Читать книгу: «Любовь «по расчету»», страница 13

Глава 12
Кризис не только в личной жизни

Из всех человеческих качеств Алексей больше всего уважал интеллект и порядочность. Это впитывалось им постепенно, с раннего детства, сначала усилиями мамы, а потом отца, с которым у него сложились чрезвычайно доверительные отношения. Отец сам был образцом мужчины, для которого ум и честь были не пустые слова. Это было особенно трудно во времена советской власти, да еще и в среде офицерского, а потом и генеральско-адмиральского состава. Но он всегда гордился тем, он прежде всего технарь, инженер, а уже потом военный. Конечно, сам род его деятельности ему помогал чувствовать себя интеллектуальной элитой армии. Он иногда говорил, что не умеет командовать большими контингентами людей, ходить строем, стрелять из танка, но хорошо умеет проектировать подводные лодки и корабли. Алексей не только любил, но и уважал отца. Отец первым объяснил ему, что такое советская власть на самом деле. Он рассказывал ему о своей постепенной человеческой трансформации от романтической веры в коммунистическое будущее и суровые реалии построения развитого социализма, окруженного лютыми врагами-капиталистами, до убежденного антисоветчика, издевающегося в кулуарных разговорах застойного периода на кухнях над геронтократами, стоящими на трибуне мавзолея. При этом он считал и говорил об этом Алексею, что и в спецслужбах есть порядочные люди, с которыми он знаком и которые волею судьбы попали в эту карательную систему и вели себя порядочно, насколько это было возможно.

Вот почему Алексей, поступая в специнтернат, а потом в спецвуз, решил для себя, что сможет остаться с чистыми руками, несмотря на специфичность этой профессии. События 1991 года, поведение Георгия Ашотовича и его соратников, решительно поддержавших команду Ельцина, непосредственное участие в тех бурных событиях еще больше укрепили самоуважение Алексея. Еще больше укрепилась его твердая уверенность, что надо, как любил говорить папа, соблюдать два правила поведения: вести себя рационально, то есть умно и этично, то есть так, как ты хотел бы, чтобы другие вели себя по отношению к тебе.

Заняв должность руководителя службы собственной безопасности «Юрмастера», Алексей был прекрасно информирован о работе всех подразделений, о специфике работы так называемых силовиков «Юрмастера», о более чем плотных контактах с действующими силовиками государственных структур. Он прекрасно понимал, что деятельность «Юрмастера» весьма далека от высоких этических идеалов, и это вносило серьезный диссонанс в его душевное состояние. Он уговаривал себя, что его конкретные служебные обязанности обеспечения безопасности организации, выявления нечистых на руку сотрудников являются вполне нормальными с точки зрения самой строгой морали, а переход в новое подразделение, занимающееся аналитикой, и вовсе сняло некоторое внутреннее напряжение. Его коллеги и друзья по работе из других подразделений иногда подтрунивали, отпуская шутки по поводу его невидимых «белых перчаток». Он хорошо помнил рассказы отца, который тоже получал подобные подковырки со стороны своих армейских сослуживцев. Такие незлобные «издевательства» даже были приятны, поскольку укрепляли самоуважение и уверенность в правильности жизненного курса. В правильности такого курса убеждало также служебное положение, возможность объехать полмира, высоченная зарплата и многие возможности, которые предоставляло его служебное положение в «Юрмастере» в непростой жизни в Москве. А таких возможностей было изрядное количество: от спецномеров на служебной автомашине со специальными водительскими правами и высоких лимитов представительских расходов до использования при необходимости конспиративных квартир в Москве и дач под Москвой не всегда только для служебных целей. И все же…

В последнее время Алексей все больше думал о том, что его самоощущение интеллектуала в белых перчатках, работающего на помойной фабрике, все больше похоже на самоощущение страуса, зарывшего голову в песок. Алексей понимал, что с каждым годом «Юрмастер» все больше и больше погружается в такую деятельность, которую уже трудно отделить от криминальной. Да, он непосредственно не занимался такими делами, которыми занимались юристы и силовики «Юрмастера». Но он прекрасно понимал, что он вносит свой немалый вклад в общую копилку развития фирмы, а значит является, хотя и не прямым, но все-таки соучастником этой, если прямо говорить, криминальной деятельности.

