Читать книгу: «Театральные комедии», страница 15

АЛАН. Уж слишком у депутатов хлопотное занятие. Лучше, если мы выдвинем туда уважаемого товарища Канта, как самого честного среди нас. (Зиновию.) Не возражаете?

ЗИНОВИЙ. Всегда рад отдать все свои силы служению обществу.

ДАНИИЛ. А потяните?

ЗИНОВИЙ. Еще и как потяну! (Делает рукой жест, оканчивающийся в своем кармане). Здесь можете не сомневаться.

ТЕОДОР. Вот и отлично. А теперь – главное. Прошу голосовать за реновацию и переезд из этого дома в другой. Но чтобы переехали все вместе.

ЗИНОВИЙ. Только предварительно разрешите внести поправку. Там не должно быть никаких видеокамер.

ТЕОДОР. И этих шуточек с двойниками.

ЗИНОВИЙ. (Указывая на Теодора). А вас, дорогой Теодор, изберем председателем нового жилищного кооператива.

ТЕОДОР. Не возражаю. Голосуем за совместный переезд в один общий дом.

(Все поднимают руки.)

ДАНИИЛ. Единогласно.

ТЕОДОР. Решено окончательно. Стартовая площадка для нашего дома уже строится. Та что все вместе – на космодром!

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

1-Я КОМНАТА

(ДАНИИЛ сидит перед компьютером. Слышны звуки виртуального сражения. АЛАН нервно ходит.)

ДАНИИЛ. Послушай, а как ты поворачиваешь танки?

АЛАН. Зачем тебе танки? Серьезный человек… психотерапевт…

ДАНИИЛ. Хочу стену разрушить. Да перестань ты бегать! Лучше скажи, куда вас переселят, когда сломают дом?

АЛАН. Скорее нас переселят на кладбище, чем его сломают.

ДАНИИЛ. Но большинство проголосовало за переезд.

АЛАН. Ну и что? Денег нет.

ДАНИИЛ. У тебя?

АЛАН. Еще чего! В городском бюджете. Программу реновации временно заморозили.

ДАНИИЛ. Временно – это насколько?

АЛАН. А я откуда знаю. Временные трудности – самые долгие. Скорее всего, до второго пришествия.

ДАНИИЛ. Погоди. Так вы все это время так и будете жить на чемоданах?

АЛАН. Ради бога, не называй это жизнью! Посмотри на меня, во что я превратился.

ДАНИИЛ Нормально выглядишь. Вытянулся, как молодой бамбук.

АЛАН. Сам ты бамбук! Я уже пять килограммов потерял.

ДАНИИЛ. Жанна и Берта плохо готовят?

АЛАН. Готовят они хорошо, только есть некогда. Мне ведь теперь приходится изображать двоих: и себя, и моего двойника Никоса. Я уже запутался, кто я на самом деле.

ДАНИИЛ. А кто тебе больше нравится?

АЛАН. Да любой из них, только бы один. Сядешь обедать, вон там за стеной (Указывает в сторону 2-й комнаты), звонит Жанна: «Зайчик, ты где?» Сядешь ужинать здесь, Берта волнуется: «Кролик, почему застрял в командировке?»

ДАНИИЛ. В какой командировке?

АЛАН. В какой! В зоопарке! В кролятнике и зайчатнике! Я теперь из командировок не вылажу. Как, по-твоему, я могу одновременно быть и Аланом, и Никосом?! Это ты, кстати, наградил меня таким дурацким именем! У меня уже раздвоение личности.

ДАНИИЛ. В медицине это называется шизофренией.

АЛАН. Это хуже шизофрении. Поверь мне, намного хуже.

ДАНИИЛ. Как минимум, вдвое, если считать по женам.

АЛАН. Я больше так не могу!

ДАНИИЛ. Да прекрати ты! Лучше подумай, как мучаются арабские шейхи, у них этих жен – десятки. Так что сравни, во сколько раз ты счастливее. Представляешь, как они тебе завидуют!

АЛАН. А я завидую себе прежнему, единственному и неповторимому, изготовленному всевышним не штамповочным методом, а в эксклюзивном варианте. На заседаниях последнее время только и думаю, как бы грохнуть двойника.

ДАНИИЛ. Погоди, это кого?

АЛАН. Да меня, кого же еще! То есть, не меня, а Никоса.

ДАНИИЛ. И что значит грохнуть? Насмерть?

АЛАН. Само собой. Устроить ему реновацию.

ДАНИИЛ. Но ты же говорил, что она заморожена.

АЛАН. Господи! Переселить двойника на тот свет! Эта программа последние миллион лет финансируется исправно. Представляешь, Никос неожиданно сковырнулся, и я снова живу спокойной счастливой жизнью.

ДАНИИЛ. Кто тебе раньше, до Никоса, не давал жить спокойно?

АЛАН. Да вы же – психотерапевты и всякие горе-мотиваторы! (Кривляется). Человек непременно должен стремиться к успеху, открывать в себе новые стороны. Будто я консервная банка.

