Читать книгу: «Три закона жизни», страница 3
Часть вторая «Политическая борьба»
«Иногда лучший способ погубить человека – это
предоставить ему самому выбирать свою судьбу».
М.А.Булгаков
«Ни силы в тебе нет, ни мудрости. Однако избран ты, и, значит, тебе придется стать сильным, мудрым и доблестным».
Дж. Толкиен
***
Перси вошел в пещеру с мрачным видом; он молча сел на кровать и обвел взглядом всех присутствующих на собрании.
Эти собрания стали теперь регулярными. Небольшой круг верных людей собирался тайно по вечерам в комнате Перси, и там в сумерках уходящего дня строились смелые планы, велись жаркие споры и выносились приговоры всем врагам. Перси не знал, сколько усилий потребовалось для того, чтобы собрать всех этих людей здесь и объединить вокруг одного человека; он догадывался, что во многом обязан обаянию Лоуренсия, который весьма успешно собирал союзников, и, хотя число союзников оставалось пока небольшим, в последнее время оно возросло почти в три раза.
Как только Перси вошел, разговоры тотчас стихли. Хотя объединял людей Лоуренсий, возглавлял собрания неизменно Перси.
– Полученные мной сведения подтверждают наши худшие опасения, – вздохнул Перси, – судя по всему, Гольмий подозревает Дармштадтия, раз велит ему прийти непременно.
– Вот тебе и конспирация, – с плохо скрываемой досадой произнес Плутоний, недавно присоединившийся к группе союзников. А кто-то говорил, что о существовании заговора никто не подозревает…
– Подозревать можно все, что угодно, главное – чтобы никто не знал этого наверняка, – ответил Перси. – Если кому-то не нравится наш заговор, вы вольны уйти прямо сейчас. Я никого здесь силой не держу.
Плутоний поспешно извинился, и все снова замолчали.
– Ваши предложения?
Союзники заговорили, перебивая друг друга, торопясь высказать все, о чем они думали с момента получения Дармштадтием пригласительного письма. Выслушав их, Перси понял руку:
– Я прекрасно понимаю, что мы идем на риск, весьма вероятно, Дармштадтия будут принуждать перейти на сторону Гольмия.
– Я никогда не соглашусь на это! – воскликнул Дармштадтий.
– Вполне уверен в Вашей преданности, и потому предлагаю сделать так: пусть Дармштадтий изображает союзника и той, и другой стороны.
– Нет, я не соглашусь на это, – решительно отказался Дармштадтий, и от первоначального плана пришлось отказаться.
– У меня есть предложение, – встал Лоуренсий, – я пойду вместо Дармштадтия.
– Но наши враги прекрасно тебя знают, это безумие!
– Отнюдь. Я переоденусь и изменю внешность, никто меня не узнает. Перси, положись на меня, я знаю, что делаю.
– Я не могу рисковать жизнью преданных людей!
– Перси, я справлюсь, обо мне не беспокойся. Доверь это мне.
– Хорошо, – Перси встал, что означало конец заседания.
Союзники по одному выходили и исчезали во мраке коридора. Перси, Лютеций и Лоуренсий втроем отправились на прогулку, но не во двор пещеры, а в потайные уголки подальше от входа.
– Ты за меня не беспокойся, – голос Лоуренсия был поразительно спокоен, – я знаю, на что иду, и готов играть в жестокую игру. Я смогу прекрасно замаскироваться и буду осторожен. Лучше дай мне пригласительное письмо.
Перси протянул ему листок.
– Возьми, прочтешь в безопасном месте.
Лоуренсий надежно спрятал письмо.
– Это мой пропуск, так сказать, подтверждение личности. Ладно, с этим все в порядке, а вот с тобой мы с Лютецием хотели серьезно поговорить.
– О чем?
– Мы хотели тебя предостеречь. Знаешь, власть сильно изменила тебя.
– Что ты говоришь? – побледнел Перси.
– Не кричи, мы хотим всего лишь дать тебе дружеский совет. Напрасно ты грозишь всем и ведешь себя как властитель, тебе нужна хитрость и умение располагать к себе людей.
– Для этого у меня есть друзья. Вы всегда помогаете мне.
– Спасибо, Перси, но этого мало. Между прочим, скажи нам откровенно: ты ведь хочешь стать вождем?
