Читать книгу: «Цвет греха. Чёрный», страница 2

Да что же это такое сегодня со мной?

Сплошные недоразумения.

Пора с этим завязывать!

Тем более и повод есть.

Достойный!

– Я опаздываю… кое-куда, – говорю как есть, прихватывая свой рюкзак, выражая всю готовность уйти отсюда.

Господин Кайя тут же спохватывается, взглянув на наручные часы. Время действительно позднее. Нас всех тут давно не должно быть. Уборщики, которые занимаются своей непосредственной деятельностью в подобных местах исключительно после того, как помещение полностью освободится, точно проклянут нас семь раз за такую задержку.

– Да, мне тоже давно пора быть в другом месте, если честно, – виновато улыбается и поднимается на ноги господин Кайя, обходит свой стол и протягивает руку бывшему мужу моей матери. – Рад был с вами познакомиться. Надеюсь, это наша с вами не последняя встреча. Если я могу быть чем-то полезен в вашей ситуации, просто дайте знать. Договорились?

Тот ничего не говорит. Принимает жест и кивает вместо прощания. Не уходит. Дожидается, когда я направлюсь на выход первой. Идёт за мной следом. Почти шаг в шаг.

И это опять нервирует…

Кусаю губы. Размышляю о том, как же мне теперь самой с этим человеком распрощаться.

Так же молча?

Тоже пожать ему руку?

Сказать «Спасибо»?

Или попросить прощения за беспокойство?

Да, так и сделаю!

Всё и сразу.

Мой план почти гениален. И прост.

А ещё он разбивается вдребезги, стоит директору вновь открыть кабинет и выпустить нас, а нам самим – выйти из здания и оказаться на улице. Перед крыльцом красуется белоснежный Maserati, мимо которого пройти мне не удаётся. Нет, не потому, что он охренительно дорогой и красивый, а я вдруг решаю полюбоваться. Я за все годы обучения здесь на местной парковке подобных суперкаров видела множество. Но ни у одного из них не открывалась дверь. Прямиком перед моим носом. Неумолимо и безвозвратно преграждая мне дальнейшую дорогу. Тогда, когда хозяин автомобиля – за моей спиной.

Как в ловушке оказываюсь…

И в ещё большей западне вместе с тихим, но жёстким:

– Где твоя мать?

Вполне закономерный вопрос, если уж на то пошло. Ответ на него тоже простой. Но мой язык будто к нёбу прилипает. Не поворачивается сразу вот так просто взять и сказать…

– Её нет.

Раз уж пройти прямо дальше не удаётся, поворачиваюсь на девяносто градусов и собираюсь проскользнуть между железом и мужчиной. Не тут-то было. Чужая рука ложится на боковую сторону дверцы, оказываясь перед моей грудью, почти соприкасается, и я невольно вжимаюсь обратно. И даже тогда его дыхание слишком горячее, опасно близкое, а у меня от этого нарушающего мой покой ощущения предательские мурашки по коже моментально ползут, как если бы в самом деле прикоснулся.

– Что значит, её нет? И где же она тогда есть?

В голове разом десятки молоточков начинают стучать, подобно сигналу тревоги. Все мои прежние ощущения стираются в одночасье. Я просто-напросто засовываю их куда подальше, ведь не до них совсем сейчас. А разум между тем подсовывает одна другой хлеще вероятности того, зачем ему спустя столько лет могла бы понадобиться моя мать.

– А что? Соскучился? Давно не виделись? – выдаю всё подряд из того, что наполняет моё сознание. – Или, может, она и тебе что-то должна? Деньги? Взяла в долг и не отдала? Может, что-то украла у тебя? Испортила? Сломала? Зачем она тебе? Сказала же, нет её.

Грубо?

Возможно.

Но, если вспомнить всех тех мужчин, которые искали Джемре Эмирхан и приходили ко мне по этому поводу, я, в общем-то, перечисляю как раз все основные стандартные варианты.