ДАНИИЛ. Вот ты и открылся другим манером – стажером городского театра. Жанна говорит, что на сцене ты бесподобен. Так что подумай, может лучше, как ты говоришь, грохнуть тебя? А Никос пусть ублажает публику.

АЛАН. Что ты несешь?! Стажером я устроился по устной договоренности и под чужим именем. И работаю в театре на честном слове и, к тому же, бес-плат-но! А на Алана у меня все документы.

ДАНИИЛ. Да зачем киллеру твои документы? Хлопнут – и все. За то, что не выделил место под застройку, выделят место на кладбище.

АЛАН. Нет. К Алану я больше привык.

ДАНИИЛ. Значит, Никос не жилец на этом свете?

АЛАН. Недолго ему осталось мучиться.

ДАНИИЛ. А о других ты подумал?

АЛАН. О театралах?

ДАНИИЛ. О Жанне, которую собираешься сделать вдовой?

АЛАН. Я ее поддержу как Алан.

ДАНИИЛ. Да она не выносит этого прощелыгу…

АЛАН. …И без ума от восходящей звезды Никоса. Как такое возможно?! Моя голова не справляется с этим.

ДАНИИЛ. А тело? Остальные его части?

АЛАН. Они тоже устали и требуют отдыха. Поэтому решено, Никос должен покинуть сей неласковый мир – пусть земля ему будет пухом!

(Входит ЖАННА.)

ЖАННА. Мальчики, привет! Никос, купила тебе витамины и два десятка яиц. На последней репетиции твой голос совсем не вибрировал, будто душили тебя, а не Дездемону.

АЛАН. Опасаюсь, что витамины уже не помогут. Что-то сердечко начало трепыхаться с перебоями.

ЖАННА. Не волнуйся. Это обыкновенная аритмия. Очень распространенное заболевание у горожан с недостаточной физической активностью. Надо увеличить кардионагрузку: отказаться от лифта, по утрам бегать не менее пяти километров.

АЛАН. Это единственное, чего мне не хватает.

ЖАННА. Вот именно. Все остальное у тебя есть. Хочешь, сейчас нагрузим твое сердце походом по магазинам?

АЛАН. Нет, спасибо. Я лучше отдохну.

ЖАННА. Ну, тогда пока. Я не очень долго. (Уходит.)

АЛАН. Ты слышал! Можешь не сомневаться, она заставит меня бегать по утрам. Загонит в толпу этих потных балбесов, заполонивших парки и скверы.

ДАНИИЛ. Вот и будешь забегать к Берте.

АЛАН. В кроссовках и шортах?! А отдыхать мне когда? Если бы не заседания, не знаю, когда бы и спал. Зиновий уже дважды делал замечания.

ДАНИИЛ. Зиновий?! А он-то что у вас делает?

АЛАН. Присутствует. Пока что только с правом совещательного голоса. Но уже несколько раз рвался на трибуну. Выдвинул инициативу – в целях экономии бюджетных средств отказаться от видеокамер в домах.

ДАНИИЛ. И как встретили его предложение?

АЛАН. Единогласно проголосовали «за».

ДАНИИЛ. Партийная публика против публичности?

АЛАН. И правильно! Я бы везде их запретил. Все мои беды от этих видеокамер. О, как я славно заживу, когда Никос протянет ноги!

ДАНИИЛ. Слушай, а что если твоего грека хватит инфаркт во время пробежки?

АЛАН. Меня он хватит раньше.

ДАНИИЛ. В таком случае вы оба сыграете в ящик.

АЛАН. Нет! Вдвоем я не согласен. Хотя еще пару месяцев такой жизни – и мне будет уже все равно. Даниил, дружище, придумай и организуй Никосу скоропостижную кончину.

ДАНИИЛ. Что я, киллер?

АЛАН. Я как друга тебя прошу, прихлопни Никоса, желательно, правдоподобно. А он перед этим напишет завещание: «прошу кремировать и развеять прах». И все – концы в воздух!

ДАНИИЛ. Что ты несешь? Кому гореть, а кому жить вечно – решается на другом уровне. Не забегай вперед. И не суетись. Ты можешь обыкновенно исчезнуть. Например, возьмешь томик Канта, прошмыгнешь в другую комнату, а дальше растворишься в галактическом пространстве. И не придется засорять атмосферу продуктами твоего горения.

АЛАН. Во-первых, я из осторожности запрограммировал этот шкаф на другую книгу. Уж слишком много здесь развелось любителей философии.

ДАНИИЛ. И что вы теперь почитываете?

АЛАН. Не скажу.

ДАНИИЛ. Тогда я перепробую все книги.

АЛАН. Тебе-то зачем потайной ход?

ДАНИИЛ. А как убийца скроется с места преступления?

АЛАН (радостно). Дай я тебя расцелую – ты настоящий друг!

ДАНИИЛ. Сначала назови волшебную книгу.

АЛАН. Семь золотых правил.

ДАНИИЛ. Глупее не придумаешь. Я, как психотерапевт, рекомендую своим пациентам сто сорок семь золотых правил, и все они не работают.

