Читать книгу: «Право выбора», страница 3

Корал кивнул. Не слишком веселая тема для обсуждения, но ему не приходилось выбирать. Лекция, однако, вскоре увлекла его, и он забыл обо всех трудностях настоящего. Профессор воссоздавал давно прошедшую эпоху, и перед юношей как наяву пронеслись великие времена Древнего Египта и Востока, необычные ритуалы и порой жестокие традиции. Когда профессор кончил говорить, уже стемнело, и Корал, собираясь уходить, спросил о дате следующего занятия.

– Обстановка неспокойная, молодой человек. Не стану пугать Вас раньше времени, я и сам многого не знаю, но насчет занятий ничего не могу обещать. Возможно, мы встретились сегодня последний раз. Я хотел бы сказать Вам пару слов, прежде чем мы расстанемся навсегда. Послушайтесь моего совета, уходите из университета навсегда. Выбирайте другую работу, но не сидите в библиотеке с утра до ночи. Вы не рождены для науки, но не обижайтесь, прошу. Главное – помните, что всегда и везде нужно оставаться человеком. Как бы ни сложилась Ваша судьба, какие бы испытания ни ждали Вас в будущем, помните: нужно верить в добро и оставаться способным к состраданию. Что-то подсказывает мне, что Вы сможете сохранить в себе человечность и пройдете иным путем. Буду рад со временем убедиться в том, что мои уроки пошли Вам на пользу.

Корал внимательно слушал профессора. Ему показалось, что перед ним забрезжил свет, что новый путь его ждет; он вспомнил свои прежние идеалы и мечты и дал себе слово навсегда сохранить их в себе. Никогда больше не пришлось ему встретить старого профессора, но его последние слова остались с Коралом на всю жизнь, как девиз и призыв к действию.

10

Уходя от профессора, Корал говорил себе: «Нужно сейчас же зайти к Юлии и объясниться раз и навсегда. Попросить прощения за недостойное поведение и уйти, но куда? Ах, если бы только можно было уехать далеко-далеко, на край света, прославиться и погибнуть там, оставив о себе светлую память. Или можно просто уехать в леса и жить там одному, забыть о Кире, о Юлии. Или вернуться в Марлоу…»

Впервые воспоминание о родном городе больно кольнуло его в сердце. Интересно, как живут его подружки-сестренки, не забыли ли его за шумом столичной жизни? За пять лет они, вероятно, сильно изменились, стали совсем взрослыми и красивыми…

У подъезда Юлии юноша остановился в нерешительности. Только теперь его охватили сомнения: а вдруг Юлия не захочет с ним даже разговаривать, вдруг просто выставит его за дверь? Луна скрылась за облаками; незнакомая дама в красивом пальто обогнала его у подъезда, открыла дверь и впустила его в подъезд, выразительно на него поглядывая, но юноша не замечал ее взглядов. Корал чувствовал, как гулко бьется сердце; секунду-другую он помедлил, потом нажал на звонок.

Дверь открыла пожилая женщина в потертом домашнем халате.

– Вы к Юлии?

– Да, – неуверенно ответил Корал, – я ее друг.

– Я провожу Вас.

Женщина указала рукой на спальню.

– Она там.

Юлия лежала на кровати так спокойно, что казалась крепко спящей. Ее рот был слегка приоткрыт, безмятежная улыбка застыла на губах. Спущенные шторы, разбросанные по постели цветы… Все кончено, не придется давать ненужные объяснения и говорить пустые, вымученные слова. Корал не сводил с Юлии глаз – умиротворенная, она снова показалась ему красивой, свежей и слишком юной для смерти. Рядом с ней Корал чувствовал себя лишним: она теперь всегда будет спать спокойно, а его оставила жить и мучиться.

«Из этого мира ушла красота», – сказал Корал, присаживаясь к ней на кровать. Он не смог удержаться и не прошептать, наклонившись к ней, как к живой: «Прости меня».

– Как она умерла?

