Читать книгу: «Одинокая женщина не желает знакомиться», страница 2

Шрифт:

«Кто ей скажет?» – спросила мать. «Ты скажи», – ответил отец. Бабушка с дедушкой переглянулись поверх родительских голов. «Сам скажи», – прошипела мать. «Сука», – просвистел отец, но тихо-тихо, как-то задушено, почти с испугом, одними согласными, вот так: «СК!» «Сам сука!» – взвизгнула мать. «Тихо ты! Это мой сын», – хлопнула бабушка мать по коленке. Дедушка отвел взгляд в сторону и принялся изучать обои. «Вырастила кобеля, а я мучайся с ним, алкоголик чертов», – голос матери дрожал. «Он таким не был, это он с тобой пить начал», – проигнорировала первую часть оскорбления бабушка. «Как же! А то он не в вас такой!» – не унималась мать. «В кого это он такой? Ну-ка, скажи!» – подбоченилась бабушка. На диване было мало места, поэтому она локтем колола мать в грудь, та раздраженно отводила локоть в сторону. «Да ладно тебе, хватит», – подал голос дедушка. «А ты чего сидишь, молчишь, тоже мне, дед», – огрызнулась бабушка. «Хватит вам, при ребенке», – дедушка кивнул в сторону Нади.

«Мы с твоей мамой разводимся», – резко перешел к делу отец. «С кем ты хочешь остаться, со мной или с отцом?» – перебила мама и наклонилась к дочери. Четыре взрослых лица обратились к девочке. Четыре пары глаз пытались прочитать ответ в ее сердце.

Для Нади этот вопрос был как гром среди ясного неба. Она знала, что родители часто ругаются, даже немного привыкла к этому. Для нее такова была действительность. Но ее хрупкий мир немыслим был без одного из них. Это как если бы ей вдруг предложили выбрать, какую руку ей отрезать.

«Ребенок вообще-то всегда остается с матерью», – сказала бабушка вызывающим тоном. «Пусть она сама ответит», – сказал отец с искорками интереса в глазах. «Кого ты выберешь, доча?» – спросил он, и в голосе его звучала подсказка. Мать сверлила дочь взглядом, глаза на мокром месте, вот-вот заплачет. «Выбирай», – прошептала бабушка. «Выбирай», – усмехнулся отец. «Выбирай», – пробормотал дедушка. «Выбирай», – патетически вздохнула мать. «Это я виновата», – сказала себе Надя. «Выбирай», – повторил каждый. Выбирай. Выбирай. Выбирай. Выбирай. Родные лица стали чужими, как в кошмарном сне. Надя не знала, как поступить, что сказать. У нее в горле встал ком, она задыхалась. Она буквально разрывалась на части. Она смотрела то на отца, то на мать и видела, что их раздражение растет из-за того, что она медлит с ответом. Ей было очень страшно. Она никого не хотела обидеть. Она знала, что как бы она ни ответила, кого бы ни выбрала, второй ей этого никогда не простит. А она ведь любила их обоих. Представьте себе христианина, искренне верующего, перед которым вдруг появятся оба, Бог-отец и Бог-сын, и призовут к ответу: в кого ты больше веруешь, в Меня иль в Меня?

Надя ответила честно: «Я не хочу, чтобы вы разводились» – и заплакала.

Такой ответ их не удовлетворил: «Нет, ты должна выбрать», – сказала мать, а отец кивнул.

И тогда Надя прорыдала: «Я хочу остаться одна! Отстаньте от меня!» – и погрозила им кулачком.

Однажды ее желание исполнится, а в ту минуту взрослые в недоумении переглянулись, а потом рассмеялись. Отец передразнил ее жест кулачком. Бабушка взвизгнула. Дед хрюкнул. Мать утерла слезы. Смеялись все. Ха. Ха-ха. Ха-ха-ха. Ха-ха-ха-ха-ха.

11010001 10000101 11010000 10110000 101101 11010001 10000101 11010000 10110000

От этого безжалостного смеха Надя плакала сильнее, а чем громче она плакала, тем громче смеялись взрослые. Это был воистину гомерический хохот – именно так, громогласно и безучастно, смеются боги.