АЛАН. Ладно, книга называется «Социология управления».

ДАНИИЛ (подходит к шкафу). Сейчас проверим.

АЛАН. Не вздумай! Там может оказаться Берта.

ДАНИИЛ. С каких это пор ты опасаешься Берты?

АЛАН. С недавних.

ДАНИИЛ. Она тебе угрожала?

АЛАН. Мне?

ДАНИИЛ. Ну, не тебе, а Никосу.

АЛАН. Не угрожала. Но все еще хуже. Теща подбивает ее на то, чтобы она изменила мне с Никосом.

ДАНИИЛ. Погоди. Это как?!

АЛАН. А вот так! Марина Петровна уговаривает ее отомстить мне за то, что я – надо же такое придумать! – якобы, бегаю по бабам. То есть, я ухожу из дому, от Берты, (указывает в сторону 2-й комнаты), забегаю сюда, чтобы немного отдохнуть, если Жанна, конечно, куда-то ушла. И тут Берта с помощью «Социологии управления» является ко мне, то есть к Никосу, чтобы отомстить Алану, то есть мне. Как тебе такая перспектива? Спасибо! С меня хватит!

ДАНИИЛ. Я тебя не узнаю – прячешься от законной супруги.

АЛАН. Не забывай, у меня есть и незаконная.

ДАНИИЛ. У тебя еще кто-то есть?

АЛАН. У меня есть Жанна. Это женщина-вулкан. Тебе повезло, что ты ее не знаешь.

ДАНИИЛ (двусмысленно). Да откуда мне знать.

АЛАН. Так что к шкафу не подходи на километр. Достаточно того, что я настрадался от кантовой философии. Не хватало еще мучиться от социологии. (Неожиданно, доверительно.) Между нами, я и гроб уже приготовил.

ДАНИИЛ. Гроб? Какой гроб?

АЛАН. Для Никоса – все-таки неплохой был паренек. Нельзя же вот так, взять его и просто закопать в лесу?

ДАНИИЛ. Ты шутишь?

АЛАН. Мне давно уже не до шуток. (Убегает в спальню, кряхтя, вытаскивает оттуда гроб без крышки, ставит его на стол, забирается в гроб, складывает руки на груди.) Ну, как?

ДАНИИЛ. Да ты совсем свихнулся!

АЛАН. Наоборот – в преддверие смерти начал стратегически мыслить.

ДАНИИЛ. Это несерьезно.

АЛАН. Запомни: умирать во все времена было серьезно!

(Раздается дверной звонок. АЛАН выпрыгивает из гроба.)

ДАНИИЛ. Никогда не видел резвых покойников. Это Жанна?

АЛАН. Нет, она так быстро не возвращается. В любом случае, меня тут нет. (Направляется в спальню.)

ДАНИИЛ. Гроб забери.

(Вновь раздается дверной звонок. АЛАН и ДАНИИЛ суетятся возле гроба, вдвоем подбегая то к одной, то к другой его стороне мешают друг другу.)

АЛАН. Черт с ним, пусть стоит. (Убегает в спальню.)

(ДАНИИЛ открывает дверь. Входит ТЕОДОР в шляпе и с портфелем в руках).

ТЕОДОР. Здравствуйте. (Замечает гроб.) Что это?

ДАНИИЛ. В доме покойника принято снимать головной убор.

ТЕОДОР (снимая шляпу). Что случилось?

ДАНИИЛ. Мы понесли невосполнимую утрату…

ТЕОДОР. Да говори ты, в конце концов!..

ДАНИИЛ. Умер… (вытирает воображаемые слезы) золотой человек, незаменимый во всех отношениях товарищ…

ТЕОДОР. Ты о ком? О своем… о первой жене?

ДАНИИЛ. Да, о нем.

ТЕОДОР. Да как это можно?! Он ведь еще молодой! Только вчера видел его с этой…со второй твоей женой… с Жанной.

ДАНИИЛ. И она лишилась своей лучшей подруги. Но еще не знает о постигшей ее утрате. Уехала к маме… и вот…

ТЕОДОР. Как же это случилось?

ДАНИИЛ. Машина сбила. Только что позвонили из травматологии – скончался, не приходя в сознание.

ТЕОДОР. А гроб? Откуда же гроб?

ДАНИИЛ. У него было предчувствие. Так и сказал: видать не суждено мне пожить в новой квартире – не дождусь реновации.

ТЕОДОР. Это верно. Да и нам она светит не скоро – заморозили проект. Говорят, с подачи нашего партийного жулика. Лучше бы его машина переехала, а не двойника!

ДАНИИЛ. Все мы там когда-нибудь будем.

ТЕОДОР. Все. Но очередность неправильная! Я, конечно, не ропщу, но видать, этот горлопан и там подсуетился – умаслил, кого следует, и долго еще будет мутить воду.

ДАНИИЛ. Я потрясен. Прямо не знаю, что и делать.

ТЕОДОР (утешая). Ничего. Это бывает. Другие вон, живут с одной жонкой и как-то обходятся. И ты попривыкнешь.

