Читать книгу: «Архивариус снов», страница 4

ЗАМКОВЫЙ ОСТРОВ

 
В зелёной воде среди белых лилий
Возникший здесь остров стоит
В нём нет безупречно правильных линий,
Травою из камня он сшит.
Когда из гуляющих волн появился,
Зачем же нарушил прибрежный покой?
Какой же умелец над ним потрудился,
Воздвигнув гранитный удел вековой?
Огромные глыбы могучих камЕний
Сковали надёжный высокий оплот.
Он встал на пути у залива течений,
Как страж у каких-то заветных ворот.
Его серый панцирь кольцом окружает
Мощёный булыжником ветреный двор.
И всем своим видом невольно внушает,
Что кто-то тут встретит достойный отпор.
Местами на острове зелень ютится,
Пробившись сквозь камни темнеющих стен.
В тени её крон ветерок веселится,
Попав в шелестящих кустарников плен.
Песчаные косы заместо причалов
Шлифует прохладный и пенный залив.
Во время же утренних лёгких туманов
Таинственный остров особо красив.
 
 
По периметру острова древний строитель
Неприступные мощные стены воздвиг.
Как видно не просто был зодчий – воитель,
Раз к острову каменный замок приник.
Гигантский валун заложил основанье
У самого низа фасадной стены.
Связалось по кругу строителей знанье
До самой возможной тогда высоты.
Крепка получилась покоев защита,
Которых по замку число велико.
Проёмы доскою дубовой зашиты —
Чужому попасть в них совсем нелегко.
Ходов потайных архитектор старинный
По стенам колосса чертёж набросал
На случай какой-нибудь неблагочинный,
Когда будет нужность не жАловать в зал.
А залов по замку скопилось немало
На всех его стылых больших этажах.
И всюду угрюмо железо мерцало
При ярко горящих везде факелах.
Здесь были обычные комнаты спален
И были покои для важных особ.
В каких-то подъём к верхним залам спирален,
Какие-то были малы словно гроб.
И все они вИлись одной вереницей,
Взмывающей к куполу с острой иглой.
И в каждой была для защиты бойнИца,
Чтоб вдоволь ответить копьём и стрелой.
По лестнице главной к венчающей башне
Ступеней надёжных зигзаги вели.
И эхо подъёмов учебных вчерашних
Ещё не совсем растворились вдалИ.
Отсюда, с высокой прохладной площадки,
Дозорные важные вести несли
Едва в их глазах среди заводей гладких
Вдруг плыли в тиши не свои корабли.
На случай какой-то непрошеной встречи
Огромные пушки команды лишь ждут.
Довольно запасов отменной картечи,
Которые в щепки борта прошибут.
 
 
Вокруг же высокого стОльного замка
Немало подсобных строений стоит.
Пестрит бастионов кирпичная рамка,
В которой железо оружий блестит.
Здесь будни свои коротают солдаты,
Крепя отражение вражьих атак.
И будут бежать наутёк супостаты,
Когда для сраженья поднимется флаг.
Им спуску в муштре не дают командиры,
Чтоб легче сражалось в тяжёлом бою.
Шлифуют штыки и латают мундиры —
Нерях засмеют остальные в строю.
Помимо батальных другие досуги
Конечно в почёте среди мужиков.
Вот кости игральные жмут чьи-то руки,
Вот кто-то бахвалится гнутьем подков.
Конечно же кто-нибудь травит и байки
Под хохот уставших от будней друзей.
Снаружи галдят вездесущие чайки,
Мелькая среди облаков вензелей.
В окошках колышатся солнца лучи,
Едва освещая казарменный быт.
И греет краснеющих стен кирпичи,
В ответ разгулявшийся ветер трубит.
 