– Случайно насыпала в стакан слишком много снотворного. Глупая смерть. Родители бедняжки приедут только послезавтра – какая печальная новость их ждет! И нашли ее совершенно случайно – подруга пришла и стала требовать, чтобы взломали дверь. Как чувствовала. Если бы не эта случайность, мы бы долго не узнали о ее смерти. Пока родителей нет, ее убираем мы, соседи.

«Похоронный обряд», – вспомнил вдруг Корал. Какое странное совпадение. «Нет, ничто не случайно», – прошептал Корал, выходя. Он знал, что к Кире не вернется, а больше идти ему было некуда. Еще одну ночь он провел в остановке.

А Кира продолжала ждать Корала и на следующий день. Она не выходила из дома и постоянно проверяла телефон, но юноша не звонил и не писал. Не выдержав, она сама набрала его номер – никто не ответил.

Узнав о смерти Юлии, Кира испытала одновременно ревность, радость и облегчение – наконец-то Корал вернется к ней, и она примет его, примет любым, лишь бы только он не вычеркивал ее из своей жизни. Казалось, Кира идет на компромисс и договаривается с судьбой: верните мне Корала, и я непременно прощу его. Но прошло еще несколько дней, а Корал так и не вернулся. А потом в городе ввели чрезвычайное положение, и больше вестей от Корала не было.

Часть третья. Кристелла

1

Кент встретил Кристеллу неприветливо. Свинцово-серые тучи затянули все небо, и, хотя дождь не шел, воздух был весь пропитан влагой. Капельки воды, казалось, висели в воздухе, и из-за этого становилось холоднее и грустнее на душе. Дождь в такие минуты может принести облегчение, как долгожданные слезы, в то время как тяжелые облака давят и усиливают ощущение безнадежности.

Длинные улицы с однообразными высокими постройками, непривычными для взгляда провинциалки, тоже наводили тоску. Кристелле вспомнилась тишина и безмятежность летних вечеров в Марлоу, и острая тоска по дому сжала ей сердце. Тяжелый чемодан выскальзывал из рук, и девушка остановилась на минутку перевести дух. Мимо нее проходили люди, казавшиеся ей такими же унылыми и безрадостными, как погода, и Кристелла с трудом удерживала слезы, готовые уже заструиться по щекам. Такое же непривычное отчуждение и горькое чувство одиночества она испытала накануне отъезда из Марлоу – тогда дом тоже показался ей опустевшим без разъехавшихся друзей. Кристелла уезжала последней, и печальный взгляд Марионы на пороге, отрешенная Кэтти, провожающая последнюю подругу, до сих пор стояли у нее перед глазами. Сейчас Кристелла готова была уже пожалеть о приезде и вернуться домой; если бы девушка тотчас отправилась на вокзал за билетами, ее жизнь сложилась бы иначе, и ей не пришлось бы пережить тех удивительных событий, которые готовила ей судьба.

Около университета Кристеллу окликнула другая девушка с почти кукольной внешностью: голубыми глазами и светлыми тонкими волосами.

– Ты студентка?

– Только поступила, а ты?

– Тоже. Значит, вместе заселяемся. Идем?

Завязалась непринужденная беседа, и, как нередко случается в молодости, вскоре девушки знали друг друга лучше, чем родные сестры. Софен призналась новой подруге, что верит в интуицию и предопределение.

– Мы на одном факультете, – сказала она, – значит, попадем в одну группу. Я чувствую.

В одну группу они, однако, не попали, зато по распределению поселились в одной комнате.

– Вот это знак, – засмеялась Софен, – даже вообразить не могла, а ты?

– И я.

Третьей девушкой в комнате оказалась молчаливая Ксения. Она так и не сказала ни слова в течение первых трех дней, на все расспросы отвечала уклончиво и сама не расспрашивала соседок. С первых же учебных дней Ксения начала сидеть за учебниками и делать вид, что усердно занимается, пользуясь случаем помолчать.

