Читать книгу: «Янтарный плен», страница 10
Глава восьмая
За зеркальной дверью
Не хватало ещё одного мнения. Чёткого. Жёсткого. Самого страшного для меня. И, увы, мне готовы были его предоставлять круглыми сутками. Бесплатно и безо всякой просьбы с моей стороны. Именно поэтому я обычно старалась пореже видеться с папой. Но это было неизбежно.
Не успели мы доехать до места предполагаемых переговоров, а я уже начала ворчать.
– Тебе не кажется, что деньги, которые улетели на бензин, чтоб сюда доехать, можно было потратить рациональнее? Чем плох, скажем, ужин в хорошем рыбном ресторане?
Дьявольские брови взметнулись вверх, перетянутая улыбка широченного рта, так «удачно» доставшегося мне по наследству испарилась в миг.
– Ничего ты не понимаешь в шашлыках. А эта ваша дрянь подводная – вообще не еда. Я вам что, каракатица, это жрать?
Мы сидели в придорожной шашлычной с широкими красными кожаными потёртыми диванами в заплатках.
На скатерть в оранжево-синюю клетку легла грузная рука уставшей официантки лет 50-ти.
– Есть будете или так сидеть?
– Конечно же есть, красотуля. Причём за обе щеки!
Женщина растаяла.
– Нам два фирменных шашлыка, две порции жаренной картошки и ваш домашний кетчуп.
– А мне овощной салат!
– А тебе второй шашлык с картошкой, я всё равно два не съем.
Я вложила в свой взгляд максимум неприкрытой враждебности.
Папа театрально развёл руками.
– Ну хорошо! И салат!
– И всё это в сухомятку? – пробурчала под нос официантка.
– Ну что вы, как можно. Кувшин лимонада.
– И латте! – мой обычный напиток. Рассчитывать здесь на сиропы не приходилось.
– Латте нет. Аппарат сломался. Могу просто кофе в чашку заварить.
– Ладно. Пусть будет просто кофе. В просто чашке.
Наконец все формальности были улажены, и мы с папой остались наедине.
– И что же интересно заставило нашу бизнес-леди вспомнить, про немощного старика?
– Ну пап, не начинай. Мне нужен твой совет.
– О-па. Какая неожиданность!
– Нет, я не могу так разговаривать.
– И не надо. Я сюда вообще пожрать нормально приехал. За твой счёт. Твоя мать опять на диете. А я, значит – моральная поддержка! Моральная означает ментальная! А никак не желудочная. Но кто будет объяснять это очень голодной и очень злой женщине? Правильно! Не я!
Мысли в голове оформлялись в задачу: «Надо собраться. Если не сформулирую чётко зачем припёрлась, он просто задушит меня авторитетом.»
– Мне нужен человек, который разбирается в масштабных кинопроектах.
– Угу. А на хрена?
– Посоветоваться.
– И насколько масштабных?
– Максимально.
– А я тут при чём?
– У тебя нет связей?
– Ну… У меня-то нет… Но кое у кого кое-какие имеются.
Мы оба знали о ком идёт речь. Папиным лучшим другом был культовый кинорежиссёр. Многие говорили, что кинематограф умер только потому, что они больше не работают вместе. Папина знаменитая Золочёная статуэтка за лучшую операторскую работу в его фильме до сих пор пылится в гараже. Но не мамина. Мамина стоит в специальном стеклянном шкафчике, сделанном на заказ. Мой подарок.
У этого друга связи были. Он продолжал работать с крупнейшими киностудиями.
– Пап…
– А?
– Почему вы больше не работаете вместе?
– Его испортила свобода.
– Не понимаю…
– Ты не поверишь. Но когда его ограничивали во всём, чихнуть не давали в ту сторону куда он хочет, все его ресурсы уходили на борьбу со страшными бессердечными боссами. И на дурь просто не хватало сил. Он был так занят проталкиванием главной идеи. Пусть завуалированно, пусть не так как представлял в порывах творческого идиотизма. Но в итоге оставалось только самое главное. А теперь что? У него имя. Ему слова поперёк никто не говорит. И? И дурь вырвалась на свободу. А я слишком стар, чтоб позволять себе оставлять в живых мудаков, которые учат меня как работать.
– Погоди, но, если б ты ему это ляпнул, вы бы точно подрались. Ты же не говорил ему это в лицо?
– Да нет. Специально точно нет.
– И даже пьяный?
– Когда я пьяный, он тоже пьяный. А когда он пьяный – потом ничего не помнит.