– Нет, совершенно не хочу.
– Но мы ведь не просто так боремся с врагом?
– Я мечтаю о спокойной размеренной жизни с Нинисель и друзьями.
– Раньше – да, возможно, но теперь… Ты сам не замечаешь, но власть опьяняет тебя. Согласись, ведь ты с огромным удовольствием командуешь людьми и распоряжаешься их судьбами. Между прочим, мог бы и пообещать им что-нибудь в случае победы, чтобы укрепить их преданность.
– Вы говорите ерунду. Я не собираюсь давать никому ложных обещаний, и вообще, перестаньте учить меня, как жить. Если вы считаете, что друзьям позволено больше, чем остальным союзникам, это не означает, что можно критиковать мои действия – этого я никому не позволю, даже самым близким людям. Завтра вечером я буду ждать твоего отчета, Лоуренсий… если, конечно, все пройдет удачно.
– Конечно, Перси, я сделаю все, что от меня зависит.
Лютеций и Лоуренсий проводили друга взглядом, затем заговорили вполголоса:
– Не нравится мне перемена в нем. Он стал слишком гордым и самоуверенным. Не хочу пожелать ему дурного, но ведь власть может так же легко уйти от него, как и пришла.
А Перси медленно шел к себе; разговор с друзьями неприятно удивил его. Странно, что у них все чаще стали появляться разногласия – они не хотели давать ему свободы действий, не желали подчиняться и продолжали считать, что разбираются в политике лучше него. Но в конце концов он уже больше года прожил в племени склифов и далеко не так наивен и глуп, как раньше. Он и сам знает, как ему добиться своей единственной цели – выжить.
Теперь Перси уже не знал, к чему он стремится. Подчиняться начальнику, выполнять рутинную работу он уже не хотел, новая должность ему очень нравилась и удовлетворяла честолюбие. Хотел ли он стать вождем? Эта мысль действительно не приходил Перси в голову – как, зачем? Он лишь хотел победить Гольмия и добиться уважения и независимости.
***
Нинисель вышла из зала после ужина и отправилась в комнату. В последнее время никто ее не провожал, не ходил с ней гулять перед сном; Нинисель знала, что у Перси много забот, не обижалась и ни о чем его не расспрашивала. Они мало времени поводили вместе, почти не разговаривали и постепенно отдалялись друг от друга.
Нинисель свернула в коридор, но вдруг услышала торопливые шаги сзади и обернулась. Ее догнала Элизабет.
Хотя девушки считались подругами, они никогда не навещали друг друга в комнатах. Элизабет знала, что Нинисель замужем, поэтому приходить к ней вечером стеснялась. Нинисель в свою очередь не решалась навестить подругу, зная ее образ жизни.
Тайны частной жизни разделяли их, и каждая вечером оставалась наедине со своими проблемами, которые не с кем обсудить.
Поэтому, увидев Элизабет, Нинисель очень удивилась.
– Пожалуйста, Нинисель, позволь мне поговорить с тобой. Мне так нужна твоя помощь. Ты бы не могла меня принять?
– Сейчас посмотрю, если мужа нет дома.
Она вернулась через минуту.
– Никого нет, заходи. Думаю, Перси вернется нескоро.
Девушки вошли в комнату. Элизабет, заметно уставшая, села и тотчас заговорила:
– У меня к тебе просьба, дорогая, можешь сразу отказать, если сочтешь меня слишком дерзкой.
– Что ты, Лиззи! Говори скорее, что случилось.
– Понимаешь, Нинисель, у меня скоро будет ребенок…
Нинисель кивнула.
– Можешь, как и все, осуждать меня, но не в этом дело. Я даже не знаю, как начать… Ты бы не могла взять моего ребенка?
– Взять твоего ребенка? – изумленная Нинисель не сразу поняла, в чем дело.
– Просто мне запретили держать его у себя… отец будущего ребенка.
– А… – Нинисель замялась. Повисло неловкое молчание.
– Пожалуйста, Нинисель, спаси моего ребенка, ведь он велит мне убить его, а я не могу. У тебя ведь тоже скоро будет ребенок.
– Еще не скоро, – улыбнулась Нинисель. – Хорошо, я возьму твоего ребенка, Лиззи.
– О, Нинисель, какая ты добрая! Ты ведь вправду возьмешь его?