2

Последующие несколько недель развеяли ложное представление Кристеллы о жизни в Кенте, а через месяц она влюбилась в новый город. Стояла необыкновенная теплая и солнечная погода, Кристелла и Софен много гуляли и с каждым днем становились все ближе, люди на улице улыбались и не казались больше угрюмыми и замкнутыми. Так понемногу они привыкли к новой жизни, такой же, как у большинства, быстрой и незаметной, которая в одночасье пролетает и вдруг оставляет человека перед пропастью, до которой один шаг. Тогда оглядываешься на прошедшие годы и спрашиваешь себя, зачем жил, но не слышно ответа…

Все в новой жизни нравилось Кристелле, кроме их комнаты. Девушка ненавидела тесную неуютную комнатку, грязные стены, старые окна, из которых по ночам дули сильные сквозняки, крошечный шкаф и жесткую постель, как в казарме, необходимость постоянно быть на виду и, главное, общественный душ. Софен разделяла ее чувства и часто предлагала снять комнату вдвоем.

– Боюсь, мы не сможем себе этого позволить, – грустно отвечала Кристелла. – Жизнь в столице и так обходиться нам слишком дорого.

О том, чтобы просить Мариону присылать больше денег, не могло идти и речи: приемным родителям и так приходилось содержать их втроем. Много слез было пролито за несколько месяцев: мучительный призрак денег преследовал Кристеллу. Софен не уставала повторять, что им нужно начинать зарабатывать самим, но учиться было тяжело, и о дополнительном заработке и речи не шло. По ночам Кристелла с досадой плакала в подушку: «Сумасшедший мир, в котором мы живем, готов предоставить за деньги дворец, а я вынуждена ютиться в клетушке в ужасных условиях и при этом успевать и учиться, и работать. Как это несправедливо!» Наконец, в глубоком отчаянии, со слезами на глазах, она засыпала.

3

В конце ноября однажды ночью Кристелла проснулась от того, что по одеялу ползло насекомое.

– Софен, – испуганно позвала она.

В ночной темноте каждый шорох казался зловещим призраком. Испугавшись, Кристелла тряхнула одеяло, пытаясь прогнать кошмар, и тут же увидела…

– Это тараканы, – страх уступил место брезгливости.

Софен зажгла свет.

– Какая гадость! Смотри, он ползет по одеялу.

Кристелла не выдержала: она села на пол и расплакалась. Тараканы стали для нее последней каплей.

– Я больше не могу здесь оставаться ни дня! Мне надоело здесь все, не хочу больше жить в грязи, в ненавистном городе…

Остальные слова потонули в потоке рыданий. Проснувшаяся Ксения безучастно смотрела на нее.

– А тебе не противно жить здесь? – плача, спросила Кристелла.

– Мы можем поменяться кроватями, если хочешь, – ответила Ксения.

Остаток ночи Кристелла просидела на кровати в одежде, а утром Софен позвонила родителям и попросила срочно выслать денег, чтобы снять квартиру. Несмотря на то, что сезон съема жилья уже закончился, девушкам удалось найти вполне приемлемый вариант: хозяйка сдавала две комнаты в трехкомнатной квартире. Девушки решили переехать немедленно, не дожидаясь выходных.

Когда Кристелла в последний раз пришла в свою бывшую комнату, Ксения лежала с книгой на кровати.

– Я пришла попрощаться, мы с Софен переезжаем на квартиру, – сказала Кристелла, стараясь, чтобы голос звучал как можно теплее, но Ксения по-прежнему хранила молчание.

– Надеюсь, условия здесь улучшатся. Мне очень жаль, что мы не смогли подружиться, может, еще встретимся когда-нибудь, – продолжала Кристелла.

Ксения не отвечала.

– Да скажи хоть что-нибудь на прощание, – не выдержала Кристелла.

После длинной паузы Ксения, не поворачивая головы, прошептала:

– Мне нечего сказать.

4

С тех пор как подруги переехали, жизнь их быстро стала улучшаться. Хозяйка пекла вкусные блины и варила прекрасный кофе, а по выходным даже угощала девушек пирогами. Лилианна обожала готовить и хорошо кормила своих квартиранток: по утрам девушек ждал свежий кофе, а вечером соблазнительный аромат ужина манил их с порога. Хозяйка заботилась о подругах как о родных дочерях.

