Читать книгу: «Книга пятничных рассказявок. Красный том», страница 6
Конфетолог
– Следующий!
Анька вздрогнула от неожиданности, встала с диванчика и шагнула в кабинет. Там за огромным столом сидела не менее монументальная женщина. Джомолунгма в белом халате и белой шапочке. Навалившись титаническим бюстом на стол, врач строго посмотрела на Аньку поверх очков.
– Заходите и закрывайте дверь.
Голос огромной женщины оказался на удивление тонкий и тихий.
– Ну, милочка, – врач дождалась, пока девушка усядется в кресло, – с чем ко мне пришли?
Вопрос поставил Аньку в тупик. К этому врачу её отправила Татьяна Борисовна, мамина подруга. Посмотрев на мрачный вид девушки после расставания с Павликом, она взмахом руки извлекла визитку и буквально насильно всучила Аньке, приговаривая, что это чудесный врач, отлично лечит от депрессии, хандры и ещё тысячи других недугов, что надо обязательно сходить хотя бы на один сеанс, что ей обязательно понравится, и ещё тысячу с хвостиком аргументов. Анька сдалась и записалась на приём.
– Понимаете… Тут такое дело… Недавно я рассталась со своим парнем… Вернее, бросила его. Или он меня бросил…
Анька долго, порой срываясь на плач, подробно рассказывала про свои печали. Врач внимательно слушала, кивала и поддакивала.
Дождавшись, когда девушка выговорится, доктор протёрла очки платком и положила перед собой листок бумаги.
– Мне всё ясно. Случай несложный, будем лечить.
На листе, оказавшемся бланком рецепта, врач записала несколько строчек куриным почерком, а затем начала доставать из ящика стола коробочки. Бесчисленное множество коробочек, самых разных форм, размеров и цветов. Баночек из тёмного стекла. Раскрашенных яркой краской жестянок. Пакетиков и кульков. Пока весь огромный стол не стал похож на новогодний прилавок.
– Итак, – врач сверилась с написанным, – начнём с самого начала.
Отыскав узкую, похожую на пенал жестянку, она насыпала из неё что-то в бумажный пакетик. И протянула девушке.
– Это принимать во время завтрака вместе с чаем или кофе. По три штуки.
Анька взяла свёрток и, не удержавшись, открыла. Там горкой лежали маленькие, размером с мелкую монетку, шоколадные конфеты. Девушка подняла взгляд на врача, и вопрос остался незаданным. Женщина поднялась и большим блестящим совочком насыпала в новый пакетик кусочки шоколада. Взвесив на ладони, доложила ещё и отдала Аньке.
– Это принимать в течение дня, с зелёным чаем, не больше пяти в день.
Одна коробочка перекочевала к девушке целиком. Внутри лежали полосатые леденчики весёлой расцветки.
– Принимать в случае появлений признаков депрессии. Рассасывать по одной, до появления желания жить.
Из цветного кулька Аньке выделили даже на вид ужасно сладких ирисок.
– По две штуки после обеда.
Наконец из тёмной деревянной коробки врач достала большие конфеты. О! Длиной с карандаш, в ярких праздничных фантиках, завёрнутых по концам в бантики. Бережно, словно стеклянные, конфеты были завёрнуты в толстую бумагу и легли на стол перед девушкой.
– По одной, – строго сказала врач, – больше нельзя. И только после ужина. Здесь десять штук, значит, пятнадцатого числа жду вас у себя. Вот, возьмите рецепт, там подробно расписана схема лечения.
Анька повертела в руках серый листик.
– Разве это поможет?
Врач строго взглянула на пациентку поверх очков.
– Девочка, я конфетолог с двадцатилетним стажем. Я гарантирую хорошее настроение и тягу к жизни. У меня стопроцентное излечение от депрессии. Или вы думаете, что очередь ко мне на месяц вперёд просто так? Впрочем…
Женщина хитро улыбнулась, показав ряд белоснежных зубов.
