Читать книгу: «Танцы на льду жизни. «Я знаю о любви всё…»», страница 3

Глава 7
Индийская принцесса Майя

Буквально через неделю произошли удивительные события. Пономаренко расстался с Дурасовой и стал искать другую партнершу. Мой же поиск партнерши был перманентным, то есть вечным. Вдруг на льду появляются две девушки: Марина Климова и Майя Усова. Первая из Екатеринбурга, вторая из Нижнего Новгорода. Меня пробуют с Мариной, а Сергея с Майей. Ясно, что обеих девочек привезли для работы с Сергеем, так что выбирал он. Марина была длинноногая и по пропорциям мне немного не подходила, но не потому, что я коротконогий. По пропорциям Сергей был выше меня всего на один сантиметр, но с Мариной смотрелся очень гармонично. Это к вопросу о пропорциях. В общем, с Майей он не захотел кататься, а с Мариной как раз, наоборот, сразу получилось.

Меня стали пробовать с Майей. Она уже каталась в паре. Знала многие специфические вещи из танцев на льду, в которых я был ни в зуб ногой. Она говорила мне фразы: «поехали в распорке», «теперь обратный киллиан», «маховые дуги в вальсовой»… Для меня это был шаманский язык, но я честно пытался обучиться всем премудростям катания в танцевальной паре.

Она говорила мне фразы: «поехали в распорке», «теперь обратный киллиан», «маховые дуги в вальсовой»… Для меня это был шаманский язык, но я честно пытался обучиться всем премудростям катания в танцевальной паре.

Позже Майя рассказала мне, что не очень-то впечатлилась моими умениями и долго думала, правильно ли она поступит, совершив этот серьезный шаг. Это был и переезд в другой город, и ничего на тот момент не умеющий в танцах партнер. Но Дубовой наш тандем понравился: смуглая, с какой-то экзотической внешностью индийской принцессы девушка и блондин.

Главная проблема была в том, что у Майи не было в Москве ни родственников, ни друзей. И Дубова спросила моего отца, сможем ли мы забрать Майю к себе в Королев. Спасибо родителям за гостеприимство, они, конечно же, согласились. На кону стояла спортивная судьба их старшего сына. Это было очень важным решением на тот момент. Мы жили в трехкомнатной квартире в Королеве. У меня был младший брат Алексей, которому на тот момент исполнилось шесть лет. Родители отдали Майе мою комнату. Я перебрался в гостиную, а в спальне жили мама, папа и брат. Надо сказать, что Майя была скромным и порядочным человеком, очень домашним, всегда помогала маме с готовкой и уборкой. Родители со временем полюбили ее как родную. За все время, проведенное в нашем доме, ни разу не было даже намека на ссору Майи с моими родителями. Так мы стали танцевальной парой. Нам поставили первые программы. Мы притирались друг к другу. Я вдруг понял, что мне нравится делать поддержки, нравится уставать от прокатов, нравится доказывать Дубовой, что я не оболтус, мешающий всем на свете, а вполне приличный спортсмен.

Я обязательно должен рассказать о нашем первом старте. Это было юниорское первенство Москвы. Соревнования в обязательных танцах я помню смутно. Мы были близко к тройке призеров. И вот оригинальный танец в ритме ча-ча-ча. Это три повторяющиеся серии, которые ты, естественно, должен выполнить как можно чище. Прыжков же в танцах нет. Я упал три раза, Майя – два. Во время поклона я произнес непечатное слово, с которым моя партнерша была, по-моему, полностью согласна. Произвольный танец мы прокатали лучше, но тоже с какими-то огрехами. Несмотря на наше «выдающееся» выступление, нас отметил Игорь Александрович Кабанов, судья международной категории. И сказал нам, чтобы мы не расстраивались, а больше работали, и результаты придут. Мы прислушались и стали пахать. В группе Дубовой все было очень профессионально: тренер по технике Эдуард Евгеньевич Самохин, хореограф Елена Андреевна Холина, музыкальные редакторы. Наталья Ильинична отвечала за постановки и весь процесс. Конечно, это была глыба. Несмотря на строгость, она обладала потрясающим чувством юмора и тонким вкусом. Подобный набор профессиональных качеств свойственен западным тренерам. Все ее пары очень высоко котировались за рубежом. Она всегда стремилась поставить сложный танец и говорила, что выкинуть какой-то элемент всегда проще, чем поставить просто, а потом что-то добавлять.