Разве он другой?

Чтоб варианты иными были…

Сомневаюсь.

Они все в большинстве своём одинаковые.

Вот и он…

Молчит. Опять. И смотрит. Снова – пристально, будто в душу самую пробраться собирается. Или же банально какую-то головоломку решить пытается, а она никак не поддаётся, и ответ на мне написан, нужно только тщательнее поискать.

– Если это всё, то мне пора, – не выдерживаю первой затянувшейся тишины. – Я правда опаздываю, – смягчаю собственную резкость.

А то мало ли, психанёт.

Такие, как он, непременно с гонором.

– Извините, не хотела вам грубить, просто у меня был очень сложный день. Я устала, перенервничала, – подбираю придуманное, относительно более или менее сносное оправдание и даже добавляю в благодарности: – Спасибо вам за содействие. И за помощь. Спасибо за то, что приехали. Обещаю, я вас больше не побеспокою.

Я, честно, очень стараюсь!

И даже улыбку виновато-сконфуженную цепляю, пока несу эту пустую чушь в качестве извинений и расплаты.

Только это не помогает. Вообще никак. Мужская рука ни на дюйм не сдвигается. И даже хуже.

– Садись в машину, – непонятно чему усмехается мужчина.

– В машину? – переспрашиваю.

А то вдруг я ослышалась?

– Зачем мне садиться к вам в машину?

Надеюсь, этот растерянный голос принадлежит не мне!

– Хотя бы потому, что время позднее, скоро будет темнеть, услугами такси ты явно не пользуешься, да и оно в этом городе не всегда безопасно, не пойми кто вокруг ходит, а ты без сопровождения? – отвечает вопросом на вопрос. – Да ещё и в таком виде. Сомневаюсь, что ты живёшь по другую сторону дороги или где-нибудь через пару-другую домов отсюда. К тому же действительно собираешься идти босиком?

Собираюсь!

И пойду!

Или нет.

Он же до сих пор не пропускает!

А раз так…

– Хорошо, – вынужденно примиряюсь с ситуацией.

Временно!

Пригрозила бы, что буду звать на помощь и кричать, чтоб он не проявлял такое странное упорство, а просто-напросто отстал от меня, но это же всё равно не поможет, всем нутром чую.

Вот и капитулирую…

Глава 3

Асия

Внутри суперкара… просто блаженство.

Благодаря кондиционеру и мягкой коже сиденья, которая, кажется, не просто поддерживает, а фактически обнимает, стоит мне усесться в пассажирское кресло.

Чем только не отвлечёшь себя и свою психику, чтобы не думать о том, как быстро машина под чужим управлением набирает скорость, а смелости пребывать наедине с этим человеком у меня так и не прибавляется. Тем более что названный мной адрес банально игнорируется. Мы едем в совершенно другую сторону.

– Я в самом деле опаздываю, – напоминаю ему.

– Куда? – отзывается невозмутимо.

Выдыхаю. Коротко. Зло.

Какое ему дело?

– На работу, – цежу сквозь зубы.

Предел моей вежливости опять заканчивается.

– Ты сейчас о той полуночной забегаловке на набережной? – заинтересованно проговаривает он.

И откуда только знает?

Ах да. Вероятно, директор просветил его и на этот счёт, не только по поводу инцидента с Кааном Дикменом. Явно же подготовленные к моему допросу пришли в кабинет, тут и гадать не обязательно. Наверняка о моей подработке вне школы есть информация в личном деле. Случалось, я отпрашивалась с последних уроков ради того, чтобы не потерять то место. Там довольно неплохо платят. Наличными. Сразу по окончании смены. И никогда не задают неудобных вопросов.

– Именно о ней, – сознаюсь.

Мужские губы трогает лёгкая полуулыбка. Вот только никакой мягкости чертам она не придаёт.

– Ты там больше не работаешь.

Вероятно, у меня реально начинаются проблемы со слухом и восприятием.

