Читать книгу: «Бремя версий», страница 8
23
Пока он в понедельник с раннего утра мотался в Москве по экспертизам, в Калашинском следственном отделе Сорокин проводил планёрку.
Сначала обсудили материалы доследственных проверок, которых было по десятку на каждого в отделе, потом прошлись по списку уголовных дел. В общем, всё было под контролем, но работа по убийству Садакова всех отвлекала, и завершение проверочных материалов и дел затормозилось.
Сорокин нервничал. С недавних пор начальство заставляло на месяц вперед составлять перечень дел и материалов, которые планировалось закончить в этот период. Поначалу это казалось простой формальностью, желанием активизировать работу, но в результате обернулось рычагом давления на руководителей отделов. Логика применялась простая: сам напланировал, сам не справился – отвечай. Вызовов на оперативные совещания в управление теперь боялись, могло окончиться и оргвыводами.
Поэтому в конце месяца старались изо всех сил изобразить обещанное в плане. Были мобилизованы все изобретённые поколениями следователей ухищрения. Чтобы успеть с материалами проверок следователи выносили формальные постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, которые в тот же день отменялись руководством отдела, и сроки проверки текли по новой. Производство по уголовным делам под разными предлогами перед подачей отчётности приостанавливались, и они искусственно оказывались в числе оконченных. Эти решения первого числа следующего месяца сразу отменялись, и следователь получал дополнительное сроки расследования.
Ясное дело, кто-то начинал увлекаться мухлежом, но такие проделки незамеченными долго оставаться не могли, и время от времени издавался грозный разоблачающий приказ и этот кто-то терял премию, а то и должность.
А ведь это составляло только часть управленческого «искусства».
Надзирающее ведомство тоже не дремало, и прокуроры спуску не давали, замечая иногда такие нарушения, которых и не было. Вот тут и крутись!
Иногда Сорокина посещало желание плюнуть на всё и написать рапорт об увольнении. Но по трезвому размышлению столь революционные мысли он старался подавлять, хорошо понимая, что другой работы такого уровня в районе он не сыщет, а жену и двух детей кормить надо.
Тяжело вздохнув, Сорокин распустил коллектив по рабочим местам.
Петрова попросила остаться на пару вопросов.
– Слушай, Валера, у Климова с делом о покушении на изнасилование полная засада. Он по молодости упрямствует, хотя ничего объективного в деле нет. Терпила – та ещё коза, да и маманя у неё скандальная, я их хорошо знаю, на соседней улице живут. Они желают дело прекратить, претензий не имеют. Прокурор наверняка на дополнительное расследование дело вернёт. А если до суда дотянем, там, того гляди, оправдают. Уже жалобы идут от обвиняемого на незаконный обыск в автомашине. Оно нам надо?
– Знаешь, Таня, Климов только начинает, старается. Если мы сейчас его за крыло и вниз, сломаться может. Не хочу его силой заставлять прекращать дело, не лежит у меня душа к такому повороту. Да и обвиняемый этот – гад конченный. Выйдет сухим из воды.
–Ты чего-то не понимаешь или не хочешь понять. Климов, зная, что объективных доказательств нет, начал дёргаться. Обыск в квартире провёл, а потом в машину обвиняемого влез, и всё в одном протоколе записал. Если он чего и нашёл, что сомнительно, всё равно и прокурор, и суд признают это недопустимым доказательством и отметут. Пойми, не тот это случай, когда надо костьми ложиться. Подумай об отделе, вся статистика за первое полугодие рухнет, и ради чего? Я думаю, что Климов и сам не рад тому, куда дело заходит. Давай с него грех снимем. Дело можно Величко передать, а я включусь, помогу. Ну что, я нарисую постановление об изъятии дела и передаче его другому следователю?
– Давай, рисуй, – махнув рукой, сдался Сорокин.
Игорь, не подозревая о таком развитии событий, сразу по возвращении в Калашин, не заходя к себе на работу, отправился в полицию к Куницыну. Тот был в кабинете и сразу предложил попить чаю. За чаем стали обмениваться мыслями, накопившимися за выходные.