Мы стали постигать искусство танцев на льду в одной из лучших школ фигурного катания. К своему удивлению, я стал фанатом этого вида спорта. Никогда не предполагал, что это будет так трудно, но безумно интересно.

Мы стали постигать искусство танцев на льду в одной из лучших школ фигурного катания. К своему удивлению, я стал фанатом этого вида спорта. Никогда не предполагал, что это будет так трудно, но безумно интересно.

В голове рождались новые движения, стали получаться интересные элементы, провозки, перестроения. Я начал получать от работы большое удовольствие. Пришли какие-то приличные результаты – пока еще на юниорском уровне, но явного прорыва не наблюдалось. Я переживал, что пары, на мой взгляд, выглядевшие слабее нас, были впереди, а мы никак не могли у них выиграть. На что Дубова всегда говорила: «Ты стань на две, а лучше на три головы выше, и они все сами отвалятся». И, как оказалось, устами тренера глаголила истина. За пару лет мы обыграли почти всех, казалось бы, непобедимых соперников.

Глава 8
Мой друг Сергей Пономаренко

Мы катались на хорошем юниорском уровне, но на чемпионаты мира среди юниоров ни разу не попали. Климова и Пономаренко же быстро прогрессировали и стали очень сильной парой среди взрослых фигуристов. Они уже вошли во взрослую сборную СССР, побеждали на многих международных соревнованиях. Мы с Сергеем продолжали дружить. Мне очень нравились черные брюки Сереги из австрийского тянущегося во все стороны эластика. Он в них катался до того, как попал в сборную. Потом им с Мариной стали шить несметное количество костюмов, а я страдал без штанов и попросил его продать мне эти брюки, поскольку он их уже не носил. Он согласился и продал мне их за 70 рублей. Зарплата моего отца на тот момент была 110. Вот тогда-то и начался российско-украинский конфликт.

Я был помладше Сергея и абсолютно ничего не понимал, когда он рассказывал мне про роман Булгакова «Белая гвардия». Какие прекрасные русские офицеры там описаны, какие они патриоты своей Родины! Я же сам был попроще – моими любимыми книгами были «Мальчиш-Кибальчиш», «Судьба барабанщика» и «Чапаев». Для меня всегда существовали белые и красные, и я был «в доску» за красных, однажды чуть до драки не дошло! Но нужно сказать, что потом я посмотрел великолепное кино «Служили два товарища», где белогвардейца Бруснецова сыграл великий Владимир Высоцкий, и понял, что не все так однозначно в Гражданской войне. Ну ладно, хватит о политике, ее и так многовато во всех СМИ.

Одним из развлечений у нас в ту пору было штудирование газеты «Советский спорт». Я покупал газету с утра в Королеве, а Сергей покупал ее в Перово, там, где жил. За время в пути до наших родных «Сокольников» газета прочитывалась от начала до конца. Затем во время переодевания на тренировку после разминки в зале начиналась викторина, точнее, игра, придуманная нами случайно. Как-то мы обсуждали спортивные новости, и я спросил Сергея: «А ты сможешь назвать хотя бы пятерых футболистов ереванского “Арарата”?» Он назвал четверых. На следующий день мой друг попросил меня назвать пятерых игроков донецкого «Шахтера». Я назвал почти весь состав, поскольку был уже более подготовлен. И началось. Мы стали отвечать на вопросы типа: имя футболиста львовского клуба «Карпаты» – Юрчишина? Ответ был – «Степан». За какой клуб играют В. Малый и Л. Малый? Один играет в одесском «СКА», а второй – в одесском «Черноморце». На какой минуте В. Малый был заменен? Какая фамилия у бадминтониста из Таиланда, победившего на турнире «Азия оупен»? И мы же всё знали! Я не уверен, спроси сейчас у тайского бадминтониста и братьев Малых, кто такие Жулин и Пономаренко, что они знают, кто это, а мы их знали! Другой вопрос – зачем? Чем нам может помочь эта информация? Но игра развивала память и эрудицию. Я уверен, что все игры в айфонах существенно ниже нашей тогдашней фишки.