– Ты думаешь, свобода враг гениальности? То есть гениям нужны препятствия? Создать шедевр можно только пытаясь перепрыгнуть через стену? Типа… в процессе самого прыжка?
– Ну загнула! Я не рассуждаю. Просто говорю, что знаю. А я знаю, что и с какого ракурса выглядит хорошо, а что выглядит плохо с любого ракурса. Это моя работа.
– Так ты позвонишь?
Изогнув рот немыслимой кривой, он достал телефон. Я слышала только папины отрывистые реплики.
– Привет.
– Поговорить надо. Я быстро.
– Нет трезвый. Пока.
– Ну так поэтому и быстро.
– Не надо в долг. Но я запомнил. Слушай. У меня дочь есть…
– Что значит откуда? Жена залетела!
– Нет аборт делать поздновато.
– Так вот. Ей нужен какой-нибудь студийный босс. Ну чтоб прям большая шишка.
– Да не шишка босса! А босс с шишкой! Тьфу ты, чтоб босс-шишка!
– Нет не актриса.
– Нет не замуж.
– Просто поговорить.
– Да не подложить, а поговорить! Посоветоваться. Она молодая, горячая. У неё проект. Не понимает с какой стороны подступиться. Я хотел узнать насколько это сложно.
Молчание тянулось долго.
– Ладно понял. Не отвлекаю. Жду сообщение.
– Ну что! Нам крупно повезло! Можно сказать, джек-пот сорвали. В общем есть один заносчивый хрен. А наш всеми обиженный творец уже согласился с ним работать. Гонорар немереный. Торговаться бессмысленно. Но подписывать бумаги сразу никак нельзя. А то решит, что ему всё можно и совсем распоясается. Надо паренька прогнуть. Причём не просто прогнуть. А какой-нибудь максимально идиотской просьбой. Чтоб прям до зубной боли унизительной. Вот ты как раз подойдёшь. Эта заноза будет твоим личным консультантом и ответит на все вопросы. Телефонный номер такого человека, роскошь, конечно, нам простым смертным неведомая. Но время встречи и адрес офиса считай у нас в кармане. Только уж и ты не подкачай. Устрой ему такой допрос, чтоб уши задымились. И не бойся говорить глупости. Напротив, – он картинно вытаращил глаза – Вывали на него всё! С пристрастием! И не давай зарываться! Иначе ты нас подставишь. А то знаешь. Ещё подумает, что он самый умный и выкрутился! В общем на тебя вся надежда! Договорились?
Папа заговорчески подмигнул.
– Я в деле! Судьба на нашей стороне!
– Заказ принесли. Судьба постаралась. Ты же не думала, что я буду портить себе обед твоими проблемами?
С первым же куском, извлечённым с надтреснутой зелёной тарелки я осознала – любые самые абсурдные траты времени стоят того, чтобы оправдать понимание моего отца о том, что такое «вкус». А оно у него всегда было безупречным.
Вышколенная до тошноты секретарша проводила меня в… как бы это получше назвать? Зал ожидания?
– Лев Юрьевич примет вас чуть позже назначенного времени. Предыдущая встреча ещё не закончилась. Подождите пока здесь. Можете присесть где вам удобно.
Улыбке сорокалетней блондинки в дизайнерских очках, позавидовал бы самый совершенный механизм. Кажется, кнопка переключения мимики таилась где-то под огромным планшетом в её тщательно наманикюренных руках.
Я думала, что буду выглядеть очень по-офисному в строгом сером костюме с юбкой-карандаш. Но на фоне местного персонала я казалась скорее молью в шкафу миллиардера. И это было печально. План по разносу крутого мужика сыпался уже на первом этапе.
Огромная зеркальная дверь закрылась за сотрудницей.
«Интересно. Пора качать права или ещё нет? Судя по оживлённым голосам, доносящимся из кабинета… Пока не пора.»
В необъятной переговорной, где вся моя коллекция бесполезных громоздких сувениров могла бы с легкостью затеряться где-то в стыках подсвеченных стеновых панелей, было необычно пусто.
Стеклянный стол занимал центральное положение. Пластмассовые прозрачные стулья располагались с миллиметровой точностью по периметру.
«Интересно? И где же мне удобно?»
Я сразу приметила диван у самой двери. Он вполне располагал уютно развалиться с телефоном.
Гулкая речь из-за стены звучала фоновым шумом. Не разобрать ни слова.
«Не вовремя я. Ох, как не вовремя.»