Или же…

– Как это? – непонимающе таращусь на него.

Это что, шутка такая?

Неудачная.

– Вот так. Не работаешь. И всё.

Ага. Простой такой. Как один куруш³.

Издевается, что ли!

– С чего бы это вдруг?

– Эта работа тебе не подходит.

Ну, точно издевается!

– А какая, по-вашему, мне тогда подходит? – язвлю с расстройства.

– Ты должна учиться. Сдать экзамены. Потом посмотрим.

Должна…

Учиться.

Сдать экзамены.

Потом…

Чего?!

– Посмотрим? И куда, позвольте узнать, смотреть будем? – начинаю злиться уже в открытую. – А главное, кто это – мы?

Он… молчит. По этому поводу. Зато о другом заговаривает.

И вот… лучше бы он и дальше молчал!

– Давай-ка мы с тобой начнём всё-таки иначе, – выдыхает и морщится почему-то с усталостью. – С самого начала, – поворачивает руль, перестраивая машину на соседнюю полосу, снижая скорость. – Поскольку твоя мать, мы оба это знаем, чаще всего не в состоянии позаботиться даже о себе самой, с сегодняшнего дня ты под моей ответственностью, Асия, – ничуть не церемонится. – Директор твоей школы посодействовал. Меня назначили твоим временным опекуном, поскольку я являюсь твоим отчимом и, соответственно, ближайшим родственником после твоей матери, других всё равно нет, насколько я понял, – сбрасывает скорость ещё ниже и тянется к верхнему бардачку, щёлкает кнопкой, достаёт оттуда какую-то бумагу, которую тут же протягивает мне. – Только на этом условии старший комиссар позволил ограничиться самым элементарным допросом и тебя не забрали в полицейский участок. За пределы города пока выезжать нельзя. По крайней мере, пока не будет закрыт вопрос с Кааном Дикменом. В наших общих с тобой интересах, чтобы это не заняло много времени. Будешь вести себя хорошо, постараешься не посещать сомнительные заведения и не попадать в сомнительные ситуации – всё закончится быстрее, – замолкает, но ненадолго, а завершает уже с лёгкой, непонятно с чего вдруг довольной полуулыбкой: – И да, можешь обращаться ко мне на ты, как с самого начала, не обязательно притворяться, что в тебе вдруг просыпается уважение.

Да, у меня, определённо, проблемы с восприятием.

И слухом!

С логикой тоже.

Иначе почему никак не усваивается?!

Не верю…

Да и как в такое поверишь?!

Хотя нечто последовательное спустя несколько секунд прокрутки на повторе его речи в памяти я всё же осознаю:

– Так вот чем вы там с господином Кайя были так заняты такую прорву времени, – протягиваю, некрасиво присвистнув, не до скромности девчачьей и благопристойности мне сейчас.

Шесть часов же!

– Прорву? – переспрашивает… Адем.

Даже после его прямой просьбы просто «Адем» даже в моей голове звучит… странно. Почти непристойно. Неуместно. Будто я что-то постыдное и развратное произносить собираюсь, а не обычное мужское имя.

– Шесть часов, – напоминаю, в итоге предпочтя вообще не обращаться к нему как-либо, ведь так намного проще, не придётся париться по пустякам. – Сказал, скоро буду. И я ждала этого «скоро» шесть часов. Разве это не прорва времени? Почти целый день, – не собираюсь ставить в упрёк, конечно же, просто развёрнуто поясняю, раз уж сам спрашивает. – Если честно, думала, ты не приедешь.

И лучше бы так и было!

Отворачиваюсь к окну. Задумываюсь о своих же словах.

Зачем последнее ему высказываю?

Очень жалко звучит…

От самой себя противно становится.

Подумает ещё, что без него обойтись не смогла бы!

А я смогла бы, да…

Ещё сама не знаю, как именно, правда.

Но обязательно придумаю!