 
В соседних палатах собрался совет —
Огромные карты лежат на столах.
Здесь каждый при важности орденских лент,
И каждый прославлен в военных делах.
Неспроста обсуждают затейливый план —
Видно скоро в немирный поход выступать,
И беречь солдатню от ненужных всем ран,
Да и вовсе без жизни потерь побеждать.
Вот и ходят чеканя неправильный шаг,
Вот и хмурят в раздумьях высокие лбы.
Видно сильно непрост и неслаб этот враг,
И хотят избежать невесёлой судьбы.
Сколько битв за прямыми плечами живёт,
Сколько маршей победных их помнят сердца,
Но сейчас за солдат в душах тяжести гнёт.
Ведь нельзя не тужить за родного бойца,
А иначе какой ты тогда генерал,
Если нет головы для великих атак,
Если глупо в сраженьи бойцов потерял
И в обратном походе приспущен твой флаг?
 
 
По молчанию этому кузница бьёт,
Наковальня без устали сутки гудит.
Оружейник огромный мечи там куёт,
За неточность юнца подмастерье бранит.
Тот и сам понимает, что важен их труд,
И порой жизнь спасает лишь крепость клинка.
А в поход как-никак их родные идут,
Ну а роль кузнеца, как всегда, высока.
И макают в бадью раскалённый металл,
И колотят его до десятых потов,
Чтобы в драке никто из своих не упал,
Чтобы каждый из них был к победе готов.
И шипят раскалённые в искры мечи,
Закаляясь для скорых великих побед.
Это острые к славе нетленной ключи,
Что оставят в истории острова след.
 
 
В нижнем дворике тесном толпа веселится,
Потешаясь над фразами чУдных шутов.
Кто доделал работу, по праву резвится,
Хороводя гурьбой и пугая котов.
Здесь и прачки, забросив сухие корыта,
И конюшие давшие в ясли овса.
До утра им вменённая служба забыта
И звучат веселей оттого голоса.
Шуты с деревянными горе-мечами
Сражаются здесь на потеху людей.
На миг возомнивши себя палачами,
Дубасят друг друга на усталь плечей.
Потом хороводы и песни до хрипа
Пока не погаснут по замку огни.
Тогда все пойдут до кроватного скрипа,
Умаявшись вдрызг от вечерней возни.
 
 
Опустится ночь на залив поутихший,
Оставляя заботы войны до утра.
Но рано, до света, как голос осипший
Раздастся в казарме «Встаём, всем пора»!
И тут уж не будет того настроенья,
Что было вчера до вечерних седин.
Выходят воители на построенье,
Суровые, дюжие все, как один.
Привычно в колонну встают боевую,
Попутно прощаясь со всеми вокруг.
Готовы исполнить команду любую,
И вот по мощёнке уж маршевый стук.
У главных ворот их народ провожает,
Желая вернуться домой поскорей.
Но конница сзади солдат поджимает
И молча шагают сквозь толщи дверей.
Немного поодаль с начальством кареты
И все, кто останется заново ждать.
Повсюду летят на удачу букеты,
Которые смерти должны помешать.
На лицах у женщин горячие слёзы,
В руках теребят носовые платки.
У всех мужиков лишь угрюмые позы
И взгляды в себя неподдельной тоски.
И кажется даже, что толстые стены
Слегка помрачнели от траурных сцен.
Молчит и залив в брызгах рвущейся пены —
Всё вокруг ждёт с надеждой к добру перемен.
 
 
Так закончилось мирное время,
Что для замка, увы, не впервой.
Возвращается тяжкое бремя,
Как печально известный герой.
Серый остров всегда отчим домом
Будет верных сынов своих ждать.
Ну а те поминать добрым словом
Его замок и ждущую мать…
 

2016 г.

КАСТА ШУТОВ

 
Я всего лишь большой шут.
Развлекаю других и любуюсь.
Пусть меня не простит суд,
Но не очень-то я и волнуюсь.
 
 
Ведь у каждого свой приговор,
И у каждого груз наказанья.
Так зачем затевать спор
О великих столпах мирозданья?
 
 
Их у всякого свой гнёт,
Отрицающий все остальные.
Человек, что под ним живёт,
Не заметит терзанья чужие.
 
 
До словесной баталии – шаг!
Слово зА слово стали врагами.
Был свободен, а стал раб,
И всё больше раскол меж мирами.
 