На фоне бурных событий в личной жизни Алексея не покидали серьезные раздумья, связанные с работой. С одной стороны, у него была очень интересная и более чем хорошо оплачиваемая работа. Он сделал головокружительную карьеру, благодаря двум основным факторам. Первым фактором являлся его добрый гений Георгий Ашотович, который очень тактично и столь же активно помогал в самые узловые, судьбоносные моменты жизни. Вторым фактором можно назвать его природные качества – редкое сочетание острого ума, сильной воли и общего обаяния личности – спасибо маме, папе и Господу Богу. Существовал еще и третий фактор, о котором Алексей задумывался в последнее время все чаще. Этим третьим фактором являлась чрезвычайная гибкость характера Алексея, этакая гутаперчивость психики, дававшая возможность идти на компромисс с моралью и этикой, что неизбежно в сфере спецслужб. То, что он по объективным причинам не закончил спецвуз и не стал тем, на кого его готовили, давало возможность этот фактор считать третьим по счету. В противном случае, он был бы, безусловно, первым. Да, конечно, компания «Юрмастер», особенно в первые годы своего существования в начале 90-х, работала на новое общество, свободное от совковой лжи и насилия, прессующих страну на протяжении десятков лет. Более того, «Юрмастер» и был создан для противодействия этому прессу. Крестные отцы Алексея, Маркарян и Заславский, хоть и были частью советской системы спецслужб, но они были редкими, штучными экземплярами умных и, насколько позволяла система, этичными представителями этого мрачного сообщества.

Увлеченный карьерой и очень интересной работой Алексей не часто задумывался над тем, что происходит в стране. Он принципиально считал, что политика его не касается, он просто добросовестно делает свое дело. Но занимая довольно высокое положение в компании, он не мог не знать хотя бы в общих чертах, чем занимаются другие подразделения холдинга, такие как, называя на внутреннем жаргоне, «наружка», «прослушка», «охранка» и прочие. Хотя Заславский и декларировал, что компания работает только в правовом поле, строго на договорных основах, имеет хорошую репутацию и внутри страны, и за рубежом, Алексей знал, что с каждым годом «Юрмастер» все больше ангажирован государственными структурами и даже спецслужбами. Конечно, формально все оформлялось как частный заказ, какие-то никому неизвестные фирмы заключали огромные по стоимости договора с «Юрмастером», который охранял черт знает кого, следил черт знает за кем и отсуживал собственность черт знает в чью пользу. Доля совершенно секретных операций возрастала с каждым годом, и Алексей прекрасно понимал, что внутрикорпоративный гриф «совершенно секретно» означает, что либо операции не совсем законны, либо заказчик существует вне закона.

Все это не имело прямого отношения к его аналитическому департаменту, который считался элитарным в холдинге. Друзья-сослуживцы шутили, спрашивая Алексея, есть ли у него запас белых перчаток, без которых он не смог бы работать. И Алексей, отшучиваясь, понимал, что шутка на самом деле очень едкая, что никакие перчатки не отделяют его от всей деятельности компании, которая все больше работает на беспредел спецслужб и чиновников, потерявших все сдерживающие центры в погоне за деньгами. Он не думал, что на его сослуживцах есть чья-то невинная кровь, до этого еще не дошло. Но то, что в результате каких-то действий «Юрмастера» страдают невинные люди – в этом Алексей не сомневался.

Алексей не знал и не мог знать, как трудно было Заславскому именно сейчас руководить холдингом, когда в работу, по определению связанную с секретными «подковерными» операциями, все больше и больше встраивается политическая составляющая. Эта составляющая легко давалась Заславскому в так называемые лихие 90-е. Тогда было абсолютно понятно, что переход от советского периода к рыночной экономике есть безусловное благо для общества, для друзей и близких, для него лично. Теперь же все оказалось сложней и осложнялось с каждым годом. Прочные деловые контакты с большим количеством представителей элиты, в том числе на самом верху властной иерархии, как-то трансформировались по разным причинам. Многие единомышленники, деловые друзья незаметно, но существенно изменились, а некоторые просто отпали. Кто уехал за рубеж, кто ушел на покой, а кто и вовсе покинул этот мир. Единственным верным другом, на которого можно было положиться, как на самого себя, был и остался Маркарян. Удивительно, но факт: Маркарян, прошедший через горнило многих подразделений КГБ и других спецслужб уже нового времени, после 91-го года, сохранил в себе какую-то скрупулезную чистоту характера. Сейчас, когда циничность и лживость «развитого социализма» сменилась на еще большую циничность и лживость «неразвитого капитализма», Георгий сохранил удивительное сочетание быстрого и рационального ума с четко выверенной этикой поведения. Конечно, жизнь и работа «по понятиям» были неизбежны, особенно в их сфере деятельности. Но у Маркаряна «понятия» отступали, когда дело касалось человеческих жизней.