– Первый раз всегда сомневаются. Пройдите первый курс и тогда обсудим эффективность лечения. Если не понравится эффект – мы вернём вам оплату.
Что-то ещё говоря, она подхватила обалдевшую Аньку и довела до двери.
– И Татьяне Борисовне передайте, пусть зайдёт через недельку.
Проводив пациентку, конфетолог повесила на дверь табличку «обед» и заперлась на ключ. Вернулась за стол и с выражением отвращения на лице отодвинула от себя многочисленные коробочки. Положила перед собой свёрток, обёрнутый фольгой, и тяжело вздохнула.
– Надо было выбирать другую профессию. Сначала толстеешь, потом видеть сладкое не можешь. Пошла бы лучше на психолога – лечишь так же, а есть можешь всё.
И впилась зубами в бутерброд с селёдкой, хреном и горчицей.
Фей
Раз горошина, два горошина, раз чечевичка, два чечевичка… Золушка перебирала рассыпанную крупу, и крупные слезы обиды катились по щекам. Она тут работает как проклятая… А они там… Веселятся! Во дворце. Там принц! Раз горошина, два горошина…
Послышались шаги, и дверь на кухню открылась. Золушка в надежде подняла взгляд. В комнату деловито вошёл потрепанный дядька лет сорока в бархатном алом костюме. Без слов подошёл к буфету, достал бутылку коньяка и отпил прямо из горла, хрипло крякнув.
– Лимон есть?
– Нету… А вы кто?
Дядька достал из буфета блюдце с солёным огурцом, понюхал и скривился.
– Что вам надо? – задала очередной вопрос Золушка
Тяжело вздохнув, незнакомец сел за стол, поставив перед собой бутылку и блюдце с огурцом.
– Я сейчас закричу!
– Крёстный я.
– Чей?
– Твой, дурёха.
– А крёстная? Фея?
Дядька скривился.
– Дела у неё появились. Заняла денег у кого не надо, вовремя не отдала. Сейчас в бегах. Аферистка пожилая. Стало быть, мне за тобой присматривать.
– А… – Золушка всхлипнула, – а вы, случаем, не фей?
– Кто? – дядька чуть не подавился ещё одним глотком.
– Ну, волшебник.
– Нет. Я крёстный. Отец. Этого достаточно.
По щекам Золушки снова побежали слезы.
– Значит, вы не отправите меня на бал?
Крёстный укоризненно посмотрел на девушку и принялся раскуривать сигару.
– Зачем тебе бал, глупая? Ну, познакомишься ты с принцем. Ну, предположим, выйдешь за него замуж. И что дальше?
Золушка с надеждой посмотрела на мужчину.
– Охота тебе потом десять лет терпеть жёлчную свекровь, которая каждый день будет высказывать тебе? И что приданого у тебя нет, и сыночка ты её окрутила? Хочется? Фавориток этого любвеобильного принца терпеть хочется? А там ещё лет через пятнадцать революция, толпы черни, доктор Гильотен, будь он неладен. И всё!
Дядька рубанул ребром ладони по столу.
– Один восковой бюст с посмертной маски.
Девушка зарыдала, уткнувшись лицом в ладони.
– Не плачь. Слушай крёстного папу, и все будет хорошо. Сейчас берёшь вещи, выходишь. Там тебя ждёт карета.
Золушка подняла заплаканное лицо.
– Волшебная? Из тыквы?
– Нет, самая обычная. До Соробонты неделя пути. Зато кучер и охрана в крыс не превратятся в полночь. Хоть в прямом, хоть в переносном смысле.
– До Соробонты?
– Да, – дядька выпустил кольцо дыма к потолку, – поступишь в университет, с полным пансионом. Я уже договорился. Поучишься пять лет. Защитишь диссертацию. Пойдёшь ассистентом к молодому талантливому учёному. Не помню как зовут, что-то на «Ку» или «Кю». Всё, давай бегом, Мари, у меня мало времени.
– А как же горох и розы?
– Какой горох? Какие розы?
– Я не могу, я обещала перебрать горох и посадить розы. Я должна это сделать.