ДАНИИЛ. А похороны… Все эти хлопоты… Я ничего не понимаю в таких делах.

ТЕОДОР. Насчет этого не волнуйся. Все хлопоты домовой комитет берет на себя. Окажем материальную помощь.

ДАНИИЛ. Спасибо, чтобы мы без вас делали.

ТЕОДОР. Все. Я убегаю. Нужно забронировать место на кладбище. А там канитель, похлеще, чем с реновацией. Трижды подумаешь, прежде чем умереть. Скоро понадобятся его документы – так что приготовь. Все. Я побежал. Крепись. (Уходит.)

(АЛАН осторожно выходит из спальни.)

ДАНИИЛ. И что нам теперь делать?

АЛАН. Не грузи покойников глупыми вопросами. Они – люди заторможенные. Не знаю. Тем более, что я умираю впервые.

ДАНИИЛ. А я вообще никогда не умирал. И, к твоему сведению, не собираюсь.

АЛАН (укоризненно). Конечно, зачем тебе умирать?! У тебя все нормалехонько! Подставил друга и живи себе на здоровье! Это я по твоей воле оказался в двойниках-дураках. А теперь еще и в покойниках!

ДАНИИЛ. При чем здесь я?

АЛАН. А кто демонстрировал меня Жанне и Берте как двойника? Еще и придумал это дурацкое греческое имя!

ДАНИИЛ. Скажи еще, что я надоумил древнего грека выпить цикуту.

АЛАН. А зачем ты сказал Теодору, что меня сбила машина?!

ДАНИИЛ. А ты предпочитаешь умереть под колесами велосипеда?

АЛАН. Я предпочел бы спокойно лежать у себя дома в постели, а не на булыжной мостовой.

ДАНИИЛ. Так и умирай в постели! Вон шкаф – скатертью дорога. Похороним сразу двоих.

АЛАН. В одном гробу?

ДАНИИЛ. Не зря Теодор считает тебя извращенцем!

АЛАН. А тебя примерным семьянином?! Да?! Он сейчас по всему дому растрезвонит о моей смерти.

ДАНИИЛ. В этом можешь не сомневаться.

АЛАН. Господи! А как мою смерть перенесет Жанна?!

ДАНИИЛ. Не волнуйся – я окажу ей психологическую помощь.

(У АЛАНА в кармане звонит мобильный телефон. Он вынимает его, чтобы ответить, но ДАНИИЛ выхватывает телефон.)

АЛАН. Что ты делаешь? Это может быть важный звонок из обкома…

ДАНИИЛ. …Или из театра. У тебя один телефон?

АЛАН. Один.

ДАНИИЛ. А симки хоть две? Одна для тебя, вторая – для Никоса.

АЛАН. Раньше надо было подсказывать. Теперь уже поздно. Дай посмотрю, кто звонил.

(ДАНИИЛ отдает телефон Алану.)

АЛАН. Это Зиновий.

ДАНИИЛ. Тебе звонил?

АЛАН. А кому же.

ДАНИИЛ. Тебе или Никосу?

АЛАН. Да откуда я знаю!

(Вновь раздается телефонный звонок. Алан отдает телефон Даниилу.)

АЛАН. На, отвечай.

ДАНИИЛ (в телефон). Алло! Слушаю.

ГОЛОС ЗИНОВИЯ ИЗ ДИНАМИКА. Алан, тут опять затеяли дебаты по поводу реновации. Тебя обвиняют в саботаже, непоследовательности, беспринципности и пропуске заседаний. Срочно приезжай.

(ДАНИИЛ передает трубку Алану.)

АЛАН (в трубку). При всем желании я сейчас приехать не могу.

ГОЛОС ЗИНОВИЯ ИЗ ДИНАМИКА. Но это очень важно. Они внесли предложение о твоем переизбрании.

АЛАН. Что?! (Даниилу.) Это невозможно вынести, что они вносят?!

ГОЛОС ЗИНОВИЯ ИЗ ДИНАМИКА. Есть вероятность, что большинство проголосует за резолюцию о переизбрании.

АЛАН. Надо не допустить этого. Что-нибудь придумай. Скажи им… скажи… например, что я умер. И пусть перестанут глумиться над покойником!

ГОЛОС ЗИНОВИЯ ИЗ ДИНАМИКА. Извините, с кем я говорю?

АЛАН. Это Никос – двойник Алана.

ГОЛОС ЗИНОВИЯ ИЗ ДИНАМИКА. Алан?! Умер? Никос, ты шутишь?

АЛАН. Какие шутки! От инфаркта. И все из-за вашей реновации. Вон лежит в гробу, наконец-то счастливый и спокойный!

ГОЛОС ЗИНОВИЯ ИЗ ДИНАМИКА. Не может быть!

(АЛАН отдает трубку Даниилу.)

ДАНИИЛ (скорбно в трубку). Зиновий, это Даниил. Наш уважаемый партийный лидер и мой лучший товарищ неожиданно скончался от сердечного приступа.