 
Ну к чему это всё греть,
С каждым споря за то, что «так надо»?
Это самая жёсткая плеть,
Но кому-то она как награда.
 
 
Только повод дай – в клочья порвёт
За «свои» прописные заветы.
И «героем» всю жизнь проживёт,
Не вникая в чужие ответы.
 
 
Есть адепты каких-то общин,
Есть приверженцы разных течений.
Существует немало причин
Для создания новых учений.
 
 
Но порою бывает смешно,
Когда спорят солидные люди
О предмете: грешнО не грешнО,
И друг друга «всевышними» судят.
 
 
Кулаком по столУ аргумент —
Вот и вся бесконечная правда.
На какую-то умность акцент
И извилины трогать не надо.
 
 
И в итоге так весь свет
Тихой сапой ругается вечно.
Компромисса для всех нет.
Всё течёт, как и прежде, беспечно.
 
 
То ли лень уже всё менять,
То ли смысла совсем не осталось.
От чего-то другого брать,
Чтобы в мире остаться хоть малость.
 
 
* * * * * * * * * *
Впрочем есть небольшой род,
Он зовётся в народе шутами.
Это те, кто за годом год
Не становятся жизни рабами.
 
 
Не скажу, что им всё – бред,
Ведь не чёрствые всё же души.
Но среди многоумных бесед
Их удел – только лишь слушать.
 
 
Не представить с пеной у рта
И кричащего лозунги басом
Настоящего брата-шута,
Он доволен простым хлебным квасом.
 
 
По всему он простой человек,
Он не лезет в бредовые споры.
И в любой, самый траурный век,
Не шатает родимой опоры.
 
 
Пусть ему не дано знать
Мимолётных триумфов кабацких,
Его дело – своё брать,
Не участвуя в стычках дурацких.
 
 
Ведь у них тоже есть ум,
Но не тот, что кричит во всю глотку.
Этот ум для своих дум —
Весь в себя да кулак к подбородку.
 
 
Иногда и шута в спор
Зазывают смутьяны по жизни.
А в глазах его лишь укор
Да вселенские слёзы повисли.
 
 
Он не может понять суть
И поэтому молча кивает.
У него свой особенный путь,
Потому он и в спор не встревает.
 
 
Неспокойных ему не понять —
Для чего можно так суетиться?
Ведь от них ничего не принять,
И нельзя ничему научиться.
 
 
Если нужно – кивнёт одному,
Если нужно – кивнёт другому,
Но идти на дурном поводу,
Поправляя обоим корону??
 
 
Нет, не будет, хоть это легко.
Просто шут он, он сам по себе.
Сам себе он укажет рукой,
По какой сегодня судьбе.
 
 
Этих орд он знавАл тьму,
И всегда они что-то делили.
Из уюта плели кутерьму
И о мире что-то вопили.
 
 
Согласившись пойти с одним,
Он надеялся на пониманье.
Но лишь стал врагом с другим
И отважился на скитанье.
 
 
Оказалось, что правда в себе,
Ну а сам ты дитя от Бога.
И в какой бы ты ни был борьбе,
К нему тебе и дорога…
 

2017 г.

13 ПИЛИГРИМОВ

 
СобрАлись как то в хоровод
Тринадцать пилигримов.
С тех пор танцуют круглый год
Под тенью херувимов.
 
 
Летят, плывут, ползут они
По замкнутому кругу.
Творцом зажжённые огни
Вдогонку шлют друг другу.
 
 
Их незатейливый маршрут
Искрится лунным светом.
Как заведённые идут,
Покрывшись звёздным пледом.
 
 
А в центре разноцветный шар
Обёрнут пеленою.
Там ветер, твердь, вода и жар
Не дружат меж собою.
 
 
У каждой мощи свой предел
Перед тремя другими.
Бушует вечный передел
И споры между ними.
 
 
Война стихий и в существах,
Дорвавшихся до власти.
В их скудных маленьких умах
Всегда есть место страсти.
 