Крёстный посмотрел на Золушку с уважением.
– Я сделаю. За тебя. Обещаю. А ты давай, карета уже стоит.
Проводив крестницу и помахав вслед платочком, дядька вернулся на кухню. Кряхтя, опустился на колени перед кучкой крупы. В комнату заглянули два бритых рослых парня в одинаковых чёрных камзолах.
– Шеф, мы, это…
Крёстный отец зыркнул на них исподлобья.
– Не видите, я занят? Ну-ка, помогайте, олухи.
Амбалы послушно присоединились к крестному отцу.
– Горох налево, чечевицу направо. А ты, – крёстный ткнул в сторону третьего подручного, появившегося в дверях, – бегом за королевским садовником. Нам ещё розы сажать. Давайте, поторапливайтесь.
Дон затянулся сигарой и подвинул к себе горсть гороха.
– Я обещал крестнице, что к полуночи всё будет сделано.
Башня
– Первоначально проект включал в себя только пятьдесят этажей. – Главный инженер учтиво пропустил журналистку вперёд через небольшую арку. – Аккуратнее, здесь ещё не закончились отделочные работы. Так вот, изначально мы планировали только пятьдесят этажей, не больше.
– Всего лишь?
– Да, это был местный проект в пику египтянам с их пирамидами. Ну сами посудите – нагло украли идею зиккуратов, но мало того, что упростили, так ещё сделали на двадцать процентов выше. И принялись самым наглым образом рекламировать как самые высокие здания. Естественно, необходимо было дать достойный ответ.
– Отчего же вы решили увеличить проект? Неужели египтяне…
– Да нет. Там уже поняли бесперспективность соревнования с нами и переключились на храмы.
– Зачем же тогда?
– А это все вот. Они! – И Главный инженер непочтительно ткнул пальцем вверх, – ну с чего они решили, что мы строим башню до неба? Как можно не понять, что такая конструкция фундамента не справится? Даже если не понимаешь ничего в архитектуре, подойди, попроси планы. Разве сложно? Нет, сами придумали, сами обиделись. В результате что? Устроили нам смешение языков. И, главное, зачем? На что они этим рассчитывали?
– Но ведь когда строители не понимают друг друга…
– Ах, милочка! Ну, скажите мне, кто будет строить, опираясь только на разговоры? А чертежи на что? Чертежи диалектов не имеют!
И Главные инженер потряс тугим свёртком папирусов.
– Это ведь универсальное средство. Инженеры все поймут по чертежам. А прорабы и рабочие… Автор смешения видимо никогда не работал на стройке. Вы слышали, как прораб объясняет рабочему, где и как делать кладку? Все уже размечено, отвесами отмерено. Клади от сих до сих. Всё! Положил неправильно – прораб даст затрещину и обругает. А ругань и подзатыльники – язык один для всех. К тому же быстро нашлись полиглоты, и мы решили все вопросы коммуникации.
– Так просто?
– Конечно! Мы же профессионалы, а не какие-то любители-египтяне.
– Но зачем тогда потребовалось изменять проект и строить башню до неба?
– Это уже дело принципа. Кто просил их вмешиваться? Кому наша стройка мешала? А у нас сроки, заказчик нервничает.
Главный инженер сурово посмотрел на небо.
– Думаю, к месяцу зажигания огней закончим, и тогда разберёмся. И за вмешательство в строительство, и по поводу неустойки, и за повышение травматизма на производстве.
Загорелый кулак инженера погрозил вверх. Небо хмурилось, бурлило тучами, но достойного ответа подобрать не могло.
Доброе сердце
– Добрый день, доктор, – моложавый мужчина с сильным иностранным акцентом заглянул в кабинет, – вы разрешайт мне войти?
– Да, да, входите, – седовласый врач с бородкой клинышком кивнул и поправил пенсне, – что вы хотели?
– О, я хотел знакомиться с вами, знаменитый доктор Айболит, – мужчина в щегольских полосатых штанах вошёл, небрежно помахивая тростью, – мне вас рекомендовать как большой специалист.