ГОЛОС ЗИНОВИЯ ИЗ ДИНАМИКА. Я срочно сообщу об этом на заседании.

ДАНИИЛ. Ни в коем случае!

ГОЛОС ЗИНОВИЯ ИЗ ДИНАМИКА. Но ведь Никос сказал…

ДАНИИЛ. Мало ли что сказал этот недоумок! Его самого убить надо за такие слова! Пусть лучше проголосуют за переизбрание – покойник хладнокровно перенесет этот удар.

(АЛАН пытается отнять телефон, ДАНИИЛ не отдает его.)

ДАНИИЛ (в телефон). Вот будет хохма – объявили дисциплинарное взыскание мертвяку!

ГОЛОС ЗИНОВИЯ ИЗ ДИНАМИКА. Ничего не понимаю. Я сейчас приеду.

ДАНИИЛ (выключает телефон и отдает Алану). Он сейчас приедет.

АЛАН. Зачем?

ДАНИИЛ. Выразить тебе соболезнование.

АЛАН. А приедет сюда, или туда (указывает на 2-ю комнату.)

ДАНИИЛ. Конечно, туда. Что ты натворил? Кто тебя тянул за язык, что ты умер?

АЛАН. А по-твоему лучше, если меня лишат должности?

ДАНИИЛ. Если виноват, то все равно лишат, живого или мертвого.

АЛАН. А вот и нет! Во-первых, у мертвых мандаты не отнимают.

ДАНИИЛ. Перестань обзываться.

АЛАН. Я и не думал. Не посмеют. А если отнимут, то я объявлюсь живехоньким и заявлю, что они готовы были надругаться даже над покойником! Такой скандал устрою!

ДАНИИЛ. Но скоро приедет Зиновий и узнает правду.

АЛАН. А вот и не узнает.

(АЛАН подходит к шкафу, вынимает книгу, шкаф отодвигается. Алан хватает гроб, тащит его во 2-ю комнату.)

ДАНИИЛ. Погоди! Но сюда в любую минуту может вернуться домоуправ.

АЛАН (из 2-й комнаты). Там в спальне есть крышка, вынеси ее.

(ДАНИИЛ в 1-й комнате идет в спальню, вытаскивает оттуда крышку гроба, прислоняет ее к стене. Крестится и уходит во 2-ю комнату. АЛАН с помощью книги задвигает шкаф на прежнее место, затем поворачивает кресла друг к другу, ставит на их сиденья гроб.)

АЛАН. Готово.

ДАНИИЛ. И что дальше?

АЛАН. Что, что! Одним – жить, а другим – помирать. Думаешь, это приятное занятие?

ДАНИИЛ. Никогда так не думал.

АЛАН. А я тем более. Но все мы ходим под богом.

(Раздается дверной звонок.)

АЛАН. Кого это к нам несет? (Забирается в гроб.) Накрой меня чем-нибудь.

(ДАНИИЛ снимает покрывало с дивана, накрывает Алана так, что видна одна голова. Хватает цветы с туалетного столика, кладет на грудь «покойнику», открывает дверь. Входит МАРИНА с пакетами в руках.)

МАРИНА. Привет. А я нашему партийному святоше купила винца. Дочка жалуется, что он без горючего уже нетрудоспособен. Как бы алкоголиком не стал.

ДАНИИЛ (скорбно). Это ему уже не грозит.

(МАРИНА замечает гроб, роняет пакеты на пол.)

ДАНИИЛ. Отпил уже свое мой товарищ.

МАРИНА (с ужасом). Что это?!

ДАНИИЛ. Сердечко отказало. Скорая примчалась мигом… Но ехала долго… Знаешь, как у нас – то пробки, то бензина нет…

МАРИНА. Да что ж это такое! Вот так горюшко!

ДАНИИЛ. Да, уж радости мало. Хоть и прохвост был, а все равно жалко.

МАРИНА. Как ты можешь так говорить?! Какой прохвост! Он был видным мужчиной. Примерным семьянином. А как мы его все уважали! А сколько он сделал нам добра. А Берта?! Да она же умрет без него! Господи! (Отворачивается от гроба, в отчаянье обхватывает голову.)

(АЛАН в это время чихает. ДАНИИЛ выхватывает из кармана платок, вытирает нос, а затем и воображаемые слезы.)

ДАНИИЛ. Да-а-а. Берта не перенесет этой утраты. Надо бы ее как-то подготовить. Я, как психолог, знаю, что такие сюрпризы могут плохо закончиться.

МАРИНА. Да я сама умру! Бедный, бедный Алан. Как же мы теперь будем жить без тебя?

(Церемонным траурным шагом входит ЗИНОВИЙ. В одной его руке снятая шляпа, в другой – цветы. Подходит к «покойнику», кладет цветы ему на грудь. Крестится.)

ЗИНОВИЙ (скорбно). Кто бы мог подумать. Золотой человек. Сколько он мне помогал. Вот как на исповеди вам скажу: никогда за свою жизнь, – заметьте, долгую и непростую жизнь, – я не встречал столь близкого мне по духу товарища. Только подумаю, а он: Зиновий, очень рискованно, лучше сделай вот так. Феноменальной прозорливости был человек.