Второй замечательной затеей была придуманная нами история для юных танцоров мужского пола, еще не проявивших себя на серьезном уровне. Она носила название «Опись раздевалки». Чтобы вы понимали, описано должно было быть все – все, что ты видел в этой раздевалке! Начиналось это примерно так. Опись раздевалки группы ОПОПа (опорного пункта олимпийской подготовки) – раздевалка расположена в главном здании Дворца спорта «Сокольники» и включает в себя одну дверь светло-бежевого цвета с ручкой из серебристого металла. По левую сторону от входа хорошо видны окна в количестве трех штук. На окнах – занавески терракотового цвета, их количество не превышает шести. И дальше весь этот бред включал в себя число паркетин на полу. Количество гипсокартонных плиток на потолке. Всегда было к чему придраться. За неправильную опись грозили отжимания. Упражнение «вспышка слева, вспышка справа» подразумевало взрыв, и юный атлет должен был увернуться от данной вспышки с последующими отжиманиями. Поскольку опись раздевалки была всегда неверной, мы помогали тренерам растить здоровое поколение. Молодая поросль крепла на глазах. Меня старшие когда-то прописывали в группу, подвешивая на крючках для одежды за коньки вниз головой, и били чехлами по филе миньон. Мы, по сравнению с ними, были эстетами наказаний. Дедовщины в прямом смысле у нас не было. Опись раздевалки до сих пор хранится у Пономаренко. Эти моменты очень запоминаются. Все-таки тренировки – это рутина, но в жизни спортсмена есть и не связанные с ними прямо смешные и необычные моменты.

Так, каждое воскресенье я играл в Королеве в футбол со взрослыми мужиками. Мы играли и зимой, и летом. Как-то раз я позвал поиграть с нами и Серегу. Он меня спрашивает: «Где мне сыграть?» (В смысле позиции на поле.) Я отвечаю: «Видишь этого щуплого мужичка? Прихвати его, не дай забить». Сергей был исполнительным человеком. Через 10 минут человек по кличке Зуй, ни разу не коснувшись мяча, разразился тирадой: «Жулин, ты где этого … отыскал? Я три дня не пил, готовился. Убирай его, или я ему ноги переломаю!» Пономаренко был цепкий в защите.

Или приведу эпизод о великих: Мишине и Плинере. Это два неординарных представителя нашего вида спорта, этакие Жванецкий и Арканов тренерского штаба. Они обожали играть в шахматы. И вот кто-то из них выиграл, кто-то проиграл, история умалчивает. После чего один получает по почте годовую подписку журнала «Шахматы» на монгольском языке, а второй – годовую подписку журнала «Свиноводство» на румынском. Даже если это байка, это гениально. Вот такие у нас люди. Прошу прощения за эти отступления, но без них, как мне кажется, история была бы пресной.

Глава 9
«Я все просрал!»

Постепенно мы с Майей перешли во взрослое катание. И это был вызов. Там все было по-другому, по-взрослому, борьба со звездами. Катаемся на чемпионате СССР в Вильнюсе, последними в разминке – за Бестемьяновой и Букиным. Весь лед завален цветами. Оценки 5:9 и 6:0! И тут мы… Прокатались чисто – что могли, сделали. Получили свои 5:1, 5:4 и заняли, если мне не изменяет память, пятое место. Это – пропасть, как ее преодолеть, непонятно, а тут еще я покупаю книгу Родниной про их с Зайцевым карьеру! Читаю взахлеб и понимаю, что я все просрал! Там человек выиграл все, что только можно, а я в 23 года пытаюсь куда-то карабкаться. Люди так пахали, что мне даже не снилось, – десятикратные чемпионы мира, трехкратные олимпийские чемпионы! И я в 23 года пока ни о чем. Спасибо Ирине Константиновне и ее книге. Я осознал, что практически не работал.

