Читать книгу: «Моя жизнь с лимфедемой и варикозом», страница 3
Десять лет после этого абсолютно никаких признаков геморроя не наблюдалось. Сейчас, в 66 лет ощущаю одну небольшую шишку. Стараюсь её не трогать, не допускать запоров и ограничить вредную пищу (антигеморройная диета). Думаю, что в начале лета мне удастся снова пройти полный курс лечения отваром свежеубранной травы дымянки.
Среди главных причин геморроя можно назвать малоподвижный, сидячий образ жизни, вызывающий застой крови в тазу, привычка подолгу сидеть в туалете, особенно на высоком унитазе. Наши унитазы совершенно не приспособлены к дефекации, поэтому гораздо лучше деревенский туалет “во дворе” или на унитазе с высокой подставкой под ноги (высота около 20 сантиметров), чтобы ноги в тазобедренном суставе были посильнее согнуты.
Провоцировать геморрой могут также хронические запоры, вызванные нерегулярной дефекацией, неправильным питанием или недостаточным потреблением жидкости.
Причинами развития геморроя могут также быть чрезмерное употребление алкоголя, беременность, занятия анальным сексом, лечение клизмами. Я вообще был в ужасе, когда ознакомился с методами оздоровления, предложенными Геннадием Малаховым, где последний советует агрессивные клизмы по нескольку раз в день. Причем людям, у которых никаких проблем с желудочно-кишечным трактом, а тем более с прямой кишкой и анусом нет!
Самыми первыми симптомами геморроя являются чувство жжения и зуда в заднем проходе. Однако такое чувство может возникнуть и при чрезмерном употреблении некоторых специй, например, жгучего перца, чеснока, которые, попадая в прямую кишку непереваренными, вызывают раздражение слизистой оболочки. Такое чрезмерное и необоснованное потребление специй кроме того может стать причиной развития геморроя. Хотя во многих жарких странах (Индия, Бразилия…) люди привыкли есть очень острую пищу. Это связано с повышенной опасностью заразиться там гельминтами. Кстати, если организм заражён некоторыми видами глистов, то также может ощущаться зуд и дискомфорт в районе заднего прохода, особенно ночью.
Если геморрой продолжает развиваться дальше, то появляется ощущение инородного тела в районе ануса из-за переполненных кровью геморроидальных узлов. Расширенные вены и узлы могут находиться либо в нижней части прямой кишки (внутренний геморрой), либо в области заднего прохода (наружный геморрой). При наружном геморрое узлы выпадают, а при дефекации, особенно при запорах, эти узлы лопаются, появляется кровотечение. Иногда это кровотечение бывает сильным, даже в виде струйки. Так же, как и при варикозе на ногах, в варикозных геморроидальных узлах возможно образование тромбов, сопровождающихся болью, отёками тканей анальной области, уплотнением узлов.
Какие меры следует срочно предпринять при подозрении на геморрой? Конечно, лучше всего сразу обратиться к врачу-проктологу. Но такой врач не всегда есть в районной или городской больнице, особенно в глубинке. Следует заметить, что на начальной стадии геморрой легко лечится, даже полностью излечивается, в том числе средствами народной медицины. Кроме дымянки лекарственной есть ещё немало высокоэффективных целебных растений (см.в главе 21). Врач может прописать недорогие или подороже специальные ректальные свечи, флеботоники типа Детралекс.
Плохо то, что без должного лечения геморрой развивается очень быстро и можно “ дождаться” того момента, когда спасти больного может только операция, иногда довольно сложная и опасная.
Следующей мерой против геморроя, я бы сказал очень эффективной мерой, должен быть полный отказ от спиртных напитков, острой и солёной пищи. Необходимо есть больше овощей и фруктов, богатых клетчаткой. На период обострения болезни следует питаться чаще, 5-6 раз в сутки, небольшими порциями. Не допускать обезвоживания организма во избежание запоров. Дефекация должна быть не менее 1-2 раз в сутки.