Зависеть от незнакомого мужика, увольте…

Пусть и на короткий срок.

– Не стоило сомневаться. Я всегда держу своё слово. Учти это на будущее, кстати, – как нечто самой собой разумеющееся произносит бывший муж моей матери. – Дорога из Мюнхена заняла некоторое время, – по-своему соглашается со мной, а у меня, похоже, челюсть в который раз за вечер отвисает от такого откровения. – К тому же пришлось купить дом.

И отвисает ещё больше!

Он приехал из-за границы. Сюда.

И купил дом…

Серьёзно?

А ещё оформил на меня опеку.

И всё это за каких-то шесть часов!

– Дом? – переспрашиваю, развернувшись к нему. – Зачем тебе тут дом? Ты разве не живёшь в другой стране?

– Теперь нет, – отзывается муж моей матери. – И ты тоже.

Пределы моего удивления… запредельные!

– Я и так не жила никогда в другой стране, – мямлю ошарашенно за неимением более разумной мысли.

– Теперь ты тоже живёшь в этом же доме, – снисходительно поправляет меня мужчина.

– Кто? – переспрашиваю шокированно. – Я?

Он… молчит.

Нагло!

Лишь ухмыляется каким-то своим мыслям, беззаботно пожав плечами, будто в этом и нет ничего такого, а мой вопрос и вовсе полнейшая глупость. С учётом того, что теперь он мой опекун, вполне может быть. Если судить с его точки зрения.

Но у меня и своя имеется!

– Нет. Так не пойдёт, – возражаю со всей возможной категоричностью. – У меня свой собственный угол есть, в котором я живу. Я не буду переезжать. Ни за что!

Всё происходящее напоминает какую-то наспех сляпанную сказку. Совершенно неправдоподобную. Кошмарную.

– У тебя нет выбора. Я твой новый опекун, если вдруг забыла, – напоминает о том, что и меня заставляет страдать. – Я решаю. Не ты, – добавляет уже сурово.

Вот же…

Засада!

Мне, определённо, требуется какое-то время, чтобы всё это переварить. Жаль, так и не переваривается.

А раз так…

– Ладно, допустим, – делаю вид, будто сдаю свои позиции, всё-таки в его словах имеется определённая правота, а я не баран, который бестолково упирается рогами в новые ворота. – И что я там буду делать? В этом твоём доме? Какой тебе с этого толк? Ты же меня совсем не знаешь. Вдруг я тебя обворую? Я же теперь из-за тебя безработная, никаких других доходов нет и не предвидится, – ехидничаю. – Или же опозорю тебя на всю округу? Или что похуже. Мало ли, какие у меня ещё скрытые «достоинства» имеются, – привожу, как по мне, довольно веские доводы.

Но на его губах лишь расцветает очередная усмешка.

– Если тебе так нужна работа, будешь убирать дом. На совесть. Там полно дел. Тогда и на всякие глупости времени не останется. Исключительно на посещение школы и подготовку к экзаменам, – флегматично выдаёт мужчина всё с той же усмешкой. – Заодно отработаешь всё то, что я для тебя сделал. И сделаю.

Звучит почти как угроза…

Ей, по сути, как по мне, и является!

Не реагирую. Нарочно. Терплю.

Хотя зубы аж сводит…

Очень уж хочется!

Опять к окну отворачиваюсь. Достаю из рюкзака свой телефон, подключаю наушники, затыкаю уши. Включаю музыку.

Ритмы в стиле бачаты немного дерзкие, но вместе с тем искренние, по-своему плавные, они привносят в мою душу подобие умиротворения и безмятежности. На том и сосредотачиваюсь до самого конца нашей поездки, отсекая от себя всё тревожное.

Остальное…

Так и быть, немного подождёт. По приезде решу.

* * *

Адем

Не помню, когда в последний раз я нормально спал. Последние несколько часов ноги держат на одном упрямстве.

И мысли о том, что скоро я всё-таки найду её…

Джемре.