– Конечно, Лиззи. А отец твоего будущего ребенка…
– Я не могу назвать его имя.
– Хорошо, не говори, если не хочешь. Давай только решим, как будем говорить о ребенке: кто его мать?
Элизабет долго молчала. В ней боролись два чувства: желание быть рядом с будущим ребенком, назвать его своим, открыто любить его и гордиться тем, что она его мать, и страх за его жизнь. Нет, ему будет гораздо надежнее оставаться с Нинисель.
После долгого колебания она наконец сказала:
– Возьми его, дорогая, и назови своим. Я буду изредка навещать его. О, Нинисель, если ты спасешь моего ребенка, я вовек этого не забуду!
– Ну что ты, Лиззи, успокойся. Мне кажется, я слышу шаги. Наверное, возвращается муж.
***
Перси вернулся уставшим и раздосадованным. После разговора с друзьями на душе остался неприятный осадок. Нужно было опять о чем-то думать, строить планы, но у него уже не осталось сил. Перси видел, что Нинисель переживает за него даже больше, чем он сам, но ничем не мог ее успокоить. Все пустые лживые уверения, что у него все в порядке, давно уже перестали действовать. Перси не мог заснуть дольше обычного и спал тревожно и чутко.
Ему снились странные сны. Он поднимался по длинной крутой лестнице, боясь оступиться, и знал, что под ним чернеет бездна, а впереди его ждет неизвестность. Он неуверенно брел во мраке, с трудом вставал на узкие ступеньки, а темнота вокруг сгущалась. Вдруг наверху отворилась дверь, и Монтесума шагнул к нему с криком:
– Сюда пути нет!
Дверь захлопнулась, Монтесума исчез, а Перси, потеряв равновесие, полетел вниз. Бездна расширялась и поглотила его, а он летел все ниже и ниже, и его ужасу не было конца.
Резкий стук в дверь заставил Перси подскочить: он был все еще во власти ночного кошмара. Перси на цыпочках подошел к двери, сердце его бешено колотилось. Приглушенным голосом он спросил: «Кто там?» Неестественность происходящего указывала на то, что сон продолжается, и ему казалось, что дверь сейчас откроется, и он увидит нечто ужасное. К его величайшему удивлению, голос из-за двери спокойно ответил:
– Это я, Рутений.
Рутения Перси не видел со дня их знакомства ни разу. Хотя они занимались по сути одним делом, они никогда не встречались, потому Перси решил, что ошибся или спит.
Перси вышел, остановился на пороге и, прижав палец к губам, прошептал:
– Не кричите, Рутений, моя жена спит. Зачем Вы пришли?
– Нам нужно поговорить, Перси, и как можно скорее.
Перси даже не скрывал своего недовольства.
– Неужели нельзя выбрать более удобное время? Зачем Вы разбудили меня?
– Мне нужно сообщить Вам все, что я считаю нужным, этой ночью. Другой такой возможности не представится.
Перси рассердился еще больше.
– Я не намерен впускать Вас к себе. Я не собираюсь будить жену и просить ее выйти ради нашего бесценного разговора.
– Мы можем зайти ко мне, Перси, моей жене мы не помешаем.
Недружелюбный и презрительный тон Рутения с каждой минутой все больше отталкивал Перси. Он уже собирался ответить, что хочет спать, но передумал и пошел к нему.
Рутений спокойно ввел Перси в свою спальню.
– Заходите и располагайтесь. Я не задержу Вас надолго.
Перси искал глазами стул. В комнате почти не было мебели, если не считать огромной просторной кровати, на которой, словно королева, лежала, раскинув руки, жена Рутения, и маленького диванчика в углу, покрытого ковриком: на нем спала хорошенькая девочка лет семи-восьми, дочь Рутения.
Перси остановился в нерешительности, не зная, куда сесть. Рутений указал ему на место на кровати рядом с женой.
– Не стесняйтесь. Чувствуйте себя как дома. Можете отодвинуть ее, если места мало – Фрэнси не обидится.
Перси сел на краешек кровати, стараясь не смотреть на Фрэнси – она приковывала взгляд. Ее глаза были прикрыты густой тенью пушистых ресниц, на губах играла легкая улыбка, придававшая ей еще более загадочный и чарующий вид; черные волосы мягкими завитками лежали на одеяле. «Какая красавица, – подумал Перси. – Она ведь гораздо красивее Нинисель», и ужаснулся собственным мыслям: как он мог так забыться! Уж не за этим ли его позвал Рутений?