Чтобы не стимулировать развитие геморроя, необходимо исключить любые физические нагрузки (занятие гантелями, гирями, штангой, перенос тяжёлых мешков, сумок). Однако от физкультуры и занятий спортом отказываться тоже нельзя ни в коем случае.
Надо также обратить особое внимание на положение тела во время дефекации. Как я уже писал, наши обычные унитазы вредны, ноги должны быть сильнее согнуты в тазобедренном суставе. Поэтому под ноги надо ставить подставку.
Лимфаденит. Лимфангит
Лимфаденит – это воспаление лимфатических узлов. Во время рожистых воспалений лимфоузлы, как правило, увеличены, уплотнены и часто болезненны. Причём не все лимфоузлы, а только в паху над конечностью с рожистым воспалением. Происходит это потому, что инфекция из рожисто воспаленных лимфососудов попадает в лимфоузел и заражает его.
Бывает лимфаденит, вызванный не рожей, а различными гнойными процессами, а также прочими заболеваниями, например, сифилисом.
Основными симптомами лимфаденита являются боль в области воспалённого узла, припухлость, иногда покраснение кожи. Если такую область прощупать, то можно обнаружить увеличенные болезненные узлы, как одиночные, так и целыми группами. Если рано начать лечение антибиотиками, сульфамидами и физиотерапевтическими процедурами, то воспаление и боли проходят в течение нескольких дней. При этом следует обеспечить покой пораженной части тела. Если же процесс запустить, потребуется длительное, дорогостоящее лечение, иногда даже операция по удалению узла или вскрытию флегмоны.
Лимфангит представляет собой воспаление лимфатических сосудов вследствие проникновения в просвет сосуда стафилококков при роже или поверхностных повреждениях кожи. Наблюдается в виде сетевидной красноты и уплотнений по ходу лимфососуда. Это сопровождается зудом, жжением и болью при касании к сосуду, а также высокой температурой и ознобом. При прощупывании обнаруживаются болезненные уплотнённые тяжи, соответствующие красным полосам на коже.
Больному нужно обеспечить постельный режим с приподнятой поражённой конечностью. Делают согревающие компрессы, применяют мази. Назначают антибиотики и сульфамиды.
Раздел 2. История моей болезни и борьбы с ней
Глава 5. О предках и наследственности
Семейное предание, передаваемое из поколения в поколение, гласит, что моя прапра…бабушка была дочерью богатого князя или графа. Девчонкой она до безумия влюбилась в молодого бравого казака из личной княжеской охраны. Возникла пылкая взаимная любовь между представителями разных сословий, которая в те далекие времена была категорически запрещена. Молодого человека могли за посягательство на княжну даже казнить. Девушку ожидал монастырь или, в лучшем случае, выдача замуж за нелюбимого мужчину. Поэтому молодая пара решила тайно бежать на почти безлюдные тогда земли Запорожья, в Новороссию. Здесь они купили или основали хутор, сменили имена и фамилии, обвенчались в церкви и стали счастливо, как говорится, жить поживать да детей наживать. Но сельский труд, особенно женский, был тогда очень тяжелый. А ведь бывшая княжна была благородных кровей! Ее предки, скорее всего, на протяжении многих веков жили в праздности, отвыкли от физической работы. А тут вдруг такая нагрузка на ноги! Вот почему, возможно, многие ее потомки страдали болезнями ног, в частности варикозным расширением ног и тромбофлебитом.
Лично я поддерживаю мнение большинства специалистов-флебологов, считаю, что болезни вен, объединенные понятием «хроническая венозная недостаточность», по наследству передаются очень-очень редко. Передается только предрасположенность к этим заболеваниям. То есть, другими словами, сосудистая система ног является самым слабым звеном в организме. И при неблагоприятных условиях именно она, а не легкие, не желудок дает сбой, человек заболевает хронической венозной недостаточностью. Ведь не секрет, что в других семьях многие болеют одинаковыми заболеваниями. Часто бывает в семье несколько сердечников, родственников с проблемами печени, желудка, легких или почек.