Куницын разузнал у своих коллег из областного управления, что команда финансовых консультантов Садакова недавно завершила работу в корпорации «Финком», которую возглавляет некий Черкасов. Теперь устанавливают фамилии тех, кто конкретно там работал, чтобы выяснить подробности консультирования.
Игорь рассказал про визит в больницу к Иванову, и предложил поискать по видеозаписям с постов мотоцикл. Куницын согласился и включил свой компьютер, куда перегнали все имеющиеся записи с камер.
После нескольких часов просмотра они убедились, что ни один мотоцикл со времени убийства и до обеда следующего дня под камерами не засветился. В глазах стало рябить от некачественных дергающихся картинок. Пришлось сделать перерыв.
– Ты посмотри, – пожаловался Игорь, – столько часов записано и никаких зацепок. Что у киллеров шапка-невидимка припасена, или мотоцикл, летающий оказался?
– Да я уже все глаза проглядел, – поделился своим огорчением от неудачи Куницын, – а толку никакого. Может, не то ищем, а может, ничего и нет. Но вряд ли. От места нападения до городских постов автотрасса без примыкающих дорог. Хочешь, не хочешь, а к городу доедешь. Правда в двух местах есть съезды на поля, но легковая машина там не пройдёт. Мотоцикл, конечно, может. Если он свернул туда, на камерах его нам не увидеть. Но, значит, он местность хорошо знает. Надо нам в деревнях поискать или у дачников, там и мотоциклы, и квадроциклы, что хочешь есть. Но много времени займёт. А вот машина с киллером куда могла деться?
– Давай ещё раз прикинем, что именно мы ищем, – Игорь старался сосредоточиться, – предположение, что они были в полицейской форме, пока остаётся в силе. Но никаких полицейских машин мы на видео не нашли. А одной формы маловато, для правдоподобия и машина должна быть полицейской, иначе есть риск засветиться и вызвать подозрения…
– Или она должна быть похожа на полицейскую, – включился Куницын, – можно капот и бока синими лентами оклеить и мигалку на крышу приделать, но цвет машины должен быть белый. Ленты и мигалку сорвать – минутное дело. Но саму тачку быстро не перекрасишь, давай ещё раз смотреть.
Не прошло и часа, как Куницын ткнул пальцем в экран:
– Смотри, белая «Лада». Спереди сидят двое, есть ли кто сзади не видно, но у переднего пассажира на груди наискось белая полоска. Я было её за ремень безопасности принял, а теперь повнимательнее смотрю, узковата она. Скорей похожа на белую портупею, как у дорожной полиции. Лиц тут не разглядеть, если будем увеличивать размер экрана, то сплошные пиксели пойдут, а номер можно вытащить. Сейчас я наших криминалистов напрягу.
Куницын сделал несколько звонков и, дожидаясь прихода специалиста, сладко закурил. Игорю это не мешало, он даже любил запах табачного дыма, особенно трубочного, но сам к пагубной привычке не пристрастился, даже на действительной военной службе. Хотя там, пока курильщики наслаждались затяжками, некурящая братия, по воле мудрых курящих сержантов, продолжала вкалывать.
Государственный регистрационный номер машины удалось рассмотреть почти полностью: «44» затем «3» или «8», буквы ТАУ, серия подмосковная. Куницын сразу велел своим ребятам оформить несколько запросов и проверить сводки по области, не было ли происшествий с этим автомобилем.
Буквально через час уточнили, что цифры «448» и такая «Лада» есть на учёте. Владелец живёт в соседнем райцентре. Куницын отправил к нему машину с двумя операми.