Рутений улыбался, видя смущение Перси. Казалось, эта сцена его забавляет, и он не может решиться прервать развлечение. Первым пришел в себя Перси.
– Зачем вы меня звали? Говорите скорее, я устал и хочу спать.
– Дело в том, что мне нужно обсудить с Вами несколько деликатных вопросов, о которых кричать в коридоре не хочется. Во-первых, я хочу предупредить Вас о завтрашнем дне.
Перси похолодел. «Неужели все знают наш план?» – в ужасе подумал он, но последующие слова Рутения развеяли его подозрения.
– Я знаю, о чем с Вами будет говорить Монтесума. Он уступил просьбе Нобелия и отправит Вас к нему познакомиться. Так вот, не вздумайте ему что-нибудь советовать или посвящать его в свои личные дела. Этот человек никогда не станет нашим другом, поэтому будьте с ним крайне осторожны. Все остальное Вы услышите от вождя, а я коснусь другого деликатного вопроса: Перси, скажите, это правда, что у Вас тайная организация?
Перси растерялся.
– Откуда Вы это взяли?
– Слухами земля полнится. Я в принципе хорошо отношусь к Вам, Перси, и ничего не имею против того, чтобы Вы с друзьями вместе защищались от Гольмия… Вопрос в другом: каковы еще ваши цели и задачи?
– Это Вас не касается, – холодно ответил Перси. – Вы для этого меня и звали?
– Мне кажется, стоит Вас предупредить. Я догадываюсь о многом, например, о том, что Вы мечтаете стать вождем вместо Монтесумы.
– Что?
– Не притворяйтесь. Я Вас не выдам, но имейте в виду: с этого момента наши пути расходятся. Я никогда не поддержу Вас в этом.
Перси перевел взгляд на Фрэнси – она продолжала соблазнительно улыбаться. «Все здесь такое пошлое и лживое, – подумал Перси. – Весь их маленький мирок, который не скрывают от посторонних глаз, а наоборот, выставляют напоказ. И еще мне очень интересно, отчего все, кроме меня, знают, чего я хочу достичь?»
– Я не вполне понимаю, о чем Вы говорите.
– Я никогда не предам Монтесуму. Он возвысил меня, я многим обязан ему, поэтому на Вашу сторону, Перси, я никогда не стану.
– Значит, Вы хотели предупредить, что становитесь моим врагом? – голос Перси постепенно перешел в крик.
Томный голос прервал беседу.
– Что случилось, Рутений? – Фрэнси потянулась и натянула одеяло повыше. – У тебя гости?
Перси вскочил с кровати и выбежал из комнаты.
– Пока мы еще не враги, и я считаю своим долгом дать Вам совет, – сказал Рутений, выходя и закрывая за собой дверь. – Не кричите по пустякам, ведь крик – признак слабости. Вас перестанут уважать, а вождю следует быть более сдержанным.
Кстати, пока Вы еще не ушли, я скажу еще кое-что: судя по слухам, Вам верны далеко не все.
– Это не Ваше дело, как и все остальное, о чем мы сейчас говорили. Спокойной ночи.
– Это не мое дело, – согласился Рутений, – но я решил высказать Вам все, не знаю, зачем. Надеюсь, мои советы помогут Вам.
– Замолчите, пока я Вас не ударил!
Перси вернулся к себе уставшим и расстроенным, и, увидев безмятежно спящую Нинисель, разозлился еще больше. «Спит как сурок и ни о чем не заботится, а я вот теперь точно не усну. Нобелий… тот самый, о ком говорили ночью вождь и Рутений, да еще маскарад Лоуренсия… Однако уснул почти сразу и крепко проспал до утра без сновидений.
***
Проснулся Перси поздно. Уже давно рассвело, на столе его ждал завтрак, а Нинисель, уже одетая, перебирала ему волосы.
– Который час? Так поздно! Я ведь опоздаю к Монтесуме.
Наскоро перекусив, он добежал до кабинета вождя и, задыхаясь от волнения и бега, появился на пороге на полчаса позже обычного.
– Прошу прощения, сэр, я проспал.