Моя бабушка, отец, а особенно мой дядя, старший брат отца, болели серьезными формами варикозного расширения вен с синюшной окраской кожи, язвами, тромбофлебитом и т.д. Родители мои всем врачам (и не только врачам, но и всем односельчанам и интересующимся посторонним) говорили, что это у меня наследственная болезнь. Когда я подрос и стал парнем, то все девушки в селе сторонились от меня как от прокаженного (их родители, очевидно, им внушали, что у меня наследственная болезнь, со мной опасно иметь дело!). Но у меня болезнь протекала совсем иначе, чем у родственников: никогда не было тромбозов, трофическая язва появилась только после шестидесяти лет. Поражена в основном лимфатическая система. А самое интересное и мало объяснимое – ни у кого из трёх моих детей и десяти внуков нет ни варикозного расширения вен, ни лимфедемы. Ни даже варикозных “звездочек” на ногах! Хотя у моей супруги с юных лет на ногах немного и “вздутых” вен, и “звездочек”. Особенно они дали о себе знать после шестидесятилетия. Их стало значительно больше, хотя до сих пор носят только косметический характер, то есть не требуют ни компрессионного трикотажа, ни лечения. Возможно, это связано с тем, что у детей и внуков не было в жизни таких экстремальных ситуаций, при которых начинает развиваться болезнь.
У отца моего, кроме старшего брата с тяжелейшими формами варикоза и тромбофлебита были ещё старшая сестра и младший брат, у которых болезней ног не наблюдалось.
У дяди моего болезнь началась после того, как он, будучи школьником, катался зимой на коньках по речке и провалился под лёд. До дома нужно было бежать несколько километров по приличному морозу. Дядя тогда сильно переболел воспалением лёгких. А после выздоровления пошли осложнения на ноги… У моего отца варикозное расширение вен возникло во время Великой Отечественной войны, когда он однажды сильно промок и промерз в прифронтовой землянке. Бабушка заболела, я думаю, потому, что жила в простой крестьянской семье, где женщины в первой половине 20 века трудились очень много как на поле, так и по дому, по хозяйству. Рабочий день крестьянки начинался обычно задолго до рассвета. Надо было подоить корову, выгнать её в череду, растопить печку, приготовить завтрак, испечь хлеб… и так далее, очень много тяжёлой работы до глубокой ночи. И почти всё это время на ногах!
Мне пришлось сталкиваться и беседовать со многими людьми, страдающими хронической венозной недостаточностью и болезнями лимфососудов. Почти у всех болезни начинались с тяжёлых периодов в жизни, были связаны с беременностью и родами, травмами, переохлаждением, внеурочными работами или воинской службой на фронте.
Глава 6. Как у меня всё начиналось?
Ещё где-то в шестилетнем возрасте было заметно, что у меня с венами на ногах что-то не так. Они не выпирали, не беспокоили, однако уж сильно были заметны в некоторых местах на поверхности кожи ног.
А лимфедемой я начал болеть с 11-летнего возраста, с 5 класса. Но еще во втором классе у меня воспалились лимфоузлы в правом паху, было очень больно ходить, я несколько дней хромал. Думал, что у меня аппендицит, панически боялся операции, поэтому пытался скрывать проблему от родителей. Все же мама заметила мою хромоту, осмотрела пах и сделала вывод, что это у меня грыжа, я накануне помогал убирать картофель, возможно, поднял тяжелое ведро. Через несколько дней боль и воспаление совершенно прошли, но болезнь, очевидно, пошла в скрытую стадию. Сейчас я думаю: если бы тогда меня положили в больницу и прокололи каким–нибудь антибиотиком – возможно, никакой лимфедемы у меня и не было бы?