 
Впадают в гнев по пустякам,
Не милуя друг друга.
И нету цифр дурным векам,
Где только смерть заслуга.
 
 
Смеялся каждый пилигрим
Над глупостью людскою.
Один лишь был непобедим
Весельем над бедою.
 
 
Он с любопытством наблюдал
Безумные эпохи,
Но виду так и не подАл,
Что люди – скоморохи.
 
 
Двенадцать же его друзей
От смеха сотрясались,
Над недостатками людей
Цинично потешались.
 
 
Но вдруг незримый к ним пришёл
С несокрушимой волей.
И в каждом схожести нашёл
С мирскою бренной долей.
 
 
Он разбросал по небесам
Хохочущих беспечно.
И наказал их голосам
НеслЫшными быть вечно.
 
 
Всем поровну стихий раздал,
На дюжину – четыре.
А лишнему секрет сказал
Об этом хрупком мире :
 
 
«Там в тесных скучных городах
Живут слепые люди.
Их часто посещает страх
От неизбежной сути.
 
 
Они с любовью рождены,
Но всё же разделились.
Однажды будут спасены
Те, что мне часто снились.
 
 
Они прозрачны словно свет
И лёгкие, как звёзды.
Они достойны знать ответ,
Для них приют мой создан.
 
 
Таких счастливцев на земле
Всё меньше остаётся.
И потому, мой друг, тебе
Судьба – за них бороться.
 
 
Храни их души, помогай
Во тьме не заблудиться.
И веру их оберегай,
Не дай в ней усомниться.
 
 
В тебе есть все четыре зла,
И все четыре чуда.
Тебя случайность привела
В тот круг из ниоткуда.
 
 
Займи же место в стороне,
Чуть дальше и чуть выше.
Не место в общей толкотне
Тому, кто мне стал ближе».
 
 
Тогда почтенно пилигрим
С вопросом обратился :
«А как же быть всем остальным,
Кто просто оступился?
 
 
Неужто нет таких людей,
Что сбились по незнанью?
Вдруг окрутил кого злодей?
Его и к наказанью»!
 
 
Виденье было, как ответ,
Нечётному избранцу —
Мелькали сотни тысяч лет
Подобно жизни танцу.
 
 
Менялись моды каждый век,
Привычки и уклады.
Но не менялся человек —
Искал себе отрады.
 
 
В морали ниже зверя пал,
Едва почуял силу.
И постепенно раскопал
Он сам себе могилу.
 
 
Рассвет, закат, закат, рассвет —
Как пульс по смертным венам.
И оступившихся там нет,
Есть хитрость к светлым генам.
 
 
Всего один на миллион
Нетронутым остался.
Не прЕдал вещий божий сон
И тёмным не достался.
 
 
Познал кручину пилигрим,
Проникшись скорбью светлой.
Он в мыслях стал необорим —
Помочь идее тщетной.
 
 
И оторвался от своих
Двенадцати попутных.
Одну стихию на троих
Пусть делят в спорах нудных.
 
 
Ему же места не нашлось
В притихшем хороводе.
Но дюже остальных далОсь
Задание в природе.
 
 
Огонь, эфир, земля, вода
Смешались в откровенье.
В себя ушёл он, и тогда
Обрёл своё прозренье.
 
 
С тех пор двенадцать величин
На тройки разделились.
И в образах земных личин
Печально засветились.
 
 
Все как один обречены
На бесконечный траур.
Им как печати врученЫ
Палитры тусклых Аур.
 
 
Тринадцатый же пилигрим
Чуть дальше и чуть выше,
Как завещал тот, кто незрим,
Зато прекрасно слышен.
 
 
Он часто слышен даже там,
На разноцветном шаре.
Но не глухи к его словам
Лишь те, кто с лишним в паре…
 

2015 г.

ДРУГ

 
(Посвящается Евгению Александрову)
 
 
А помнишь, Жека, мы с тобой
Когда-то подружились?
И с непокрытой головой
По всем дворам носились.
 