МАРИНА. Да что уж теперь говорить. Но Берта умрет, когда увидит его.

ЗИНОВИЙ. К сожалению, медицина пока бессильна оживить человека.

ДАНИИЛ. Но в наших силах избавить Берту от такого ужаса.

ЗИНОВИЙ. У тебя есть успокоительные таблетки?

ДАНИИЛ. У меня есть некоторые соображения.

МАРИНА. У меня тоже. Берту надо приготавливать медленно… постепенно… Как на маленьком огне. (Делает движения, словно помешивает кашу на огне.)

ДАНИИЛ. А в итоге все равно подгорит!

ЗИНОВИЙ. И что же нам делать?

ДАНИИЛ. Надо обратиться за помощью к Никосу – его двойнику.

ЗИНОВИЙ. А Никос-то причем?

ДАНИИЛ. Как причем?! Двойник он, в конце концов, или нет?! Вот пусть и умирает вместо Алана, если подрядился на такую должность.

МАРИНА. Да как это возможно?!

ЗИНОВИЙ. Думаю, он не обрадуется твоему предложению.

ДАНИИЛ. Да ему-то что! Полежит в гробу часик-другой. Это тебе не рыцарем на сцене скакать. Но зато после… много-много лет, будет играть живого и веселого Алана. Ему к этому не привыкать.

МАРИНА. Так он понарошку?

ДАНИИЛ. Ну конечно.

ЗИНОВИЙ. Но его придется закопать.

ДАНИИЛ. Это уже детали: закопать или сжечь. Главное, что мероприятие пройдет с мертвым Аланом. А Никос, как жил, так и дальше будет жить-поживать. Всего то и делов, пройти через эту стенку. (Указывает в сторону книжного шкафа.)

ЗИНОВИЙ. Так Никос только в гробу будет изображать Алана? А дальше сможет участвовать в сессиях?

ДАНИИЛ. Конечно! Пусть хоть поживет среди умных людей. А то заперся в конуре, святого отшельника из себя корчит!

ЗИНОВИЙ. А ведь это нехило придумано. Выходит, он и дальше сможет оставаться моим покровителем. А вот как насчет Берты?

ДАНИИЛ. Я думаю, она его не отличит.

МАРИНА. Всякая женщина отличит одного мужчину от другого.

ДАНИИЛ. Да Алан последнее время с работы приходит поздней ночью!

МАРИНА. Вот как раз ночью и отличит!

ДАНИИЛ. Люди с возрастом меняются. Портится характер, организм изнашивается. А тут наоборот. Был зануда и прохвост, стал весельчак и добросовестный труженик. Какая баба откажется от такой метаморфозы?

ЗИНОВИЙ. Да и Никос в роли Алана будет вести себя в этом доме поскромнее. Под чужим именем не очень то раскомандуешься.

ДАНИИЛ. Конечно. Вы-то будете знать его подноготную. Чуть что, всегда можете приструнить.

МАРИНА. Тогда Зиновий может переехать к нам и спокойно жить здесь – Никос и не пикнет.

ДАНИИЛ. Ну, это уж сами разбирайтесь, где и с кем вы собираетесь жить.

МАРИНА (Даниилу). Да и ты после этого сможешь приходить и утешать Берту совершенно безбоязненно.

ДАНИИЛ. Да что ее утешать? Муж-то останется при ней. А уж Никос утешит, так утешит!

МАРИНА. Да чем же он лучше Алана?

ДАНИИЛ. Как чем?! Грек все-таки. Темперамент южный, не то, что у наших, подмороженный снегами и гололедом.

(Во 2-ю комнату входит ТЕОДОР.)

ТЕОДОР. Вы знаете?… (Увидев гроб, застывает на месте.)

ДАНИИЛ. Знаем. Вот, только что доставили. (Указывает на «покойника.)

ТЕОДОР. Но почему сюда, когда надо туда?! (Указывает в сторону 1-й комнаты.) Он там проживал.

ДАНИИЛ. Будто вы не знаете наших медиков! Они от постоянных реформ то ножницы в животе забудут, то здоровую ногу отрежут. Вот перепутали – привезли по другому адресу. Иной раз в роддоме детей путают, мальчика от девочки отличить не могут.

ТЕОДОР (двусмысленно Даниилу). Да ты сам их не очень различаешь. Но все равно так не годится! (Негодующе указывает на «покойника».) Берточка вернется домой, зачем ей такой подарочек?! Был бы это ее законный муженек – другое дело. Никто бы не возражал. Я бы первый обрадовался. А Никос-то, да еще мертвый! Нечего ему тут делать!

ЗИНОВИЙ (удивленно). Так вы полагаете, что это Никос?

ДАНИИЛ. Сразу видно, что домоуправ – человек необыкновенно ясного ума.

ТЕОДОР. А кто же еще! Я и гроб этот видел, и знаю, что его сбила машина.

ЗИНОВИЙ. Погодите. Мне сказали, что он умер от инфаркта.