Сейчас трудно сказать, что спровоцировало развитие болезни. В начальных классах я, как и мой дядя, тоже неоднократно проваливался зимой на речке под лёд, правда, ни разу выше пояса не намок. И жил недалеко от речки, так что домой прибегал минут за десять, не больше. Причиной тонкого льда были камыши: если толщина льда на речке была более чем достаточна, то в камышах лёд всегда был тонковат. В детстве я переболел целым набором детских инфекционных болезней, в том числе ветрянкой, корью, скарлатиной, свинкой. Почти все лето, как и почти все сельские мальчишки тогда, проходил в одних синих или черных “семейных” трусах. Рубашку одевал очень-очень редко, рано утром или в дождливую погоду. Или когда ходил в кино, цирк или на концерт. Всё остальное время только в трусах, без обуви, босиком. Иногда в сандалиях. Не менее половины каждого жаркого дня проводил на речке, купаясь и загорая. Много с другими мальчишками играл в футбол или другие подвижные игры. Ещё одной из причин болезни ног могло быть то, что в детстве очень любил лепить фигурки из пластилина и глины, даже из мокрого чернозёма. Иногда поэтому мог часами, даже осенью или ранней весной, стоять в грязи, на сквозняках при холодной погоде.
Однажды летом, предположительно в 1967 году, когда мыл ноги перед сном, заметил, что правая нога заметно увеличена по сравнению с левой. До утра нога приобрела обычный вид, но к вечеру снова увеличилась в объеме. Несколько лет отекала только правая нога. И потом, еще лет 25 правая нога была толще левой. Где-то с середины 90-х, когда жизнь меня совсем прижала и опустила на самое дно, моя левая нога стала толще правой. Очевидно, это связано с тем, что главные лимфоузлы ног находятся в левом паху. Насколько я проинформирован, если у человека началась лимфедема на правой ноге, то обязательно потом будет и на левой. Если же наоборот – правая нога может навсегда остаться здоровой.
Глава 7. Первые попытки лечения. Андреевская центральная районная больница. Бердянская городская больница. Запорожская областная детская клиническая больница.
Как-то после уроков отец повел меня в нашу сельскую амбулаторию. Ему позвонил наш участковый терапевт и сообщил, что приехал хирург из районной больницы. В кабинете врача мы кроме самого терапевта застали ещё одного довольно таки молодого приятного мужчину. Это и был районный хирург Рогожников Аркадий Петрович, если мне не изменяет память, то так его звали. Он, кажется, был также одновременно главным врачом Андреевской центральной районной больницы и заведующим хирургическим отделением. Аркадий Петрович осмотрел мои ноги и предложил госпитализацию в хирургическое отделение.
Меня положили в Андреевскую центральную районную больницу, в хирургическое отделение. Помню, что оно было переполнено, и я лежал в коридоре рядом с очень тяжело больным парнем, разбившемся на мотоцикле. Пролежал несколько дней с приподнятыми ногами, потом мне сделали на них повязки. Моя койка находилась рядом со столом дежурной медсестры, и я слышал, как врач звонил в аптеку по поводу цинк-желатиновых повязок для меня: какого-то компонента не было в наличии, и врач предложил заменить его чем-то другим. В итоге вместо мягких и эластичных повязок (мне потом такие делали в Донецке) получились твердые и ломкие, содержимое бинтов чем-то напоминало битое стекло. И наложили тогда неправильно (во время бинтования носок надо оттягивать на себя). Получилась невыносимая боль в голеностопном суставе при ходьбе, я еле отходил две недели в школу. После этого отец меня снова повез в больницу снимать эти повязки. Врач развел руками: ничего не получилось, он ничем больше помочь не в силах…
Потом где-то около года, наверное, пробовали лечить народными средствами. Мама и бабушка по вечерам накладывали на пораженные ноги компрессы с вареной тертой (или толченой?) картошкой с кожурой. Я лежал с этими горячими компрессами, с укутанными ногами где-то около часа. Не помогло ничего! Зря улыбаетесь – лет десять назад я нашел на одном серьезном медицинском сайте советы некоего знаменитого хирурга (фамилию забыл – отыщу – обязательно кину ссылку), где он тоже рекомендует лечить варикозные и лимфатические отеки ног вареной картошкой. Другое дело, что, скорее всего, ни в коем случае не надо было накладывать компрессы в горячем виде. Ведь людям с варикозом и лимфедемой даже горячие ванны противопоказаны.