 
Заполучали синяки
В бесчисленных «войнушках»,
Когда лупили нас «враги»
Зарядом из «воздушек».
 
 
Коленки в кровь нещадно драли,
Гоняя мячик во дворе.
За это мамки нас ругали,
Не смысля ничего в игре —
Мы звёздами себя считали,
Как Марадона и Пеле.
 
 
Потом играли в «недотрожку»,
Увидев фильм про Брюса Ли.
Бабульки злились понемножку,
Когда возились мы в пыли.
 
 
Потом мы луки мастерили,
Как в кинофильме «Робин Гуд».
Мы просто так из них палили,
Стрелою был обычный прут.
 
 
Индейцы, ниндзи и пираты —
Вот кто мы были в те года!
И даже собирали латы
Из всяких всячин, как всегда.
 
 
Мы мяч об гаражи пинали,
Играя часто в «минус пять».
И мужики на нас кричали:
«Помнёшь ворота, твою мать»!
 
 
Тогда игру «квадрат» чертили
И расходились по полям.
Голы друг другу колотили,
Потом всё снова, по нолям.
 
 
Когда же мяч совсем сдувался,
Играли в «пекаря» в запой.
Там тоже редко кто сдавался,
И то когда пора домой.
 
 
На утро дротики, рогатки —
И на «охоту» в рощу шли.
На шортах лопались заплатки,
Зато какой-то «клад» нашли!
 
 
Зимой же крепости лепили,
Сражаясь против нас самих.
Снежки десятками копили,
Чтоб отбиваться от чужих.
 
 
Или в «царя горы» оравой
Стояли те, кто всех сильней.
Но самых сильных мы облавой
Вниз кувыркали побольней.
 
 
Мы в катакомбы шли бесстрашно
С запасом веток-факелОв.
И это было очень важно —
Расти без всяких поводков.
 
 
Мы научились делать пики
Из электродов, что найдём.
Мы были как зверята дИки,
Но знали – не растят, растём!
 
 
* * * * * * * * * *
Потом пошли «робинзонады»
В шестнадцатый, наверно, год.
Нам было ничего не надо,
Лишь только бы сходить в поход.
Без всяких взрослых уходили
На выходные напролёт.
 
 
И счастье было не в планшетах,
Не в телефонах, не в деньгах.
А в вольных у воды рассветах
И в нас – свободных дикарях!
 
 
Без всяких «гуглов» мастерили
Из хвойных лап большой навес.
И свежую уху варили,
И не было других чудес.
 
 
Шалаш, костёр, смешные байки
До незабытого утра.
Была природа, жизнь и чайки…
Но вот и юности пора.
 
 
* * * * * * * * * *
На дальний север ты забрался
Служить два года и дубеть.
А я сам знаешь с кем остался
От одиночества черстветь.
 
 
Скупые письма раз в полгода,
Куренье дряни, синева.
Уж такова судьбы природа,
Хотя всё это лишь слова.
 
 
Но слава Богу, зимним бОртом
Тебя вернули наконец.
Под рюмку чая с вкусным тортом
Ты объяснял мне про песец.
 
 
А я тебе в ответ о том же —
О нашем, местном песецЕ,
Что вроде стала жизнь дороже,
Но всё наладится в конце.
 
 
Потом как раньше мы гуляли
По нашим улицам родным.
По всяким барам зависали —
В руках стаканы, тянем дым.
 
 
Ну дальше вроде сам всё знаешь:
Аришка, Света, все дела.
Ты жизнь другую начинаешь,
А мне судьба не то дала.
 
 
* * * * * * * * * *
Ну в общем рад я, что ты есть!
А то бы был совсем ни с кем.
Не ложь, не думай, и не лесть…
Да сам ведь в курсе всех проблем.
 
 
Спасибо же за эту дружбу
Хочу я от души сказать.
Пусть иногда бывает в службу,
Но этого не избежать.
 
