Читать книгу: «Рассказы и повести», страница 4

Шайтан и Калуга

Сёмка Калугин, не был плохим солдатом. Был бы плохим, не пережил бы штурм Грозного. Хоть и схлопотал он тогда осколок и контузию, от взрыва мины. Отлежал своё в госпитале, и снова в свою часть вернулся.

Сейчас его взвод, на блокпосте стоял. Хороший блокпост, спокойный. Деревни вокруг мирные. В ближней деревне кафе есть. Где шашлыки вкусные делают, так контрабасы иногда ходят туда, когда минобороны зарплату перечисляет. Сёмка тоже ходит туда, он тоже контрактник. Никогда он не хотел кадровым военным стать, но вот пришлось. Первый год он как и все, мечтал домой вернуться. В голубом берете, в камуфле с акселями. А вот когда в отпуск съездил после ранения, оказалось что возвращаться-то ему и некуда. Деревня, в которой он вырос, и до Сёмкиного призыва на ладан дышала. Колхоз давно уже развалился, фермы порушили, технику растащили. Клуб, в котором раньше и дискотеки проводили, и в котором библиотека была, тоже разломали и растащили. Даже школу, которую Сёмка успел закончить, и ту закрыли.

Из родителей, у Сёмки только мать была, отца он и не помнил совсем. Так мать к себе сестра Сёмкина забрала. В город. Муж её, зять Сёмкин, успел ещё при советской власти квартиру получить, в неё мать и забрали. И Сёмка в отпуск туда приехал. Квартира хорошая конечно, двухкомнатная. И санузел раздельный. Но тесновато. Сестра, зять, трое детей ихних, да мама Сёмкина. Когда Сёмка приехал, на ночь для него в коридоре раскладушку ставили. Вот и понял Сёмка, что ехать-то ему и некуда. В деревне работы нет, а в городе… А что в городе? Там профессия нужна. А Сёмка только одному успел научиться, – воевать. Но не только из-за этого Сёмка контракт подписал. Даже не столько из-за этого. Главной причиной, что Сёмка на сверхсрочную остался, – это Шайтан. При чём здесь татарский чёрт? А это и не чёрт вовсе. И не татарский. Собачёныш это, который к Сёмке полгода назад прибился. Овчарка между прочим…

– Калуга!!! Ёш твою в меть!!! Опять на массу давишь! – Громкий шёпот, вырвал Сёмку из задумчивости. Это сменщик его, он пришёл Сёмку на посту сменить. Ну а вы наверное поняли, почему Сёмку распиздяем считали? Не поняли? Задумывался он часто. Причём в самое неподходящее время. Нет, вы плохого не подумайте. Службу он исправно тащил. На старом блокпосту, вовремя тревогу поднимал пару раз, отбивались от чехов. А вот проверки всякие, регулярно его врасплох заставали.

– Зёма! Опять ты на пиздюлину нарываешься! Ну мечтал бы, в блиндаже, на здоровье! Нахрена на посту-то?! – Это Пиф переживает. Корешок Сёмкин. Не земляки они вовсе. Пиф, вообще татарин, а вот сдружились. Почему он, – Пиф? Рифкат его звать. Рифкат Самигуллин. Сокращённо Рифкат, – Риф. Но ребята, первую букву его сокращённого имени, на английский манер называют. Вот и получилось, – Пиф. Кстати, собачёныша, Шайтаном назвал Пиф, когда он его новые берцы изгрыз. А когда генерал проезжий, приказал Шайтана пристрелить, то Пиф со своим ПК, из блиндажа вышел. Ленту стал проверять. Ну мало ли? Может как подавалась проверил? А Сёмка, в две эфки запалы вкручивал. Тоже проверял. А ну как в бою плохо вкручиваться будут?

Гранаты Сёмка любит. Когда после учёбки, в часть попал, его два дембеля сильно избили. Так он дождался когда в палатке они только втроём остались, и у РГДэшки кольцо выдернул. Один дембель обоссался. А второй «Ма-а-ама» кричал. Тоненько так. Они же не знали что граната учебная.