И наступил момент, когда я понял, что выходной день создан для лентяев. И я его исключил из своей жизни, точнее, в выходной день я тоже стал тренироваться – на земле, в режиме ОФП, чтобы быть к понедельнику огурцом.

Я просто ненавидел утреннюю тренировку в понедельник. Процентов сорок наработок терялось куда-то по сравнению с субботой. Итак, двухчасовая воскресная тренировка на земле, с бегом, прыжками и прочими упражнениями, должна была, по моему разумению, подготовить меня к утру понедельника. Но результат меня шокировал. В понедельник я себя ощущал так же хреново, как если бы у меня был выходной. Видимо, природу не обманешь и человеку нужен отдых.

И наступил момент, когда я понял, что выходной день создан для лентяев. И я его исключил из своей жизни, точнее, в выходной день я тоже стал тренироваться – на земле, в режиме ОФП, чтобы быть к понедельнику огурцом.

В моей тренерской карьере был очень интересный момент. В США, где я прожил 13 лет, нельзя было работать тренером фигуристов по субботам и воскресеньям. Фигуристам тоже нельзя было работать в эти дни. Это неписаный закон, связанный с хоккейным расписанием. Эти два дня отдавались под хоккей испокон веков. Мы никогда не использовали два выходных дня для спортсменов. В России всегда была шестидневка. Мог быть полувыходной в среду, и все, а тут целых два дня!

Слава богу, я узнал об этой системе. До сих пор ее использую и абсолютно уверен в ее совершенстве. Кстати, все североамериканцы катаются по этой схеме. Существует тяжелая пятница – это когда ты мертвый после огромного количества прокатов доползаешь домой, где кого-то ждет легкий, а кого-то и крепкий алкоголь. Не нужно быть ханжами. Мы все знаем, что многие наши чемпионы ради этого момента, когда можно сесть перед выходным днем за стол и расслабиться, умирают на тренировках. В субботу человек осознаёт весь вред, который он себе нанес в пятницу вечером. И в воскресенье с утра человек начинает готовиться к трудовой неделе. Воскресный день среди спортсменов носит название «Кефиргантели». Гениальная схема. Спасибо североамериканским «лентяям». А так бы до сих пор вкалывал шесть дней в неделю. Я не лентяй, но схема работает во всем мире.

Посудите сами, с одним выходным днем система не актуальна, потому что вечер пятницы автоматически переносится на вечер субботы, а одного выходного русскому человеку, как мы уже с вами знаем, недостаточно. Остается только один день на осознание нанесенного вреда, и всё. Помню, как Таня Навка и Рома Костомаров, когда только начинали у меня кататься, переживали по этому поводу. Они всегда до этого катались с одним выходным. Даже у Линичук в Делавэре был один выходной. Но потом втянулись и оба говорили, что теперь даже не представляют, как это, тренироваться с одним выходным. Возможно, благодаря новой схеме у них появляется чувство, что они недорабатывают, что-то не успеют и, как следствие, начинают вкалывать в усиленном режиме. Тренеры тоже успевают соскучиться за два дня и набрасываются на работу с огромным удовольствием. Не шучу. Советую попробовать.

Возвращаюсь в 1984 год. В Ташкенте проводился Кубок СССР по фигурному катанию. Мы заняли там второе место, уступив только паре Пахомовой – Наталье Анненко и Генриху Сретенскому. Партнер Анненко – Вадим Каркачев, с которым она выиграла два чемпионата мира по юниорам, решил уйти в науку. Она же встала в пару с Генрихом, и они очень быстро добились огромных успехов во взрослом катании. Мы им проиграли, но выиграли у второй пары Пахомовой и Аккермана, небезызвестной вам Елены Батановой и ее нового, естественно очень худого партнера, Алексея Соловьева. Я боролся с учениками своих бывших тренеров, доказывая всем, какого парня они потеряли…

Этот Кубок был еще интересен и тем, что после него моя карьера у Дубовой могла завершиться. Расскажу вам эту историю. В то время было очень модно обращаться ко всевозможным целителям-экстрасенсам. Один из них работал в нашей группе, звали его Борис Алексеевич. Выглядело это так: он укладывал нас на кушетку и, почти не касаясь тела, в течение получаса проделывал различные пассы руками над нашими телами, причем при этом громко сглатывал. Что за всем этим стояло – лично мне было непонятно. Частенько он заряжал нас во время телевизионной трансляции, которая шла в записи с опозданием на двенадцать часов. Наверное, Дубова ему сильно доверяла. Ведь он также проделывал все то же самое над ее родной мамой, замечательной умной женщиной, очень уважаемым в Москве врачом-дерматологом. После нескольких сеансов отец Натальи Ильиничны, посмотрев на работу мага, принес Борису Алексеевичу большую стопку книг – труды Дарвина – и посоветовал прочесть на досуге.