 
Так вот, желаю я здоровья
Твоей семье и всем родным.
Всегда богатого застолья
И быть душою молодым…
 
 
P.S.
Когда-нибудь мы стариками
На лавку сядем, посидим.
Пожмёмся дряхлыми руками
И обо всём поговорим.
О детстве, юности и прочем
Мы вспомним, как могло бы быть.
Вот я и ставлю многоточье
И будем дальше просто жить…
 

2017 г.

ИМЯ ЕМУ ЧЕЛОВЕК

 
Сидел чудак у магазина
Годов примерно сорока.
Прохожие ходили мимо,
«Не замечая» чудака.
 
 
Лишь изредка бросали в кепку,
Что распласталась перед ним,
Не очень нужную монетку,
И мчались по делам своим.
 
 
С усмешкой, с пафосом, с упрёком
Косился люд на чудака,
Не думая, каким же роком
Была протянута рука.
 
 
Да и неважно это было
Толпе погрязшей в суете.
В глазах же чудака застыло
Смиренье к полной слепоте.
 
 
Как все когда-то был он зрячий,
Но как-то к дому подходя,
Увидел в окнах дым горячий —
Пожар там буйствовал гудя.
 
 
Стрелой по лестнице промчался
И дверь не мешкая открыл.
В огонь бесстрашно он ворвался,
Внутри любимый пёс скулил.
 
 
Густая копоть залепила
Искавший животину взгляд.
Ожогом кожа засаднила
И легкие заполнил яд.
 
 
Уже сознание теряя,
Из пекла вынес друга он.
Его в объятиях сжимая,
Издал вдруг обморочный стон.
 
 
Пришёл в себя уже в больнице,
В бинтах и вечной темноте.
И стал в неведеньи томиться,
Гадая лишь о пса судьбе.
 
 
Спросил врача о наболевшем,
Но тот плечами лишь пожал.
Сказал, что в доме нет сгоревшем,
Наверно в страхе убежал.
 
 
Не стал расстраивать слепого,
Что дым собаку погубил.
И без того довольно много
Герой-страдалец пережил.
 
 
А тот немного подлечившись,
Несмелой поступью пошёл
Туда, где чуть не прослезившись,
Болезного щенка нашёл.
 
 
С тех пор сидит у магазина
И ждет питомца своего.
А люди все проходят мимо,
Не замечая слёз его.
 
 
Он каждый вечер кепку носит
В пустеющий отдел мясной.
На все монеты взвесить просит
Еды собачьей обрезной.
 
 
Затем идет к знакомой лавке,
Зажав пакет с костьми в кулак —
Здесь пёс его резвился в травке —
И ждёт блуждающих собак.
 
 
Он верит, что когда-то сможет
Как прежде друга приобнять.
На плечи лапы тот положит
И примется хвостом вилять…
 

2015 г.

ЗВОНИТЕ ЗАПРОСТО ДРУЗЬЯМ

 
Бывает так, что мир вокруг
Как будто отвернулся.
Давненько не звонил твой друг
И ты под грусть прогнулся.
 
 
Сидишь и ждёшь, когда пройдёт
Бессовестное время,
Когда удача отведёт
Тоски зудящей бремя.
 
 
Тебе, конечно, невдомёк,
Что, кто-то, может, тоже
Вполне достоин этих строк
И так же ждёт, так что же?
 
 
Считать хорошими лишь тех,
Кто набирает первым?
Кто делит с нами только смех
Достоин быть примерным?
 
 
Ошибка, ставшая бичом
Для современной дружбы.
Всё чаще морда кирпичом
От непосильной службы.
 
 
Неправда слабая, как сон,
Скорее убедись.
Возьми смелей свой телефон
И другу дозвонись.
 
 
Банальна фраза «как дела»?
Для тех, кто сам банален.
Но вас, друзей, судьба свела,
Вопрос вполне нормален.
 
 
Спроси у друга обо всем,
Узнай про всё, что ценно —
Про жизнь, семью, здоровье, дом —
Расскажет непременно.
 
 
Расскажет потому что ты
Ему и правда дорог.
И твой вопрос не до звезды,
Хоть двадцать вам, хоть сорок.
 