– Своих детей у меня никогда не было, но, видно, правду говорят: не может человек жить без привязанностей. До вас со мной жил студент-иностранец, поехал за границу по обмену. Представляете, как ему трудно было привыкнуть к чужой стране, к незнакомому языку? Хотя общежития у них великолепные, дворцы по сравнению с вашими, все равно на квартире-то лучше жить. Я ему и такси вызывала, и в больницу водила… Закончилась учеба, он вернулся к себе на родину, а у меня теперь новые подопечные, не хуже прежнего. Да что я говорю, не хуже, а лучше в сто раз! Золотые девочки!

Кристелла улыбалась, слушая простой, согревающий душу разговор; Софен хмурилась – ей не нравилась откровенность хозяйки.

– Потом она и про нас так рассказывать будет следующим квартирантам, – с досадой говорила она. – Противно.

Они втроем украшали квартиру к Новому году: достали из шкафа потрепанную елку, повесили в кухне снежинки, а в комнатах – сосульки, посадили под елку большого игрушечного енота, который почему-то ассоциировался у хозяйки с исполнением всех желаний, и в квартире сразу стало теплее и уютнее.

– Сказка, – не переставала восхищаться Лилианна. – Все вокруг так чудесно, правда? И то, что мы с вами встретились, и Новый год – все как в сказке.

Кристелле сразу вспомнились долгие зимние вечера в канун Нового года, когда Эльза наряжалась и завивала волосы, Кэтти накрывала на стол, Мариона надевала облегающее платье и становилась сразу на десять лет моложе, мужчины облачались в костюмы, и под бой часов Мариона торжественно садилась за пианино. Неторопливо звучала прекрасная мелодия, возвещающая начало нового года, новой жизни, новой попытке поймать за хвост вечно ускользающую птицу счастья. Все садились вокруг пианистки, с замиранием сердца слушали музыку, и каждый мечтал о своем. Кристелла особенно любила таинственные минуты перед полуночью, прежде чем все встанут и начнут поздравлять друг друга, а впереди веселый праздник, застолье, семейные песни и игры… Последние минуты уходящего года всегда наполнялись особым очарованием, именно они дарили мечту и веру в то, что мечта сбудется.

С Лилианной они отпраздновали Новый год с большим размахом. Хозяйка испекла большой шоколадный торт с глазурью и принесла небольшие подарки для девушек, потом они гуляли по городу и наслаждались необыкновенной красотой Кента. В праздники Кристелла не раз порадовалась, что они отметили наступление нового года в дружеском кругу, а не в грязном холодном общежитии с нелюдимой соседкой.

5

– Лучший способ заработать деньги – это стать репетитором. Теперь мы с тобой можем себе это позволить, – сказала Софен, вернувшись в Кент после каникул.

Начинался третий год их жизни в Кенте, и девушки уже совершенно привыкли к столичной жизни. Софен уезжала на каникулы домой, а Кристелла оставалась в Кенте и жила вместе с хозяйкой. Софен настойчиво просила у родителей разрешения пригласить подругу в гости домой, но родители продолжали отказываться.

– У нас маленькая квартира и очень тесно. Если твоя подруга согласна спать на полу, тогда она может приехать, – капризным голосом начинала мать Софен, такая же голубоглазая блондинка.

– Кроме того, в нашем городе совершенно нечего смотреть, – добавлял отец. – Пусть лучше остается в Кенте и держит место, а то за ваше отсутствие хозяйка может дать квартиру другим, более выгодным квартирантам.

В отличие от Кристеллы, для которой деньги всегда были лишь инструментом для получения желанного, Софен привыкла к постоянному обсуждению темы доходов и расходов. Несмотря на финансовые трудности, неизбежные в семье с единственным кормильцем и тремя детьми, Мариона никогда не говорила о деньгах ни с ними, ни с мужем, которого видела урывками. Родители Софен, хотя и не голодали, считали каждую копейку и поощряли в дочери стремление разбогатеть. Понимая, что мелочные родители ни за что не дадут ей денег на развлечения, девушка начинала придумывать разнообразные способы заработать самой. После каникул она вернулась оживленная и сразу стала обсуждать с подругой свои планы.

– Надо поработать всего месяца два, а потом мы уже сможем потратить заработок на себя.