– Ты будешь смеяться, можешь мне не верить, говори все, что угодно, но ни одной капли человеческой крови нет и никогда не будет на моих руках, – с улыбкой говорил Георгий.

Его едва уловимый кавказский акцент придавал ему, и без того чрезвычайно обаятельному, умному и сильному мужчине, какие-то особые харизматические черты.

Кроме Маркаряна положиться по большому счету было не на кого. Все отношения с сильными мира сего, сдобренные огромным количеством дружеской риторики, разговорами об особых отношениях, сводились к очень жестким правилам деловых отношений. Заславский это прекрасно понимал. Иногда, особенно после встреч с Маркаряном, он, вспоминая начало 90-х, мучил себя размышлениями о правильности выбранного пути. Он тогда легко мог уехать за рубеж и, возможно, сейчас спокойно бы пил свой любимый напиток – смесь шампанского с ликером «Куантро», сидя на веранде собственной виллы на берегу какого-нибудь озера в Швейцарии. Но судьба распоряжалась по-другому.

– Кто же всем этим в нашей жизни командует, кто распоряжается всеми извивами наших судеб, дергая нужные ниточки в нужном месте и в нужное время? – он часто задавал себе этот вопрос, прекрасно понимая всю бесполезность подобных вопросов.

В последнее время в «Юрмастере» появились новые проекты, которые внутри фирмы назывались интеллигентно и мудрено приобретением активов с их последующей реструктуризацией. В развитых странах это была огромная сфера бизнеса, связанная со скупкой плохо управляемых предприятий, имеющих серьезные активы, прежде всего в виде недвижимости, их последующей модернизацией и получением прибыли от уже модернизированных предприятий или от их продажи. Российская специфика такого уважаемого на западе бизнеса получила название рейдерство, то есть захват. Приватизация 90-х привела к созданию в стране большого количества акционерных обществ, так называемых АО, владеющих дорогими по своей сути активами, прежде всего недвижимостью и связанными с ней земельными участками. Многие такие предприятия управлялись, мягко говоря, не эффективно, поскольку во главе новоиспеченных акционерных обществ стояли, как правило, бывшие советские руководители этих предприятий. Например, в Москве имелось большое количество прикладных НИИ и проектных институтов, являвшихся детищем огромного количества бывших советских министерств и ведомств и ставших в одночасье акционерными обществами без ведомственного начальства в виде профильных главков и без территориального начальства в виде райкомов партии. Многие такие институты владели помещениями с большим количеством квадратных метров и земельными участками, занимавшими несколько гектаров бесценной московской земли. Реальная стоимость недвижимости таких НИИ, особенно расположенных в центре Москвы, составляла многозначные долларовые суммы.

Технология захвата таких предприятий в каждом конкретном случае разрабатывалась захватчиками, по новой терминологии рейдерами, индивидуально. Но принципиальная схема была проста, как любая афера. А это и была афера. Рядовой акционер такого предприятия Пупкин, проживающий в городе Устьчугуевске, а стать таким акционером путем купли-продажи акций не составляло никакого труда, подает в Устьчугуевский районный суд иск к акционерному обществу по поводу каких-то нарушений, которые найти в любом АО также никакого труда не составляет. И тут начинается самое интересное. Суд выдает судебное решение в целях защиты интересов истца приостановить деятельность АО путем отстранения действующего генерального директора. Судебные исполнители как гром среди ясного неба являются в кабинет генерального директора, предъявляют судебное решение, предъявляют это же решение в банке и налоговой инспекции, истребуют печать предприятия, опечатывают необходимые кабинеты и бухгалтерию и представляют трудовому коллективу временного управляющего, которому передаются временно, исключительно временно, полномочия генерального директора. По какому-то просто волшебству собирается внеочередное собрание акционеров, на которое приходят почему-то только предварительно отобранные акционеры, остальные просто понятия не имели о проведении собрания. На собрании избирается новый состав Совета директоров, который в свою очередь назначает не временного, а вполне постоянного генерального директора. А в это время Устьчугуевский районный суд снимает по заявлению того же Пупкина ограничительные меры по приостановке деятельности АО. Пока старое руководство НИИ приходит в себя от шока и начинает принимать меры, пытаясь доказать не правовой характер захвата АО, новые начальники в считанные дни организуют скупку необходимого количества акций, как правило находящихся в собственности у бывших работников НИИ. Как только контрольный пакет акций собран, он продается какой-то безвестной фирме, которая выступает в роли добросовестного приобретателя. А у такого приобретателя ни один суд в мире не отнимет приобретенное, даже если доказаны предшествующие не правовые действия каких-то лиц и организаций.