Другой народный метод лечения отеков и варикоза – секти больную ногу крапивой – мы только раз попробовали и не стали больше делать. Тоже, оказывается, какая-то доля истины в этом есть: в тибетской медицине крапива входит в перечень трав для лечения болезней лимфы и отеков (см. в главе 22).
Не знаю от чего, может от очень горячих компрессов или по другой причине, однажды у меня началось сильное рожистое воспаление. А может это был ожог? А может и тромбофлебит? Я точно не помню симптомов. Кажется, диагноз был записан, как тромбофлебит. Мама старалась наложить компрессы как можно более горячими, а это, как потом выяснилось, делать категорически нельзя. «Скорая» увезла меня в Бердянск, в городскую больницу.
Хирургическое отделение бердянской городской больницы размещалось в те годы (а точнее это был 1967 год) на третьем этаже трехэтажного здания, причем дети и взрослые лежали иногда даже в одной палате. Со мной в палате, например, лежала маленькая девочка Людочка, около двух лет, вся нижняя часть тела её была в гипсе. У неё, кажется, был туберкулез костей. Возле девочки хлопотала её мама, Вера Ивановна. А на третью койку в нашей палате потом положили дряхлую старуху. Я так и не знаю, где тогда могла прилечь ночью мама той девочки. Рядом с нашей палатой находилась палата инвалидов Отечественной войны и мы, несколько мальчиков из разных палат, дружили с ветеранами, часто слушали их фронтовые истории. После войны прошло 22 года, но во многих воевавших раны не заживали. Поразила своей жутью одна история. У одного инвалида очень сильно гноилась рана, несмотря ни на какое лечение. И тогда одна из наших медсестер, пожилая женщина-фронтовичка (не помню её имени) взяла обыкновенную булавку, расковыряла рану и вытащила оттуда кусок полусгнившего бинта. Неизвестно, сколько лет пробыл этот бинт в ране, зарос уже тканью, но не давал ране зажить.
Детей в отделении лечил и оперировал известный тогда в городе детский хирург Чаусовский, но мне лечения как такового не было. Только кололи антибиотики, давали несколько таблеток и аскорбинку в порошке, а также прогревали больные ноги кварцевой лампой. Надо особо отметить, что точного диагноза в те годы у меня не было: в Андреевской ЦРБ признали слоновость, а в Бердянске – тромбофлебит и варикозное расширение вен.
Когда через несколько месяцев меня положили в детскую областную клиническую больницу, то там фигурировало только варикозное расширение вен. У меня кроме отеков голеней и ниже были еще набухшие вены от паха до колен, а также небольшой варикозный узел на тыльной стороне левой голени. В те годы правая нога отекала значительно больше, чем левая. За ночь при возвышенном положении отеки сходили полностью. В Запорожье меня осмотрел профессор, заведующий кафедрой госпитальной хирургии Запорожского медицинского института (фамилию его я не помню). Он сделал заключение, что необходимо делать операцию. Меня стали готовить к операции, и ожидали приезда моей матери, которая должна была дать письменное согласие на операцию. Моя мать ехала (180 км от областного центра) с твердым намерением подписать такое согласие, но в автобусе разговорилась со случайным попутчиком, который убедил её не соглашаться на операцию. С точки зрения современной медицины этот человек оказался прав: ничего, кроме лишних страданий такая операция не дала бы! Можно сказать, что это вмешался мой Ангел-Хранитель! Гораздо позже меня снова начнут заставлять ложиться на операцию. И снова случайный мужчина убедит меня в последний момент не делать этого!