– Но ведь работать репетитором не так легко, как кажется, – возразила Кристелла. – У тебя не будет времени готовиться к занятиям, нет знакомых, к кому можно обратиться за рекомендацией.

Но Софен настроилась решительно:

– Тогда я устроюсь официанткой в кафе.

– А зачем тебе деньги? – поинтересовалась Кристелла.

– Не мне, а нам. Ты слышала об университетских балах? Это же отличный повод познакомиться с успешным молодым человеком.

Софен продолжала расписывать все преимущества знакомства на балу, а Кристелла рассеянно смотрела в окно, почти не слушая подругу.

– Знаешь, Софен, иди туда одна. Зарабатывай и иди.

– А ты?

– Я не пойду.

Софен изумленно посмотрела на подругу.

– Но почему? Я заработаю на нас обеих.

– Я просто не хочу.

– Нельзя упускать своего шанса, – усмехнулась Софен. – Кто знает, может, именно тебе предстоит на первом же празднике познакомиться со своим избранником?

6

Кристелла оказалась совершенно права: Софен действительно вскоре разочаровалась в занятиях с учениками. Дело оказалось слишком сложным и утомительным, и девушка вернулась к мысли о работе в кафе. Ей не хотелось общаться с родителями учеников, отвечать на вопросы об уровне образования, хвалить детей, да и ездить по всему городу оказалось неудобно. Зато работать в кафе рядом с домом нравилось ей гораздо больше, и она вскоре смогла записаться на курсы подготовки к балу, взяла на прокат платье и стала учиться изящно двигаться на каблуках. Кристелла не спешила выбирать наряд и с хитрой улыбкой отвечала, что Софен едва ли стоит идти на бал и знакомиться со скучными студентами, когда ее окружает столько веселых молодых людей в кафе. Софен не понимала шутки и отвечала, что ищет серьезных людей, а с ребятами из кафе просто развлекается.

Когда пришло время идти на бал, Софен всерьез пожалела, что отдала половину своего заработка подруге. Кристелла смогла так хорошо одеться на их скромный доход, что затмила и Софен, и многих других девушек на празднике, и впервые Софен испытала настоящую зависть. Конечно, она всегда трезво оценивала свои возможности и не имела привычки мечтать о большем, чем могла бы себе позволить, и ей не приходилось завидовать богатым девочкам, которых возили отдыхать за границу, покупали им всевозможные наряды и катали на машине, но Кристелла, сама из бедной семьи, умела лучше распоряжаться небольшими средствами. Это и обидело Софен более всего.

Девушек не покидало чувство, что они перенеслись в далекий 19 век: кавалеры подходили к ним, кланялись и приглашали на танец. Украдкой поглядывая на Софен, Кристелла зевала в компании веселых студентов, рассказывающих ей о спорте или развлекающих ее анекдотами. На пятый танец ее пригласил тихий и робкий юноша, который учился на программиста последний год. Он почти все время молчал и робко улыбался, когда она пыталась подбодрить его. Заметив, что Нориан плохо двигается и не попадает в такт, Кристелла предложила ему отдохнуть.

– Ты не любишь танцевать?

– Нет, не очень. Я плохо танцую, – признался он с жалкой улыбкой.

– Тогда давай посидим, я немного устала.

Она плохо представляла, о чем завести разговор, однако в конце концов решила, что тему должен предложить Нориан, но юноша словно воды в рот набрал. После обмена парой коротких фраз он снова замолчал.

– Хочешь, я познакомлю тебя со своими друзьями? – спросил он наконец.

К Кристелле подсел Максим, и негативное впечатление от знакомства с Норианом тотчас рассеялось.

– В нашей компании верных друзей не хватает как раз нежной подруги. Мы учимся здесь последний год, и я уговорил его, – он кивнул на Нориана, – пойти на бал, и он не жалеет, верно?

Максим рассмеялся.

– Надо привести тебя в нашу компанию. Ты не похожа на других девушек, которых я встречал раньше. Запиши мой номер и дай мне свой, я сообщу тебе адрес и время встречи. Ты ведь придешь? А теперь давай поздравим Нориана с тем, что он наконец смог пригласить девушку на танец. Ты не находишь это событие великим, Нориан?