Мать с отцом так и не развелись, но много раз потом вспоминали, как Надя грозила им своим детским кулачком, и всегда смеялись.

11010001 10000010 11010001 10000000 11010000 10111000 100000 11010000 10110111 11010000 10110010 11010000 10110101 11010000 10110111 11010000 10110100 11010000 10111110 11010001 10000111 11010000 10111010 11010000 10111000

Перед сном, в тот памятный первый вечер, когда Надя осталась одна, она легла в кровать уже в изрядном подпитии. Комната плыла перед глазами, но спать из-за новых впечатлений не хотелось. Сердце колотилось, в голове роились вопросы. Надя по привычке держала перед лицом телефон. В ленте ничего не изменилось с тех пор, как она смотрела в последний раз, пока шла домой по мертвому городу.

Ленты всех соцсетей перестали обновляться шесть часов назад. Сверху у нее в Инстаграме висело селфи однокурсницы: та сфоткалась вместе с цветами, которые ей подарил неведомый ухажер. «Красивые цветы», – гласила надпись. И под ней стояли хеш-теги: #красивыецветы #счастливая #люблюего #счастьелюбиттишину #завидуймолча #тебевообщедажетравунедарят. Возможно, эти цветы она купила сама себе, чтобы вызвать ревность какого-нибудь мужичка. Надя никогда не пробовала этот трюк; у нее не было уверенности, что он сработает. Мужчины – примитивные существа, им нужно прямо сказать, чего хочешь, а еще лучше сопроводить жестом. Теперь говорить некому, да и не очень-то и хотелось.

Надя живо представила, как ее однокурсница тянет ручку, делает серьезное лицо, вытягивает губки, фотографирует себя, а потом исчезает, и дорогой телефон падает на пол, экран трескается и гаснет. Букет с цветами падает рядом, и розы рассыпаются по полу. Красиво. Особенно в замедленной съемке. Сколько людей отправились в неизвестность, пока делали селфи? Их мобильники с прощальными фотографиями – единственные надгробия, которые им достанутся.

Вторая фотография в ленте – от известного актера, который помог какому-то дикому племени. Люди в национальных костюмах, смуглые, в перьях, скорее раздетые, чем одетые, держат в руках портрет актера, распечатанный на плохом черно-белом принтере, под портретом надпись: «Спасибо». Больше нет и не будет знаменитостей, остались только красные ковровые дорожки, отпечатки звездных ладоней и перья с костюмов облагодетельствованных аборигенов. И то не ясно, остались ли перья.

С третьей фотки ей улыбался бывший коллега прямиком из тренажерного зала. Он сфотографировал свое отражение в зеркале. Косая сажень в плечах, рельефные мышцы, мечта, если не знать, что ростом не вышел. Камера скрадывала этот недостаток. За спиной у него трудились другие тяжелоатлеты. Наде представилась картина, тоже по-своему поэтическая, но вместе с тем брутальная: тренажерный зал вдруг пустеет, штанги, гантели и прочие снаряды с грохотом падают на пол; рычаги на тренажерах возвращаются на место, канаты скручиваются; грохот и звяк металла. А если весь этот металлолом отправился вместе с незадачливыми качками в какие-то иномировые дали, вряд ли на том конце им обрадуются. С другой стороны, наличие снарядов поможет атлетам поддерживать форму, где бы они ни оказались.

А вот ее старый друг, с которым она однажды переспала. Ну как переспала: он так напился, что ничего не смог. Повозились да заснули. А теперь вот смотрит на нее, улыбается на камеру, обнимая свою дочь. Хотя бы раз он, значит, смог. Надя провела по экрану большим и указательным пальцем, чтобы приблизить изображение. Девочка удивительным образом напоминала папу. Смешно подумать, что это могла быть их дочь.