Пребывание в областной больнице запомнилось несколькими яркими событиями. Нас в палате лежало шесть мальчиков в возрасте 10-13 лет. Ни у одного из них такой болезни, как у меня не было. Один мальчик, фамилия его была, кажется, Богдановский, находился в самом тяжёлом состоянии. Я не интересовался или забыл причины его недуга. Знаю, что он совсем не вставал, был в гипсе. Мама его приходила несколько раз в день, но видимо, не могла ради сына оставить работу. Поэтому мальчики нашей палаты всячески помогали ему, подавали “судно” и “утку”, поворачивали его, приподнимали голову в полулежащее положение. Если уж не справлялись, то звали санитарку или дежурную медсестру. Мальчик был очень мужественно настроен, терпел боли и упорно занимался самостоятельно учебой. У другого мальчика родители были глухонемыми. Он хорошо владел языком жестов и часто разговаривал жестами через окно палаты с отцом или матерью, стоявшими на тротуаре. Окно выходило на улицу, отделение было на втором или третьем этаже. Этот мальчик был дальтоником, не различал цвета. Я это узнал, когда мы рисовали цветными карандашами. До этого я не слышал о такой болезни, и меня очень удивило, когда этот мальчик разрисовал траву и листья деревьев синим карандашом.
По утрам в нашей палате, сразу же после обхода, проходили занятия студентов Запорожского медицинского института. Студенты и студентки (сейчас таких называют, наверное, интернами) в белых халатах садились по несколько человек на края наших кроватей, и женщина-доцент разбирала с ними проведенные операции, рассказывала, инструктировала, а иногда и спрашивала. Однажды вечером мы услышали истерику и женский плач в коридоре. Это плакала мама одного грудного ребенка, который умер при операции. Операцию делал под руководством преподавателей один из наших студентов, очень хороший парень. Несколько дней после этого случая он ходил осунувшийся и печальный, мы его очень жалели.
Мы дружили с девочками из соседней палаты, примерно одного с нами возраста. Некоторым нашим мальчикам нравилась девочка, которую звали Наташа Савицкая, но мы переиначили её фамилию и называли Советская.
Так как это была областная клиническая больница, то в отделении лежали дети с непростыми заболеваниями или патологиями, иначе их лечили бы в городских или районных больницах. Один я, оказалось, провалял там две недели дурака. Меня совсем не лечили. Я, можно сказать, был наглядным учебным пособием для студентов. Они меня обмеряли, изучали, фотографировали мои ноги.
А попал я в эту больницу благодаря письму моей матери в Министерство здравоохранения. В письме были просьба помочь в моем лечении и вопрос, где такую болезнь лечат. Министерство направило нас в облздравотдел, а оттуда направили к этой женщине-доценту, которая вела занятия в нашей палате. Я так понял, что местные медики вообще не имели понятия, что со мной делать, а профессор-хирург, как представитель своей профессии решил, видимо, меня резать.
Глава 8. Лечение в Донецке: первые успехи.
После Запорожья я стал носить эластичные гольфы советского производства, весьма грубые, но они помогали сдерживать отек. Однажды мать узнала, что в нашем селе живет женщина, которая ездит лечить свои больные ноги в Донецке. Мы пошли к этой женщине, она жила довольно далеко от нас, на другом конце села, и расспросили об отделении цинк-желатиновых повязок (ЦЖП) в одной из городских больниц Донецка, которое возглавлял профессор Иона Моисеевич Чижин. У этой женщины в Донецке жила сестра, через которую она узнала о таком лечении. Женщина ездила в Донецк раз в месяц-два менять повязки. Она показала нам свои ноги и мы впервые увидели, как выглядит настоящая цинк-желатиновая повязка.