Нориан покраснел и глупо улыбнулся, но ничего не ответил.

– Кисейная барышня, – объявил Максим. – А тебя мы ждем в следующий раз в нашей компании, Кристелла. Мне кажется, и доктор Шелли будет рад знакомству.

7

– Вот видишь, я же говорила, что ты непременно познакомишься с кем-нибудь на балу, – повторяла Софен. – Я так и знала. А ты еще отказывалась идти.

Она никак не могла простить себе такой легкомысленности: пригласила подругу пойти с ней, и та познакомилась с интересными молодыми людьми да еще и получила приглашение на вечеринку, а сама Софен весь вечер скучала и ни с кем не смогла познакомиться. Досада на такую несправедливость немного уменьшилась, лишь когда Кристелла сказала, что больше на бал идти не хочет. На этот раз Софен не стала ее уговаривать.

Через пару недель Кристелла и в самом деле получила приглашение на вечеринку. Максим дал ей чей-то домашний адрес, и Кристелла гадала, у кого они собираются и много ли будет гостей. «Надеюсь, ты встретишь там много девушек», – мысленно пожелала ей Софен.

У двери в квартиру Кристелла остановилась, пытаясь совладать с волнением, но дверь ей открыл Нориан, такой же смущенный и робкий, как в прошлый раз, и Кристелла сразу успокоилась. Он проводил ее в гостиную, и Кристелле снова пришлось испытать смущение и страх: в комнате сидели человек десять молодых мужчин, и среди них не было ни одной женщины. Увидев ее, хозяин квартиры вышел навстречу.

– Заходите и чувствуйте себя как дома. Рад познакомиться, Кристелла, я доктор Шелли, здесь все мои друзья.

Поймав удивленный взгляд Кристеллы, он поспешно объяснил:

– Меня так называют друзья. Доктор – потому что я доктор наук. Каких? Это секрет. Для Вас я Крис Шелли. Садитесь на диван, думаю, в обществе знакомых Вам будет приятнее провести время.

Кристелла благодарно кивнула и заняла свое место между Норианом и Максимом. Доктор Шелли представил ей всех гостей; постепенно неловкость прошла, и девушка стала слушать разговор и рассматривать новых знакомых.

Кроме Максима, Нориана и хозяина, в комнате сидели еще человек семь, которые, очевидно, хорошо знали друг друга и обращались на «ты» ко всем, кроме доктора Шелли. Всем им было около 30, как и хозяину, который, очевидно, занимал здесь особое положение.

– Вся наша жизнь похожа на одну бесконечную пьесу, – говорил он неторопливо и спокойно. – Весь мир – театр, как говорил один великий актер.

– Шекспир? – удивленно спросил один из слушателей.

– Мне иногда кажется, что все писатели – великие актеры, – задумчиво проговорил доктор Шелли. – Они заставляют нас поверить в то, что знают жизнь, и хотят научить тому, как жить правильно, хотя вновь и вновь совершают те же ошибки одну за другой.

В гостиной воцарилось молчание.

– Нет сейчас писателей, никто ничего стоящего не пишет, – подал голос Максим.

– Ты не прав. И писатели есть талантливые, и написать они могли бы много прекрасных вещей, нужно их только разбудить, – возразил Леонид. – Ведь мы именно для этого здесь и собираемся.

Все согласились с ним, и разговор продолжался, тем сменяли одна другую. Кто-то затронул вопрос об архитектуре, и тут неожиданно к разговору присоединлся Нориан.

– Сейчас действительно строят много однотипных зданий и станций метро, а это приводит к тому, что облик города становится унылым и однообразным. Даже психологи заговорили о воздействии стандартного и шаблонного на человека, и эту проблему включили в перечень экологических проблем городов.

«Поблагодарим Нориана за его самую длинную речь в истории, – шепнул Кристелле на ухо Максим, – он никогда раньше не говорил так много. Уж не встреча ли с тобой на него так сильно повлияла?»

Собрание подошло к концу, и гости встали со своих мест.