Пройдясь по кабинету и бегло осмотрев шкафы с медицинскими инструментами, посетитель сел напротив доктора.
– Мне говорить, что вы можете дать отличный консультация.
– О чём идёт речь?
– Я ваш коллега, меня называть доктор Моро.
– Очень приятно. Вы тоже ветеринар?
– Ноу, я есть врач-физиолог. Меня интересуйт ваш опыты по вивисекции над животными.
– Простите, но я доктор, а не садист. Я лечу животных, а не препарирую.
– Нет, нет, у меня другой информация. Мой друг Бармалеос говорил, что вы проводите опыты по очеловечиванию животных. И я хотел бы узнайт подробности.
Айболит снял пенсне и поднялся, опираясь рукам о стол.
– Бармалей? Друг?
– Ес, мой дрюк Бармалеус.
– Подите вон! Не хочу иметь ничего общего с друзьями этого пирата!
Моро нехорошо ухмыльнулся, обнажив крупные жёлтые зубы.
– Вы очень ошибайтс, добрый доктор Айболит. Ай нид ваш знаний, и я его получу. Вы поедете со мной. У меня есть остров в Тихом океане и заказ на армия солдат. Сильных и безжалостных, как звери. И вы мне помогайт делать этих солдат.
– Никогда!
Посетитель тоже встал, осклабился и вытащил из кармана револьвер.
– Я хотел получить Вас добрым словом, но револьвером я получу больше. Пойдёмте, доктор, нас ждёт аэроплан. Если будете себя хорошо вести, я дам вам погулять пару часов по Лондону, перед отправкой на мой остров.
Айболит побледнел. Моро дёрнул стволом, указывая на дверь. И вдруг глупо улыбнулся, закатил глаза и медленно рухнул на пол. За упавшим гостем на задних лапах стоял медведь со сковородкой в лапе.
– Ну что же вы, Филипп Филиппович, – пророкотал медведь, укоризненно качая головой, – говорил же вам – не общайтесь с этими иностранцами. Каждый первый шпион и контра.
Доктор виновато развёл руками:
– Ох, Иван Арнольдович, ну ведь не все же. И у них больные животные есть.
– Погубит вас доброта, Филипп Филиппович, ох погубит, – медведь взвалил бесчувственное тело Моро на плечо, – а этого вивисектора отпускать нельзя. И сам плохо кончит, и зверей зря мучить будет. Будем лечить. Давайте, доктор, мойте руки и в операционную.
Медведь похлопал ношу по спине:
– Будешь у нас Тузиковым, в честь донора, умер бедняга от старости. А для лучшего воспитания, возьмём тебя в экспедицию, в Африку. Поможешь эпидемию ликвидировать, поработаешь, глядишь, и станешь человеком.
Айболит вздохнул: где найти столько добрых собачьих сердец для излечения всех негодяев?
Звезда смерти
Властелин галактической империи, тёмный лорд ситхов, император Палпатин, подняв руку, приветствовал с балкона марширующие колонны штурмовиков. За правым плечом, как и всегда весь в чёрном, стоял лорд Дарт Вейдер.
– Владыка, мы готовы начать строительство звезды смерти.
Император поморщился, как от зубной боли.
– Скажи мне, ученик, зачем тебя тянет строить эту дуру? Ладно граф Дуку, у него были старые комплексы. Но тебе она для чего? Неуклюжая, сверхдорогая, бессмысленная.
Вейдер минуту стоял молча. Даже через маску старый ситх чувствовал его удивление, граничащее с шоком.
– Ну так это же абсолютное оружие. Можно уничтожать целые планеты. Прихлопнуть повстанцев одним махом.
– Планеты тебе чем не угодили? Оккупировать любую можно армией клонов. Выйдет дешевле, к тому же заводы и все такое достанется империи. Повстанцев прекрасно ловит флот. Тебе мало флота? Строй ещё корабли. Эту уродину зачем? Что у вас, у джедаев такая за кровожадность – грохать население целыми планетами. Что ты, что Дуку. Так и от империи ничего не останется.