Тяжёлая дверь распахнулась. Один шаг. Точный. Без намёка на суетливость.
Деловая стрижка. Тёмно-синий костюм.
«Хм… Интересно. Он актёр? Да нет… Актёры обычно какие-то более показушные что ли…»
Мне почему-то стало не по себе.
«А вдруг это и есть Лев Юрьевич? Только не это! Дайте кого-нибудь другого! А то я всё дело запорю!»
Камера телефона точным движением направленная на меня щёлкнула.
Возмущение рванулось гейзером быстрее, чем я успела хоть что-то сообразить.
– Ты чё делаешь? Это как понимать вообще? Да кто тебе разрешил ходить тут и фоткать всех подряд? Эй! Я с кем разговариваю?
Я вскочила с насиженного места.
Ответа не было. У него что? Своя акустическая зона? Или как?
Он развернулся одним движением.
Голос был тихим, но удивительно внятным. Думаю, его слышно было в конце зала, не хуже, чем под самым ухом.
Но он обращался не ко мне. А к тому, кто за дверью.
– Знаешь. Я тут подумал. А мы, пожалуй, ещё не договорили. Не стоит прерывать такие важные разговоры на столь эмоциональной ноте. Нам обоим надо ещё раз взвесить все за и против. Спокойно. Только по фактам.
Но дверь хлопнула очень неспокойно. Настолько неспокойно, что отлетела назад, не успев защёлкнуться.
Через оставшуюся щель было слышно каждое слово.
Мне не хотелось шевелиться. Не хотелось дышать. Но больше всего мне не хотелось вникать в происходящее. Но было поздно.
– В твоих рассуждениях слишком многое упущено. – незнакомец продолжил так будто его монолог и не прерывался вовсе.
После долгой паузы наконец раздался напряжённый ответ.
– Я же сказал. Твои. Условия. Неприемлемы.
– А я вспомнил, что не уточнил одну важную деталь. Кроме меня ведь есть ещё другие. И пока мы друг друга хорошо понимаем они тут не появятся. И у этих других свои методы… Скажем так. Переговоров. Впрочем, Кому я это рассказываю. Ты же не вчера родился.
– Ты мне угрожаешь?! – Голос хозяина кабинета стал похож на отрывистый рык.
Ох… Не хотелось бы мне там оказаться. Да и тут тоже не хотелось бы.
Тишина.
– Ну почему же. Разве можно простой акцент на лояльности моих условий считать угрозой?
– Лояльности? Утвердить мне без кастинга весь актёрский состав будущего фильма. Чтобы там были одни любовницы и дети? Другими словами, всё к чему имеет отношение достоинство определённых людей? Так вот, для твоего сведения. Понятия о достоинстве у нас с ними разные.
– Зачем так грубо? Нам ещё вместе работать. Портить отношения с партнёрами? Плохая почва для сотрудничества. – в тоне незнакомого собеседника сквозили змеиные нотки.
– Ты прав. Я не вчера родился. Я знаю на что иду, послав тебя ко всем чертям. В этот раз у меня есть страховка.
– Даже так. Очень интересно. Страховку я разумеется проверю. И если она не окажется достаточно надёжной, то мы продолжим нашу мирную беседу. Мне нравилось с тобой работать.
– Наша работа закончилась.
– Мне два раза повторять не нужно. Так что до выяснения обстоятельств с надёжностью твоей… Страховой компании. Я удаляюсь. Поэтому последний вопрос. Это кто?
Пауза длилась одну маленькую вечность. Он ответил чётко. Отчеканивая каждое слово как собственный профиль на золотой монете.
– Это очень хорошая девочка. Из очень хорошей семьи. У которой всё очень хорошо. И чтоб ты знал моя личная страховка распространяется на её автономность в полной мере.
– Что ж не смею больше задерживать такое бесценное внимание на свое скромной персоне.
Я успела подумать: «Это не я. Вообще не я. Это другая девочка. Этот стрёмный мужик сфоткал меня просто так. Подрочить тихими вечерами. А у меня всё хорошо. Всё очень хорошо.»
Луч света из дверного проёма расширился. На сей раз медленно. Он вышел.
На какое-то время я остолбенела.
Когда очнулась, он уже исчез.
Из кабинета тихо прозвучало:
– Да кого там ещё черти принесли. – и громче – Заходите прошу вас.