Игорь листал пухлую подшивку оперативных сводок. Чего только в них не было. Кражи, драки, поножовщина, бытовые ссоры, дорожно-транспортные происшествия, пожары. Создавалось впечатление, что население участвует в войне по принципу «все против всех». Игорь понимал, что в области живут и трудятся миллионы людей, сотни тысяч работающих в Москве по вечерам возвращаются в подмосковные квартиры и дачи, и процент попадающих в полицейские сводки в этой громаде ничтожен. Но когда сводки о происшествиях читаешь залпом, это впечатляет.
Среди массы записей за прошедшую субботу он вычитал, что на границе двух районов, в перелеске, неподалёку от железнодорожной платформы «Лесной посёлок», прохожими обнаружен сгоревший автомобиль «Лада» белого цвета, без государственных регистрационных знаков. На место происшествия выезжала оперативная группа.
Игорь молча сунул Куницыну под нос папку.
– Да, это, похоже, наш случай,– протянул тот.
Время было позднее, попытки дозвониться в отдел полиции, давший информацию в сводку, ни к чему не привели. Тамошний дежурный сам факт подтвердил, но подробностей не знал, предложил звонить с утра. Решили организовать назавтра выезд.
Игорь отправился к себе, чтобы оповестить Сорокина о своих планах, и наткнулся на Величко, который огорошил его, сказав, что по решению руководителя забирает в своё производство дело о покушении на изнасилование.
Сорокин был на месте, завтрашний выезд разрешил, но со всеми вопросами о передаче дела адресовал Игоря к Петровой. Той на месте уже не оказалось.
Пришлось спуститься к себе и отдать Величко по описи дело. Игорь действовал механически. На душе было неприятно от сознания того, что ему не доверяют. Пытаясь понять, в чём ошибся, он перебирал в уме возможные варианты и никаких ответов не находил. Решил все выяснения отложить на завтра.
Расстроенный он отправился отсыпаться.
24
Утро оказалось не мудренее вечера. Никаких причин отобрать у него дело об изнасиловании Игорь не нашёл.
Но надо было торопиться к Куницыну, чтобы разобраться со второй уже в деле об убийстве сгоревшей машиной. Тот был на месте и поджидал Игоря.
Оперативники нашли хозяина «Лады», но это мало что дало. Мужичок увлекался горячительными напитками, прав его лишили два года назад, машина только занимала место во дворе. Продавал по генеральной доверенности, его экземпляры документов куда-то запропастились, да и то сказать, обмыли покупку лихо, неделю остановиться не мог. Покупателей не запомнил, на вид русские парни лет по тридцать – тридцать пять. Оба невысокие, волосы тёмные, короткие. Чёрные куртки, джинсы. Если ему покажут, то опознает, но описать черты лица затрудняется, не запомнил. Почему-то ему показалось, что эти парни между собой братья.
От пятидесяти тысяч вырученных от продажи, у него уже ничего не осталось.
Решили ехать к сгоревшей машине и по дороге прихватить с собой этого горе-владельца, который, может быть, опознает остатки. Дорога заняла более двух часов.
Заехали в соседний райцентр и остановились на какой-то окраинной улице, заросшей берёзами. Один из оперативников быстро привёл бывшего хозяина машины и усадил сзади между собой и Игорем. Пришлось сразу открыть окошко. Мало того, что абориген накануне пил незнамо что, он ещё, наверное, годик не мылся. Игоря замутило. Куницын, сидевший за рулём, только крутил головой, и всё время курил. Сидевший спереди второй оперативник, что помоложе, просто высунул голову в окно и ехал так. Возле придорожного ларька пришлось тормозить и покупать пластиковую литрушку пива, без которого ароматный пассажир не мог прийти в сколько-нибудь адекватное состояние.
За городком на обочине их поджидал полицейский «уазик». Куницын успел договориться с местным райотделом, и их проводили прямо до места. Своих двух оперативников он сразу отрядил на железнодорожную платформу, на разведку. Все остальные пошли на осмотр.
В редких кустах продолжала стоять сгоревшая «Лада». Выгорел, в основном, только салон. Но чьи-то заботливые руки уже успели снять крышки капота и багажника, и колёсные диски. Бывший хозяин чувств к убитой и разграбленной собственности не проявлял, прикладывался к пиву и тихонько икал.