– Кажется, пришло время познакомить Вас с одним интересным человеком, Нобелием, философом и моим приближенным. Не буду описывать его, составьте свое мнение, а потом обменяемся впечатлениями.
– Хорошо, сэр.
– А когда вернетесь, приступайте к своим повседневным обязанностям.
Они вдвоем вышли из кабинета, и Монтесума провел Перси в незнакомый коридор с низким немного облупившимся потолком и давно не крашеными стенами. Монтесума приоткрыл дверь в большую просторную комнату, немного напомнившую Перси кабинет вождя, и со словами: «Принимайте гостя, Нобелий» ввел Перси и оставил их одних.
Перси не раз слышал о Нобелии и уже составил о нем определенное представление, однако он оказался совершенно не таким. Перед ним на высоком стуле сидел худощавый старик с коротко подстриженной бородой и длинными белыми волосами, проницательный взгляд его небесно-голубых глаз пронизывал Перси насквозь. С минуту он молчал, внимательно изучая прибывшего, и Перси с трудом старался побороть дрожь.
– Не бойся, – внезапно сказал он, – страх – плохой союзник.
От удивления Перси не сразу ответил, между тем философ продолжал:
– Я давно хотел посмотреть на тебя, чтобы узнать, изменился ли вкус нашего дорогого вождя. Признаться, на этот раз я делаю вывод в его пользу. Подойди ближе, не робей, я не Монтесума и не посажу тебя за решетку. Вижу, что ты юн, неопытен, кроме того, не уверен в выборе жизненного пути. Но при этом ты неглуп, я читаю в твоих глазах ум и недоверие – браво, Монтесума! В том, что тебя так рано приблизили к власти, есть какой-то смысл, но я пока не могу сказать, какой. Итак, теперь можно поговорить серьезно: чего ты хочешь добиться?
– Я… – покачал головой Перси.
– Ты мне не доверяешь и правильно делаешь. И Монтесуме не верь и никогда не рассказывай ему о своих истинных намерениях, хотя и молчать не к чему. Тут нужно проявить фантазию и смекалку, но сейчас я прошу говорить откровенно: ты хочешь власти?
Голубые глаза Нобелия искрились беззвучным смехом.
– Власти хотят все, хотя, возможно, в твоем возрасте естественнее стремиться к любви. Ты боишься ответственности? Если нет, то перед тобой все двери открыты. Что же ты молчишь? Мы лишь беседуем, а действовать будешь ты.
– Вы хотите меня использовать?
Нобелий засмеялся и откинул назад длинные волосы.
– Ты плохо знаешь человеческую натуру.
– Я Вам не верю, Вы говорите одно и то же всем, с кем имеете дело: и Монтесуме, и Рутению, и мне. Я не стремлюсь к власти и прошу оставить меня в покое.
– Верно, мог бы говорить, но не говорю. Тебе я покровительствую. Если ты захочешь взять власть в свои руки, я помогу тебе.
– Почему Вы меня выделяете? – спросил Перси.
– У тебя больше шансов добиться успеха, чем у остальных. Монтесума слаб и недолго продержится, начнется борьба за власть. Тебя же сама судьба выделяет, не я; тебя окружают интриги и тайны, ты обладаешь всеми необходимыми качествами и мог бы добиться успеха. Конец у всего один, но прожить ты бы мог интересно. Пока ты еще неиспорчен и чист душой, но тебе стоит поучиться методам борьбы у своих врагов.
Дружбой и взаимопомощью можно приблизить 20 человек, но не тысячу – их объединяет культ и насилие.
– Зачем Вы говорите мне все это?
– Ты мне понравился, Перси, и я желаю тебе добра. По воле рока ты замешан в большую политику, и тебе уже отсюда не выбраться – она подобна джунглям, где между деревьями не видно просвета. Здесь нет нейтральной позиции: тебе предстоит либо победить, либо погибнуть. Выбирай гибель – и будь послушной овечкой, которую ведут к алтарю. Выбирай победу – и используй все средства, чтобы одолеть многочисленных врагов, старых и новых, тайных и явных, и иди вперед. Монтесума был неплохим вождем, но ты справишься лучше.