Следующая фотка – реклама каких-то сережек. Кстати, очень даже симпатичных. Наверняка стоят целую кучу денег. Точнее, стоили, поправила себя Надя. Теперь, кстати, ей доступна вся ювелирка мира. Она может хоть обвешаться бриллиантами, лучшими друзьями девушек. Можно сходить за ними в соседний ТЦ. Да ей теперь все можно: хоть сгонять в столицу за шапкой Мономаха.

Произошедшее событие имело такие масштабы, что его трудно осмыслить сразу. Ей придется учиться жить в новых условиях, но почему-то ее это не пугало. Интересно, пройдет ли ее эйфория, скажем, через месяц? Соскучится ли она по людям? Сможет ли вообще она выжить? Не умрет какой-нибудь глупой смертью? По неосторожности? Без помощи врачей?

Она поискала в интернете, как жить, когда все люди исчезли. Нашла множество удивительных, но бесполезных фактов: когда остановится Биг Бен (через десять дней); когда корги английской королевы съедят все, что есть съестного в Букингемском дворце, и сбегут на волю (через три месяца), когда затопит Лондон и Амстердам (через двадцать пять лет). Самое важное, что она извлекла для себя: через 10 дней протухнет свежая еда в магазинах, поэтому пировать ей недолго, а через год в городах могут появиться крупные хищники, медведи и волки, а это означает, что нужно как-то подумать о защите и раздобыть оружие. Еще ее пугали тем, что электричество может пропасть в течение недели, но тут уж как бог пошлет. Надя посмотрела еще в мобильный, потом отложила в сторону, поворочалась немного и наконец заснула.

Во сне ей виделись какие-то картины из детства, и она была рада проснуться, потому что это закончилось, но еще больше она была рада проснуться в мире, где нет ни ее родителей, ни мужа, ни кого-либо еще. Надя потянулась за телефоном, повозилась в приложениях, полистала ленты и не сразу поняла, что интернет перестал работать. Неужели так быстро? Может, и свет уже не горит?

Надя заметила, что у нее на телефоне включен вай-фай. Она переключилась на мобильную связь, и, к ее удивлению, интернет появился.

Тут она вспомнила, что примерно в этих числах они платят за интернет. Обычно за интернет платил муж, он, видимо, забыл или отложил на вечер, а вечер для него не наступил. Надя решила кое-что проверить. Она поднялась с кровати, прошаркала к компьютерному столу, нажала на кнопку включения. Электричество все еще работало! Не зря она не доверяла пугалкам из интернета: это как пытаться поставить себе диагноз по статьям в сети, один мрачнее другого, и летальный исход неизбежен.

Надя зашла на сайт провайдера, работал только он, потому что интернет действительно отключили за неуплату. Данные мужа уже были введены на сайте, в том числе его банковская карта. Нужно было указать только три цифры с обратной стороны. Карта сгинула вместе с мужем, как и его мобильный, который все равно бы понадобился для подтверждения платежа. Тогда Надя ввела данные своей карты. Чего экономить: кому теперь нужны электронные деньги? Все сработало как обычно, пришла смска от банка, платеж прошел. Проверила: интернет заработал! В этом не было ничего удивительного, но Надю это поразило: напоминание о тотальной условности мира, в котором она раньше жила. Люди узаконили какие-то абстрактные вещи, регламентировали их, возвели в абсолют. У людей всегда была уйма возможностей, а они опошлили саму идею возможности. Что такое, в сущности, деньги? Напечатанные привилегии, замусоленные мечты, рваные желания.

Надя не знала, на сколько хватит электричества и интернета. И она решила использовать отведенное время по максимуму: изучить проблему выживания. В детстве она читала «Робинзона Крузо» и смотрела пару комедийных фильмов о жизни на необитаемом острове. Ах да, еще она вспомнила сериал «Остаться в живых», но он был о чем угодно, только не о выживании. Надя поразилась тому, как много всего она не знает.