До недавних пор я и не подозревал, что профессор И.М. Чижин (1890-1972) являлся известным ученым-специалистом в области ортопедии и травматологии, автором ряда усовершенствований гипсовых и цинк-желатиновых повязок. Тем более что, лечась в его отделении, иногда слышал от недоброжелателей среди медицинского персонала о том, что Иона Моисеевич никакой и не профессор. Я к этому относился спокойно: обычно пациенты называют хороших врачей докторами, но это ведь не значит, что все они доктора медицинских наук. А в отношении И.М. Чижина, как я потом выяснил, оказалось всё очень сложно и, так сказать, нечистоплотно. Его лишили профессорского звания за несколько лет до описываемых событий в результате интриг, недобросовестной травли некоторых деятелей от медицины. Вроде бы документы на присвоение профессорского звания затерялись, или их признали недействительными. Где-то читал или слышал, что до Великой Отечественной войны ученые степени и звания, не только в медицине, но и в других науках, часто присваивались без защиты диссертации, лишь бы человек занимал соответствующую должность. А И.М. Чижин в 1933-1934 годах был директором Среднеазиатского института ортопедии и травматологии в г. Ташкенте, профессором и зав. кафедрой Ташкентского медицинского института. С 1934 по 1949 год (с перерывом в Великую Отечественную войну, когда работал во фронтовых госпиталях) И.М. Чижин был первым заведующим кафедрой травматологии и ортопедии Донецкого медицинского института. После работал в Донецком научно-исследовательском институте травматологии и ортопедии (ДНИИТО), одним из основателей которого он был сам. Когда же И.М. Чижина лишили профессорского звания, то он, вопреки ожиданиям недоброжелателей, не сложил руки, а организовал и стал руководить отделением цинк-желатиновых повязок при городской больнице № 28, где успешно применял для лечения язв, варикозного расширения вен, тромбофлебита, лимфедемы усовершенствованные повязки Унны. В 2014-2015 годах в районе поселка Рутченково – шахты Трудовская, где находилась 28-я больница города Донецка шли ожесточенные бои, а в 2022 году этот район усиленно обстреливался украинскими войсками. Так что, возможно, зданий больницы уже и не существует.
Мне довелось лечиться в этом отделении, когда Иону Моисеевичу было уже за 80. Я думаю, что И. М. Чижин сделал очень много в усовершенствовании цинк-желатиновых повязок. Во всяком случае, состав пасты, которую использовали в отделении, отличался от всех вариантов пасты Унны. Способ наложения повязок по Чижину также отличается от того, что описан в литературе. Повязки накладывались так, что не стесняли движения при ходьбе, я даже в них бегал на физкультуре и играл в спортивные игры. Нигде не встречал в литературе, что после наложения повязки ее смачивают слабым раствором формалина, поверхность при этом становится нелипкой. Сама повязка, в отличие от гипсовой, очень мягкая и эластичная, а особым образом вставленные куски бинта не давали больной ноге отекать.
И.М. Чижин был врачом еще старой, дореволюционной школы. Будучи студентом, служил санитаром на фронтах первой мировой войны. В 1916 году получил диплом об окончании медицинского факультета Киевского университета имени Святого Владимира. На финской войне лечил раненных и обмороженных. В годы Великой Отечественной войны в звании подполковника медицинской службы И. М. Чижин являлся главным хирургом армии, воевавшей на Курской дуге.
И.М. Чижин запатентовал сотни изобретений, облегчающих страдания больных. Он сконструировал унистап – универсальный стол-аппарат, за которым было очень удобно оперировать. Легкие в изготовлении, эти столы одно время были весьма распространены в госпиталях Советского Союза. И.М. Чижин разработал и изготовил механический протез руки, со всеми функциями, присущими настоящей кисти.