– Иди отоспись. Завтра у Матюхи днюха, он у ротного отпросился, в кафешку сходим. – Матюха, это Димка Матюшев, тоже дружбан Сёмкин.

После обеда пошли в деревню. Вшестером. Сёмка, Пиф, Шварц, Матюха, Ворона и Шайтан. Шварца так зовут, здоровый потому что, как шкаф полутораспальный. Не бывает таких шкафов? А Шварц такой. У Вороны, фамилия Воронин потому что. Ну а Шайтан… Шайтан потому что.

В кафе шашлыка заказали. Ну и водки по двести грамм, для начала. Контрабасы же. Пятеро. А Шайтан, так тот вообще, – вольнонаёмный. Но ему водки не положено. Да и никто выпить не успел. Перед кафе придурок нарисовался, в рай попасть желающий. Вне очереди. Сёмка спрашивал однажды у Пифа, с какого хрена, по ихней вере, за убитых солдат, – в рай впускают. Придурков всяких. Пиф не смог ответить. Ну вот. А тут придурок, целых пять солдат увидел. Пять раз в рай собрался? Швырнул гранату в окно, тот придурок. А Сёмка, он ведь любил гранаты. Вот и прыгнул на неё. А ещё Сёмка думать любил. Лежал и думал. Целых три секунды. Сначала вспомнить старался название книги, которую брал в библиотеке, в клубе, который сейчас на дрова растащили. Фразу смешную, он в той книге вычитал, – «… за други своя…». Не вспомнил названия. Потом подумал, что так оно лучше. Ему-то ехать некуда было, а ребятам было куда.

А Шайтан ничего не думал. Он просто Сёмку любил. Решил что играет он с ним. Подскочил, носом тыкаться стал.

Почти все осколки, Калуга в брюхо принял. Но пара вырвались. И один, точно в сердце Шайтану попал. Так они и лежали вдвоём на заплёванном полу, – Шайтан и Калуга.

Тайга

Мишка собирался на профиль. Упаковал необходимый инструмент и запчасти, закинул в старенький сидор сухпай. Скрипнула дверь, в вагончик заглянул начальник партии.

– Михайла, ты собрался?

– В принципе да.

– Слушай, такое дело… Бензовоз на профиль нужно гнать.

– Серёга не продолжай. Сразу нет. Давно уже обговорили. Я сажусь только на ГТСку, и только в крайнем случае.

– Чё сразу нет-то?! Дослушай сначала. Не водилой ехать прошу. Водила есть, неплохой вроде парень, но проработал неделю всего. Опасаюсь я. Да и с картой он совсем не дружит.

– Ну Серёг ты подсуропил! На ГТСке я к вечеру, уже б на месте был, а на этой бочке больше суток тилипаться.

– Да ладно тебе, Миш. Прокатишься, с водилой потрещишь. Он кстати за Речкой побывал, Красную Звезду имеет. Найдёте общие темы.

Бензовоз стоял за вагон-городком. Под его капотом копался черноволосый, поджарый паренёк.

– Привет мазуте! – Подойдя, поздоровался Мишка.

Паренёк пружинисто спрыгнул с бампера.

– Наглой интеллигенции, взаимный привет. С левой резьбой и закруткой на спине.

– Хе! Наш человек, сработаемся.

Парни пожали руки друг другу, представились. Водилу звали Сергеем.

– Как аппарат, Серёг? Проковыляет 400 вёрст?

– Не обижай технику. Аппарат – что надо. Я сейчас переоденусь, и тронемся.

Через некоторое время Сергей вернулся. На нём была выцветшая добела, заштопанная во многих местах «песчанка».

– Память о Средней Азии? Или южнее?

– И то, и то. Служил под Ташкентом, но с двумя «нитками» и Речку переезжал. Она у меня счастливая. Здесь хоть и не Гиндукуш, но решил одеть.