Пока она вяло брела по сети от запроса к запросу, от статьи к статье, она вдруг заметила, что постоянно отвлекается. Начинает искать какую-то чушь, читает биографию Бритни Спирс, кликает по красным туфлям, подсунутым контекстной рекламой. Надя, соберись! – говорила она себе. Почему она так расслаблена? Ответ пришел сам собой: она не чувствовала, что от мира, где нет людей, исходит опасность. Мир без подобных ей представлялся раем. Рай и был чем-то подобным: только звери и Адам. Возможно, не будь Адама в раю, все случилось бы иначе. Ну съела бы Ева яблоко, ну попросила бы у бога прощения, построила бы глазки, сказала, какой он сильный и могучий, глядишь, на том бы все и кончилось.

Тем не менее, нужно было чем-то заняться. Надя решила, что подумает об этом завтра. И пошла на кухню, оставив включенным компьютер с десятками бесполезных вкладок в браузере, чтобы приготовить себе роскошный завтрак из дорогих продуктов, собранных вчера в супермаркете. Ну и чтобы опохмелиться отличным вином, потому что голова немножко, совсем чуть-чуть гудела.

Женщина счастлива, пока сыта.

11010000 10111111 11010000 10110101 11010001 10000000 11010000 10110010 11010000 10110000 11010001 10001111 100000 11010000 10111011 11010001 10001110 11010000 10110001 11010000 10111110 11010000 10110010 11010001 10001100

Когда Надя училась в третьем классе, она влюбилась в соседа по парте. Ее соседом был необычный мальчик: рослый, с ровной спиной, с милыми ямочками на щеках. Он отличался удивительной бледностью. На голове – копна белесых волос, ресницы и брови – тоже белые, почти прозрачные. Родители говорили, что такие люди, как он, называются «альбинос» и что таких людей мало.

Наде уже давно сватали разных «женихов», и этот мальчик тоже был в их числе, но она плохо понимала, что такое жених. Она уловила идею: дружить можно с девочками, а вот дружба с мальчиками – это нечто особенное. Если долго дружить с мальчиком, то за него надо выйти замуж. Тогда вы станете мамой и папой, и у вас будет ребенок, мальчик или девочка. Надя сидела с альбиносом за одной партой с первого класса, у них даже было несколько совместных фотографий за три года знакомства. Как-то раз к ним в школу пришел фотограф, который предлагал сделать особые объемные фотографии. Желающие получали аппаратик, похожий на бинокль, в него вставлялись карточки, похожие на темные очки. Смотришь – и видишь объемное изображение. Детей фотографировали парами, как они сидят за партой, послушно сложив руки, и можно было выбрать, с кем сесть. С альбиносом никто не хотел сидеть, и Надя поддержала соседа по парте. Где-то в квартире родителей до сих пор лежит этот аппаратик и стопка карточек к нему, на которых Надя запечатлена с мальчиком-альбиносом.

Родители сразу записали его в «женихи» и не называли иначе как женишок. «Как твой женишок?», «Сегодня солнечно, твой женишок весь красный, наверное», «Пошел снег. Интересно, родители твоего женишка не потеряли?» А дети предсказуемо звали его Беляк. «Беляк, Беляк, дай четвертак», «Беляк, Беляк, залезь на чердак», «Беляк, сейчас получишь в пятак» и прочие неизобретательные дразнилки. Беляк учился лучше, чем Надя, и всегда любезно помогал, если Надя чего-то не понимала. Наверное, этим он ее и подкупил. А может быть, эти постоянные шутки про женишка со временем перестали быть шутками и сработали как приворотное заклинание. Надя вдруг захотела ему понравиться. Во дворе она гуляла с мальчишками и участвовала во всех мальчишеских играх – войнушка, разные догонялки, казаки-разбойники, – и одевалась, как мальчишка: джинсы, рубашечки. Мама купила ей несколько платьев, но Надя отказывалась их носить. И вот как-то раз она проснулась утром и попросила маму помочь ей найти платье. «Что это с тобой, дочка?» – спросила мама. «Хочу выглядеть как женщина», – ответила Надя. Мама поколебалась, не зная, как правильно отреагировать: рассердиться или рассмеяться, в итоге неуверенно улыбнулась. Надя размышляла, может быть, попросить маму накрасить ей лицо, как мама красит себе, но решила, что лучше не торопить события и не вызывать у родителей лишние подозрения.