В последние годы жизни Ион Чижин, как я уже писал, занимался цинк-желатиновыми повязками. Особенно они помогали больным с трофическими язвами. Я лечился в отделении несколько лет и лично убеждался, что некоторые больные, которые едва передвигались при поступлении на лечение, могли потом нормально ходить. Недавно прочитал в Интернете некоторые благодарственные письма тех лет. Так, Анна Ивановна Гребёнкина писала, что ползала на коленях семь лет, а Чижин поставил ее на ноги. Некоторые больные благодаря повязкам избежали ампутаций, тяжёлых осложнений и смерти.
В 1972 году по миру прокатилась пандемия какого-то нового штамма гриппа. Местности, где я жил, эта пандемия почти не коснулась. А вот в Донецке ситуация была крайне тяжёлая. Мы с мамой приехали, как обычно, в назначенный заранее день. А вместо отделения цинк-желатиновых повязок медики развернули инфекционное отделение. Всё наглухо закрыто, через стекло было видно, как там ходят врачи и медсестры в новеньких белых халатах и колпаках, все с ватно-марлевыми повязками. В городе – карантин, а на территорию больницы вообще никого не пускали. Заболело очень много людей, в том числе и сам И.М. Чижин. Пока Чижин болел, его недоброжелатели добились полного закрытия отделения ЦЖП, а Чижина отправили на пенсию. Пенсионером Иона Моисеевич пробыл всего две недели. Скоропостижно скончался. От того, утверждают его близкие, он и умер, что устал бороться с несправедливостью, опустил руки…
Дочь И.М. Чижина Гаянэ вспоминает: «У отца лечилась племянница легендарного партизанского командира дважды Героя Советского Союза С.А. Ковпака. И пока Ковпак был жив, он папу оберегал. А когда его не стало, то поехало…».
Кстати, в 2013 году, еще до войны на Донбассе и на Украине, автору этих строк удалось связаться с родственниками Ионы Моисеевича, проживавшими в Донецке. Гаянэ Ионовна, которой было уже за 80, сообщила, что, кажется, даже помнит, как отец рассказывал о мальчике из Бердянска, больном слоновостью. А Иона Моисеевич действительно уделял тогда мне особое внимание. Часто приглашал к себе в кабинет, замерял мои ноги сантиметровой лентой, что-то записывал, чертил и черкал у себя в блокноте. Если бы не эпидемия гриппа и закрытие отделения, то, возможно, И.М. Чижин разработал бы принципиально новый метод лечения лимфедемы…
Кроме И.М. Чижина в отделении работал еще один врач – молодой и энергичный специалист Андрей Павлович Войтенко. Во время моего лечения И.М. Чижину из-за преклонного возраста уже трудновато было работать, и А.П. Войтенко взвалил на себя основную массу лечебных и административных дел. В начале 1980-х годов, уже после закрытия отделения цинк-желатиновых повязок в Донецке, А.П. Войтенко, к тому времени работавший ангиохирургом в Ленинграде, запатентовал метод лечения трофических язв с помощью цинк-желатиновой пасты, которая стала называться паста Войтенко. Все ньюансы лечения цинк-желатиновыми повязками можно выяснить на сайте А.П. Войтенко http://apvoitenko.wordpress.com
Теперь расскажу о самих цинк-желатиновых повязках. Вот рецепт пасты, которая применялась в отделении ЦЖП в Донецке:
Желатин 100,0
Цинка окись 100,0
Глицерин 600,0
Вода дистиллированная 200,0.
Этот рецепт сильно отличается от известных во всем мире рецептов Пауля Унны, знаменитого немецкого дерматолога. Вот пять рецептов пасты (клея) Унны (Pasta Unna):
Рецепт 1 (мягкая паста)
Желатин 10%
Вода 40%
Цинка окись 10%
Глицерин 40% (25%+15%)