Первые километров 150 дорога была вполне приличной, ехали со скоростью 50—60 километров в час. Затем свернули на разбитую лесовозами, лесную дорогу. Скорость сразу упала.

– Серёга сказал что «Звёздочку» имеешь? Расскажешь?

– Есть такая цацка. – Серёга белозубо рассмеялся. – Мне её за трусость повесили.

– Это как?

– Да я и помню-то всё как в тумане. Когда шёл со второй «ниткой», её духи «подрезали». Я на наливняке шёл, когда взрывы, выстрелы начались, я из кабины выскочил. Пока очухался, вокруг ад сплошной стоял. Наливняки горят, в «бардаках» и «бэтрах» боеукладки рвутся, духи со склонов стреляют. Наши им отвечают, но жиденько. Смотрю, «бэтр» недалеко притулился, на вид вроде целый. Удачно он встал, сверху валун навис, а позади наливняк с солярой горит, всё дымом заволокло. Ну я пополз к нему, десантный отсек пустой, а мехводу грудь разворотило пулей от ДШК. Я водилу вытащил, сам на его место прыгнул. Прошёл вдоль «нитки», парни кто живой остался, в «бэтр» попрыгали. По дороге не пробиться было, так я под откос спустился, и по руслу ручья километров 15 прошёл. Повезло. 14 парней со мной вырвались, все рваные, живого места ни на ком нет. А у меня ни царапины. С нами полковник какой-то был. Шишка какая-то важная. Вот он, когда в госпитале отлежал, мне «Звёздочку» и выбил. Я не ношу её, стыдно. Сколько ребят погибло, остальные израненные все, и им ничего. На мне ни царапины, не выстрелил ни разу, а мне орден. Не честно.

– Вот дурья башка! Ты четырнадцать человек спас! За это Героя давать надо.

– Говорю же, от трусости это. Свою шкуру спасал, заодно и остальных получилось…

Долго ехали молча. Дорога то ныряла в распадки, то взбиралась на увалы, то петляла вдоль речушки, следуя её прихотливым изгибам. Изредка попадались деревни, раскинувшиеся вдоль речек. За одним из поворотов, впереди показалась человеческая фигура. Человек, заслышав звук мотора, отступил с дороги на обочину. Стало возможным рассмотреть его. Это был пожилой мужчина, лет 60—65ти, одет по-крестьянски – косоворотка, пиджачок, брюки заправлены в яловые сапоги.

– Миш. Возьмём попутчика?

– Конечно, Серёг. Дяденька пожилой уже, а от нашего ЗИЛа не убудет.

Машина остановилась возле мужчины. Михаил открыл дверку, заговорил:

– Здорово, отец. Куда путь держишь?

– И вам здоровьичка, и дороги доброй, сынки. А сам-то я у племянника, в Вознесенке гостевал. Теперь вот домой, в Карповку иду.

– Ну даёшь ты, батя! От Вознесенки досюда 15 вёрст, и отсюда до Карповки ещё 20. Что ж, машин-то не было попутных, что ли?

– Отчего ж не было? Были. Лесовозы проходили, две легковушки проехали то ж.

– А чего не голоснул?

– Зачем? Если людям некогда, али местов нету, так голосуй не голосуй – не возьмут. А если могут подвезти, так сами остановятся. Вы же остановились.

Миша вылез из машины, подождал пока сядет попутчик, сел сам. Парни представились.

– Ну а меня Степаном кличут. Отца Иваном звали. Так что, сынки, можете меня хоть дядькой Степаном, хоть Иванычем называть. И так и так – гоже.

Тут же заговорил Сергей.

– Дядь Степан, мне вот всегда интересно, откуда названия сёл пошли. Вот Вознесенка понятно, церковное что-то, С Ивантеевкой тоже ясно. А вот Карповка? Озёра есть, что ли? Где карпы водятся.

Иваныч заулыбался в бороду.

– Хорошо это, что интересуешься. Не равнодушный значитца. А Карповка-то… Предок мой её основал. Карп Нилыч его звали, отсель и название села пошло.