Я зашла. Такой же стол, но поменьше. Прозрачный, без единого пятнышка на стеклянной поверхности. Обычный рабочий разгром неуютно диссонировал с вычурной лаконичностью ослепительного помещения. Посреди стола из бумаг выглядывал чёрно-белый кубик-рубика на подставке. Как ни странно, это придало мне уверенности в собственных силах. А то что мой невольный консультант на грани нервного срыва. Что ж. Это мне даже на руку. У меня миссия в конце концов!
Я встряхнулась. Настроилась. И даже попыталась натянуть на лицо робо-улыбку идеальной секретарши. Вдруг здесь так принято?
– Здравствуйте. Вы, как я понимаю, Лика. Чем я могу Вам помочь?
Как же он подчеркнул это «Вам». Если бы вежливостью можно было убивать, я бы, наверное, не выжила.
– Только очень прошу вас. Изложите всё конструктивно, лаконично и по порядку. Я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы, но мне будет гораздо легче, если они будут внятно сформулированы. Надеюсь мы поняли друг друга.
Кончики его губ на последних словах чуть не достигли ушей.
У генерального директора компании Line-pictures были нордические черты лица, фигура грозного воина, и растрёпанные волосы, до мультяшного рыжие. Буйная грива явно игнорировала все попытки своего владельца управлять ею, даже находясь в его нераздельной собственности.
Льва Юрьевича веснушки не украшали. Они покрывали все открытые части его тела неоднородным слоем, лишающим всякой надежды назвать одним словом цвет его кожи. Он спокойно мог бы затеряться где-то посреди апельсиновой плантации.
– Да. – голос сорвался. Я слегка откашлялась. – Так вот у меня на флэшке есть презентация кажется, в конференц-зале, имеется проектор – Я ткнула большим пальцем за спину, обернувшись назад.
Методы Дэна – самые лучшие методы!
– Спасибо вам большое за это предложение. Скажите только, верно ли я расценил цель нашего общения. Что вы ни в коем случае не хотите предлагать мне участвовать или инвестировать в ваш проект? Ведь в противном случае наша встреча, увы, никак не могла состояться. Речь шла о моей – он немного замялся – услуге. Как консультанта.
Последнее слово он проговорил очень мило, но не разжимая зубов.
– Всё верно.
Нить разговора начала отчаянно уплывать от меня. Я искала её везде. На стенах, потолке, под столом… Благо вид сквозь стекло отлично просматривался. На самом столе… И вдруг меня осенило!
– А вы знаете что это такое? – Я указала на кубик посреди стола.
– Это? Это очень ценное коллекционное приобретение.
Он опёр большой палец о щёку, а указательным перекрыл рот, как бы выражая глубокое сомнение, в том, что я вообще достойна слов.
И зря! Ох зря он это сделал! Потому что на этом месте меня понесло.
– Вот! Вот об этом я и говорю! Вы все! Вы – зажравшиеся придурки! Покупаете хрень, которую пятилетний ребёнок сделает за час! В то время как в глухих деревнях сидят настоящие творцы, которые могут годами делать всего одну работу продавая её за совершенно смешные деньги.
Добродушная маска сползала медленно, уступая место глубокому удивлению, затем плавному осознанию, что ЭТО происходит именно с ним, кажется он даже попытался незаметно себя ущипнуть – проверить, что не спит. Указательным и большим пальцем потёр надбровные дуги, уставившись куда-то вниз. И это было последнее, что я ещё успела запомнить из перемены в облике моего подневольного слушателя. Моя речь становилась всё более проникновенной и возвышенной. В какой-то момент я взяла курс на эпичную, как мне тогда казалось, кульминацию. Все невысказанные за время блуждания по вечеринкам мысли рвались наружу уже давно, и наконец нашли выход!
– …поэтому и невозможно найти хороших исполнителей ни в одном роде деятельности! Потому что Вы! Те, кто распоряжается огромными капиталами их не ищут! Вы идёте только проверенными тропами. Берёте имена, буквы, за которыми ничего не стоит. Которые никогда не дадут и не смогут дать вам гарантии качества, потому что всё быстротечно и меняется! Ни один человек не работает на одинаковой планке! Поиск – это труд. Это труд в настоящем моменте времени! А вы все просто ленивые задницы, уверенные, что люди – детальки от конструктора, которые достаточно сложить в том же порядке, чтоб получить тот же результат!
Дыхание прерывалось. Воздуха не хватало. Пламенное выступление, щедро разбавленное истеричными воплями, выжало из меня все силы. Лицо горело. А стиснутые до боли кулаки чуть подрагивали.