Из-под маски послышалось обиженное сопение.
– И не надо так пыхтеть. Хочется здоровенную игрушку? Приманку для повстанцев? Построй макет. Надувной, к примеру. Разрекламируй и, как прилетят, бери тёпленькими. А изводить бюджет на ерунду – нет уж, увольте. Тебе её взорвут, ты другую начнёшь строить. И так до бесконечности? Никаких средств не хватит. Особенно после «экономных» джедаев.
Опустившись на колено, Дарт Вейдер склонил голову.
– Ваша мудрость – величайшая в галактике, учитель. Простите, что посмел возражать вам. Я не учёл этот аспект.
Император с улыбкой похлопал рукой по чёрному шлему, отозвавшемуся гулким звуком.
– Так я же не джедай. Я скромный политик, выбившийся из низов, и умею считать, в отличие от некоторых.
Красавица и чудовище
– Ах, милочка, опять вы вывели в свет своё чудовище!
Красавица обернулась к незаметно подошедшей баронессе и, передёрнув плечами, нахмурилась.
– Как будто ваш муж выглядит не чудовищно.
Взгляды обеих женщин метнулись на барона, маленького, плешивого и красного от выпитого за вечер. Пошатываясь, тот пытался что-то втолковать Чудовищу, ежеминутно хватая его за пуговицы на синем сюртуке.
– Он, по крайней мере, не теряет человеческое обличье.
– Неужели? А кто на приёме у герцога…
– Будет вам, – баронесса недовольно сморщила лицо и принялась обмахиваться веером.
– Неужели нельзя ничего сделать? Ведь есть же королевский маг. Гильдия алхимиков в конце концов.
– А зачем? – Красавица удивлённо вскинула брови.
– Как зачем? Это, в конце концов, неприлично. С такими когтями выходить в общество. А эти зубы!
– Зато не приходится отбивать его от толп поклонниц. Он ведь был чертовски красив до превращения. Опять же, легче общаться с кредиторами. Арендаторы ещё ни разу нам не просрочили платежи.
– Да вы что!
– Пусть только попробуют. Он ведь в гневе так страшен, что даже я не рискую появляться ему на глаза. С другой стороны, огромная экономия на гардеробе. Он очень неохотно меняет сюртуки. Только портного найти не просто.
– Но вам же приходится жить с этим ужасом. Это же чудовищно.
– Да я, в общем-то, привыкла. Ну, волосатый, ну, зубы. Держите ведь вы собак, баронесса. А тут он ещё и все понимает. Тем более с ним безопасно.
– Нет, ну всё-таки. Вам разве не хочется, чтобы рядом с вами был настоящий мужчина?
Красавица хитро улыбнулась
– Ах, баронесса. Знали бы вы, какой он в постели. Настоящий зверь.
И лёгкой походкой Красавица направилась к заскучавшему Чудовищу. Подхватила его под локоть и, попрощавшись с бароном, двинулась к выходу.
– Зря мы приехали сюда. Эти пьяницы и лицемеры меня утомляют, – тихим рыком жаловался Чудовище, – давай больше не принимать эти дурацкие приглашения?
– Милый, это надо иногда делать. Мы ведь не зовём никого в гости. А барон… Если он так тебя раздражает – съешь его в следующий раз. Баронесса тебе только спасибо скажет.
И Красавица с нежностью прижалась к боку Чудовища. Шёл десятый год их брака.
Семнадцатый Z
Вечер клонился к закату. Катящееся вниз солнце щедро поливало кабинет золотом через раздвинутые шторы. Президент неторопливо просматривал ежедневные сводки, пребывая в благодушном настроении.
Серая коробочка интеркома пискнула голосом секретаря:
– Господин президент, к вам директор ФСБ и комендант Кремля.
– Пусть заходят.
В дверь просочились директор в строгом костюме и высокий полный генерал.
– Ну, что у вас?
Президент с напускным недовольством глянул на посетителей поверх бумаг.
