Читать книгу: «Замысел и промысел, или Кто не играет в кости. Часть 1», страница 6
– Но как я узнаю его, Владыка?
– он всегда там, куда я сбросил его. ты отправишься туда же. скнужгл не СМОЖЕТ устоЯтЬ против вспышки ИЗВЕЧНОГО огня. а КОГДА ОГОНЬ И ВОДА, СВЕТ И ТЬМА СОЕДИНЯТСЯ, ВРАТА ОТКРОЮТСЯ И ИСПОЛНИТСЯ МОЯ ВОЛЯ.
– Я постиг тебя, Владыка. Благодарю за честь.
– А когда ты ИСПОЛНИШЬ МОЮ ВОЛЮ И вернёшь СклнужглА, я, возможно, прибавлю твоему имени звучности, Крцыфкр.
Лиловое облако растеклось и снова порозовело, а серое осыпалось искрами и растаяло там, где нет времени и пространства.
* * *
Забавная штука – пространство. Подчас его понимают как некий базовый набор пересекающихся плоскостей, которые заполнены различными предметами или объектами. Но стоит только появиться в одной (а чаще в нескольких) таких плоскостях человеку, как строгий замысел разработчика летит ко всем чертям, сбиты все системные настройки! Гордый некогда холм уже изрезан морщинами троп и дорог; живописное болото превратилось в безликий пруд с кувшинками, золотистыми карпами и аккуратненькими лавочками; а недра величественного горного массива, словно червь яблоко, прогрыз туннель.
Человеку свойственно менять всё вокруг под себя и по собственному вкусу и разумению, создавать свою систему координат, наполняя все доступные плоскости знаковыми и значимыми для него предметами и вещами. И если верно то, что человек сам определяет вещи, которые будут его окружать, то так же верно и то, что вещи определяют своего владельца.
В кабинете магистра Тамноса Диктума царил первозданный хаос. Здесь смешение самых различных благовоний, более подходящее лавке восточных специй или будуару экзальтированной красавицы, совершенно чудесным образом гармонировало со страшным беспорядком. Несмотря на то, что Тамнос Диктум занимал уважаемый пост магистра теологии, сказать наверняка, о каких именно верованиях шла речь, пожалуй, не смог бы даже он сам.
В комнате, которую занимала его кафедра, можно было наткнуться на бальзамические амфоры Древнего Египта, споткнуться о жертвенную плиту инков или задеть локтем древнегреческую статую. (Кстати, упомянутого конфуза не избежал когда-то и магистр Майнстрем Щековских, в результате чего некая богиня лишилась левой руки с зажатым в ней яблоком.) Возможно, именно поэтому, всякий раз появляясь на кафедре теологии, магистр изящной словесности испытывал поистине религиозный страх (по крайней мере, он так это понимал).
На самом деле Майнстрем Щековских никогда не был ни суеверным, ни набожным. В детстве он, конечно, посещал храм вместе со своими родителями и сёстрами, но проповеди не занимали его. Гораздо больше мальчику нравилось наблюдать, как преломляется свет, отражённый в цветных стёклах витражей, или устраивать соревнования капель дождя на стекле. Однажды он так увлёкся этим занятием, что даже упал со своей скамейки прямо в проход. В тот же вечер мать, утешая его после трёпки, устроенной отцом, доходчиво объяснила сыну, что такое уважение и почтение. На том Майнстрем и успокоился: отныне он продолжал не верить, но делал это крайне уважительно к тем, кто придерживался иной точки зрения. Однако не верить совсем ни во что невозможно, поэтому очень скоро мальчик научился читать и свято уверовал, что наука – единственная вещь достойная доверия, поскольку почти всегда подтверждается опытным путём и выражается во вполне осязаемых вещах.
Ровно так же он предпочитал думать и о кафедре теологии, которой заведовал Тамнос Диктум. В конце концов, старик, всю жизнь занимающийся изучением различных культов и верований, объехал, наверное, весь свет, а значит, многое видел и знает. И если он считает, что теология – достойная изучения наука, то так тому и быть.