Рука моего собеседника закрывала половину лица. Он не мигающим глазом смотрел куда-то мимо меня. Судорожно вдохнул воздух. Я на всякий случай приготовилась бежать. Медленный-медленный, выдох был таким мощным, что, даже стоя на приличном расстоянии ощущались колебания воздуха. Его ладонь снова оживилась. Начала очерчивать плавные беспорядочные линии на лице, и наконец остановилась в той же позиции с которой начался мой непростой монолог.
– Хотите я покажу?!
Я метнулась к нему с телефоном и открыла свою страницу с «избранным» в нашем приложении.
Скульптуры из тончайшей паутины стекла. Невесомые парящие ангелы из проволоки. Портреты, собранные по песчинке. Обсидиановые ножи. Были в ней и ювилирные изделия с потрясающей детализацией.
– Вот видите! Видите! – я не унималась – А у вас на столе стоит вот это! И сколько оно стоило? Хотите я вам 20 таких же сделаю?!
Видел ли ошарашенный человек экран. Мог ли сфокусировать взгляд. Ясно было одно моя манера речи привычной для него не являлась.
Я, совершенно довольная собой, плюхнулась на широченное белое кресло посреди кабинета.
И показала руками, что, теперь его очередь.
Какое-то время мы так и смотрели. Я на него. Он в никуда.
Наконец Лев Юрьевич смог воспользоваться благоприобретённой способностью двигаться. Он с тяжёлым вздохом сцепил руки перед лицом.
– Итак.
– Итак! – бодро подтвердила я.
– Скажите мне вот что. Я так понял у вас элитный сервис для украшения домов богатых людей. А как обеспечивается финансовая состоятельность сервиса? Самое логичное. С вашего разрешения, осмелюсь предположить. Дорогостоящая система регистрации на этом ресурсе. Ну и разумеется реклама самих производителей и расходников при поиске.
– Да вы что совсем меня не слушали?! Или вам всем просто мозгов не хватает понять! Это же как раз ОНО И ЕСТЬ! То, что убивает всё стоящее на виртуальном рынке! Нельзя рекламу! Нельзя платную регистрацию. Это же опять люди, заработавшие РАНЬШЕ. А чтоб было хорошо, нужно качество СЕЙЧАС! Будет тоже самое! ОПЯТЬ! Те, у кого уже есть деньги, но нет достойного продукта будут продавать свои услуги таким как вы. А те, кто, разбирается в пиаре, а не в ремесле будут зарабатывать больше всех! И опять вкладывать, и подсовывать вам же…
Большой босс уже осознал, что я надолго и показательно-отстранённо пялился в окно. Он уже знал вопрос, на который я не могла ответить. Знал на него точный ответ. И ждал. Ждал, когда сможет выполнить свою часть договорённости, чтоб больше никогда меня не увидеть.
– …я же вам объясняю, что надо по-другому! А вы опять за своё! Я вам про творчество! А вы мне про деньги! Про дурацкие деньги, которые всё! ВСЁ портят!!!
– Послушай, девочка. – он сделал долгую нарочито-эффектную паузу.
Я успела взглянуть в телефон, и нажав пару кнопок, вклиниться.
– Семь лет!
– Какие ещё семь лет – он жалобно застонал.
– Вы на семь лет меня старше. Или тут дело не разнице в возрасте, а в панибратском обращении. Тогда я тоже могу называть вас мальчиком?
Лев Юрьевич завис. На сей раз оцепенение сошло мгновенно, а показушная доброжелательность вернулась на прежнее место.
– Если Вам будет угодно, уважаемая Лика. Я продолжу. Как хорошо вы знаете своего клиента? Массового клиента? Эксклюзивного клиента?
– Я знаю, что все хотят самое лучшее! Просто не могут его отличить!
– Конечно – он смотрел на меня с безграничной любовью хищника к своему обеду. – А готовы ли потребители элитных товаров добровольно расстаться с теми самыми деньгами, к которым вы испытываете предвзято негативное отношение, абсурдно противоречащее вашей же системе ценностей, где достойный труд оплачивается максимально. Расстаться ради непроверенного качества и неизвестного имени? А готовы ли ваши творцы, будущие пользователи вашего продукта, делиться доходом, полученным благодаря вашим усилиям? Отказаться от своей доли, не для того, чтобы получить новых клиентов, и, следовательно, ещё больший приток. Другими словами, купить себе клиентов у вас же по принципу: «кто больше заплатит?». А просто так. Чтобы достойно окупить ваш благородный труд по устройству их жизней? Хоть кто-нибудь?
