Лестница

Вот и сейчас в коридоре, следуя в кухню за дядюшкой и наблюдая его затылок, – за дядюшкой, который нес в одной руке начатую бутылку, а в другой – и весьма бережно – скумбрию натуральную в собственном соку,  – наш молодой человек посмотрел, изумился своему в ней участию. Люди, о которых вчера еще не имел он ни малейшего представления, теперь, за один день, стали единственными людьми, с которыми мог он говорить; произошло мгновенное замещение всего мира одной комнатой, одной квартирой и одной лестницей; и вот, вместо того чтобы волком выть и бросаться на стены, он несет преспокойненько сыр на блюдечке, а сзади следует незнакомая, но уже почти родная Наташа, напевая дешевую эстрадную песенку. Удивительно!

…Подойдем к зеркалу, читатель, и вглядимся в него, чтобы хоть отдаленно представить себе ситуацию, возникшую на проклятой лестнице. Вы никогда не задумывались, кто же из тех двоих, смотрящих друг другу в глаза, есть настоящий вы? Конечно же, тот, что снаружи, – что за чепуха! Но вот представьте, что там, в зеркале, рядом с вашим изображением появилась не то что женщина, а хоть мушка какая-нибудь, которой здесь, по эту сторону, ваши глаза не зарегистрировали… Не правда ли, это изменит кое-что в ваших представлениях?

Господи, как это все надоело! Как хочется простой и счастливой жизни! Ведь кто-то, по всей вероятности, живет полно, занимает свое – и только свое – место, у него есть дом, близкие люди, работа; этот кто-то выполняет свое прекрасное предназначение – да! да!  – а не валяется где-то в чужих домах, на чужом полу.

– Не у тех, кто во прах государство поверг, – начал тост Кирилл, – лишь у пьяных душа устремляется вверх. Надо пить в понедельник, во вторник, в субботу, в воскресение, в пятницу, в среду, в четверг!

Что же ты должен творить? Душу, только душу. Ты должен творить ее ежечасно в себе и других любыми доступными тебе способами. Ты должен творить ее ежечасно, потому что душа – нежное растение и требует постоянного ухода. И если тебе удастся сохранить ее до конца и присовокупить к ней еще хоть одну человеческую душу, сотворив и воспитав ее, то твое предназначение исполнится.

– А вот ты, голубчик, предъяви паспорт, – ласковым басом произнесла дворничиха, глядя на Пирошникова, если можно так выразиться, без душевного волнения. – Нету, – буркнул он, еще не предполагая всех страшных последствий неимения паспорта. – Участковому заявлю, что без прописки живешь, – сделала ход дворничиха. – Заявляйте. – Хулиганишь! – гнула свое дворничиха с жуткой уверенностью в своих силах. Пирошникову надоел этот разговор, как ни к чему не ведущий, и он направился в мастерскую. Дворничиха вперевалку последовала за ним; пошел туда и дядюшка, ступая с подчеркнутой определенностью. Последней со страхом на лице двинулась Наташа, а Лариса Павловна, молча пожав плечами и подобрав с пола стул, затворилась у себя. Бабка Нюра растаяла, как всегда, бесследно.