Читать книгу: «Под небом цивилизации», страница 3

****

Одним воскресным солнечным весенним утром мы пошли с Полом в парк. Люди, вместе с природой, пробуждались, скидывая с себя надоевшие тёплые вещи, оголяя свои тела, побуждая взаимный аппетит друг к другу. Группы тинейджеров заглушали пение птиц громкой современной музыкой из своих портативных колонок и шумными разговорами, сопровождающимися смехом. Игроки в фрисби беспощадно топтали молодую траву. Детский смех довольных детей, плач обиженных. Аромат кофе и сосисок на палочках, вперемежку с запахом молодой зелени и земли. В мини-юбках и коротких шортах девушки, которым хотелось навалять за то, что твой мужчина может заработать косоглазие… В общем, жизнь наполнялась привычными, но в то же время новыми красками.

Мы оказались в тихом месте, в гуще парка, и увидели молодую пару, расположившуюся под огромным старым дубом. Мы шли и в шутку обсуждали план по выкуриванию их с этого чудесного места. И как будто вселенная нас услышала. У молодого человека зазвонил телефон, и он что-то бурно стал обсуждать. После чего, второпях, они стали собираться. Мы замедлили шаг и стали подкрадываться, как две дикие кошки, заприметившие добычу. Увидев, что навстречу нам шла ещё одна пара, мы, переглянувшись, без лишних слов вновь ускорились. Потом мы сидели и смеялись, чувствуя себя дикарями, но нам было плевать: за такое роскошное место можно побыть и ненормальным. Мы достали сэндвичи, кофе и приступили к их уничтожению. Жуя, мы разговаривали и смеялись, плюясь крошками, и от этого смеялись ещё сильнее. Наевшись от пуза, мы улеглись на разложенном пледе и молча смотрели сквозь дрожащую от ветра крону дерева на яркую лазурь неба.

Я прервала молчание:

– Пол.

– Что? – ответил он сонным голосом, проводя ладонями по своему лицу.

– Прости, я не думала, что ты спишь…

– Ничего страшного, – сказал он успокаивающим голосом, – что ты хотела спросить?

– Я хотела спросить, почему ты выбрал именно эту профессию?

Пол молчал секунд десять, после чего начал:

– На самом деле, я хотел быть медиком. Я даже несколько лет отучился. Пока не началась практика…

Я привстала, оперившись на локоть, и вопросительно посмотрела на него. Он улыбнулся с тоской и продолжил:

– Да, в молодости меня тянуло спасать людей. Наверно, это от родителей передалось. Мой родители были хирургами, на одном из симпозиумов они как раз и познакомились. Понятно, что множество историй было мной услышано: разных, печальных, весёлых, и, конечно, воодушевляющих. Спасать жизни людей! Я смотрел на них, как на супергероев, и мне казалось: этой суперпаре не хватает суперсына, тогда бы суперсемья гармонично состоялась. Мне было очень интересно учиться. Но во время практики, в клинику привезли молодого парня, лет 14. Его тело извивалось и тряслось, как будто оно было лишь оболочкой, внутри которой, копошатся черви, пытаясь выбраться наружу. На одежде были следы рвоты, изо рта шла пена, а глаза закатились, глядя склерами на своих потенциальных спасителей. И вдруг его тело резко замерло, голова, смотревшая в потолок, плавно повернулась, появились зрачки и на протяжении нескольких секунд, он смотрел мне в глаза, после чего его веки плавно сомкнулись. Конечно, это может быть надумано, но в тот момент мне показалось, что в его взгляде был укор, что никто не уберёг его от наркоты, и вопросы, много вопросов. Почему он не успел попробовать в этом мире что угодно, но только не эту дрянь? Почему он не найдёт любовь, в будущем создав счастливую пару с парой-тройкой детишек? Почему он не заведёт ретривера, о котором мечтал всё детство? Почему он не будет наслаждаться воскресным завтраком, сидя на террасе? Почему больше не сможет по-детски плюхнуться в пушистый снег? Почему не сможет испытать бессонные ночи накануне экзаменов? Почему не сможет наслаждаться вкусной едой, которую не попробовал? Миллионы почему отразились в этом коротком взгляде. И тогда я понял, что могу быть хоть на один шаг впереди в борьбе с одним из многочисленных зол в этом мире. В тот же день я подал документы на отчисление. И уже осенью поступил в полицейскую академию.