Ну что же, довольно об этом, теперь сменим тему, ведь тебе предстоит дать Монтесуме отчет о нашем разговоре. Ни слова о том, что я тебе только что рассказал – ни единой живой душе. А теперь – для общественности…
***
У Перси голова шла кругом от новостей. С трудом доработав до конца дня, Перси зашел к себе в комнату перед ужином и устало лег на постель. Нинисель еще не вернулась, и он мог позволить себе расслабиться и предаться размышлениям. В дверь постучали, и на пороге появился Дармштадтий.
– Да, Дармштадтий, какие новости?
– Лоуренсий, – улыбнулся вошедший, – ты не узнал меня. Вот и Гольмий поддался на обман.
Он быстро снял парик, переоделся и стал постепенно превращаться в самого себя.
– Как все прошло?
– Замечательно. Проведем внеочередное собрание?
– Сначала я бы хотел обсудить с вами кое-что наедине.
Лоуренсий предложил прогуляться.
– Я знаю одно прекрасное место, очень подходящее для серьезных разговоров.
Лоуренсий, Лютеций и Перси вышли из пещеры, но направились не в лес, а в противоположную сторону, и вскоре увидели каменный грот, за которым начинался скалистый берег моря.
Море было огромным, диким и пугающим. Грохот волн звучал в ушах как призыв к борьбе; равномерный гул прилива располагал к размышлениям. Друзья сели на камни на берегу и стали смотреть на пенящуюся воду. Лоуренсий рисовал, Лютеций следил за волнами, а Перси слушал крики чаек и с грустью думал об утраченной навсегда безмятежности. Сам того не замечая, он постепенно успокоился; все происходящее начинало казаться ему мелким по сравнению с морем, небом и всем огромным миром, слишком просторным для человека.
– Как ты думаешь, Перси, почему Монтесума заказал мне морской пейзаж? – спросил Лоуренсий и сам ответил:
– У него неспокойно на душе. Властителя всегда одолевают сомнения в правильности принятых решений. Его мир обманчиво спокоен, а за холодным взглядом кроется столько же переживаний, как у любого из нас, только он умеет скрывать свои чувства. Искусство раскрывает душу человека, оставляет его один на один со своими сомнениями. Вождь может быть откровенен только с произведениями искусства.
Так говорил Лоуренсий, и друзья, задумавшись, слушали его. Перси чувствовал, что действительно хорошо отдохнул за вечер, и был благодарен другу за возможность забыть обо всем и расслабиться.
– Мы можем часто ходить сюда, если тебе здесь понравилось.
После ужина Перси провел собрание и для начала дал слово Лоуренсию.
– Итак, Гольмий, к большому сожалению, не предложил мне стать шпионом, но он осторожно попытался выяснить численность нашей организации и ее состав.
Я, конечно, ничего не сказал, вернее, сильно его дезинформировал, но вот то, что я видел… Во-первых, у него вдвое больше союзников, а во-вторых, он однозначно будет стараться привлечь на свою сторону и наших союзников, потому хочу сразу вас всех предупредить: ни в коем случае не давайте Гольмию понять, что разгадали его план. Будьте осторожны и сразу сообщайте обо всем Перси. Помните: Гольмий не ценит людей. В его руках вы будете лишь игрушкой. Перси, тебе слово.
Только после собрания Перси вспомнил о Нинисель и удивился ее отсутствию. Обеспокоенный, Перси пошел на поиски в женскую комнату.
На пороге Перси остановился в нерешительности. Внезапно дверь отворилась и на пороге появилась Фрэнси. Красавица жеманно улыбнулась, обнажая прелестные ровные зубы, а Перси вспыхнул, вспомнив посещение Рутения. Фрэнси, казалось, радовалась его неловкости; кокетливо касаясь его руки, она спросила:
– Ты ищешь Нинисель? Ее там нет. И вообще все давно разошлись.
– А где же она? – но, встретив понимающий взгляд Фрэнси, не сдержался:
– Меня не интересует, что Вы и Ваш муж думаете об этом.
Фрэнси чуть помедлила, игриво взмахнула ресницами и исчезла в глубине коридора, а Перси, раздосадованный, вернулся к себе. Вскоре пришла и Нинисель, усталая и взволнованная, держа на руках новорожденного ребенка.
– Перси, послушай, подруга попросила меня взять ее ребенка. Пожалуйста, не отказывайся принять его. У меня ведь тоже скоро родится дитя, и мы воспитаем их вдвоем.