Ту, что предательски сбежала.

Сколько лет прошло?

Кажется, четырнадцать.

Не просто сбежала. Прихватила с собой кое-что очень ценное. Моё. То, что я намерен во что бы то ни стало вернуть. И обязательно верну. Рано или поздно. Как только найду мерзавку. А то, что я её всё-таки найду, не подлежит никакому сомнению. Ведь теперь у меня имеется в наличии самый лёгкий способ её найти – то, что для самой Джемре является ценным. Её дочь.

Они и правда не похожи.

Не только внешне. Если та, на ком я когда-то женился, выглядела как тёплый луч солнца – голубоглазая, светловолосая, с чуточку лукавой полуулыбкой, почти всегда хранящейся в уголках её губ, – то эта, о существовании которой я узнал и увидел сегодня впервые, полнейшая противоположность. Как небо и земля. В выразительных карих глазах сражение, затаившееся глубоко-глубоко, не каждый заметит, скорее обманется хрупким станом и точёной девичьей фигуркой, ведь та очень складная. Упрямая. Стойкая. Будь на месте Асии сегодня её мать, давно бы всё мне выложила. Стоило лишь слегка надавить. Хотя, если уж на то пошло, действительно давить на девчонку я не стал.

Почему?

Потратил на неё столько времени.

А ведь не имел ни малейшего понятия, что меня ждало в той их расфуфыренной образовательной богадельне, когда сходил с самолёта. В Стамбуле жить на постоянной основе мне не приходилось, бывал лишь по работе, соответственно, знакомых здесь маловато. Но директор школы, господин Полат Кайя, к моему прибытию всё предельно дотошно, быстро и чётко обрисовал, долго разбираться, что к чему, не пришлось. Собранное у него и подконтрольной ему системы безопасности досье на каждого ученика внушительное, по максимуму, раз уж совсем не простые ученики здесь обучаются.

Девчонка – получатель благотворительного гранта, в рамках какой-то там выпендрёжной акции от основателей школы, чтоб налогов поменьше платить да грешки свои сопутствующие припрятать. Место в этом рассаднике полубесполезных богатеев Асия заслужила, сдав лучше всех вступительные испытания. И да, сражается за него в стенах этого заведения каждый день, всё-таки проходной балл у них завышенный, чуть сдашь позиции: плати или аривидерчи. А платить ей, определённо, нечем. Мать на памяти директора интересовалась жизнью дочери… никак она ей не интересовалась. Появлялась в самой школе Джемре за все годы обучения дочери лишь один раз, исключительно чтобы подписать документы для поступления. По вечерам, после школы, Асия самостоятельно зарабатывает на своё пропитание, также, насколько известно, сама платит за комнатушку в каком-то сомнительном ауле, полноценной улицей назвать те окрестности язык не поворачивается.

И это не то чтоб меня действительно напрягало, но…

Что с Джемре?

Скорее всего, её дочь и сама не знает.

То, что моя жена давно и плотно сидит на всякой дури, стало известно первым делом. Ещё тогда, годы назад, когда я только узнал о том, что именно эта бестолочь пробует, отправил её лечиться, хотя та и упиралась до последнего. А в итоге она просто исчезла. Где я её только ни искал. Долго.

В чём реально она хороша, так это в сюрпризах…

Да, я так и не оформил развод.

Какой в нём смысл?

Не дай Всевышний, ещё раз мозги переклинит.

А так…

– Серьёзно? – слышится сбоку ошарашенное и возмущённое от Асии, возвращая меня к реальности. – Я вот это вот всё убирать должна буду, отрабатывая свой долг?

К этому моменту мы успеваем добраться до недавно купленного мной дома. Я сам тут ещё не был. Но риелтор, раздобытый с расстояния мне в помощь младшим братом, клятвенно обещал, что всё будет по моим пожеланиям, к тому же оформил все необходимые документы в рекордные сроки.