Конечно же, вся эта схема основана на тщательном юридическом, а иногда и силовом сопровождении и подкупе должностных лиц правоохранительных органов, для большинства из которых это всего лишь бизнес. Самое интересное, что «Юрмастер», занимаясь поддержкой и сопровождением рейдерских проектов как очень успешным бизнесом, приносящим огромную прибыль, выступал иногда и на стороне реальных собственников АО, которые нанимали уважаемую фирму для защиты от рейдерского нападения. Департамент Алексея не участвовал в такого рода проектах «Юрмастера», но был хорошо осведомлен о происходящем. Коллеги Алексея, непосредственные участники этих, как они говорили, проектов, нисколько не стеснялись своим участием в криминальных схемах.

– Мы, – говорил коллега Алексея, – санитары леса, мы реструктуризируем плохо, не эффективно работающие предприятия, очищаем бизнес от всякой шелухи, при этом действуем мягко и продуманно, трудоустраиваем оказавшихся не у дел трудоспособных бывших работников НИИ, компенсируем беспокойство уволенных не очень трудоспособных, ну короче говоря, действуем не как злобная стая волков, а скорее как строгие педагоги.

В этих словах, безусловно, была доля правды, поскольку Алексей знал, что в состав «Юрмастера» вошло новое предприятие, занимающееся трудоустройством и даже переобучением персонала НИИ, подвергнутых реструктуризации. И все же…

Обычно в руководстве захватываемых НИИ стояли пожилые интеллигентные люди, которые чаще всего не были способны оказать сколько-нибудь значительного сопротивления рейдерам. Но вот один из последних эпизодов в бурной рейдерской деятельности «Юрмастера» подействовал на Алексея просто удручающе. Захватывался один из московских НИИ, имеющий филиал и большую экспериментальную базу в Подмосковье. Это бывает редко, но в данном случае в захвате НИИ схлестнулись сразу две рейдерских компании, а исход этого непростого процесса зависел от уровня квалификации, связей в административных и правоохранительных органах и просто расторопности каждого из захватчиков. Ситуация осложнялась тем, что во главе НИИ стоял относительно молодой человек Евгений Фоменко, сильный и умный мужик, резко отличающийся от привычной плеяды пожилых придурков, руководивших советскими НИИ и продолжавшими руководить ими дальше. Так вот, Евгений Фоменко был найден убитым в своем собственном подъезде в самый разгар схватки между рейдерами в процессе скупки акций у сотрудников НИИ. Алексей понимал, что это убийство может не иметь никакого отношения к деятельности «Юрмастера», что это может быть убийство на бытовой почве, что к этой страшной истории может быть причастен не «Юрмастер», а другой рейдер, что, вообще говоря, абсолютно не характерно для рейдерства как вида бизнеса. Но все же, все же…

И жуткая московская погода, и тяжелые мысли о причастности к мало этичным делам «Юрмастера» усугублялись неприятными размышлениями Алексея о Люсе, которая никак не монтировалась с его надвигающейся депрессией. А если говорить честно, то вся эта феликсовская «любовь по расчету» гроша ломаного не стоит. Нужно каким-то образом все менять, но как, Алексей не мог даже нащупать путь к желанным изменениям. Слишком крутыми и глобальными эти изменения просматривались. Менять нужно все: работу, личную жизнь, может быть, даже систему ценностей. Но как, и с чего начать? «Истина где-то рядом», – крутилось в голове избитая фраза. А что делать Алексею сейчас? Опять, в который раз, возникло это приятное и одновременно уже тягостное воспоминание о той продавщице при покупке куртки. Это был пятиминутный человеческий контакт сто лет назад, но воспоминание об этой случайной встрече с маниакальным упорством возвращалось и возвращалось.