Надя помнила тот день: она летела в школу, как на крыльях. Ей казалось, что все прохожие смотрят на нее, и надеялась, что они восхищаются ей. Она хотела, чтобы все смотрели на нее. Она пришла в школу, села за парту. Ее сосед уже был на месте. Они поздоровались. Ничего необычного, ничего нового он ей не сказал. Он открыл свою тетрадку и уткнулся в записи. Надя испытала разочарование. Она почувствовала себя обманутой. Вскоре прозвенел звонок, учительница встала со своего места и начала рассуждать о круговороте воды в природе. Надя краем глаза глядела на своего соседа и пыталась определить, смотрит ли он на нее. Беляк сидел прямо и безучастно, не сводя глаз с учительницы. Вот бы на нее так смотрел! Надя разозлилась. Для него она впервые в жизни натянула эту тряпку, а ему хоть бы хны. «Пс-с, Беляк», – позвала она его шепотом. Беляк повернул к ней голову. «Что ты мне скажешь?» «А что я должен сказать?» – удивился Беляк. «Как что?! Что я хорошо выгляжу!» – громким шепотом возмутилась Надя. Вот только учительница в этот момент как назло смолкла, и весь класс отчетливо услышал Надин возмущенный возглас. Глаза всех детей обратились к учительнице: как реагировать? Учительница сделал скучное лицо и закатила глаза. Школьники поняли, что им разрешают смеяться. О да, все посмеялись от души! Не смеялись только трое: учительница, которая смотрела на Надю и Беляка с иронической улыбкой, сам Беляк, утративший право на это прозвище, потому что покраснел как рак, и Надя, готовая провалиться под землю от стыда. Она не знала, куда деваться, поэтому заплакала, вскочила с места и выбежала из класса. Она хотела как следует выплакаться в женском туалете, но не тут-то было: учительница последовала за ней. «Что случилось, Надя? Почему ты убежала?» Надя не знала, что ответить, пыталась что-то выдохнуть, но язык не слушался, как в кошмарном сне, когда хочешь закричать, а голоса нет. «Ну, что ты! Тут нечего расстраиваться. Когда тебе нравятся мальчики, это нормально», – сказала учительница успокоительным тоном. «Вот если бы было наоборот, это неправильно. Девочкам должны нравиться девочки, мальчикам мальчики. Тьфу! Наоборот, девочкам мальчики, мальчикам девочки, вот это нормально». Надя не очень понимала, что ей хочет сказать учительница. Она только тихо всхлипывала и терла глаза. «Ну, ну, хватит плакать. Не срывай мне урок, – начала гневаться преподавательница. – Успокойся, умойся и возвращайся в класс». Надя послушно сделала, как ей сказали, и пошла вслед за учительницей.

Но на этом унижения в тот злополучный день не кончились. После уроков мама приходила забирать Надю. Детей символично из рук в руки передавала родителям учительница: она спускалась со второго этажа, где находился учебный класс, на первый, к гардеробу, и пока дети одевались, перекидывалась со взрослыми несколькими словами об успехах их детей. Надя внутренне подобралась, когда учительница первым делом направилась к ее маме. Обычно учительница стояла посреди рекреации надменным неподвижным идолом, глядела на всех свысока, скрестив руки на плоской груди, и родители роились вокруг нее встревоженным ульем, выпытывая словечко-другое. А теперь она сама пришла в движение и зашагала к Надиной маме. Наверное, такое же изумление вызвала статуя командора, нарушившая законы природы ради встречи с Доном Хуаном.