Директор всесильной спецслужбы выглядел растерянным и взволнованным.
– У нас это… Чрезвычайная ситуация.
В углу кабинета, на специальном диванчике, вздрогнул и проснулся человек со стальным чемоданчиком в руках.
Отведя взгляд от президента, директор локтем ткнул генерала. Тот, потупившись и бесконечно виноватый, чётким командным голосом с нотками паники произнёс:
– Товарищ президент, у нас Ленин сбежал.
– Как сбежал? Я не давал такого распоряжения, – глава государства непонимающе переводил с одного подчинённого на другого, – то есть, что вы городите? Пьяны, что ли, оба? Ленин? Сбежал? Он же мумия!
Понимая, что генерал окончательно скис, директор сделал шаг вперёд, беря ситуацию в свои руки.
– Сегодня в 15-50 камеры наблюдения в мавзолее зафиксировали: после выхода из мавзолея последней группы экскурсантов Объект выдавил боковое стекло саркофага, догнал экскурсантов и вместе с ними покинул мавзолей.
– А где была охрана? Вы там совсем нюх потеряли?
– Так мы же его, это, снаружи охраняем, – стонущим голосом откликнулся комендант, – никто подумать не мог охранять, чтобы не вышел.
– Вот! Думать надо было, думать! И разобраться, с чего это у нас мумии бегать начали.
– Неделю назад была группа с Гаити. Один из них, боккор вуду, во время посещения мавзолея начал орать и рассыпать везде серый порошок. Мы его вывели, но он, наверное, сделал из Ильича зомби.
Комендант захихикал и принялся показывать, как колдун сыпал порошок.
– Какие зомби, какие бокоры? Спятили? Ленин где?!
Директор и комендант только развели руками.
– Так ловите! Или вы нового седьмого ноября ждёте?
Пожилой мужчина в чёрном костюме не спеша пересёк Красную площадь. Около Исторического музея сфотографировался с группой китайских туристов, пришедших в совершеннейший восторг от идеального двойника великого человека. При этом под неодобрительным взглядом экскурсовода, мужчина виртуозно содрал с поклонников огромный гонорар. Затем прошёл мимо двойников самого себя около памятника Жукову, пересёк Манежную площадь и исчез в метро.
Через пару часов, на окраине Москвы, он сменил костюм на джинсы и цветастую рубашку, сбрил бородку и поймал попутку до Калуги. Сидя на заднем сиденье старых жигулей, Ильич смотрел в окно, хитро улыбался и думал:
«Старый конь – борозды не портит, – так и знайте, дорогие мои капиталисты. Хрен вы меня поймаете. Я ещё от царской охранки бегал, а она не чета вам. Мы ещё посмотрим, кто тут живее всех живых. Советскую власть просто так не похоронишь».
А за окном шумел семнадцатый год двадцать первого века. И на волнах Невы покачивался, блестя свежей краской, отремонтированный крейсер «Аврора»…
Таблетка
– Смотри, вот синяя таблетка. Выпьешь её и узнаешь, насколько глубока кроличья нора.
– А это красная, выберешь её и забудешь всё, что здесь увидел, проснёшься в своей постели и проживёшь скучную обычную жизнь.
– Зелёная таблетка. Глотаешь натощак, и долгие часы размышления о вечном тебе обеспечены.
– А вот хит – голубая таблетка. Ночь, полная эротических приключений, экстаза и незабываемых впечатлений.
– Для ценителей у меня припасено кое-что особенное – жёлтая таблетка. По одной после еды, утром и вечером в течение недели. И проблемы покидают человека, ничего больше не способно поколебать его спокойствие…
– Иван Иваныч, может, хватит? Не ломайте комедию. Дайте мне анальгин и все.
Аптекарь швырнул на прилавок белый прямоугольник и обиженно поджал губы.
– Тридцать два пятьдесят.
Мужчина положил мелочь, забрал таблетки и вышел.
– Жаль, очень жаль, Нео. Но кажется матрица уже хез ю, – и аптекарь с сожалением покачал головой.