Подхожу к главному. В нашей группе была очень хорошая традиция: из любой поездки, особенно успешной, мы всем везли подарки. Всегда старались никого не забыть и после соревнований отправлялись в магазин за подарками для тренерского штаба и его окружения.

В нашей группе была очень хорошая традиция: из любой поездки, особенно успешной, мы всем везли подарки. Всегда старались никого не забыть и после соревнований отправлялись в магазин за подарками для тренерского штаба и его окружения.

Обычно это были загранпоездки, а тут – Ташкент. Я еще там отравился страшно – запил лагман холодной фантой – еле пришел в себя. После такого не до магазинов было точно. Приезжаем мы из Ташкента очень счастливые с прекрасным результатом. В отличном настроении приходим на тренировку, а тренер, видимо, решив, что мы зазвездились, встречает нас с суровым видом. Может, она, конечно, сильно не в настроении была, сейчас уже никто не вспомнит. Поздоровавшись, мы стали отвечать на вопросы – кому и что привезли. Мы задумались: всем ли всё привезли. И тут доходит очередь до экстрасенса, а мы про него, скажу вам честно, даже не думали. Майя тоже относилась с иронией к его деятельности.

«Что вы привезли Борису Алексеевичу?» – спросила Дубова. Я понял, надо как-то выходить из ситуации, и меня осеняет – на показательных выступлениях в Ташкенте нам подарили узбекские тюбетейки. На вопрос тренера я тут же выпаливаю: «Тюбетейку». Лицо моего тренера пошло пятнами, и голосом злой волшебницы из сказки о Белоснежке она выдыхает: «Что, одну тюбетейку?!» Я, вспомнив про Майину тюбетейку, как мне показалось, не растерялся: «Почему одну? Две!» Дальше пошла непереводимая игра слов. Я узнал о себе всё и даже то, о чем не догадывался, некоторых выражений вообще не знал. И тут тренер почему-то прошлась по моим родителям, которые в ней, кстати, души не чаяли, причем прошлась очень нелицеприятно. У меня в этот момент обрушилась планка. Меня прорвало: я отвечаю тренеру на ее языке, только еще громче, чем до этого изъяснялась она. Уже забирая чехлы и уходя со льда, я все продолжал, меня было не остановить. Майя прибежала ко мне в раздевалку со словами: «Саш, ты с ума сошел? Пойди, извинись!»

Я послал всех в «Ташкент за тюбетейками» и добавил, что моей ноги здесь больше не будет! В тот момент я думал, что это, наверное, всё. Хлопнул дверью и уехал в Королев. Вернувшись домой, упал на кровать и уставился в потолок. Так я пролежал весь вечер. Утром следующего дня Майя поехала на тренировку, я же остался дома – размышлять о своей коварной судьбе неудачника. К тому времени нам уже установили стационарный телефон. Днем позвонила Майя и сообщила, что Дубова ждет меня на разговор. Я даже не мог себе представить, что буду делать, закончив танцы. Только вроде все стало налаживаться, и вдруг такое! Я приехал на каток, подошел к Дубовой, опустив голову.

– Повтори, что ты мне вчера сказал, – попросила она.

– Я ничего не помню, – тихо ответил я.

– Нет, повтори.

– Не помню.

И так раз пять. В общем, я извинился, и был прощен. Кстати, у меня в тот момент ни разу даже не шевельнулась мысль о том, что куда-то ведь можно и уйти. Я был слишком благодарен Дубовой за предоставленный мне шанс стать тем, кем я являюсь. Больше таких конфликтов у нас не возникало.