– А что, если я её найду и поговорю с ней? – подумал Алексей, – В конце концов, поиск людей – это существенная часть моей профессии.

Глава 13
Кто ищет, тот найдет

Слава Богу, универмаг, в котором Алексей сто лет назад покупал куртку, сохранил своё существование. Он, конечно, сильно видоизменился, стал современным торговым центром, но он существовал, и это вселяло надежду на какой-то успех.

Алексей без труда нашел отдел кадров. Начальница отдела, Валентина Константиновна, была весьма солидной дамой в годах, внешность которой почему-то напоминала Алексею вид заядлых театралок, не пропускающих ни одной премьеры в московских театрах.

Алексей представился и сообщил, что его уважаемая юридическая организация разыскивает бывшую сотрудницу универмага и просит помощи уважаемой кадровой службы в этом непростом, но очень важном деле. Как только Валентина Константиновна узнала, что речь идет об отделе мужской одежды универмага в 1987 году, она тут же сообщила, что ничем помочь не может за давностью лет. Алексей понимал, что перед ним профессиональная кадровица с большим стажем и что у таких людей ничего не пропадает, даже по прошествии стольких лет. Просто предложить денег? Может не сработать. Начать умолять и упрашивать – это вообще не для этой категории женщин. А вдруг интуитивный образ завзятой театралки верен?

– Я чувствую, что имею дело не только с обаятельной, но и весьма интеллигентной женщиной. Извините, что не по теме нашего разговора, не займу у вас много времени. Я нахожусь под огромным впечатлением спектакля, который недавно смотрел.

Алексей назвал действительно нашумевшую премьеру в одном из ведущих московских театров. Валентина Константиновна как-то сразу насторожилась.

– А откуда вы знаете, что я обожаю театр?

– А у вас на лице написано, что вы интеллигентная женщина. А что может любить такая женщина больше всего? Конечно же, театр! – воскликнул Алексей, сам удивляясь глупости сказанного.

– Господи, как же я хочу посмотреть этот спектакль! – сказала кадровица, почему-то понизив тон.

– Все очень просто, – просиял Алексей, – вы мне помогаете найти бывшего сотрудника универмага, а я вам помогаю обрести билеты на желанный спектакль.

«Чуть было не ляпнул «утром деньги, вечером стулья», – подумал Алексей.

Валентина Константиновна задумалась, тяжело вздохнула и пробормотала ласкающую слух Алексея фразу: «Это ж какую махину карточек нужно перебирать».

– А я вам помогу, – угодливо пропел Алексей, – тем более я не знаю ни фамилии, ни имени, только лицо очень хорошо помню.

– Это как же мы будем искать тогда? – обескуражено вопросила кадровица. – Без имени и фамилии?

– Так ведь в кадровой картотеке есть фотографии сотрудников.

– Э, милый, не во всех карточках они сохранились. Ты скажи спасибо, мил человек, что у меня идеальный порядок сохранился, несмотря на чудовищный бардак вокруг.

Валентина Константиновна, решительно перейдя на «ты», поднялась и тяжелой походкой пошла к выходу из своей комнатушки, на двери которой гордо красовалась вывеска «Начальник кадровой службы».

– Пошли, пошли, мил человек, в архив. Там попробуем найти твою продавщицу, если повезет.

Получив в своё распоряжение огромную кипу картонных карточек, Алексей уселся в маленькой каморке, которую ушедшая по своим кадровым делам кадровица называла архивом, и принялся перебирать карточки с анкетными данными и с маленькими фотографиями сотрудников. Действительно на некоторых карточках фотографии отсутствовали, что сильно расстраивало Алексея. Но он упорно перебирал картотеку, и на третьем часу своей утомительной работы был вознагражден маленькой черно-белой фоткой, на которой была, конечно же, она. Теперь он знал её имя, отчество и фамилию, номер её телефона и даже где она была прописана в 1987 году.

Алексей прекрасно понимал, что и фамилия, и адрес, и телефон скорее всего изменились за эти годы, но он теперь знал главное, за что можно зацепиться, а уж остальное для профессионала сыска – дело техники.