По невыгоревшей местами краске было понятно, что раньше машина была белого цвета. Игорь разыскал и записал её серийный номер, и, выломав палку покрепче, начал разрывать содержимое сгоревшего багажника.
Куницын стал допытываться у алконавта, узнаёт ли он свою бывшую машину. На удивление связно тот перечислил несколько характерных повреждений на бамперах и облицовке радиатора, а потом, обходя по кругу, в подтверждение тыкал в них пальцем.
– Женя, посмотри-ка, – Игорь поддел своим первобытным орудием рыхлый ком синей плёнки, которая поверху оплавилась, но целиком не сгорела, – похоже на ту маскировку, о которой мы вчера говорили.
Куницын, по примеру Игоря, тоже выломал себе инструмент и занялся салоном. Ему удалось на полу за передними сидениями отыскать металлическую рамку, на которой сохранились хвостики электропроводов и потёки расплавленного высокой температурой красного и синего пластика. Там же валялись две закопчённые металлические чашки светоотражателей.
– Гляди, кажется, и мигалка нашлась, – обрадовался Куницын.
Игорь заснял на камеру телефона все их находки и общий вид пожарища. Они с Куницыным отошли в сторонку и, пока было время, стали обсуждать, как отсюда выбрались киллеры, и сошлись на том, что оставлять здесь подменный транспорт было для них опасно, его легко могли раскулачить здешние товарищи. Скорее всего, просто уехали на электричке до Москвы или до станции, где находилась их машина.
В этот момент подошли приехавшие с ними оперативники и доложили, что на железнодорожной платформе билетной кассы нет. Это подтвердил и местный полицейский, сказав, что билеты нужно покупать или заранее на узловой станции, или у кассира, который едет в первом вагоне электропоезда.
Куницын озадачил одного из оперов, приказав установить кассиров с последних по расписанию поездов в день убийства и попытаться узнать, кто брал билеты от этой платформы и куда ехал. Молодой красивый парень, наверное, недавний выпускник полицейской школы, уныло кивнул, видимо, не так представлялась ему будущая служба.
Пора было возвращаться. Местный полицейский проявил любезность и взялся подвезти домой запьяневшего от пива опознавателя, о чём, вероятно, вскоре пожалел.
В машине Куницына окна держали открытыми ещё километров тридцать, пытаясь расстаться с оставленным на память запашком.
Оперативники задремали. Стараясь их не беспокоить, Куницын и Игорь не разговаривали. Игорь задумался о проделанной работе, пытаясь выбрать наиболее эффективный путь дальнейших действий.
Сейчас крайне необходимы данные экспертиз. Но надежды на то, что пистолет, из которого стреляли, будет находиться в розыске, были призрачные. Киллеры, а теперь, после обнаружения видеокадров, можно точно сказать, что их было минимум двое, явно не новички. Оружие, скорее всего, использовалось ими в первый и последний раз. Остальное они тоже продумали. С места преступления смогли скрыться незамеченными, машину уничтожили. Единственный их сбой в том, что не убили жертву на месте и не забрали флешку, или что-то ещё, нам пока неизвестное. С другой стороны, допустили ряд оплошностей: разбросали окурки, не собрали гильзы, не смогли догнать машину со смертельно раненым водителем. Если, конечно, эти окурки и гильзы имеют отношение к делу.
Оставался ещё один, может быть, более важный путь. Надо найти заказчиков, то есть тех, кому выгодна смерть Садакова, тех, кто ищет флешку, кто дал команду избить свидетеля Иванова и сжечь в отделе полиции «Гелендваген». Они успели провернуть всё это всего за одни сутки, орудовали дерзко, не оставляя следов. Значит, у них есть подготовленные люди, готовые на риск. Есть и материальные возможности, чтобы разъезжать на транспорте с фальшивыми номерами, и деньги, чтобы добыть свежую информацию. Всё возвращало к мысли, что действует слаженная группа или даже несколько групп. И имеют они какую-то связь, скрытую опору, в самом Калашине, иначе не смогли бы так чётко сработать.
Всё это Игорь вывалил Куницыну по приезду, как только они остались наедине. Покивав головой, Евгений задумался.
– Знаешь, Игорь, попробую убедить ребят из областного управления, чтобы поставили на прослушку телефоны этих деятелей из «Финкома». Ты об этом пока на своих совещаниях не докладывай, а мы подумаем, кого из этих буржуев подёргать, чтобы начали психовать. Ну, удачи тебе!
25
Игорь успел в родной следственный отдел к самому совещанию. С Зинченковым общались как всегда, по телефону. Дементьева и Белов доложили о своей поездке на обыск дачи Садакова. Ничего там они не нашли, но жившая на даче в роли управляющих семейная пара поведала, что Садаков собирался дачу продавать и уже нашёл покупателей. Это их сильно тревожило: они боялись не найти общего языка с новыми хозяевами. Садаков жил очень уединённо, гостей не приглашал, его жена и дочь на даче не бывали, но сам Садаков часто летал к ним в Испанию.
Величко вновь отчитался о нулевых результатах поисков в лесу, а Игорь рассказал о найденной видеозаписи, о сожжённой белой «Ладе» и возможных следах маскировки под полицейский автомобиль.
Зинченков, почуяв некоторый положительный сдвиг, оживился и дал команду Сорокину организовать завтра доставку «Лады» на стоянку отдела полиции и повторный осмотр самой машины и места её обнаружения. Игорю поручалось срочно назначить экспертизы по комку ленты и остаткам проблескового маяка.
Сам Зинченков взялся подготовить поручение о розыске предполагаемых преступников областному ГУВД.
После совещания Игорь подошёл к Петровой, чтобы узнать о причинах передачи дела от него к Величко, но услышал только, что не надо бы начинающим следователям проявлять пустые амбиции и подставлять целый отдел ради попыток самоутверждения. Огорчённый Игорь так ничего толком и не понял, но Петрова, поджав губы, удалилась.
Белов, слышавший часть их разговора и догадавшийся о причинах его переживаний, успокаивающе потрепал Игоря по плечу и, улыбнувшись, сказал:
– Перемелется – мука будет, не забивай себе голову. Не ты первый, не ты последний, у кого забрали дело. Думай о предстоящей работе. А ещё лучше, пойдем ко мне в гости. Жена будет рада. Поужинаем вместе, у нас теперь окрошка и картошка молодая с укропчиком. Давай, а?
Игорь засмущался, ему не хотелось со своими переживаниями идти в чужой дом, он стал неловко отнекиваться. Белов понял и не обиделся. Расстались по-доброму.
Игорь засел у себя в кабинете и позвонил Ирине. На этот раз на удивление хороший вышел разговор. Она вдруг сказала, что хочет к нему приехать на выходные, если это ему не помешает в работе. Игорь обрадовался, сказал, что будет ждать. Уже отключив мобильный, он ещё нескольку минут сидел, соображая, как лучше встретить и принять Ирину. Потом стал составлять список необходимых покупок, поймав себя на мысли, что служебные перипетии сразу отошли на второй план.
26
Решив начать новую жизнь, не дожидаясь понедельника, Игорь встал сегодня пораньше, сделал зарядку и даже отжался от пола двадцать пять раз. Растираясь после душа полотенцем, подаренном на двадцать третье февраля женским коллективом отдела, Игорь вдруг вспомнил, как в армии трудно поначалу преодолевалась утренняя пробежка, и зарядка казалась бесконечной на предрассветном морозце. Уже потом, когда ему самому приходилось выгонять с подъёма молодняк, все эти упражнения оказались лёгкими и привычными, и вовсе не бесконечными, просто теперь он сам знал, когда скомандует: «Взвод, в казарму бегом, марш!». Руководить процессом и заранее знать его пределы гораздо комфортнее, чем участвовать в нём, не представляя скоро ли конец испытанию.
В отдел он добирался быстрым шагом и прибыл за час до начала работы. Благодаря хорошему настроению, рутинная бумажная работа сегодня спорилась, и уголовные дела постепенно приходили в божеский вид.
Ровно в девять послышался стук в дверь, и на разрешающий возглас Игоря в кабинет вошел мужчина. В нём Игорь не сразу узнал истопника городской бани, того самого основного свидетеля по делу о покушении на изнасилование, и фамилию его вспомнил – Сергеев.
–Вызывали? – спросил тот.
–Нет, но сейчас дело в производстве у другого следователя, вам, наверное, к нему?
–Позвонили директору бани, сказали мне быть в девять в следственном отделе, кабинет номер двадцать два, я подумал к вам.
– Нет, двадцать второй – это на втором этаже, кабинет заместителя руководителя отдела, давайте я покажу, – Игорь поднялся, показывая рукой на выход из кабинета.
Поднявшись к кабинету Петровой, Игорь постучал и открыл дверь. Петрова недовольно взглянула на Игоря, за приставным столом, разложив документы, сидел Величко.
–К вам свидетель Сергеев, – Игорь, пропустив мужчину внутрь кабинета, повернулся и ушёл к себе. Шагая вниз по лестнице, он пригорюнился, явно готовилась какая-то очередная шкода, и это было крайне неприятно.
В кабинете Петровой, напротив, царила самая милая атмосфера. Лучезарно улыбаясь, она называла свидетеля по имени и отчеству, предлагала присесть, где ему удобней, и всем своим видом показывала своё расположение. Величко, сухо ответив на приветствие вошедшего, строчил что-то в протоколе допроса.
–Ну, расскажите, что произошло тогда вечером? – попросила Петрова.
–Да я всё уже рассказал вашему следователю, он записывал.
–Ну, может быть вы что-то вспомнили?
–Нет, я всё как было рассказал. Девчонка забежала полуголая, вся в слезах, говорила, что её хотел изнасиловать главный инженер…
– Да, ладно! – прервала Петрова, – Вспомните! Ведь девица была в дым пьяная, еле стояла на ногах, двух слов связать не могла, никого не называла, а про главного инженера это потом сам следователь, небось, дописал. Разве не так?
–Нет, не так. Всё было, как я рассказал. Выпивши она, правда, была, зачем врать, пахло водкой от неё, но не сильно. И на ногах она крепко стояла, иначе бы ей от него не убежать. Только дрожала вся от испуга и без одежды. Просила полицию вызвать. Этот в дверь колотил. Ну, я и вызвал, они приехали и её увезли. Вот и всё.
–Может вы сами к ней приставали, одежду сорвали, а потом решили свалить на кого-нибудь?
–Да что вы такое говорите? Я не понимаю, – растерялся свидетель.
–Вижу, что не понимаете, другой бы на вашем месте понял. Ну, пришла ночью, ну, пьяная, бормотала, что-то спьяну, вы и вызвали полицию, чтобы её увезли с опасного производственного объекта, что непонятного? – наседала Петрова, и вдруг сорвалась на крик, – Ну, понял!?
–Вот теперь понял, – кивнул Сергеев, – Ко мне ведь, уже два раза подкатывали с такими разговорами эти ребятки кавказские, что у нас теплотрассу ремонтируют, даже грозились. Только послал я их подальше. Вам я так, господа, скажу. Не знаю, что у вас на уме только это – не по правде. Что было, то видел, и всё честно рассказал.
– Смотри потом не пожалей, правдолюб, – с угрозой прошипела Петрова.
–Нет, не пожалею. Я человек верующий, против истины не пойду, а пожалею или нет, то всё в руках Божьих, – прямо глядя ей в глаза, ответил Сергеев.
–Всё, вы свободны, – впервые подал голос Величко.
Когда за Сергеевым закрылась дверь, в кабинете повисла долгая пауза.