– Хорошо, пусть будет по-твоему, – Перси с недоумением взглянул на малыша. – Мальчик?
– Она просила назвать его Кларком.
– А кто отец ребенка?
– Не знаю, Лиззи не называет его имени, это тайна.
– И тем не менее мы должны брать на воспитание чужого ребенка…
Но Нинисель так трогательно умоляла его оставить малыша у себя, что Перси уступил. «Если Нинисель родит дочь, назовем ее Джули. Получится красивая пара – Кларк и Джули».
В тот день утром после завтрака Нинисель отправилась проведать Элизабет. Она уже давно не выходила из комнаты, и Нинисель часто проводила у подруги по несколько часов. Однако сегодня вместо обычного приветствия ее встретил такой знакомый всем женщинам стон.
– Лиззи!
– Нинисель, как я рада, что ты пришла. Позови врача и побудь со мной, пожалуйста.
Нинисель осталась с ней и первой взяла на руки крепкого малыша, которого Элизабет попросила назвать Кларком.
***
Сомнения стали появляться лишь на следующее утро.
– Послушай, Нинисель, а как мы будем скрывать существование ребенка? – спросил Перси.
– Я думала об этом… У меня тоже скоро родится малыш, скажем, что я родила двойняшек.
– Еще не скоро. А до этого?
– Я останусь здесь, с малышом, а Элизабет скажет, что я не совсем здорова.
Пери покачал головой. «Сами себе создаем лишние трудности, – подумал он, – разве мало у нас своих забот! И теперь я не смогу проводить здесь собрания, значит, нужно придумать еще и другое место для встреч».
В тот день, придя на работу, Перси с удивлением заметил в кабинете Монтесумы Рутения. «Если нам предстоит совместная работа, я откажусь», – решил Перси. Рутений стоял напротив и насмешливо улыбался, что не укрылось от внимания вождя.
– Как вижу, вы уже знакомы, – невзначай обронил он.
– Нет, со дня знакомства мы не встречались ни разу, – возразил Рутений.
Монтесума не стал спорить, очевидно, его занимали серьезные размышления.
– Впрочем, совершенно неважно, хорошо ли вы знаете друг друга, я не собираюсь вмешиваться в ваши отношения. Сегодня я собираюсь показать вам нечто очень важное, следуйте за мной и не задавайте вопросов.
Они вышли из кабинета и отправились в длинный извилистый коридор, затем вышли к лестнице и стали спускаться вниз.
– Перед вами откроются тайны нашего могущества. Я покажу вам то, о чем никто из вас никогда не подозревал, но помните: государственная тайна должна храниться в строжайшем секрете. Если я узнаю, что один из вас рассказал об увиденном хоть единой живой душе, – Монтесума понизил голос и многозначительно взглянул на Перси. – Лучше не думать о том, что тогда ждет вас.
– Зачем же тогда Вы открываете нам тайну? – спросил Рутений, и в его голосе Перси услышал одновременно и насмешку, и понимание.
– Я доверяю вам обоим, мне кажется, вы заслужили право знать правду. И, надеюсь, вам еще дорога жизнь, и вы не станете выдавать тайну.
– Понимаю, – склонил голову Рутений. Перси промолчал. Он с каждой минутой все больше проникался уверенностью, что перед ним разыгрывают продуманный спектакль, где у всех давно распределены роли; вероятно, Монтесума и Рутений давно обо всем договорились. И все же Перси не мог не поддаться приятному чувству собственной значимости и силы: ему доверят важную государственную тайну, которую нужно держать в строжайшем секрете. Разумеется, он не сдержит обещания и расскажет обо всем друзьям, и, более того, воспользуется тем, что узнает. «У меня наконец появится большое преимущество перед Гольмием», – с нескрываемой радостью подумал Перси.
Они шли по длинным плохо освещенным коридорам, спускались и поднимались по лестницам, эскалаторам, ехали в лифтах и наконец очутились в огромном темном подземелье. В первый момент у Перси закружилась голова, и он схватился за стену, чтобы не упасть; рука тотчас покрылась густым слоем пыли.
– Мы находимся на большой глубине под землей. С непривычки закружилась голова? Не волнуйтесь, это сейчас пройдет. Через пару минут мы войдем.