– Вот я тормоз! Я и забыл что на Руси имя такое было.

– Нет в том страшного ничего, сынок. Это когда я мальцом был, время медленно тянулось. Зимами рассказы слушали дедушек да бабушек, запоминали всё. А нынче время не бежит даже, – летит. И упомнить всё невозможно, не в силах то, человеческих. Главное что неравнодушные вы. Вот остановились, подъехать предложили. Не корысти ради, али интересу какого, а по доброте душевной. Значит на месте она, душа-то. И деток своих вы такими же вырастите, чистыми да светлыми.

Серёга засмеялся.

– Не-е-е, отец! Нам про деток рано ещё задумываться.

– Ошибаешься сынок. Вижу я… – Тут из под лохматых бровей Иваныча, высверкнули пронзительно синие, совсем не стариковские глаза. – У Михайлы вот, растёт уж сыночек-то. Большенький уж. Да и у тебя Серёжа, детки не за горами. Но у тебя девчушка первой будет.

Мишка отвлёкся от своих мыслей.

– Нету никого у меня, Иваныч. Некогда было. Да и не с кем было детей заводить. Сначала армия, теперь вот по Уралу да Сибири четвёртый год мотаюсь.

– Ведомо мне то, Михаил. Поколотила тебя судьба изрядно. И ещё хлебнёшь ты горюшка полной чашей. Только ведь и светлые минуточки у тебя были, а от тех минуточек детки и появляются. Не может счастья понять, тот кто горя не изведал…

– Дядь Степан! А дядь Степан! Ты ведун что ли? Или с лешаком в родстве состоишь? Ну, блин! Если в ближайшие два года у меня дочка появится, точно Степанидой назову!

Все трое рассмеялись.

– Стёпка значитца… А чего ж, хорошее имечко. Дразнить конечно будут, но девчушка будет боевая, постоит за себя. Мишань, ты ему через год напомни про обещание!

Опять похохотали.

– У тебя, Серёжа, всё хорошо будет. И жена красавица, которая через два поворота отсюда ждёт тебя, и Стёпка родится красавицей и умницей, и остальные детишки тебе под стать будут. А медальку ты свою носи, не стесняйся. Ты ведь не четырнадцать душ спас. Намного больше. У одиннадцати из них детишки будут, которые добрым словом водилу поминать станут, который их папок с того света выволок.

– Серёга раззявил рот, в тщетной попытке что-то сказать.

– Помолчи сынок, помолчи. Мне с Михайлой покалякать надоть. Ты, Миша, как в деревню заедете, остановитесь у третьего дома с краю. Хозяину привет передай от меня, да на ночлег напроситесь. Любаше не отказывай, нет в том греха. По уреме бросай бродяжить, не вернётся уже наваждение то, не боись. Не скоро, но и у тебя наладится всё. Серёженька, будь ласков, останови за поворотом. Спасибо вам, сыночки.

Подъехав к огромному, рубленому из вековых сосен, стоящему третьим от околицы дому, машина остановилась.

– Миша. А что это было, а?

– А это, Серёга, тайга уральская. Здесь много чего и кого имеется. Не надо и допытываться, делаем как сказано.

В это время отворилась калитка, вышел мужик лет 50ти.

– Здоровы были, ребятушки. Случилось чего? Али просто водицы испить прихотелось?

– Здравствуйте. Нам Степан Иваныч посоветовал на ночлег к вам попроситься, и привет вам передать просил.

– За приветы благодарствую. На ночлег тоже милости просим, Степан Иваныч плохого не присоветует. – Хозяин обернулся во двор, громко сказал: – Любаша! Надюша! Соберите-ка на стол, доченьки. Вечерять будем, гости у нас…

Пролетело три месяца. Наступила осень.

Отворилась вагонная дверь, вошёл Сергей.

– Миш, ну чё? Даёт начальник ГТСку?

– Куда ему от тебя деваться?

– Ой! Да ладно! Люба ведь тоже тебя ждёт.