«Добрый день», – сказала учительница. «Добрый», – ответила мама встревоженным голосом. «Сегодня имел место очень любопытный инцидент», – протянула учительница. Надя громко сглотнула слюну. Со стороны это прозвучало комично, но никто не думал смеяться. «Во-первых, я хотела сказать, что в кои-то веки ваша дочь одета как настоящая юная леди. Ей очень идет это платье». Глаза мамы округлились, отчего она стала похожа на сову; она вопросительно поглядела на Надю. Надя напрягла шею, сжала зубы и чуть повела головой, демонстрируя, что не понимает, о чем идет речь. «Спасибо, – смущенно ответила мама, – но мы просто хотим, чтобы наш ребенок одевался в то, в чем ему комфортно». «Ей. Почему вы сказали ему?» – прицепилась к слову учительница. «Потому что ребенок – это он». «Но ведь у вас дочь, то есть она», – не унималась учительница. «Хорошо, мы хотим, чтобы она одевалась так, как ей комфортно», – сказала мама. «Но почему ей комфортно в мальчишеской одежде?» – не унималась учительница. Мама смерила собеседницу неприязненным взглядом. «А почему вам комфортно в юбке?» – спросила она. «Потому что я женщина» – гордо ответила учительница, вскинув подбородок. «Вы сказали ‘‘во-первых’’, а что во-вторых?» – перевела тему мама. «Я не говорила ‘‘во-первых’’», – презрительно ответила учительница, морща нос. «Вы похвалили платье моей дочери, за что я вам искренне и от души благодарна. И тогда вы сказали «во-первых». «Ах да!» – сказала учительница. «А что во-вторых?» – повторила мама. «Во-вторых – это самое главное. Ваша дочь начала нравиться мальчикам». Мама посмотрела в сторону: слышит ли кто-то еще этот разговор? Конечно слушали: другие мамочки, чтобы скрыть заинтересованность, принялись расторопно помогать своим детям одеться. «Видите, она надела платье, и все сразу изменилось. Ее сосед по парте глаз с нее не сводил. Не уверена, что он вообще слышал, что я сегодня говорила. Ху-ху!» – кокетливо хохотнула учительница. Надя покосилась в сторону Беляка. Вон же он, сгорбился, завязывает шнурки на ботинках. Надя только сейчас заметила, насколько он не похож на своего отца. В отличие от других детей, которых забирали мамы, за Беляком приходил отец, смуглый крепкий мужчина с большой черной бородой. Может быть, это не его родной отец, – подумала Надя. Дядя, отчим или еще кто. Как бы там ни было, Беляк, как и прежде, не выказывал ей никаких знаков внимания, не смотрел на нее и вообще ее не замечал. «Это, конечно, хорошо, – в замешательстве сказала мама, – это неизбежно. Дети растут. Но почему вы решили сказать мне об этом?» Учительница подмигнула ей: «Пусть одевается как девочка. Ведь это так приятно – нравиться мальчикам». И на этом, кивнув на прощание, отошла в сторону, чтобы другие родители тоже могли с ней поговорить.

Надя думала, что сгорит со стыда. Она была уверена, что мама будет ее ругать. Она готовилась к продолжительной выволочке, но все прошло на удивление легко. Они шли домой по мокрым от непогоды улицам, обходя лужи. Мама попросила ее рассказать, что произошло. Надя честно сказала, как все было. Она смущалась, но решила не обманывать маму: «Я просто хотела, чтобы он сказал, что мне идет это платье». Мама пронзительно на нее посмотрела и ответила: «Дочка, мужчины никогда ничего не замечают, им надо все разжевать. Если бы ты сказала ему, посмотри, какое у меня красивое платье, он сказал бы, что да, платье красивое, и ты бы осталась довольна, а он бы и правда поверил, что платье красивое. На самом деле, мужчин интересует не платье, а что под ним, то есть ты. А ты у меня самая замечательная, он еще разглядит. А насчет учительницы не переживай. Каждый видит в других лишь свое отражение. Наверное, она тоже хочет, чтобы ей интересовались мальчики». И от этих слов у Нади на душе стало очень легко. Все-таки у нее лучшая мама на свете. И пусть она часто не в настроении, пусть ругается на нее, пусть часто к ней лучше вообще не подходить… все равно это ее мама, другой у нее нет. И такие моменты неожиданного тепла – самое лучшее, что может быть в жизни.