– Всем спасибо, – сказал доктор Шелли. – Кристелла, останьтесь ненадолго.

Доктор Шелли прикрыл дверь в комнату.

– Садитесь, Кристелла. Я хотел спросить, понравилось ли Вам наше собрание? Обычно такие беседы проходят раз в две—три недели, иногда чаще. Вы будете приходить?

– С радостью.

– В таком случае я Вас приглашаю. Это моя квартира, мы всегда собираемся здесь, хотя состав будет меняться, Вы увидите. И, конечно, я попрошу Вас никому не рассказывать о наших дружеских встречах, думаю, Вы понимаете.

Около подъезда Кристеллу ждал Нориан. Он прогуливался вдоль дома и, заметив ее появление, подошел к девушке.

– Что ты здесь делаешь?

– Я ждал тебя.

В его голосе не было должной решительности, поэтому заранее обдуманная фраза прозвучала жалко и не произвела нужного впечатления.

– Меня? – удивилась Кристелла.

– Да… Я хотел проводить тебя… если позволишь.

«Спасибо, я в состоянии добраться до дома самостоятельно», – хотела ответить Кристелла, но ей вдруг стало жаль нелепого мальчика, который так хотел показаться благородным рыцарем.

– Хорошо, пойдем. Спасибо.

Нориан просиял. Ему так хотелось сказать ей что-нибудь приятное, но он никак не мог подобрать нужных слов. Молчание затянулось, и Нориан, набрав воздух в легкие, начал:

– Тебе понравилось собрание?

– Да, очень. Особенно мне запомнилась твоя речь об архитектуре – так оригинально.

– В самом деле? Спасибо.

Нориан снова приготовился замолчать на полчаса, но тут Кристелла взяла инициативу в свои руки.

– Значит, это было собрание?

– Нет, просто дружеская встреча.

– Но я так поняла, что эти встречи проходят регулярно и тайно, разве нет?

– Да, видишь ли… мы не говорим об этом на улице. Просто называй их вечеринкой у друзей.

– Значит, собрания тайные? – понизив голос, спросила Кристелла.

Нориан кивнул.

– Как интересно. А какова их цель?

– Я не знаю, – просто ответил Нориан. – Организатор – доктор Шелли, он не делится ни с кем секретами.

– А собрания точно безопасные?

– Они же тайные, значит, безопасные, пока о них никто не знает.

Нориан проводил Кристеллу до дома.

– До встречи. Я хожу на все собрания, так что скоро увидимся.

Он колебался, стоит ли обнять ее на прощание – соблазн был слишком велик, но он не знал, как к такой вольности отнесется Кристелла. Он с трудом удержался и проводил ее глазами, пока она не исчезла за дверью, после чего повернулся назад и отправился в темноту.

8

– Теперь рассказывай, как все прошло, – Софен уселась поудобнее и приготовилась слушать. Она нарочно не ложилась спать, рассчитывая услышать рассказ подруги, но Кристелла, помня предостережение Нориана и доктора Шелли, начала сочинять историю о празднике, где было много молодежи, но вскоре сама почувствовала, что ее слова звучат не слишком убедительно. Софен сразу поняла, что от нее что-то скрывают, но расспрашивать не стала, обидевшись на подругу.

А Кристелла с нетерпение ждала следующей встречи и через пару недель ушла на очередное собрание, сказав Софен, что идет на свидание. На этот раз ее встретил на пороге сам доктор Шелли, и собрались еще не все приглашенные. Среди гостей Кристелла заметила Нориана, Максима и Леонида, остальных она не знала. Кристелле снова представили всех собравшихся, и разговор начался, не менее оживленный, чем в прошлый раз. С тех пор Кристелла не пропускала ни одного собрания. Постепенно она начала запоминать гостей и сама стала принимать участие в разговорах. На четвертый год их с Софен проживания в Кенте однажды Леонид начал кричать, что в Кенте за пару лет численность населения выросла вдвое. Об этом часто говорили на собраниях, но теперь Леонид настойчиво продолжал, что свободное проживание в столице нужно запретить.