– Ладно. Проехали. Серёг, у тебя с Надей серьёзно всё?

– Куда серьёзней-то? Вахту добьём, и к маме её повезу. Знакомиться.

– Отлично. Значит сегодня никуда не поедем.

– ???!!! Ты чё???!!!

– Осторожнее. Глаза выпадут. За неделю тебе на моём месте освоиться надо. Через неделю к концу вахты, прилетишь к Надюшке в голубом вертолёте, как тот волшебник, свататься. Серёга в курсе. Он и сватом будет. Потом Надюшку техником-вычислителем примут. Жить будете в этом вагоне.

Серёга кинулся в пляс. Вдруг резко затормозил.

– Миш! А ты!

– А я улетаю завтра. Батя приболел, надо домой возвращаться. Дядя Степан правильно сказал, пора с тайгой расставаться.

– А я?! А свадьба?! А Люба?

– Всё. Со всеми. Будет. Хорошо.

Прошёл ещё год. Мишка с оказией, получил письмо от Сергея.

Миша!!! Здравствуй!!!

Случайно, на вокзале, познакомился с человеком. Оказалось что он хорошо тебя знает, обещал передать тебе письмо. У меня всё здорово! Три месяца назад, Надюша родила девочку, назвали Степанидой, как и обещал. Получил квартиру в Свердловске. Забрали к себе Любу. Они вместе с Надей рожали. Родила мальчика. Назвала тоже Степаном. Степаном Михайловичем… Мишка, ты гад! Недавно у нас гостил тесть. Я пристал к нему с расспросами, кто такой Степан Иваныч. Сказал что сроду не знал никого с таким именем-отчеством… Миша!!! Что с нами было???

Пишу свой адрес. Обязательно приезжай!!! Если не приедешь, найду и морду набью. Потом обниму, расцелую, и снова набью!!! Миша!!! Огромное тебе спасибо!!!

Волки

По расчищенной просеке профиля нёсся ГАЗ-66.

Вокруг высилась вековая урема, в которой никто не хозяйничал многие сотни лет. Мишка разговаривал со старожилами этих мест. По их рассказам, этот участок тайги размером около 50 на 80 километров издавна пользовался дурной славой. Когда-то, ещё при Строгановых, здесь была деревушка углежогов, но как-то в одночасье в один из дней, все двести душ составлявшие население этой деревушки исчезло. Так с той поры и прижилось за этим участком тайги название, – Чёртово урочище. Даже всесильная Советская власть, обошла стороной это место. И только сейсморазведочная партия нарушила вековой покой тайги. Вначале прошёл топотряд, отметив вешками профиля. За ними прошли два «Катерпиллера» с бригадой лесорубов, пробив через Чёртово урочище просеку. И наконец сегодня с утра, по проложенному профилю проползли сейсмовибраторы с сейсмоотрядом.

Плохое место не оправдало своего названия, никакой чертовщины не произошло. Но уже вечером, когда большинство сотрудников сейсморазведочной партии разошлось и разъехалось на предстоящие выходные и праздники, начальник вызвал Мишку.

– Мишань, дело есть. Раздолбаи подмотчики, кабель с пауками на профиле забыли. Рабочие все уже по своим деревням разъехались, и за нами через полчаса вертушка прилетит. Ты так и так, дежурить остаёшься. Сгоняешь на «шишиге», подмотаешься? На завтра уже сильные снегопады обещают, завалит если, то после выходных бульдозеры туда опять гнать нужно будет. План к хренам полетит, квартальную премию не получим. А я тебе человечка оставлю водилой. Сделаешь, а?

– Сделаю, куда деваться. Только я на этом профиле не был, карту засвети.

Серёга раскинул на столе карту, с обозначенными на ней профилями.

– Видишь, здесь 15 вёрст по водоразделу идёт, овраг на овраге. В одном из них подмотчики и забыли кабель. Подмотались с одной стороны, объехали, подмотались с другой. А из оврага кабель не вытащили.

