Читать книгу: «Тихие омуты», страница 17
Староста и двое его помощников повернулись в сторону приближающихся звуков. Крайнов перестал причитать и дергаться, неожиданно громким и твердым голосом он воскликнул:
– Великий земляной зверь! Приди к верным слугам твоим! Готова благодарственная жертва!
И вся толпа как один человек выдохнула: «Приди!»
И тогда темная стена тайги расступилась и страшная, черная, огромная как гора тварь вышла на освещенную поляну. Я не поверил своим глазам. То, что я сейчас видел перед собой, уже многие тысячи лет должно было покоиться под землей. Но зрение не подводило меня: из тайги на поляну, медленно переставляя напоминающие колонны ноги, вышел живой мамонт. Он был непомерно велик, его голова возвышалась метрах в пяти над собравшимися людьми, которые казались букашками рядом с этим древним чудовищем.
Но самое страшное и омерзительное заключалось в том, что мамонт был невероятно стар и, по-видимому, слеп. Его огромные глаза были затянуты мутной белой пленкой. Он мотал головой во все стороны и шумно втягивал воздух через толстый хобот. По сторонам от хобота находилось два бивня: один огромный, причудливо изогнутый, поднимался выше головы и имел в длину не меньше трех метров, а второй был обломан почти у самого основания и острый обрубок угрожающе торчал вперед. Задние ноги зверя были парализованы и безвольно тащились за телом. Все тело мамонта покрывала свалявшаяся черная шерсть, клочьями свисавшая с головы и боков. Поляна мгновенно наполнилась отвратительным запахом мокрой шерсти и разлагающегося мяса.
Почувствовав исходящее от костра тепло, мамонт остановился и начал принюхиваться. Каким-то чувством он заметил собравшихся на поляне людей. Неожиданно зверь поднял хобот в черное ночное небо и громко и протяжно затрубил. От этого жуткого звука кровь застыла у меня в жилах, это его я слышал вчера вечером на крыльце избы Матвеевых. Я боялся, что сейчас чудовище бросится на людей и растопчет их как муравьев.
Мамонт сделал еще несколько шагов к центру поляны. Михаил Горбылев, парализованный ужасом, безвольно смотрел как к нему приближается эта живая гора. Крайнов, Трофимов и Матвеев отошли к своим односельчанам и упали на колени перед мамонтом. Почти все последовали их примеру. Несколько человек, державших орудия, напоминающие пики, с двух сторон подбежали к зверю и как по команде вонзили свои копья ему в бока. Слепое чудовище рассвирепело. Оно бешено закрутило головой, снова издало трубный рев и приготовилось броситься вперед, на привязанного к дереву Михаила, чтобы растоптать, проткнуть бивнями или переломать хоботом.
Но тут произошло нечто неожиданное. Через поляну к мамонту бросилась человеческая фигура. Я узнал Светлану Матвееву, в руках она держала горящий факел.
– Отойди от него, тварь! – завизжала женщина и с силой ткнула факелом в переднюю ногу животного. Разозленный мамонт скорее всего не почувствовал боли, но огонь факела мгновенно перекинулся на густую шерсть. Чудовище продолжало наступать на Михаила, грозно размахивая хоботом, но через несколько секунд полыхала уже вся правая часть его тела.
Из толпы людей послышались удивленные возгласы. Мамонт наконец заметил, что горит, почувствовал новую нестерпимую боль и совсем обезумел. Он развернулся в сторону по-прежнему стоявших на коленях людей и бросился на них с быстротой, которую позволяли его парализованные задние ноги.
Те, кто стоял в первых рядах, в том числе староста и Илья Матвеев, оказались мгновенно растоптаны многотонной тушей. Закричали женщины. Люди из задних рядов, вскочили на ноги и бросились врассыпную. Милиционеру Трофимову удалось увернуться от животного. Он скинул маску и теперь в ужасе смотрел на окровавленные останки своих единоверцев. Вдруг хобот мамонта с удивительной скоростью и точностью метнулся вперед и подхватил участкового поперек туловища. Чудовище подняло его над головой так, что он оказался почти вровень с верхушками деревьев, и швырнуло на землю с восьмиметровой высоты. Трофимов бесформенной кровавой кучей рухнул к ногам Михаила Горбылева.