Я вслушивалась в гул машин за окном.
– Молчите. Не удивительно и вполне ожидаемо. А всё почему. Необходимо отобрать у людей то, что они ценят больше всего, как единственное средство своего не разумного существования. Я сказал отобрать, а не попросить. Хотите добиться успеха. Поставьте свою аудиторию в рамки, из которых они не смогут выкрутиться. Перекройте способы соскочить. Давайте им то, что заставит их забыть о проблемах. Не то что им нужно, чтобы восхищаться красотой мира, это они прекрасно найдут и сами. Благо, эпоха позволяет. Уберите их боль, потакайте их безграничной лени и посадите на иглу, без которой они уже не смогут или не захотят жить. Расскажите, что им нужно хотеть. Дайте попробовать, а затем отберите. Разумеется, чтобы вернуть, но уже на своих условиях. Тогда все деньги, которые прокрутятся через ваш ресурс, окажутся в вашей банковской ячейке. И уже на них, следуя заведённым правилам, будет расти ваш бизнес. До тех пор, пока компания, которая уже нашла эту самую иглу давным-давно не захочет вас купить за ту сумму, на которую можно основать благотворительный фонд, помогающий так называемым гениям. А пока вам не на что даже заниматься благотворительностью.
Дальнейшее он произнёс с искренним участием. Я даже почти поверила.
– Вы были бы прекрасным директором такого фонда. Я просто убежден, что среди друзей ваших родителей, есть тот, кто мог бы в этом поспособствовать.
Он взял в руку кубик похожий на иррациональную шахматную доску.
– А это прямое доказательство, всего, что я потрудился ради вас сформулировать. Признак статуса, отсев ценителя. К тому же, отлично вписывается в интерьер. Разумеется, вы можете сделать такой же. И это будет дешёвая подделка, которую легко различит любой эксперт.
Рука переместилась на прежнее место, небрежно прикрыв рот. После недолгих размышлений вернулась на колени.
– Ну а, что нужно массам, оставьте решать нам – это прозвучало как «мне» – Мы сможем и определить это за всех, и в доступной проверенной поколениями форме донести и укрепить.
– Вот что я скажу! Я докажу, что люди могут, умеют и должны выбирать сами! Себе, вам. всем, если понадобится. Я хочу, чтобы вы знали одно! Из-за таких как ВЫ мир и катится к чертям!
– Я ответил на ваши вопросы?
– Нет! – я понимала, что после всего, что наговорила у меня оставался последний шанс сформулировать зачем я пришла – Как можно связать то, что мы делаем с кинематографом? Может мы могли бы предоставлять декораторов, дизайнеров или костюмеров? Мультипликаторов?
– Никак. Кинематограф – это работа огромного конгломерата людей. И у этого конгломерата должно быть единое начало. Сами по себе люди не объединяются.
– И их объединяют такие как ваш предыдущий посетитель? Что он кстати от меня хотел.
– Что хотел – вполне очевидно. Но моё слово закон. Если я сказал, что ты не будешь иметь к этой грязи никакого отношения, значит так и будет. То есть Вы. Конечно… Вы.
– Но талантливые люди должны объединиться.
– И лишить меня работы? У меня есть очень хорошая новость. Для меня, конечно. Творческие люди без жёсткой руки передерутся быстрее голодных обезьян за вкусный кусочек.
– Значит вот как вы к ним относитесь?
– Пока они не работают на меня. Вам не кажется, что я уже выполнил свою задачу и мы просто переходим на личности?
Разговор был окончен. Но не для меня.
– Я докажу, что это не так.
– Когда докажете, обязательно приходите снова. Я готов заключить пари на своё личное участие в вашем балагане, если вы сможете довести начатое до конца. Чего вы добьётесь вашим кружком рукоделья? Какого максимума? Не утруждайтесь. Будет так. Парочка особо удачливых творческих личностей станут богатыми и угробят деньгами весь свой талант. Вся монетизация разлетится по их карманам. А в вас наиграются и скоро забудут.
– Вы ошибаетесь.
Чтобы не ляпнуть лишнего и исчерпывающе выразить свою тяжёлую мысль Лев Юрьевич перед каждой репликой брал время на размышление. Более чем достаточно, чтоб звучно хлопнув дверью, удалиться оставив последнее слово за собой. Что я с гордостью и проделала.
Предательская дверь снова отскочила от проёма оставив просвет. Оттуда донеслось.
– Меня что? Кто-то проклял? Надо загуглить, как снимают порчу.