– Действительно раздолбаи. И место подобрали, – самый центр Чёртова урочища!

Серёга рассмеялся:

– Мишань, а ты чё, в сказки веришь?!

– Верю или не верю, это не важно. Главное их не множить. Карабин оставь на всякий случай. Вдвоём в тайге, без связи. Это чревато.

Серёга замялся, виновато потупив взгляд.

– Мишань. Дык. Это. Нету карабина-то. Замначальника треста выпросил на праздники, на охоту собрался.

– Раздолбаи не только у подмотчиков водятся. Рыба с головы гниёт.

В это время раздался гул подлетающего МИ-8, из вагонов вывалили «пассажиры», потянулись в сторону посадочного пятачка. Начальник так же быстренько подхватил баул, и быстренько потрусил в сторону вертушки.

Мишка сидел за столом, разглядывая карту. Машинально запоминал ориентиры, расстояния и направления до населённых пунктов и дорог. Открылась дверь, вошёл молодой паренёк.

– Миш, меня начальник с тобой оставил. Когда поедем?

– Щас и поедем. Только пожрать чё ни то с собой покидаю.

– А зачем? Недолго же. Час туда, час обратно. Ну, там ещё час. К девяти на базу вернёмся.

– Ты позагадывай ещё! Ещё дедами и прадедами сказано, идёшь в лес на день, еды бери на неделю. Дуй давай, заводи колымагу!

По расчищенной просеке профиля нёсся ГАЗ-66.

– Тимур, сбрось скорость!

Парнишка, блестя белозубой улыбкой, закричал в ответ:

– Не ссы, Миша! Я здесь весь день катался, просека ровная как автодром!

Не успел Мишка ответить, что впереди первый овраг. «Шишига» протаранив метра три снега, уткнулась бампером в дно оврага. Мишка, успевший раскорячиться и расклиниться между капотом и дверкой, очухался первым.

– Шумахер, бля! Живой ли?!

Водила лежал грудью на баранке, бессмысленно тараща глаза в ветровое стекло, заваленное снегом.

– Жи-ивой вроде.

– Рёбра о баранку не поломал? Дышишь нормально? Не болит ничего?

– Не-ет.

– Ну, сука! Вернёмся на базу, я те устрою полёты «Во сне и наяву», сволочь!

– Я же здесь весь день ездил…

– Оболтус! Ты гружёный днём ездил!!! Не за спидометром следить надо в лесу, а за ориентирами!!! Выползать давай!

Сначала Мишка попробовал открыть свою дверку. Не поддалась. Тимур потолкал свою, с тем же успехом.

– У тебя в будке лопата есть?

– Вроде была.

– В грузовом или пассажирском отсеке?

– Ага!!! Вспомнил! В грузовом! В кронштейнах закреплена!

– Клаустрофобией не страдаешь?

– А? Чем? Чё это?

– Ладно, проехали. Короче, я сейчас окошко открою, через него выползти постараюсь. Сильно глубоко не должны были под снег уйти. Метра полтора, максимум два. Внизу снег сыпучий как песок, заваливать кабинку будет. Не паникуй, до конца не засыплет. Когда вылезу, лопатой и тебя откопаю.

Повозившись как червяк в тесном пространстве, снял полушубок, оставшись в свитере. Покрутил ручку, приоткрыв стекло, в него тут же потекла шурша как песок, снежная крупа.

– Хреново. Если сильно глубоко, может завалить в кабинке, к херам. Забьёт нос, так и откинешься здесь.

Ручеёк из снежной крупы иссяк, образовав вокруг щели небольшую полость. Мишка приоткрыл окно ещё немного. Так повторял операцию, пока в кабину не насыпалось почти до половины снегу, и почти полностью не открылось окно. Очень осторожно вылез в образовавшуюся полость, встал обоими ногами на обрамление окна. Сориентировался, и с силой выпрямился, одновременно утрамбовывая вокруг себя, уже рыхлый снег. Кисти рук вынырнули на воздух. Мишка, уже осторожно утрамбовал снег вокруг себя, сделав нечто вроде колодца. Затем стал не спеша подниматься выше. Встал на ручку открытия двери, продолжая трамбовать снег, поднялся выше. Затем нащупал ногой петлю двери пассажирского отсека. Постепенно вылез на свет целиком. По-пластунски дополз до грузового отсека, нашёл лопату. Подползя к кабине, целиком ушедшей под снег, закричал:

– Эй!!! Шумахер!!! Жив ишшо???