Мы снова замолчали, переваривая каждый своё. Я – новый и неожиданный поворот в его судьбе, он, наверно, горькие воспоминания, которые я пробудила.

****

Парк, пожалуй, был нашим излюбленным местом. Но мы находили множество интересных, а порой и безбашенных развлечений не только здесь. Мы читали друг другу стихи за бокалом вина на веранде дачного домика. Ходили на каток, надевая поверх одежды пижамы в виде медведей. Толкали друг друга в сугробы. Ходили в походы и в тёплые ночи спали голышом под чистым звёздным небом. Разыгрывали прохожих. Пили пиво с чипсами и устраивали соревнования по отрыжке. Проводили тесты на знание друг друга. Стрелялись резинками для банкнот. Да всего и не перечислишь.

****

Прошло шесть месяцев со дня нашего знакомства. Мы пошли на баскетбольный матч. Мы постоянно ходили на стадион, я стала фанатом поневоле. Когда только начинаются отношения, тебе легче обуздать свою неприязнь к каким-то вредным привычкам партнера, к его тараканам, предпочтениям. Страсть и чувства рушат эти стены непонимания. Наверно, это момент истины. Тот момент, когда ты думаешь: да почему бы и нет, не настолько уж и бессмысленной фигней он страдает. А потом, если ты на это начинаешь смотреть не то, что сквозь пальцы, а с интересом, просыпается азарт, начинаешь испытывать от этого удовольствие, искреннее, неподдельное, то тут становится безоговорочно понятно, это твой человек, ты хочешь принимать его таким, да ещё и участвовать в этом. В общем, это стала одной из наших совместных традиций.

Поход на стадион всегда сопровождался ритуалом: мы надевали брендированные кепки, купленные в фанмагазине, со встроенными банками, заправляли их пивом, брали по хот-догу с горчичным соусом и сидели довольные, по уши в этом соусе. Потом мы по очереди сотрясались от отрыжки, выходящей через нос, глядя друг на друга с улыбкой снисхождения и пониманием того, что полегчало.

Невозможно не влюбиться в стадион. Ты сидишь в этой громадной чаше, в которую стекаются люди, бросившие все свои дела, кто-то даже близких людей, кто-то слинял пораньше с работы. Нескончаемый гул заглушает весь негатив, все протесты, просьбы и мольбы извне. Болельщики идут с непоколебимым ощущением, что сегодня ребята с номерами на спине их не разочаруют. Вы не увидите на стадионе ни одного грустного лица, по крайней мере до финального свистка. Люди на стадионе полны веры, они блаженны. И ты становишься таким. А когда рядом человек, любимый, и такой же увлечённый, то во вселенной не остаётся ни одной планеты, кроме планеты Стадион.

После матча, уже поздним вечером, мы прогуливались по любимому парку. Было отличное настроение, наша команда победила в упорной борьбе, с разницей всего в два очка. Кое-где попадались подвыпившие болельщики, распевающие песни и выкрикивающие речовки, расплёскивая алкоголь, завёрнутый в бумажные пакеты. В какой-то момент мы остались совершенно одни. И тут Пол, всю дорогу чеканивший об асфальт сувенирный баскетбольный мячик, говорит мне:

– Давай воспроизведём победный бросок?! Снимай кепку!

Он отбежал на метров десять и продолжил чеканить мячик, только уже сопровождая свои действия голосом комментатора. И вот он делает последний удар и бросает мяч. Попадание было чистейшее, но я поняла, что мяч остался у него в руке. После попадания в импровизированную корзину, он, как ненормальный, стал бегать по кругу, давая «пять» невидимым болельщикам, и кричать: «Бросок судьбы, бросок судьбы!». Я заглянула в кепку и увидела в ней связку ключей, на брелоке которых было написано моё имя. Набегавшись, Пол подошёл ко мне, достал из своего кармана свои ключи с таким же брелоком, но со своим именем, и сказал с улыбкой:

– Это чтобы, спросонья, ты мои ключи не уволокла.