Тамнос Диктум сидел за широким столом, склонившись над огромной книгой, лежавшей почему-то вверх ногами. Очки его сползли и только каким-то чудом держались на кончике сизого мясистого носа, глаза были закрыты, парик съехал, обнажая блестящую макушку, поросшую редкими седыми волосами, среди которых неспешно прогуливалась муха.
– Магистр Диктум, вы спите? – тихонько окликнул его Майнстрем.
Ответа не было.
– Магистр? – Майнстрем боязливо дотронулся до руки Диктума и тут же отскочил в ужасе. Рука старика была холодна, как лёд.
«Кошмар! Магистр Диктум! Он умер! – пронеслось в голове Майнстрема. – Что делать? Позвать на помощь? А что если?… Нет времени! Надо… Скорее!..»
Далее мысли молодого человека окончательно потеряли какую бы то ни было членораздельность, и Майнстрем заметался по комнате. Наконец, в самом углу на пыльном подоконнике что-то блеснуло. Магистр бросился туда. Как на грех, на пути его оказалась та самая злосчастная богиня. Она пошатнулась, закачалась и…
«А-а-а! Ерунда! В конце концов, без рук ей даже лучше», – промелькнуло в голове Майнстрема, когда он едва не споткнулся о выкатившееся из отбитой руки богини мраморное яблоко.
Сметая на своём пути какие-то книги и свечи, опрокидывая маленькие пузатые баночки и пузырьки, выстроившиеся в шеренгу на краю стола, молодой человек, наконец, добрался до предмета, который искал.
Уже в следующее мгновение Майнстрем трясущимися руками прикладывал это к самым губам Тамноса Диктума.
– А? Что? Кто тут? – встрепенулся старик неожиданно бодро.
– Слава богу! – выдохнул Майнстрем. Ноги его стали ватными, и он медленно сполз по стене.
– Что ты тут делаешь, юноша? – спросил Тамнос, глядя на магистра Щековских так, словно видел его впервые.
– Магистр Диктум! Это я, Майнстрем Щековских. Я пришёл, а вы тут… Я подумал, что вы… А вы… Уф-ф-ф…
– Ради всего святого, что ты тут делаешь? И зачем тебе погребальное слюдяное зеркало шамана? Ты хоть понимаешь себе, какая это редкость в наши дни! Эх, знал бы ты, чего мне стоило его раздобыть. Знаешь, это была такая забавная история!
– Простите, господин Диктум, – нетвёрдой рукой Майнстрем положил зеркало на стол. – Я зашел к вам, а вы так лежали, как будто… И я испугался… Я подумал…
– Подумал что? – спросил Тамнос, заинтересованно поправляя очки.
– Подумал, что вас уже… Что вы… умерли.
– Я? Умер? Ах-ха-ха! Вот потеха! – Тамнос рассмеялся поразительно живым смехом, который совершенно не сочетался с его сморщенным, словно мятый пергамент, лицом. – Ах, детка, если бы это было так просто… – неожиданно спокойно продолжил магистр. – Ты и представить себе не можешь, какое это изнурительное занятие, особенно в моём-то возрасте…
– В смысле? – опешил Майнстрем. – Какое ещё занятие?
– Умирать, конечно! Я пробовал уже множество раз, но постоянно кто-то отвлекает. Но я, знаешь ли, продолжаю работать над этим и не теряю надежды! Да-да! А вот если бы ты, юноша чаще посещал мои лекции, то наверняка знал бы… – тут магистр Диктум внимательно посмотрел на Майнстрема. – А кстати, почему я не видел тебя на последнем семинаре? Поди сбежал в таверну с приятелями, а? Но лицо твоё мне знакомо… С какого ты курса?
– Я не студент, – ответил, поднимаясь, юноша. – Я Майнстрем Щековских, магистр изящной словесности, господин Диктум.
– А! Точно так! То-то я думаю, лицо знакомое. Так что же, ты решил заняться теологией? Весьма похвально. Весьма. Только как же твоя кафедра? Как её?..
– Кафедра изящной словесности, магистр Диктум, – молодой человек почувствовал, что начинает терять терпение.