Глухо как из могилы, донёсся ответ:

– Пока да!!!

– Закрой окно, и жди!

Дальше, с лопатой, было проще. Откопав водительское окно, принял свой полушубок, сидор, и помог вылезти водителю. Уже смеркалось. Развели на просеке костёр, Мишка обсушился, перекусили. Вокруг окончательно стемнело.

– Ну что, Шумахер. Ждёт тебя незабываемое путешествие по ночной тайге, на расстояние в 15 километров. Там дорога между Сосновкой и леспромхозом, хоть туда, хоть туда, ещё 5 вёрст. Итого 20. К утру доползём, чай.

– Миш, а чё не по профилю? Или утра дождаться, и днём дойти?

– По профилю втрое дальше. А утром снегопад обещали. Если буран заметёт, то уже хрен куда придёшь, по рыхлому снегу, да без лыж. А сейчас наст есть, хоть и не везде. Ты давай канистру с бензином приготовь, лямки к ней как к рюкзаку пришпандорь. И пару факелов сделай.

– А зачем факела?

– Мало ли… Меньше болтай, шевелись.

Парень занялся делом, Мишка меж тем одел полушубок, опоясался поверх него ремнём с ножом, проверил сидор. Водила всё не унимался:

– Миш, а здесь медведи есть?

– А как же без них-то? Есть конечно. Спят они сейчас.

– А волки?

Парнишка, сам того не зная, коснулся темы которая терзала Мишку уже час. Недавно, краем уха он слышал рассказы о диковинной стае волков, которые не боялись ни огня, ни людей. Внаглую врывались в деревню, грызли дворовых собак, резали домашнюю скотину, если попадалась. И последние слухи про эту стаю, как раз были из Сосновки.

– И волки есть. Но про них больше сказок рассказывают, чем на самом деле. Чтоб они на человека напали, бескормица сильная должна быть, мыши должны пропасть. Пока мыши есть, нафиг им не нужно с человеком, или другим крупным животным связываться. Ну а на крайняк, ты канистру с бензином тащишь, и факела приготовил.

Шли уже больше двух часов. Погода, как всегда перед ненастьем радовала. На небе висела огромная, яркая луна и ярко сияли звёзды. Слегка пощипывал нос и щёки морозец. Шагалось конечно не как по бульвару, но пока вполне терпимо, процентов 70 пути приходилось на прочный наст, который легко держал человека. Автоматически сверяя направление с Полярной звездой и выбирая путь. Мишка размышлял:

– Вот потому волки и взбесились. Оттепель была сильная, а потом ударил мороз, образовался прочный наст. Мыши под ним в безопасности, а у серых бескормица. Но не бояться огня??? Не может зверь против своей природы пойти. Хотя… Слышал я про случаи, когда одичавшие собаки вожаками стай становились, тогда они и стаю заставляли против волчьей натуры идти. Другой вариант, что могла стая из метисов образоваться. Слюбилась волчица какая ни то с деревенским Полканом, вот и готова стая полусобак-полуволков.

Над головами промелькнула серая, быстрая тень. Тимур испуганно охнул. Мишка ухмыльнулся:

– Не боись. Филин это, или сова. Тоже мышкует. Ладно не лето, а тоб ты и от летучих мышей каждый шаг шарахался. Ты вообще-то откуда сам?

– Из Челябинска.

– Понятно. Чисто городской небось? Деревья только в парках видел?

– Типа того. В турпоходы ходили в школе только. И даже в армии, в степях служил.