«Приготовьтесь увидеть наше главное оружие, главную защиту, – прошептал Рутений. – На Вашем месте я бы все-таки не стал никому рассказывать о его существовании».
Монтесума знаком предложил войти. Из-за двери пахнуло сыростью, раздалось гудение сотни приборов, повсюду мигали экраны с изображениями странных геометрических фигур, и все было опутано проводами.
– Вот здесь… здесь хранятся главные секреты нашего могущества. Сложнейшей техникой управляют двое: главный инженер Осмий и главный механик Фермий. А вот и Осмий, сейчас он представит нам свои сокровища.
Низенький коренастый человек приблизился к ним, потирая руки.
– Доброе утро, сэр, рад Вас видеть. И Рутений здесь, отлично! А как зовут молодого человека, для которого я провожу экскурсию?
– Перси.
– Отлично. Смотрите внимательно: конечно, вся эта сложная аппаратура предназначена для опытного специалиста, но в его руках она может стать страшным оружием.
Осмий долго рассказывал о разнообразных возможностях техники, о хитрых приспособлениях для упрощения работы и сложных расчетах при ее использовании. Перси слушал, затаив дыхание. Воображение рисовало ему новые и новые картины: о, какие блестящие возможности открылись бы перед тем, кто завладел секретом! И ведь теперь он знает его, он, а не Гольмий! Видя, что Монтесума искоса поглядывает на него, да и Рутений не сводит глаз, Перси старался не выдавать охвативших его чувств. Он с безразличным видом слушал Осмия, изредка кивал, чтобы не показаться невежливым, и, когда экскурсия закончилась, заставил себя сказать: «Да, все это очень важно и интересно, но слишком сложно для понимания. Боюсь, я никогда не смогу по-настоящему разобраться в этом». Перси показалось, что Монтесума вздохнул с облегчением. Но, возможно, ему действительно показалось.
***
Перси рассказал обо всем друзьям, как только представилась удобная возможность. Лоуренсий отправился на морской берег рисовать и позвал друзей составить ему компанию.
– Еще нам придется сменить место встречи. Насколько я понял, к тебе теперь приходить неудобно, – сказал Лоуренсий. – Кроме того, думаю, это окажется весьма полезным для конспирации.
– Можно собираться у меня, – предложил Лютеций. – Я живу один, и собрания нисколько меня не стеснят.
Перси с нетерпением ждал новой встречи с Нобелием, но вождь старательно избегал этой темы. Он вообще не упоминал имени философа и больше не возвращался к разговору об оружии и подземелье, вместо того Перси разбирал его бумаги, отвечал на деловые письма и ставил свою подпись на документах. Рутения он больше не видел, ничего не происходило; Перси понимал, что судьба милостиво предоставила ему короткую передышку перед боем, и не ошибался.
Месяца через три у Нинисель родилась долгожданная дочь, которую они назвали Джули, как планировали. Теперь Нинисель могла снова появиться в женской комнате и смело объявить, что родила двойняшек. Еще месяц прошел тихо, и вот настал день, когда Перси услышал желанные слова.
– Кстати, Перси, Нобелий хотел Вас видеть, – как бы невзначай заметил Монтесума, но Перси понимал, что произошло событие огромной важности. – Не представляю, зачем Вы ему понадобились, вероятно, хочет передать мне совет через Вас. В последнее время он часто стал так делать.
Перси похолодел. Значит, Нобелий регулярно встречался с Рутением – двуличный старик!
– Зайдите к нему завтра после работы, Перси.
– Конечно, сэр.
Уже стемнело, когда Перси вышел из спальни и отправился к Лютецию на собрание. В пещере давно погасили свет, оставив приятный для глаз полумрак. Перси шел не спеша в глубокой задумчивости, собираясь с мыслями перед собранием, когда перед ним мелькнули две тени. Перси поспешно отступил и спрятался за углом, и вовремя: мимо прошли двое, так поглощенные разговором, что даже не смотрели по сторонам. Одним из них был Гольмий, в другом, к своему величайшему изумлению, Перси узнал Плутония, одного из своих союзников. Он не услышал всего, о чем они говорили, но отдельные слова «узнаю»… «приду»… «тема собрания» насторожили его. Внезапно Гольмий остановился и громко сказал, обратившись к своему спутнику:
