Читать книгу: «Бремя версий», страница 37
47
В кабинет Кулагина набилось пятнадцать следователей, поэтому большинству пришлось стоять вдоль стен. Но слушали внимательно. Про убийства на дорогах знали все, и поучаствовать в реализации по такому громкому делу было и почётно, и интересно.
Сознавая особенность момента, старший следователь по особо важным делам Кулагин ещё до совещания обрядился в свой полковничий китель с двумя рядами орденских планок и держал речь стоя:
– Ребята, вы отобраны для работы по резонансному делу, которое у начальства на контроле, и поэтому ошибки и несогласованность недопустимы. Предполагается одновременно провести полтора десятка обысков и задержаний на территории нескольких районов Московской области. За каждым из вас будет закреплена оперативная группа из работников полиции. Ваша задача: качественно и быстро провести обыски и обеспечить доставку фигурантов сюда, в главное следственное управление, где сразу приступить к оформлению их задержания. Предупреждаю, преступники вооружены. Поэтому под пули никому не лезть. Первыми пойдут «тяжёлые» – экипированные и подготовленные бойцы спецназа полиции. Вы на исходной позиции дожидаетесь момента захвата и входите в дома только после доклада старшего опергруппы и сообщения саперов, что можно работать безопасно. Это условие жёсткое. Не подводите меня и сами попусту не рискуйте. О подробностях сейчас расскажет следователь Климов. Игорь, давай, но покороче.
Игорь встал, обвёл глазами собравшихся и размеренно начал:
– Имеется постановление о создании следственной группы, в состав которой включён каждый из вас. Все с этого момента должны находиться на постоянной связи и иметь пятиминутную готовность к выезду. Автотранспорт подготовлен и ожидает во внутреннем дворе. Я сейчас раздам общий список с номерами телефонов старших следственных групп и водителей. Конверты с указанием обыскиваемого адреса и комплектом процессуальных документов буду вручать каждому при выезде. Поскольку случай у нас исключительный, и производство обыска в жилищах не терпит отлагательства, проводим их на основании постановлений следователя. Уведомления об обысках в суд будем готовить завтра-послезавтра. Всем иметь форменную куртку или жилет с символикой следственного комитета. У кого нет в наличии, срочно одолжите в соседних кабинетах. И, учтите, ночами ещё холодно, одевайтесь потеплее. В группы будут включены наши следователи-криминалисты или техники-криминалисты из органов внутренних дел. Обстановку на местах происшествий фиксировать во всех подробностях. Видеоматериалы сдавать мне, одновременно с оформленными протоколами осмотра или обыска. В здании следственного комитета находиться неотлучно, о нашем совещании не распространяться. Кому надо, те и так знают. Общее выдвижение на точки планируется в течение ночи, но в случае сигнала от службы наружного наблюдения выезд будет незамедлительно. По прибытии на место сразу отзвониться сюда. Закончили работу – снова доложили. Какие-то вопросы есть?
Следователи переваривали полученную информацию и вопросов не задавали.
Кулагин подвёл итог:
– Раз вопросов нет, все по местам. Контрольный сбор у меня в кабинете в двадцать четыре ноль-ноль.
Теснясь в дверях, следователи стали покидать кабинет Кулагина, остались только он сам, Игорь Климов и тихонько сидевший молча в уголке полковник ФСБ Елисеев.
Не успели они перевести дух, чтобы начать обмен информацией, как в дверь осторожно постучали.
Кулагин крикнул:
– Да, заходите.
В кабинет вошел и, сделав несколько нерешительных шагов, остановился напротив стола Кулагина не кто иной, как знакомец Игоря Богопольский, который только что присутствовал на инструктаже. Лицо его выражало печаль, а вся, обычно по-спортивному подобранная фигура, в эту минуту напоминала вопросительный знак.
– Андрей Иванович, – просительным тоном начал Богопольский, – тут недоразумение получилось. Меня по ошибке руководитель отдела в вашу группу включил. Дело в том, что я завтра выехать с вами не смогу.
– А, что случилось? – с недоумением спросил Кулагин.
– Видите ли, я завтра с утра к стоматологу записан. И в отделе я об этом предупреждал, потому что записывался на приём заранее. Если к врачу не попаду, то зуб могу потерять…
– Зубы терять нельзя, – согласился Кулагин, печально цыкнув своим недолеченным дуплом, – что же с вами делать. Доложите руководителю своего отдела о невозможности выехать. Ступайте!
Склонившись в благодарном поклоне Богопольский, не взглянув на Климова и Елисеева, невольных свидетелей этого неприятного для него разговора, попятился к выходу.
– Зуб потерять – это огорчительно, – задумчиво сказал Кулагин, – только вот совесть этот парнишка, видать, давненько потерял. Ты, Игорь, как считаешь?
– Если у него поджилки уже сейчас затряслись, то толку на месте от него всё равно не будет. Он что-нибудь обязательно накосячит, а, ведь, вы его планировали отправить на задержание главаря, этого Саидова – «Абдулло». Нужно Богопольского кем-то заменять.
– Да, всяко в жизни бывает, – подал из своего угла голос Елисеев, – парень фактурный, хоть сейчас изображай на геройском плакате, а по жизни трус. Одно слово – «брешь в обороне». Конечно, решать вам, но лучше его заменить. Надёжнее будет. Ладно, чтобы время не тратить, давайте подводные камни обсудим, и я к себе отправлюсь. Там тоже все на ушах стоят.
– Уже есть подводные камни? – удивился Кулагин, – что-то очень быстро.
– Домовладение, в котором под видом управляющего живёт Саидов -«Абдулло» принадлежит высокому чину из генеральной прокуратуры. Поэтому любой облом, любой просчёт с нашей стороны вызовет межведомственный скандал, – спокойным голосом сообщил Елисеев.
– Вы только сегодня это узнали? – спросил Кулагин.
– Нет, это выяснилось раньше, в процессе оперативной проработки, а здесь, в следственном комитете, мы не докладывали, потому что считаем: это ничего для нас не меняет.
– Для вас да, а для нас меняет, – начал заводится Кулагин, – если следователи заранее знают, чей это дом, то необходимо согласие соответствующего суда на проведение обыска. Прокурор, по уголовно-процессуальному кодексу, отнесён к категории лиц, в отношении которых применяется особый порядок производства по уголовному делу.
– Конечно, можно было бы руководство прокуратуры в известность поставить, но опасались утечки, – объяснил Елисеев, – а потом, большого нарушения закона в таком обыске нет.
– Никакого не должно быть. Ни большого, ни малого. Если проведём обыск с нарушением закона, то все доказательства, полученные в ходе незаконного следственного действия, будут признаны недопустимыми, – отрезал Кулагин.
– А можно у вас поинтересоваться, – подал голос Игорь, – когда сотрудники ФСБ делали оперативную установку, они копии регистрационных документов на это домовладение, случайно, не получали?
– Конечно, получали, – подтвердил Елисеев.
– Я понимаю, что обычно так не делают, – продолжал Игорь, – но ситуация исключительная. Дайте своим ребятам команду, пусть сюда, на факс Андрея Ивановича, сейчас скинут первый лист регистрационного свидетельства. Можно это организовать?
– Сейчас позвоню, – озадаченно ответил Елисеев, – а что ты хочешь там увидеть?
– Я покажу.
Минут десять пришлось ждать. Кулагин раздраженно перекладывал бумаги на своём столе, а Елисеев писал в мобильном телефоне какие-то сообщения.
Допотопный факс, стоявший на дальней тумбочке, очнулся от глубокого сна и, похрюкивая, начал выдавливать из себя бумажную полосу с неясно пропечатанными буквами. За свою заброшенность и неухоженность, факс, как мог, мстил хозяину кабинета, выписывая строки вкривь и вкось. Но красота текста сейчас была делом второстепенным.
Игорь дождался, когда первый лист отпечатается целиком, вчитался, и удовлетворённо произнёс:
– Ну, вот, извольте видеть: владелец – Сапожкова Мария Ивановна, тысяча девятьсот тридцать девятого года рождения. Жительница Ставропольского края.
– Правильно, это мамаша прокурорского чина, – подтвердил Елисеев.
– Так это вы с вашими оперативными возможностями знаете, кто чья мамаша, – с притворно-наивным видом заявил Игорь, – а я, простой следователь из сельского района, откуда могу знать? Сама-то Сапожкова М.И. не является спецсубъектом. Разве нет, Андрей Иванович?
– Всё правильно, не является, – подтвердил Кулагин.
– Ну, что, тема закрыта? – обрадовался Елисеев, – тяжело с вами дело иметь. Хоть вы теперь и не «при прокуратуре», а всё такие же тугие. Тут дело надо делать, а у вас на уме одни «прокурорские крючки».
– Вы в другой раз информацию целиком приносите, а не кусками, – рассмеялся Кулагин, – и без таких вот «подводных камней».
– Хорошо, договорились, – уходя, пообещал Елисеев, – я не прощаюсь, чувствую, скоро пересечёмся.
Кулагин долгим взглядом посмотрел на Игоря и спросил:
– Раскалывайся, как допёр посмотреть имя собственника в свидетельстве о регистрации?
– Андрей Иванович! Вы же сами каждый год сдаёте декларации о доходах и, небось, при этом чертыхаетесь?
– Само собой, ругаюсь, нагородили двадцать разделов, и с такими подробностями, что без первичных документов их не заполнишь.
– Ну, вот. За себя, жену и малолетних детей вы отчитываетесь, а за маму-папу нет. Построив нехилую дачку на подмосковной земле, этому прокурорскому работнику пришлось бы объяснять, где деньги взял? А тут мама построила, чтобы быть поближе к сынуле. Да к тому же, она пенсионер и налог на недвижимость платить не должна. Сплошная экономия. Вот я и подумал, что регистрация домовладения, скорее всего, произведена на старших родственников. Так и оказалось. Никакого скандала из-за обыска не будет, никто его в такой ситуации затевать не рискнёт.
– Не говори гоп, покуда не перескочишь, – засмеялся Кулагин, – поживём – увидим…
Приближалась полночь, намеченная для общего сбора. Следователи начали подтягиваться в кабинет Кулагина и к бою курантов собрались все. Не хватало одного Богопольского.
Кулагин быстро провел перекличку и, убедившись, что за этим исключением, явка полная, сказал:
– Если всё пойдёт по плану, то собираемся во внутреннем дворе у машин в пять утра. Час-полтора на дорогу, полчаса на изучение местности и установление контакта с оперативной группой, которая ждёт на точке. В семь утра начинаем сразу во всех адресах. Если вдруг доложат, что у фигурантов ночью пошло движение, выезжаем сразу и действуем по обстановке. Всё понятно? Тогда расходимся по кабинетам.
Игорь Климов, сидя за большим столом, боясь ошибиться, перепроверял себя и снова раскладывал подготовленные конверты с адресами и документами.
Кулагин, поняв его волнение, ободряюще хмыкнул:
– Да сойдётся твой пасьянс, не волнуйся! Третий раз свои бумажки мусолишь.
– Знаете, Андрей Иванович, такое выражение: «штабная культура»? Важно, чтобы каждый боец получил точный приказ и знал свой манёвр. Вот за это я и переживаю.
– Нам, Игорь, всё равно придётся коррективы вносить. Я ведь первоначально планировал Богопольского старшим на обыск к Саидову – «Абдулло» направить, а тебя здесь, на телефонах оставить, для общей координации. А теперь придётся тебе туда ехать. Это самая важная точка. Ну, как, готов?
– Конечно.
– Тогда, давай постараемся хоть несколько часов поспать, – предложил Кулагин, – чую, будет трудный день. Если хочешь, у меня располагайся. А я ключи взял от начальственного кабинета. Там, как-никак, диван имеется.
48
Сергей Юсупов, собираясь в поездку на «Газели», решил переночевать где-нибудь в посёлке поближе к рынку, может быть, даже на своей старой квартире, чтобы с раннего утра выехать в Москву и к обеду развязаться с этим поручением Абдулло.
Татьяне он объяснил, что завтра ему предстоит срочная работа, и поэтому он, чтобы сэкономить время переночует у знакомых. Свой таксомотор он так и оставил у её забора. Дружок-таксист с вечера забрал его из Татьяниного дома и подкинул к рынку. Убедившись, что «Газель» уже дожидается его на стоянке, Сергей отправился к своим бывшим соседям договариваться о ночлеге.
В шесть утра наскоро ополоснувшись холоднющей водой из рукомойника, подвешенного к столбику крыльца, Сергей скорым шагом поспешил на рынок.
Ключ зажигания и техпаспорт на машину, как всегда, ждали его под водительским сиденьем. Сергей по кругу обошёл грузовичок, постукивая носком ботинка по баллонам. На вид всё было в порядке. Оставалось заглянуть в кузов и проверить, как размещён груз.
Сергей развязал узел нейлонового шнура, который стягивал тент, и, высвободив несколько металлических проушин, отогнул край полога. Шесть синих пластиковых бочек, поставленных бок о бок поближе к кабине, туго обтягивала прозрачная упаковочная плёнка. Сергей про себя отметил, что погрузку вели опытные люди, и бочки, соединённые плёнкой в один блок, при манёврах не будут ёрзать и не раскатятся по всему кузову. Словом, можно ехать.
Чтобы не попасть в пробку на автотрассе при въезде в Москву, Сергей решил максимально использовать ведущие к городу второстепенные пути. За время работы на «Газели», а потом в такси, он хорошо изучил хитросплетение подмосковных дорог и всегда, в зависимости от времени дня, выбирал самый выгодный маршрут.
Неспешно проезжая нескончаемые деревеньки и дачные посёлки, Сергей, пользуясь полным отсутствием в такую рань встречных машин, все время думал о Татьяне и совсем замечтался. Поэтому, когда из-за поворота навстречу выскочили белые «Жигули», он чуть-чуть не сплоховал.
«Жигуль» пёр на него прямо в лоб. На водительском месте Сергей успел рассмотреть тощего дедка, который обеими руками вцепился в руль. Видать, после зимней стоянки осуществлялась его первая поездка. Отвыкший от руля водитель упрямо следовал прямо по осевой линии, не оставляя места для встречной машины. Выпученные от напряжения глаза, казалось, касаются стёкол очков, а седые волосы, обрамлявшие лысину, стояли дыбом. Всё внутреннее пространство салона занимала буйная томатная рассада, и на её темно-зелёном фоне искажённая стрессом физиономия казалась просто белым пятном.
Сергей, понимая, что тормозить уже поздно, сбросил газ и попытался уйти от лобового столкновения, выкручивая руль вправо. Удалось это не вполне, и отчётливо послышался легкий боковой удар. Он успел в зеркало заднего вида рассмотреть, как «Жигули», чиркнув по борту «Газели», завиляли по всему полотну шоссе. Но через мгновение траектория легковушки выправилась, и престарелый нарушитель дорожных правил, поддав газу, как ни в чём не бывало, скрылся из поля зрения.
У Сергея дела обстояли менее радостно. «Газель», пусть и замедлив ход, правыми колёсами угодила на песчаную обочину, не удержалась на дорожном полотне и юзом съехала в глубокий кювет.
Выключив двигатель, Сергей немного посидел, приходя в себя. Хорошо ещё, что дорога так и оставалась пустынной, и встреча с «Летучим Голландцем» не повлекла новых столкновений.
С тяжелым сердцем Сергей выбрался наружу, чтобы оценить состояние автомобиля и груза. Серьёзных повреждений, к счастью, не было. Только по нижней кромке левого заднего крыла пролегла свежая царапина с чешуйками белой краски, наверное, от стойки кузова «Жигулей».
С грузом дело обстояло похуже. Тяжелые бочки сползли впритык к правому борту и хорошо ещё, что не откупорились. А то бы их содержимое оказалось на свободе и собирать его, пришлось бы горстями. В одиночку переместить бочки на прежнее место одному Сергею оказалось не под силу. Оставалось либо разрезать упаковку и перекатить бочки по одной, либо применить народную хитрость.
Сергей остановился на последнем варианте. Для этого предстояло осторожно выехать на дорогу, не дав грузу вывалиться наружу, а потом аккуратно заехать левым боком в противоположный кювет. Когда обратный наклон кузова будет достаточным, можно попробовать каким-либо рычагом, или просто толкая, подвинуть бочки на место. Сказано – сделано. Сергей начал осторожно выруливать на дорогу. Хорошо, что дождей в последние дни не было, и ведущие задние колёса, хоть и с трудом, вытащили «Газель» на ровное место. Сергей приглядел на левой обочине место поудобнее и, пользуясь тем, что на дороге, по-прежнему, движения не наблюдалось, заехал на встречную полосу и дал левым колёсам немного сползти по склону кювета. Почувствовав, что корпус машины достаточно наклонился, Сергей дёрнул вверх ручной тормоз, и полез в кузов толкать бочки.
Убедившись, что наклон позволяет передвинуть бочки на прежнее место, Сергей решил не заморачиваться поисками подходящего рычага и обойтись простой мускульной силой. Он упёрся спиной в бочки, а обеими ногами в борт «Газели», надавив, что было силы. И бочки со скрипом сдвинулись! Оставалось проверить, нет ли повреждений самой тары или упаковочной плёнки.
Сергей наклонился, и тут ему на глаза попался какой-то красный кабель, который петлёй выполз из-под днища крайней бочки. Сергей сразу ощутил, что ему этот предмет очень и очень знаком, как говорится, до боли в сердце. И, хотя узнавание ещё длилось, его вдруг пронзило холодом, словно на морозе плеснули на спину ледяной водой из ведра. А уже в следующий миг сработавший инстинкт самосохранения выбросил его из кузова машины, словно распрямившую пружину. Нескладно приземлившись на негнущиеся ноги, он, не раздумывая, бросился к зарослям ольхи, окаймлявшим дорогу, и остановился только тогда, когда одна из веток сильно хлестнула по его лицу.
Сергей заставил себя притормозить и перевести дух. Так испугавший его красный кабель был не что иное, как высокомощный детонирующий шнур, начинённый флегматизированным гексогеном. А знакомство с этим опасным приспособлением для обеспечения синхронности подрыва у Сергея состоялось во время армейской службы. Так случилось, что в часы занятий в учебном классе его табурет всегда оказывался возле стенда по минно-подрывному делу, и помещённый там для наглядности кусок детонирующего шнура изо дня в день маячил у него перед глазами. Но встретиться с ним в мирной жизни Сергей был никак не готов.
Мысли судорожно прыгали, и выстроить их в логическую цепочку у Сергея поначалу не выходило. Что делать? Позвонить Абдулло и сказать, что бочки в кузове начинены взрывчаткой? Так Абдулло сам все и подстроил. И эта бомба на колёсах для того и задумана, чтобы лишить жизни побольше людей. Для этого и велели ему ехать в самый центр Москвы. Бросить «Газель» на обочине и самому скрыться? Абдулло будет его искать, да и Татьяне не поздоровится. В оставленную машину могут дети забраться и взорваться в ней. Сесть за руль и отогнать грузовик куда-нибудь подальше в безопасное место? Но Сергей чувствовал, что не сможет заставить себя сесть за баранку, зная, что за спиной почти тонна взрывчатки. Страшно было и звонить в полицию. Там придётся всё рассказать о поездках с Абдулло и его людьми. Значит, самому добровольно идти в тюрьму. Выхода из такой головоломной ситуации Сергей не видел, но и стать причиной смерти невинных людей ему совсем не хотелось.
Отчаявшись найти верное и безопасное для себя решение, Сергей беспомощно топтался на месте.
В этот момент возле его «Газели» притормозил самосвал, и молодой водитель весело крикнул:
– Загораешь приятель!? Помощь нужна?
– Спасибо, не надо. Давай проезжай скорей! – машинально отозвался Сергей и тут ясно понял, что никуда ему от этой чёртовой «Газели» не уйти, и хочешь – не хочешь, а полицию вызывать надо. А там будь, что будет.
Потыкав в кнопки телефона, он услышал:
– Дежурный районного отдела полиции, говорите…
По голосу полицейского Сергей понял, что его сообщение о машине с взрывчаткой прозвучало, как гром среди ясного неба. Ему велели стоять на месте и ждать приезда опергруппы.
Примерно через час на большой скорости подъехала полицейская сине-белая патрульная машина, а следом чёрный внедорожник. К Сергею направились от машин два человека. Один в желтом форменном жилете, а второй в синем костюме. Гражданский первым спросил:
– Это ты звонил? Ну, показывай, что у тебя.
Сергей, стоявший метрах в пятидесяти от своей «Газели», ткнул в неё пальцем и сказал:
– Вон там, в кузове, шесть бочек соединены детонирующим шнуром.
Гражданский недоверчиво усмехнулся:
– Парень, а ты ничего не путаешь? Сознавайся, какой шмурдяк пил накануне, чтобы такие миражи видеть.
– Не пью я, а бочки посмотрите сами.
Человек в костюме и полицейский в жилете подошли к «Газели» и гражданский ловко забрался в кузов. Выпрыгнул он оттуда уже через минуту. По выражению его лица полицейский всё понял и первым побежал в сторону стоявшего в отдалении Сергея. Гражданский мчался следом, на ходу доставая мобильный телефон из кармана.