ДАНИИЛ. Да что тут непонятного?! Когда на тебя на всех парах прет вот такая махина!.. (Руками изображает размеры грузовика.) Поневоле умрешь от инфаркта… а потом, конечно… обязательно задавит. (Крестится. В сторону.) Господи, спаси и помилуй мою грешную душу.

ТЕОДОР. В любом случае его надо перетащить по месту прописки.

ДАНИИЛ. Да как мы его перетащим, если Никос шкаф заблокировал, а новый код унес на тот свет?!

ЗИНОВИЙ. А по лестнице неудобно. Да и вообще, причем здесь прописка?! Теперь его пропишут по другому адресу.

ДАНИИЛ. Надо, чтоб на центральной аллее.

ЗИНОВИЙ. Но там всегда занято.

ДАНИИЛ. Подселим на чье-нибудь место под другим именем. Ему не привыкать.

ТЕОДОР. Но Берта приедет, у нее свое постоянное горе – ее муженек. А тут еще этот… придумал загнуться!

ЗИНОВИЙ. Вы бы лучше о Жанне подумали.

ТЕОДОР. О Жанне пусть он думает. (Указывает на Даниила.)

МАРИНА. Каково ей остаться без любимого мужчины.

ТЕОДОР. Не пропадет, второй всегда заменит.

ЗИНОВИЙ. Вы о ком говорите?

ТЕОДОР (кивает на Даниила). Он знает о ком. Сейчас мы переложим Никоса на одеяло и отправим в лифт. С гробом на площадках не развернуться.

ЗИНОВИЙ. Скорее бы в новый дом переехали, там сподручнее покойников транспортировать.

ДАНИИЛ (решительно). Нет! Покойника не трогать!

ТЕОДОР. Но почему?

ДАНИИЛ. Это воля усопшего.

МАРИНА. Как его воля, если он умер внезапно?!

ТЕОДОР. …Под машиной…

ЗИНОВИЙ. …От инфаркта.

ДАНИИЛ. Все именно так. Но пред этим у него было предчувствие. Если, говорил, со мной что-нибудь случится, то хочу свою роль сыграть до конца. Я жил, как Алан, и хочу умереть, как Алан – на его территории.

ЗИНОВИЙ. Вот оно как, провидение, работает.

ДАНИИЛ. А вы думаете его случайно в эту квартиру доставили? Но мы что-то расслабились. Дел, как я понимаю, невпроворот.

ТЕОДОР. Я уже выписал помощь от домового комитета. (Вынимает из портфеля пачку денег.)

ДАНИИЛ. Отдайте Марине Петровне. Она закажет поминальный обед. С количеством персон определимся позже. Зиновий, помогите Марине.

МАРИНА. Да. Пусть он поможет. Я в этом ничего не понимаю.

ДАНИИЛ. Все. Занимаемся делом. В том числе и вы, Теодор.

(ТЕОДОР протягивает деньги Марине, ЗИНОВИЙ перехватывает их и кладет в свой карман.)

ЗИНОВИЙ. Мы все провернем в лучшем виде.

ТЕОДОР. Тогда я подготовлю общественность.

ДАНИИЛ. Готовьте… но не сразу. Начинайте оповещать о трагедии с завтрашнего дня… а еще лучше – с послезавтрашнего. Иначе начнут праздновать прямо сейчас.

(Даниил оттесняет ЗИНОВИЯ, МАРИНУ и ТЕОДОРА к двери. Они уходят. Даниил закрывает дверь. АЛАН шевелится в гробу.)

ДАНИИЛ. Вылазь, разомни свои мощи.

(Алан выбирается из гроба.)

АЛАН. С ума сойти! Что ты здесь нагородил?! Нет, я передумал!

ДАНИИЛ. Что ты передумал?

АЛАН. Умирать передумал – вот что! Хватит с меня – такого понаслушался!

ДАНИИЛ. Погоди. Как это передумал?!

АЛАН. А вот так! И вообще – это пахнет уголовщиной. Кроме того, у меня аллергия на цветы.

ДАНИИЛ. Ерунда! Завалим бумажными.

АЛАН. Что ты меня уговариваешь?! Соблазняешь тем светом. Ничего себе друг! Сам полезай в гроб!

ДАНИИЛ. А кто все это затеял?! А теперь, видишь ли, он передумал. В какое положение ты поставил всех нас?

АЛАН. Если хочешь знать, там по цветам (указывает на гроб) ползает пчела.

ДАНИИЛ. Впервые вижу зрячего покойника.

АЛАН. А я в щелочку подсматривал. Вдруг бы она меня ужалила?

(В это время в 1-ю КОМНАТУ за стеной входит ЖАННА. Снимает шляпку, кладет сумочку на диван. Услышав голоса за стеной, прикладывает ухо к стене, а затем, подумав, вынимает книгу из шкафа. Шкаф отодвигается как раз после слов Даниила: «И вот он передо мной», которые далее, через несколько строк, будут в тексте.)

ДАНИИЛ. Настоящий труп просто обязан иметь железную выдержку!