Время промелькнуло без особых событий. Беляк все не проявлял интерес, и Надя решила взять все в свои руки. Приближался день всех влюбленных. Учительница предупредила, что она сделает особую коробку для валентинок, куда можно будет положить тайное признание. В прошлом году таких коробок не делали, потому что дети были еще очень маленькими. А к третьему классу все уже разбились на группы по интересам; также наметилось несколько романтических пар. Надя решила сделать Беляку персональный подарок: не просто бросить бумажное сердечко с именем и тайным пожеланием, но недвусмысленно намекнуть на симпатию. А то вдруг подумает, что валентинка не от нее?

Она сделала красивую самодельную открытку, написала в ней: «Ты мне нравишься. Очень» – и украсила новогодней мишурой. Открытку она спрятала в большой неуклюжий самодельный конверт и положила вместе с ней разные подарочки: свою маленькую фотографию, несколько жвачек, пару конфет и популярные в то время сотки или фишки – дети играли этими небольшими кругляшками, складывая в стопку и поочередно хлопая ей о землю; какие сотки перевернутся лицевой стороной, те забирает тот, кто хлопнул, и очередь переходит к следующему. Надя подготовила все это заранее, за неделю до праздника, и очень сильно ждала и вместе с тем боялась подступающей даты. Она много раз представляла, как все пройдет. Как отреагирует Беляк? Что ей скажет? Понравится ли ему подарок? А вдруг он посмеется над ней? Эти мысли терзали ее перед сном, и она лежала в своей комнате и сверлила глазами потолок, стараясь разглядеть в нем будущее. Вдруг они с Беляком станут парой? Тогда они, наверное, будут гулять вместе, держаться за руки… А что дальше? Наверное, они поцелуются. Она видела, как люди целуются, по телевизору. Как целуются мама и папа, она не видела никогда.

Наступило 14 февраля. Дождливый, хмурый день. С неба лило, как будто бог решил устроить потоп. Пока Надя дошла до школы, она сильно промокла, несмотря на то, что провожавшая ее мама держала над ними зонт. Надя несла свой портфельчик не за спиной, а прижимая к груди, потому что боялась, что вода испортит конверт с поздравлением.

Наспех попрощавшись с мамой, Надя побежала в класс. Ей не терпелось поскорее отдать подарок: с одной стороны, очень любопытно было узнать, что из этого получится, с другой – хотелось поскорее разобраться с этим.

Беляк уже был на месте. При виде соседа по парте она не испытала смущения, чего опасалась, наоборот, она ощутила решимость. Вокруг все были заняты своими делами: выкладывали на стол тетради, болтали с товарищами. Все находились в радостном возбуждении, предвкушая забаву с валентинками. До нее и Беляка, кажется, никому не было дела.

Надя села на свое место, порылась в своем портфельчике, достала конверт, бегло осмотрела его, порадовалась, что он нисколько не смялся, положила его на парту перед собой и пододвинула к мальчику. «Послушай, – сказала она. – У меня есть для тебя подарок». Беляк как-то нервно дернулся от этих слов и сказал неестественным голосом, как будто горло от волнения сжалось: «Что? Правда?» «Правда, – ответила Надя. – Посмотри, что внутри». Беляк послушно взял конверт. Он пытался открыть его как можно аккуратнее, но руки дрожали, и он дернул бумагу чуть сильнее, отчего она надорвалась. Он с испугом посмотрел на Надю, но она утешила его взглядом. Он извлек из конверта содержимое: фотографию, сотки, послание, жвачки и конфеты. Он сделал слабую попытку улыбнуться и пробормотал: «О, это же сотки, спасибо!» Дрожащей рукой он открыл украшенное мишурой послание и прочитал признание. Его глаза бегали, видимо, он перечитывал незамысловатый текст снова и снова. Что происходило в его голове? Что теперь будет? Только бы не рассмеялся. Если он рассмеется, Надя точно провалится под землю.