– Едут новые и новые люди, будто в стране больше жить негде. Нужно давно выселить всех лишних людей и дать возможность остальным жить здесь спокойно.

При этом он неожиданно повернулся к Кристелле, и она, давно уже сдерживая гнев, встала со своего места.

– Прекрасно. Завтра меня здесь не будет.

– Не уезжайте, – внезапно возразил доктор Шелли, и, прежде чем кто-либо успел вымолвить хоть слово, взял ее за руку и усадил на место.

– Кто сказал, что именно мы здесь лишние? За нами будущее, вы те немногие, кто еще может смотреть правде в глаза, и никого из вас я не отпущу. Мы будем продолжать собираться и тогда сможем постоять за себя. Не хочу пугать вас, друзья, но будущее нас ждет страшное. Сменим тему.

Слова доктора Шелли произвели на всех огромное впечатление, но Кристеллу удивило другое – его неожиданное заступничество и поддержка. Ей было приятно осознавать, что она нравится ему, и об этом девушка размышляла всю дорогу, пока Нориан спрашивал ее, не испугалась ли она предостережения доктора Шелли.

Кристелла стояла, прислонившись к стенке в метро.

– Ты не боишься ходить на собрания?

– Нет, ты же говорил, что они совершенно безопасны.

– Правильно, ничего не бойся, пока ты со мной.

Поезд внезапно дрогнул и остановился. От резкого торможения молодых людей качнуло назад, и Кристелла схватила Нориана за руку. На минуту в вагоне погас свет; людей охватила паника, раздались крики, началось движение, кто-то попытался открыть дверь. В вагоне заплакал ребенок, его тщетно пытались успокоить.

– Почему дверь не открывают, хотя мы стоим на станции? – прошептала Кристелла.

Но вот включили свет, вошла дежурная с флажком в руке.

– Прошу всех выйти. Поезд дальше не идет.

– Давай дойдем пешком, – предложил Нориан. – Нам недалеко.

Когда они проходили мимо локомотива, то увидели, что произошло. На рельсах лежала женщина, точнее, то, что от нее осталось. Кристелла отвернулась.

– Не смотри, – Нориан обнял ее за плечи. – Думаю, мы скоро прочтем в новостях об этом.

Они остановились в сквере, и Нориан достал телефон.

– Точно, смотри: несчастный случай, женщина упала на рельсы. Подозревают самоубийство. Очевидцы утверждают, что она сама бросилась под поезд, и, хотя он уже замедлялся, жертва сильно пострадала. Да ведь это наша преподавательница!

– Какой ужас! – не выдержала Кристелла.

– Да, это первые жертвы, – кивнул Нориан. – Думаю, доктор Шелли выскажется по этому поводу на собрании.

– По какому поводу? Про самоубийство?

– Идем домой. Спи спокойно и ни о чем не думай.

9

«Легко тебе говорить», – подумала Кристелла, ложась в постель. Перед ее мысленным взором стояла ужасная сцена в метро, и всю ночь ее преследовал липкий страх дурного предчувствия. Даже утром она не могла избавиться от тягостного ощущения беды и с нетерпением ждала собрания, как избавления, сама не зная, что хотела услышать. Однако о случившемся на собрании не было сказано ни слова, и девушка испытала разочарование и тревогу. Когда пришло время уходить, доктор Шелли попросил ее ненадолго остаться. «Неужели наконец пришло время услышать правду?» – с надеждой подумала Кристелла.

Усадив ее в кресло, доктор Шелли долго всматривался ей в глаза.

– Вы боитесь, Кристелла? Догадываюсь, что боитесь. Все умные люди начинают бояться, но Вы не должны поддаваться всеобщей панике. Научитесь не слушать и не придавать значения сплетням, слухам и подозрениям – это самая полезная привычка, которую можно приобрести за жизнь. Опасность всегда меньше, чем страх и паника. Зайдите на минуту ко мне в спальню, мне надо поговорить с Вами.

В спальне доктора Шелли тускло горела одна настольная лампа.

– Присядьте на минуту на диван, – попросил он.

Кристелла послушно села, осматривая простую обстановку комнаты: шкаф, комод, низкая тумбочка, письменный стол и диван.