АЛАН. Что ты все заладил: то труп, то покойник?! Тоску наводишь. Слушай, а в твоей практике случалось, чтобы мертвые оживали?

ДАНИИЛ. Только один раз.

АЛАН. И как это было?

ДАНИИЛ. Сначала у него возвратилось зрение, потом его напугала пчела. И вот он передо мной!

(Книжный шкаф отодвигается. В проем входит ЖАННА.)

АЛАН. Жанна! Как ты узнала секретный ход?

ЖАННА. Подсмотрела в щелочку, наблюдая за тобой, как ты челночным методом шмыгаешь туда-сюда!

ДАНИИЛ (указывая на Жанну). А вот эта пчела тебя уж точно всего издолбает!

ЖАННА (замечая гроб). А это кому приготовлено?

ДАНИИЛ. Не знаю. Я на здоровье пока не жалуюсь. Спрашивай у него. (Указывает на Алана.)

АЛАН. Это… застройщики, обойденные Аланом, прислали ему последнее предупреждение.

ЖАННА. Какому Алану?

АЛАН. Жанна, не притворяйся! Тебе же отлично известно, что я всего лишь изображаю Алана. Скромный незаметный мужичок – Никос-двойничок. Вполне объяснимо, что тебе с твоими амбициями хотелось бы стать женой настоящего партийного босса. Но извини, что есть – то есть. Зато я не получаю вот такие подарки. (Указывает на гроб.)

ЖАННА. О-о-о! Ты играешь неплохо. Но только в театре. Здесь у тебя получается худо. Вот что, дорогуша! Думаешь, я не знаю, что никакого Никоса не существует в природе?! Можешь морочить голову кому угодно, только не мне. Бегает он из квартиры в квартиру и думает, я все время сплю.

АЛАН (Даниилу). Вот видишь, не зря мы приготовили гроб. В сердце этой женщины Никос давно уже умер!

ЖАННА. Он там и не рождался. Но меня это устраивало.

ДАНИИЛ. Жить с призраком, как в театре?

ЖАННА. Вот именно. Ежедневная практика. Но как актер, Никос до Щепкина не дотягивает.

ДАНИИЛ. А как мужчина?

ЖАННА. Так… серединка на половинку. Одна половинка здесь, вторая – там. (Указывает в сторону 1–й комнаты.)

АЛАН. Стало быть, если ты все знаешь, теперь самое время окончательно избавиться от Никоса. Я вижу, в этом мире никто, кроме меня, о нем не заплачет. Слышал я все ваши разговорчики.

ДАНИИЛ. Но как от тебя избавиться? И от тары, что ты заготовил?

АЛАН. Это ваша забота. Во всяком случае, покойники такими вещами обычно не заморачиваются.

ДАНИИЛ. О нет, дорогой ты наш покойничек! Ты этот ящик приобрел, теперь, будь добр, избавляйся как хочешь.

АЛАН. Ладно, не шуми. Я его перетащу назад. Пусть там лежит в кладовке до следующего раза.

ДАНИИЛ. Ты еще раз собираешься устраивать такой спектакль?

АЛАН. Чур на тебя! Я имею ввиду, что когда-нибудь, например, тебе, станет плохо. Не вечно же ты собираешься жить?

ДАНИИЛ. Мне уже сейчас дурно.

АЛАН. Вот видишь.

(Раздается дверной звонок.)

ДАНИИЛ (толкает Алана). Полезай в гроб.

АЛАН. Ни за что!

ДАНИИЛ. Полезай, говорю!

АЛАН. Сам лезай. Там пчела.

ДАНИИЛ. Ну, как знаешь. Тебе расхлебывать. (Идет, открывает дверь.)

(Входит БЕРТА.)

БЕРТА. О, у нас перестановка. А что это за ящик?

АЛАН. Это как раз тот, о котором говорят «сыграл в ящик».

БЕРТА (взволнованно). Гроб?! Что случилось?

АЛАН. Это Никос репетирует новую роль.

ДАНИИЛ. Притащил реквизит из театра.

БЕРТА. И что? Как играет?

ДАНИИЛ. Да в гробу мы видели этого Никоса! Такой переполох устроил!

АЛАН. Мой двойник играл настолько убедительно, что все поверили в его смерть.

ЖАННА. Такая игра возможна, когда актер сам верит в то, что изображает.

БЕРТА. Ты хочешь сказать, что Никос поверил в то, что он умер?

АЛАН. Вот именно. Так увлекся… что и на самом деле… отдал концы. Полностью вошел в образ…

БЕРТА. Никос?! Умер?! Не шутите. Тогда где его тело?

АЛАН (в сторону). Вот незадача. (Берте.) Как тебе сказать… Умер… но не совсем… Впал в летаргический сон. Только благодаря нашему психотерапевту (кивает в сторону Даниила) удалось возвратить его к жизни.

БЕРТА. И где же он теперь?

АЛАН. Но, видать, возвратили в сознание не полностью. Поднялся, как сомнамбула, сказал «прощайте навеки» и удалился.