– И что же с твоей кафедрой? Как ты оставишь её? Или ты уже нашёл приемника? – улыбаясь, спросил Тамнос Диктум.
– Нет, магистр. Я не собираюсь заниматься теологией и тем более не планирую оставлять свою кафедру. Я тут по другому поводу. На прошлом заседании учёного совета верховный магистр поручил мне заняться архивами кафедры ведьмовства и алхимии и я подумал…
– Вот как? Славно! Очень хорошо! – перебил его Тамнос. – А то я так устал, а ещё Триангулюр со своими поручениями. Совсем не оставляет мне времени. Знаешь ли, ведь я крайне занят. Это очень серьёзная работа, умирать!
– Но магистр, я думал, что вы уже приступили к разбору архивов и надеялся воспользоваться вашими записями. Ведь вы же делали записи? Боламбри сказал мне что…
– Бола? А, он славный, очень славный мальчик! И такой сообразительный, хотя на первый взгляд и не подумаешь! Ведь он мог бы стать моим лучшим учеником… Да…
– Кто? Бола? Но мне казалось, что он был студентом именно на кафедре ведьмовства, – удивился Майнстрем.
– Ну, так это уже после теологии. А до того занимался растениеводством, а ещё раньше математикой. Да… Но что-то у него с Триангулюром не заладилось. И что же, теперь он увлёкся изящными искусствами? Или как там твоя кафедра называется?
– Изящной словесности, магистр. Но я бы хотел посмотреть ваши записи, – напомнил Майнстрем.
– Какие ещё записи?
– Которые вы делали, когда разбирали архивы кафедры ведьмовства и алхимии, – Майнстрем почти потерял надежду.
– Ах, эти! – взгляд Диктума прояснился на мгновение. – Так они остались там же. Найдёшь их прямо на столе в кабинете.
– О, благодарю вас, магистр! – надежда снова блеснула в глазах Майнстрема.
– Вот только я бы не советовал тебе читать их.
– Почему же?
– Бывший инквизитор его Величества… Он, знаешь ли… Не удивлюсь, если этот одноглазый пройдоха вёл записи своих колдовских ритуалов! Этот болван, похоже, в самом деле, считал, что способен управлять высшими силами.
– Вся эта мистика и колдовство, всё это, по-моему… – улыбнулся в ответ Майнстрем. – Словом, я не верю в это, магистр.
– Неужели? – Тамнос Диктум буквально впился в юношу удивительно ясными голубыми глазами. – Вот только если ты не веришь во что-то, это вовсе не означает, будто что-то не верит в тебя.
Майнстрем смотрел в почти прозрачные глаза старика и испытывал смешанное чувство жалости, неловкости и обиды. Он так надеялся получить хоть какую-то помощь. Но чаяньям его, видимо, не суждено было сбыться, поэтому он, опасаясь снова рухнуть прямо тут же от досады, опёрся о край стола и… Погребальное зеркало шамана соскользнуло на пол и треснуло с характерным звоном.
– О! Простите! Простите, магистр Диктум! Я нечаянно! – всплеснул руками Майнстрем.
– О! Нет-нет! Это замечательно! – воскликнул старик радостно. – Ты знаешь, сколько раз я колотил его об пол? То о чём мы даже не чаяли, обязательно случается! Я столько раз колотил его об пол и всё без толку!
Майнстрем опешил, но решил, что не стоит более мучить несчастного старика и поспешили как можно скорее покинуть кафедру теологии.
– И ещё, юноша, – окликнул уже в дверях Майнстрема магистр Диктум. – Когда найдёшь, то, о чём просит Триангулюр (а ты это обязательно найдёшь!), не забудь обо мне, хорошо?
– Конечно, не забуду, магистр. Не волнуйтесь, – ответил юноша.
«Вот так-то: "Не забудь обо мне!" – с горечью думал Майнстрем, спускаясь по широченной лестнице, – И этот туда же. А я-то считал его милым стариком! Все хотят выслужиться… Хотя, кто знает, что ему может понадобиться на этой треклятой кафедре? И почему он так уверен, что я это найду?»