– Вы не просто интеллигентная женщина, вы гениальная в своей сфере женщина, – сообщил он Валентине Константиновне, немного оторопевшей от таких непривычных для нее комплиментов, да еще исходящих от такого красавца. – Клятвенно обещаю вам прислать два билета на интересующую вас премьеру в самое ближайшее время.

Подполковник Кораблин был, как всегда, любезен. По всем вопросам так называемой установки личности сотрудники «Юрмастера» обращались только к нему. Во-первых, он был профессионал высокого класса и действующий офицер, сидящий на этих самых установках личностей. Во-вторых, он ввел абсолютно четкие расценки на свои услуги, а именно: справка – 100 долларов, досье – 500 долларов. В общем, работать с ним было легко и приятно. Естественно, взаимодействовал он только со своими, проверенными многократно заказчиками, а Алешенька, как ласково с подковыркой называл его Кораблин, и был таким своим в доску человеком.

– Да нет проблем, Алешенька, установим мы твою фигурантку. Продавщица, говоришь? Так тебе справочку или досье на неё? Досьеее? Ну тогда завтра к концу дня, часиков в шесть вечерком, о’кей? Как сам-то? Нормалек? Ну и ладушки.

На следующий день Алексей в 18.00 как штык был на пороге кораблинского кабинета. Вид у Кораблина был, как у человека, нашедшего золото партии.

– Ни хрена себе продавщица! – прошипел Кораблин, почему-то оглядываясь в собственном кабинете. – Да ты почитай, почитай! – уже нормальным голосом сказал он как бы в ответ на вопросительный взгляд Алексея, протягивая ему папку.

В досье была исчерпывающая информация о Марине: 1969 года рождения, закончила Плехановский институт, дважды была в замужестве, первый муж – такой-то, второй муж – такой-то, имеет от первого брака дочь Юлию 1993 года рождения, в настоящее время вдова, имеет вид на жительство в США, проживает в Москве и в США, владеет по наследству от второго мужа знаменитым на весь мир брендом «Виктория». Владеет состоянием с ориентировочной оценкой в 970 миллионов долларов США, включающем… Далее шло перечисление компаний, долей владения этими компаниями, недвижимости в России и других странах и прочих активов. С фотографии на Алексея смотрела очень симпатичная женщина, удивительно знакомая, хотя он не видел её с тех самых пор, когда они встретились в универмаге и она была юной девушкой. Стало понятно, что поведение Кораблина можно назвать просто очень сдержанным, поскольку оценка финансового состояния бывшей продавщицы могла вызвать шок у любого нормального человека. Но главное для Алексея ключевое слово было «вдова»!

«Дорогое» досье отличается от «дешевой» справки тем, что в досье, кроме тщательного описания жизненного пути человека, приводятся значительно более подробные сведения, которые были так важны для Алексея, адреса возможного проживания, номера телефонов и другие, так называемые, персональные данные.

– Все-таки «контора» хорошо работает, – подумал Алексей и, оторвавшись от текста и посмотрев на Кораблина, сказал. – Что бы я без вас делал, товарищ подполковник!

– У меня сложилось такое впечатление, что это досье стоит несколько дороже обычных расценок, – задумчиво пропел Кораблин.

– Ну, конечно-конечно, двойной тариф вас устроит? – не сдерживая радостной улыбки ответил Алексей и полез за бумажником.

Постепенно приходя в себя после шока от неожиданных сенсационных сведений, Алексей по дороге на работу мысленно перебирал варианты своих последующих действий. Как было бы просто, если бы она продолжала продавать одежду или сделала бы нормальную для российской женщины карьеру. Ну кем там они обычно становятся на вершине своей карьеры, главными бухгалтерами, завучами, главными врачами, в конце концов. Но миллионершами – это в дурном сне только может присниться. Как же к ней теперь подступаться? Ведь не позвонишь же владелице многомиллионного состояния и не скажешь: «Здрасте, мы с вами двадцать с лишним лет назад встречались в универмаге, вы мне куртку продали».

– Куртка была не плохая, но осадок остался, – улыбнулся про себя Алексей.

В общем-то, можно, конечно же, придумать легенду с мотивом необходимости встречи. Не зря нас учили в спецвузе в конце-то концов. Добиться встречи, а там видно будет.