Да, это было предложение жить вместе. Сколько я раздумывала? Не существует такой ничтожной цифры. Мы стояли и целовались, сжимая в руках куски холодной стали, дающие нам шанс узнать и полюбить друг друга ещё больше.

****

Прошла пара недель с того момента, как мои вещи дополнили комнаты квартиры Пола. Мы сразу договорились оповещать друг друга, если то или иное действие выходит из рамок допустимого противоположной стороны. И пока что всё шло гладко.

Я была счастлива, я торопилась наслаждаться своим счастьем, я села за телефон и начала обзванивать друзей, знакомых и родных, чтобы сообщить свои новые координаты. Правда, из родных у меня осталась только тётка, и та в Колорадо. И это было очень своевременно. Буквально через три дня раздался звонок и мне сообщили, что тётя Хильда в тяжёлом состоянии в больнице. Видимо, услышав мой счастливый голос, она не хотела меня расстраивать, а может и вообще не хотела говорить о своём состоянии. Я взяла отгул и полетела к ней.

Колорадо встретил меня холодной погодой и проливными дождями. Забросив багаж к тёте на квартиру, и переодевшись в сухие вещи, я сразу же поехала к ней в больницу. Там я узнала, что у неё последняя стадия рака головного мозга, и что ей остались считанные дни. Я старалась проводить с ней как можно больше времени. Наверное, хотела компенсировать дефицит внимания, который у неё был в избытке после того, как я переехала учиться и работать в Нью-Йорк. Я была ей очень благодарна за то, что она вырастила и поставила меня на ноги. Родители не могли потянуть моё обучение. Тогда тётя Хильда пришла на помощь, решив проблему оплаты института. Хоть она никогда и не жила в роскоши, но все свои накопления пожертвовала мне.

Её болезненные приступы становились с каждым днём всё сильнее и чаще. Смотреть на это было невыносимо.

Днём, в разговорах и хлопотах, я ещё как-то немного отвлекалась. Но вечером, когда я приходила в квартиру, накатывало и меня начинало ломать. Я абсолютно забывала про больницу и мне становилось стыдно от этого осознания. Я не находила себе места. Я не могла нормально есть и спать. Тело буквально скручивало. Я поджимала ноги к животу и обнимала себя руками. Алкоголь не глушил, а лишь усиливал желание. Когда мы созванивались с Полом, он призывал меня потерпеть и сокрушался от того, что не может приехать ко мне.

Две недели агонии тёти Хильды. Две недели моей ломки. Уладив все дела, я рванула первым же рейсом обратно в Нью-Йорк. Во время всего пути, я мысленно подгоняла всё, на чём передвигалась, и проклинала всех людей, которые мне преграждали путь или плелись, как черепахи. Добравшись до дома, я взлетела по подъездной лестнице и, открывая дверь, чертыхалась. От того, что я торопилась и неслась по лестнице, тряслись руки и ключ предательски не попадал в замочную скважину. Наконец я услышала щелчки замка с обратной стороны. Буквально полчаса, и два обмякших тела лежат на кровати, доза получена. Наутро я поняла, что зависимость усилилась и уже не могла представить другой жизни.

****

Когда начинаешь жить с человеком, многие вещи начинаешь воспринимать по-другому, смотреть на них через призму жилища. Тебе открываются новые привычки, казалось бы, изученного человека. Но эти моменты ничто по сравнению с тем, что человека, выбравшего профессию полицейского, ждёшь с работы по-особенному. Это ожидание начинается с того момента, как ты закрыла за ним дверь. Корни страха разрастаются по всему телу, порой не давая тебе делать элементарные вещи. Часы как будто увязают в смоле, а любой резкий звук пронзает твоё тело от головы до кончиков пальцев ног. Когда я увидела его впервые и узнала о его ранениях, то смотрела на него как на отважного рыцаря из сказки, которому не страшны ни противник, ни монстры, ни магия. И ты погружаешься в эту утопию. Но, потихоньку, узнавая особенности его работы, и вечером, сидя на кухне и слушая полицейские истории, начинаешь видеть, что сказка вокруг тебя начинает растворятся в серости будней с багровым оттенком.