Люди разбегались с поляны, многие громко кричали. Почти вся туша мамонта уже была объята огнем. Он испытывал дикие мучения, ревел, метался по поляне, давя тех, кто не успевал увернуться. Вдруг он остановился. Его мутные, подернутые белой пленкой глаза как будто увидели меня, укрывшегося за толстым стволом дерева. Волоча за собой парализованные ноги, объятый огнем первобытный монстр ринулся в мою сторону. Зачарованный, этой страшной, невероятной картиной, я не мог пошевелиться. В ноздри ударил мерзкий запах паленой шерсти и соленой крови.
Только когда расстояние между нами сократилось до нескольких метров, я развернулся и бросился бежать. Видимо, в моем мозгу сработал некий предохранитель, потому что на бегу, продираясь сквозь кусты, росшие на дне проклятого оврага, слыша за спиной треск ломающихся деревьев и рев погибающего животного, я думал о каких-то отстраненных вещах: об оставленном в Темном Логе теодолите, об Иваныче, который явно что-то знал об этой деревне, но так мне и не рассказал, наконец, о свадьбе Алексея и Любы и о том, как было бы хорошо сейчас искупаться в чистой и холодной байкальской воде.
Я бежал, не разбирая дороги по ночной тайге, натыкался на пни и коряги, распарывал одежду и кожу о сучья, пару раз думал, что лишился глаза. Рев моего чудовищного преследователя постепенно затих вдали, но я даже не слышал этого из-за крови, стучавшей в ушах. Я бежал, наверное, несколько часов подряд, сначала по дну оврага, потом вверх по его склону, потом по сосновому лесу, казавшемуся бесконечным, но неожиданно оборвавшимся в новый глубокий овраг. В темноте я кубарем скатился в него, едва не переломав ноги, но поднялся и побежал снова. Когда я, вконец обессиливший, задыхаясь от бега, вывалился из тайги на дорогу, то не поверил своему счастью, потому что думал, что окончательно и бесповоротно заблудился в лесных дебрях. Хотя начало светать, я не заметил этого, перед глазами стояла красная пелена. Зацепившись за что-то ногой, я упал на обочину, и не нашел сил подняться. Сознание покинуло меня, милосердно позволив забыть о пережитых ужасах.
Первое, что я увидел, когда открыл глаза, был белый потрескавшийся потолок. Несколько секунд я смотрел в него, пытаясь понять, кто я такой и где нахожусь. Вскоре на помощь зрению пришел слух: я услышал приглушенный человеческий голос, чьи-то шаги и мерный, успокаивающий шум дождя. Повернув голову, я понял, что нахожусь в больничной палате. Медсестра тихо беседовала с другим пациентом рядом со мной. Напротив нас располагались еще двое больных. Обернувшись ко мне, медсестра удивленно вскинула бровь и улыбнулась: «А вот и товарищ Моргунов в себя пришел!».
Я быстро шел на поправку. Мой лечащий врач, пожилой и заслуженный медик по фамилии Каурин сказал, что причиной того, что такой молодой и крепкий парень как я, испытал столь продолжительный обморок, стала сильнейшая психическая травма вкупе с серьезным физическим перенапряжением. Ни своим соседям по палате, ни медицинскому персоналу я не рассказывал о том, что произошло в Темном Логе, и к моему удивлению они не пытались расспрашивать меня о том, что же именно привело меня на больничную койку.
Я решил, что врач запретил задавать мне вопросы, опасаясь ухудшения состояния. Но утром, на третий день моего пребывания в больнице, в палату вошли два человека: капитан милиции средних лет и молодой человек в штатском с военной выправкой. Вежливо поздоровавшись, они попросили меня выйти с ними в коридор для разговора. Мы расположились за столом дежурной сестры и после пары вопросов о моих биографических данных капитан попросил:
– Сергей Анатольевич, расскажите, пожалуйста, что произошло в Темном Логе вечером и ночью 2 августа?