Когда Алексей входил в свой кабинет, решение уже созрело. Он написал и отправил электронной почтой как руководитель аналитической службы «Юрмастера» официальное письмо владелице бренда «Виктория» с просьбой о встрече по вопросу, касающемуся некоего расследования, косвенно связанного с интеллектуальной собственностью уважаемой владелицы бренда. Поскольку расследование носит совершенно конфиденциальный характер, хотелось бы получить аудиенцию не у заместителей и юридических советников, а у самой владелицы, что займет совершенно незначительное время.

Ответ пришел незамедлительно: «В связи с чрезвычайной занятостью Марина Николаевна не имеет возможности принять участие во встрече по интересующему аналитическую службу «Юрмастера» вопросу. Руководитель юридической службы группы компаний «Виктория» господин Джерри Скотт готов принять господина Корноухова у себя в офисе…»

В досье Кораблина были обозначены мобильные телефоны в количестве восьми (!) штук. Из них российских номеров было два. В конце концов, чем я рискую? Ну пошлют меня в очередной раз. Алексей набрал наугад один из российских номеров и тут же получил механический ответ – «телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Походив по кабинету и рыкнув вошедшей секретарше, чтобы ни с кем не соединяла, Алексей набрал второй российский номер. После трех гудков приятный женский голос ответил:

– Да, я вас слушаю.

– Марина Николаевна, здравствуйте.

– Здравствуйте.

– Вас беспокоит, Господи, даже не знаю, как объяснить. Мы с вами эпизодически знакомы. Много лет тому назад я покупал у вас куртку в универмаге.

В телефонной трубке раздалось что-то вроде вздоха. После короткой паузы Алексей услышал то, что он меньше всего ожидал услышать.

– Вы знаете, а я вас очень хорошо помню, вы были с женой и как-то очень пристально смотрели на меня, глаза в глаза. А как вы узнали номер моего телефона? Ведь его нет в открытом доступе.

– Как же я рад, что вы меня помните! Вы знаете, я думал о вас все эти годы и теперь очень хочу повидаться с вами. А телефон, ну что телефон, его, конечно, нет в открытом доступе, но он есть в закрытом. Я у вас не отниму много времени, назначьте любое место и время, – голос Алексея перестал быть уверенно спокойным, появилась какая-то хрипота.

– А как поживает ваша жена? – вопрос прозвучал с улыбкой, и Алексей, немного успокоившись, взял себя в руки.

– Мы давно развелись. Мне бы очень хотелось увидеться с вами, столько лет прошло, и я никак вас забыть не могу. Просто хочу рассказать немного про себя и услышать ваш рассказ о вашей жизни, если, конечно, вы захотите меня выслушать и рассказать мне что-нибудь, – у Алексея опять невольно появился взволнованный тембр голоса.

– Ну что ж, мне тоже интересно на вас поглядеть и вас послушать. Приезжайте вечером часов в восемь в кафе «Виктория». Скажите, что у вас назначена встреча с Мариной Николаевной.

Без пяти восемь Алексей подъехал к расположенному в маленьком переулке центра Москвы кафе с неброской вывеской. Припарковаться было негде, непосредственно перед кафе стояли дорогие автомобили представительского класса и огромные внедорожники с затемненными окнами. Несколько парковочных мест было зарезервировано металлическими загородками. Перед входом в кафе стояли два дюжих молодца, один в униформе охраны, другой без знаков отличия. Алексей профессиональным взглядом оценил всю обстановку перед кафе, как повышенный уровень охраны. Опустив стекло своего автомобиля, он сказал волшебные слова с именем Марины Николаевны, и охранник в униформе тут же освободил от загородки парковочное место для Алексея. Другой что-то говорил в едва заметный микрофон. Когда Алексей, перекладывая из одной руки в другую букет цветов, вышел из машины и подошел к входной двери, её распахнул изнутри еще один охранник без униформы и пригласил Алексея внутрь. Налево от входной двери просматривался вход в общий зал кафе, а прямо была красивая лестница, ведущая наверх. Поднявшись через два лестничных марша на второй этаж и пройдя через арку металлоискателя, Алексей попал в руки двух очень вежливых охранников, которые попросили его поднять руки вверх и мягко, но решительно прошлись руками по карманам, рукавам и штанинам Алексея. Невдалеке перед большой красивой входной дверью стоял еще один представитель этой, как уже Алексей понял, довольно большой охранной службы. Это был дядечка уже в годах, вполне солидного вида, с едва заметным наушником и микрофоном, витые проводки от которых уходили куда-то за голову, а потом под пиджак.