Беляк, не поднимая глаз, сложил все подарки обратно в конверт и тихо сказал: «Большое спасибо, Надя, мне очень приятно». Он отвернулся, чтобы положить конверт в свой портфель. Надя застыла в ожидании. Неужели это все? Неужели он больше ничего не скажет? Неужели он даже не посмотрит на нее?

Беляк вернулся в прежнее положение. Он осторожно повернул голову к Наде, все еще не глядя ей в глаза, раскрыл рот, хотел что-то сказать, но тут прозвенел звонок. Беляк дернулся, сел ровно и уставился на учительницу неотрывным взглядом. Что это значит? Что происходит?

Учительница поздоровалась с детьми. Она подняла со стола небольшую коробку, которую украсила своими руками: обклеила оберточной бумагой с фиолетовыми сердцами на розовом фоне и сделала в днище прорезь для валентинок. Учительница объяснила детям, что сегодня в течение дня в эту коробочку можно складывать валентинки с указанием имени и добрыми пожеланиями. Лучше будет, если валентинки останутся без подписи – пусть тот, кто получит, гадает, от кого она, так веселее. Но можно и подписать, это по желанию.

Весь день Надя провела как на иголках. Когда дети выходили в коридор на перемену, Надя сторонилась приятелей, с которыми болтала или играла обычно, а стояла одна у большого холодного окна в надежде на то, что Беляк подойдет и заговорит с ней. Но он сидел, прислонившись к стене, ссутулившись, и играл в портативную приставку, будто бы сегодня самый обычный день, а не 14 февраля.

На последнем уроке учительница открыла коробку и начала наугад вытаскивать валентинки. Она читала имена адресатов, дети подходили к ней и забирали свои первые крупицы симпатии, которыми их в жизни одарил противоположный пол. Каждое новое имя встречали крики, топот и хлопки детей. Некоторые получили по две, а то и по три валентинки. Когда Надя услышала свое имя, она не поверила своим ушам. Она уже готовилась примкнуть к той небольшой группке ребят, которые остались без внимания; изгоев легко было отличить по крайней мрачности, которая только усиливалась с каждым новым чужим именем; их лица как будто держались на шурупах, шурупы под общий гвалт раскручивались, и их лица вытягивались. Надя, когда учительница ее позвала, секунду хмурилась, а потом, осмыслив, не сумела сдержать улыбку. Наверное, так себя чувствуют люди, которые получают крупные премии. Возможно, так ощущают себя те, кого взяли в рай после Страшного Суда. Мы нужны! Мы не бесполезны! Мы чего-то стоим!

Надя взяла свою валентинку. Она быстро вернулась на место, прижала к сердцу неаккуратно вырезанное из картона сердечко, быстро улыбнулась Беляку (она была уверена, что сердечко от него) и наконец внимательно посмотрела на первый в жизни знак внимания от мужчины.

Валентинка была не от Беляка. Надя отлично знала почерк соседа по парте, и это был не его почерк. Впервые в жизни ее сердце разбилось. В будущем это случится много раз, но первый раз всегда стоит особняком. Она даже не запомнила как следует это горькое событие, и в будущем почти не будет о нем вспоминать. Но тем не менее в ее сознании отложилась неприятная мысль: она может не нравиться, получить желаемое нелегко, она явно не красотка, и в этом никто не виноват, кроме нее.

Она так и не узнала, от кого была та первая валентинка. Когда она с горечью и разочарованием посмотрела на Беляка, тот уныло пожал плечами и сказал: «Это не от меня». «Просто я ему не нравлюсь, – подумала Надя. – Вот оно как. Наверное, никогда и не нравилась. Получается, никакой он мне не женишок».

Женщина, даже очень молодая, даже маленькая женщина, никогда не простит, если ей пренебречь. На следующий день она попросила учительницу пересадить ее. Та поджала губы, покивала и поменяла Надю местами с другой девочкой.

Учебный год закончился, Надя уехала на дачу, подружилась с соседским мальчишкой и отлично провела время. О соседе по парте она и думать забыла.

Беляк не вернулся в школу. Сказали, что у него в семье кто-то сильно заболел, и всей семье пришлось куда-то переехать.