 
И будь уверен, он поймет
Твои слова, как надо.
Ведь так же, как и ты живет —
ЧестнО и небогато.
 
 
И слава Богу, что вы есть,
Надежда друг для друга.
Вам незнакомы фальшь и лесть,
Зато навек порука.
 
 
Подумай, много ли людей
Рискнут гордиться этим.
Есть кто-то вовсе без друзей
На этом белом свете.
 
 
И вот, быть может, час назад
Твой друг, как ты, в печали.
И пообщаться был бы рад,
Но все звонки молчали.
 
 
И думал он, что мир вокруг
Как будто отвернулся.
Он сам хотел звонить, но вдруг
К стеснению вернулся.
 
 
Боялся так же, как и ты
В чужую жизнь вторгаться.
Боялся расшатать мосты,
За дружбу извиняться.
 
 
Но вот твой именно звонок
Позволил не замкнуться.
От неприятного отвлёк,
Заставил встрепенуться.
 
 
Прошло каких то пять минут,
А жизнь пошла по новой.
Приличий ложных самосуд
Уже не столь суровый.
 
 
Уже смеётесь невпопад
Над чем-то из былого.
И каждый бесконечно рад,
И счастья нет другого.
 
 
Морали, как всегда, негусто
В моих безрадостных стихах.
Но как же нам бывает пусто
И без друзей, увы и ах,
 
 
Мы оставляем себя сами,
Боясь невовремя звонить.
А вдруг они хотели с нами
Точь в точь, как мы, поговорить…
 

2015 г.

СТЕРЕОЛОГ

 
– Привет, друган! Куда бежишь?
– Да тороплюсь ужасно!
– Хоть пять минуток уделишь?
 Мы поболтаем классно.
Не виделись с тобой сто лет,
Я вспоминал былое…
– Да ну, к чему весь этот бред?
Ведь прошлое – пустое.
Ну ладно, только пять минут,
И те с большой натяжкой,
Дела, дела совсем не ждут…
– Как у тебя с Наташкой?
– Да всё в порядке, разошлись,
Я не люблю причалы.
Пилила всё: «угомонись»…
– Но, может быть скучала?
– Да ладно, что теперь гадать,
Ведь главное – свобода!
А ведь она не станет ждать,
Всё дальше год от года.
– Как мама и отец живут?
– Да всё у них отлично,
Раз в месяц им звоню: «Салют»!
И дальше жить, привычно.
– Ну ясно, дай им Бог всего.
А дети есть, работа?
– Да, видел сына своего
Назад всего полгода.
Да и чего себя вязать
Ребёнком от былого?
Ну а работа… как сказать…
Ушел от босса злого.
– Здоровье как твое, скажи?
– Да что мне, перцу, будет?
Попойки, клубы, куражи…
Лишь смерть мой пыл остудит.
– И всё же, чем же счастлив ты
Помимо наносного?
О чём сейчас твои мечты,
Лишь о свободе снова?
– Да ты, брат, вижу постарел,
Раз не о том же грезишь.
Ведь только поболтать хотел,
А сам мне в сердце лезешь!
– Прости, прости, я от души,
Я думал всё в порядке…
– А разве нет? Ой, не смеши!
Жить надо без оглядки!
– Пойми, не в душу нагло лез,
Хотел лишь счастье увидать.
Среди своей судьбы аскез
С чужим хоть рядом постоять.
– Ой, ладно, всё, давай, пока.
От скуки тут с тобой умрёшь,
Ты превратился в дурака…
– Что, даже руку не пожмёшь?
 
 
Но «друга» уж и след простыл —
Не попрощавшись убежал.
И всё, к чему он так остыл,
Второй недавно потерял.
– Трагически и безвозвратно
Родных костлявая взяла.
Теперь всё как-то безотрадно.
Прости, такие, брат, дела…
Лишь мысленно вослед сказал,
Боясь несчастьем поделиться.
Он выбор друга признавал,
Но не сумел не прослезиться…
 

2015 г.