось!
После обеда мы пошли в кремль. Хелюля показал мне памятник «Тысячелетие России». Много кого мы узнали среди фигур. По форме памятник напоминает купол, снятый с какого-нибудь собора. Еще и фигура архангела наверху. Во время войны немцы распилили эту махину, чтобы вывезти. Но не успели.
Потом мы зашли в Софийский собор. Начиная с входной двери – все говорит о солидном возрасте храма. Внутри объем восприятия расширяют святые лики. За каждой расписанной колонной чьи-то мощи. Рядом – раскопки. Софию я восприняла как памятник архитектуры, а не как молильню. Бог отсюда убежал. Наверное, во время резни Ивана Грозного.
Из кремля мы вышли на реку Волхов. Постояли на мосту. Какой-то совсем бешеный мужик стучал по перилам так, что мои ладони вибрировали. Завтра мы поближе познакомимся с водой. А сейчас нам нужно отдохнуть после очередного переезда.
По дороге домой мы встретили двух гармонистов: бабулю, раскачивающуюся на табуретке и ровно сидящего деда. У нас была мечта – купить местной медовухи. Хелюля мне про нее столько хорошего рассказал! Среди сувенирных лавок мы отыскали авторские напитки за большие деньги. Взяли одну бутылку и пошли искать еще где-нибудь. В супермаркете не было. В алкомаркете нашли медовуху из крана, но она была не местная. Мы все равно взяли и пошли на покой.
На ужин я приготовила кастрюлю спагетти с тушенкой и черным перцем. Авторская медовуха оказалась очень даже неплохой.
8 августа
Хелюля деловой заявил, что на завтрак съест остатки спагетти. А мне чем питаться? И я первый раз в жизни заказала пиццу. На завтрак. С кучей ингредиентов, потому что чувствовала адский голод.
Вышла встречать курьера и поняла, что забыла ключи. Хелюля хорошенько поворчал, прежде чем сбросил их мне с балкона.
Пицца приехала не в назначенное время, и я успела пошататься по двору. Это Великий Новгород? Точно? Или Выборг? Или Сортавала? Сколько городов мы проехали? Тихое пасмурное утро в разбитом дворе. Я в спортивном костюме суетливо хожу, болтая руками. Кажется, пока горячая пицца не ляжет в мой желудок – ясность ума не вернется.