– Зато времени на глупости точно не останется, – не собираюсь издеваться над ней, как и не собираюсь делать из неё реально уборщицу, но слишком уж забавно она морщит нос, опять шокированно уставившись на то место, где предстоит жить.

Расположенный в районе Босфора, у самой береговой линии, этот особняк много раз менял владельцев, поскольку требовал высоких финансовых затрат для своего содержания, в некоторой степени являлся проблемным на рынке недвижимости, хотя и пребывал в превосходном техническом состоянии. Трёхэтажный, с бассейном и цветущим садом в самых лучших местных традициях – у дома, сразу видно, имелись долгая история и свой стиль. Не стал бы я, разумеется, так спонтанно в нечто подобное вкладываться, но выбора особо не было. Происходящее в школе «Бахчешехир» требовало принятия срочных мер, иначе бы мою новую подопечную забрала полиция, а это мне совершенно не выгодно, да и вряд ли господин Кайя в противном случае так охотно подсуетился бы с самим вопросом моей временной опеки над его ученицей. К тому же таких, как семейка Дикмен, только швырянием деньгами заткнёшь, мало чем удивишь, чтоб реально впечатлились и хотя бы временно проглотили языки, сами давно собаку съели на изворотливости.

– Сколько здесь комнат?

– Шестьдесят четыре.

Жду, что девчонка отпустит какую-нибудь встречную колкость, но она хмурится, а после едва заметно, но всё же кивает, принимая мои слова. В её ушах до сих пор наушники, через которые всю дорогу сюда лилась музыка. Их она тоже убирает.

– Ну, ладно, посмотрим, что там за комнаты такие, – выдыхает и слегка притопывает ногой, пока ждёт, когда я достану ключи, а затем открою входную дверь.

Внутренняя планировка и отделка особняка оправдывают каждый оплаченный евро. Потолки – высокие, мебель – отменная, как и дизайнерские способности, приложенные к ним. Не я один оцениваю. Асия, медленно бредя в глубь дома, не без восхищения и чуть задумчиво рассматривает окружающее, пару раз даже тянется прикоснуться к той или иной вещице. Правда, тут же отдёргивает пальцы, опасливо косясь на меня. Не влезаю. Не мешаю. Позволяю свыкнуться. С домом. И тем, что нам теперь в самом деле жить под одной крышей. Как минимум до её совершеннолетия.

– Где будет моя спальня? – интересуется.

– Выбирай любую. Они пока все свободны.

Собеседница снова кивает. Но вверх по лестнице подниматься не спешит. А я вспоминаю кое о чём ещё, о чём сразу не подумал.

Она ведь целый день в кабинете директора проторчала…

– В холодильнике должны быть продукты, – сообщаю на случай, если она голодна.

Вряд ли иначе. К тому же она снова кивает. Не сразу, но выбирает верное направление в сторону кухни. Через некоторое время оттуда слышится какая-то возня, шум несколько раз хлопнувшей двери холодильного шкафа и плеск включившейся в кране воды, а я позволяю себе усесться в ближайшее кресло. Прикрываю глаза. Мне требуется хотя бы пять минут. А ещё лучше наконец выспаться. Но последнего я пока себе не позволяю. По истечении указанного времени возвращаюсь к изучению того, что успеваю узнать о своей пропаже и её дочери, размышляя о том, с какой стороны будет проще и результативнее зайти, чтобы сократить возможно потраченное время на поиски.

И совершенно напрасно я так увлекаюсь этой лирикой!

Вода, льющаяся в кухонном кране, до сих пор шумит. Но никаких сопутствующих звуков и запахов готовящейся еды я не различаю. Если бы Асия собиралась обойтись сухим пайком или тем же салатом, то не пришлось бы так долго возиться с мойкой.

Соответственно:

Поднимаюсь на ноги. Следую на кухню.

И ещё пока иду туда, знаю, что увижу…

Девчонка свалила!