– Это в каких степях-то? Казахстан?

– Не. В Оренбуржье, под Тоцком.

– Хе! Знакомые места. Доводилось и мне в Тоцких лагерях бывать!

– Так туда вроде «партизан» сгоняли, на переподготовку. А ты вроде как молод для «партизана».

– Ну, кого-то для переподготовки туда сгоняли, а кого-то на боевое слаживание отправляли. Ну да это не суть. Главное ты теперь себя настоящим уральцем считать можешь! А то даже как-то неприлично, жить в самом сердце Урала, и ни разу по-настоящему тайги уральской не понюхать.

– Это да! Всю жизнь помнить буду!

Так, за разговорами вышли на дорогу. Луна всё ещё светила ярко, хотя её всё чаще заслоняли проносившиеся ошмётки облаков. Морозец заметно ослаб, поднялся небольшой ветерок.

– Однако во-время мы на дорогу вышли. Через пару часов буран поднимется.

Вдруг Мишка резко остановился. Зашептал:

– Тимур! Готовь факела! Быстро!

Впереди, метрах в ста, на дороге стояли шесть серых теней. Чуть выдаваясь вперёд, стоял силуэт раза в полтора крупнее остальных. Мишка опять заговорил вполголоса:

– Приготовил? Не вздумай убегать! Догонят и в клочья порвут! А так, есть шанс. Подожжёшь факела по моей команде. Понял?! Теперь идём вперёд. Медленно, без резких движений.

Люди медленно пошли по дороге. Мишка плавно вынул клинок из ножен, медленно расстегнул ремень, аккуратно опустил его на землю, не переставая сближаться с волками. Подойдя метров до тридцати, Мишка скомандовал:

– Тимур, поджигай!

Уже с пылающими факелами, люди продолжили идти вперёд. Звери стояли не шелохнувшись, лишь в зрачках отражались ярко-багровые отсветы огня, и на загривках поднималась дыбом шерсть. Внезапно молоденькая волчица, заскулив чуть слышно, попятилась от наступающего пламени. Вожак, не оборачиваясь, оскалил клыки и грозно зарычал. Самочка остановилась. Остановились и люди.

Вожак, словно усмехнувшись, оскалился и плавно вышел на несколько шагов вперёд. Волчица заскулив, двинулась за ним. Вожак вновь рыкнул, та остановилась. Остальные стояли молча, не шевелясь.

Мишка, сам став похожим на волка, тоже ухмыльнулся:

– Боя хочешь? Авторитет подтвердить? Ну что ж.

Сбросил с плеч полушубок, вышел на несколько метров. Стояла тишина, нарушаемая лишь треском факелов.

Несколько секунд ничего не происходило. Вдруг, вожак прыгнул вперёд. Вновь взвился в воздух, инстинктивно делая упреждение, предвидя что враг подастся назад. Но враг сам рванулся навстречу, присел, и вонзил в пролетающее над головой поджарое тело нож. На землю упал уже практически труп, с разрезанной от глотки до паха брюшиной.

Четыре серые тени мгновенно соскочили с дороги, и исчезли в уже начинающейся позёмке. Лишь молоденькая волчица, даже не зарычав, а как-то всхлипнув, напала на убийцу своего любимого.

Человек, ещё не отошедший от боевого ража, подставил ей под укус левую руку, и вонзил в сердце клинок. Бережно уложил труп рядом с вожаком, опустился на колени и затих.

Подскочивший Тимур затормошил Мишку за плечо:

– Миш! Миш! Ты как?!

Мишка поднял голову, из глаз катились слёзы:

– Девочку жалко. Она любила его. Смотри. – Он завернул левый рукав свитера, на руке был виден слабый след укуса. – Она даже не пыталась руку грызть. Прыгнула, чтоб умереть вместе с ним.

Добравшись до базы, Мишка с Тимуром завели один из бульдозеров, и ещё пока не сильно разбушевалась метель, вытащили ГАЗ-66 из оврага, и нашли утерянный паук.