Я собрался с мыслями и решил рассказать всю правду, тем более, что мои собеседники, по всей видимости, уже были хотя бы частично осведомлены о жутких событиях в этой глухой деревне, раз пришли ко мне с этим вопросом. Несколько секунд я думал, как бы лучше сформулировать то, чему я был свидетелем, и наконец сказал:
– Могу сообщить, что ночью с первого на второе августа я был свидетелем языческого ритуала человеческого жертвоприношения, в котором принимали участие практически все жители деревни.
И милиционер, и чекист с нескрываемым удивлением посмотрели на меня. Капитан даже отложил ручку, которой собирался записывать мои показания. Однако я продолжил:
– Насколько я понимаю, жертвоприношение имело целью оградить деревню от лесных пожаров, а также обеспечить ее жителям удачу в охотничьем промысле. Ритуал совершался в овраге у деревни. Жертвой был Михаил Горбылев, у которого, как мне удалось установить раньше, сложились неприязненные отношения практически со всеми жителями Темного Лога, а особенно с его соседом – Ильей Матвеевым. Именно он, а также староста деревни Василий Степанович Крайнов и участковый из деревни Урюпинка Иван Афанасьевич Трофимов, руководили жертвоприношением. Своими песнопениями они вызвали живого мамонта, видимо обитающего в тайге у Темного Лога. Мамонт должен был растерзать Михаила Горбылева, но в силу случайного стечения обстоятельств, рассвирепел, бросился на людей, многих из них затоптал и убил. Вы уже знаете, сколько всего погибло человек?
– Много… – неопределенно ответил капитан.
– А вам удалось поймать мамонта?
– Сергей Анатольевич, – прервал меня молодой человек в штатском, – мы понимаем, что Вы пережили сильный шок, врачи говорят, что Вы можете даже не помнить события последнего дня вашего пребывания в Темном Логе, но мы, честно говоря, надеялись услышать от Вас более полезную информацию, чем сказки о жертвоприношениях и живых мамонтах.
– Я знаю, что все это звучит дико, я сам образованный человек и думал, что мамонты вымерли тысячелетия назад, – немного обидевшись сказал я. – Но все, что я рассказал – чистая правда. Я отлично помню все детали той ночи в мельчайших подробностях. В конце концов, вы можете привлечь других свидетелей. Например, Светлану Матвееву, это она подожгла мамонта факелом…
– К сожалению, других свидетелей мы привлечь не сможем, – с грустной усмешкой сказал капитан. – Хочу поставить Вас в известность о том, что в ночь с первого на второе августа деревня Темный Лог была полностью уничтожена лесным пожаром. По нашим данным, Вы единственный, кому удалось спастись от огня, все жители деревни погибли. Поскольку это очень большая трагедия для всего нашего края, мы рассчитывали получить от Вас какие-то полезные показания.
У меня пересохло во рту. Трудно было поверить, что все люди, среди которых я провел несколько последних дней, мертвы. Конечно, я не испытывал к обитателям Темного Лога особых симпатий, но все же масштаб трагедии действительно поражал.
– Неужели никто не выжил? – тихо спросил я.
– Насколько мы знаем – нет. Хотя поисковые работы еще продолжаются, но большинство тел уже найдены, некоторые, наименее пострадавшие, опознаны. Вам очень повезло – шофер машины, которая утром второго августа была направлена за Вами в Темный Лог, заметил пожар, но решил подъехать максимально близко, чтобы оценить степень его опасности для населенных пунктов. Вы лежали на дороге без сознания и сильно израненный, видимо Вы долго продирались через тайгу, спасаясь от огня. Если бы не шофер, через несколько минут Вы бы тоже сгорели заживо. Кстати, его фамилия Доронин, можете поблагодарить своего спасителя, когда выйдете из больницы.
На секунду я подумал о том, не могла ли история с мамонтом действительно родиться в моей голове под влиянием перенесенного стресса и физических нагрузок. Возможно, я действительно спасался от лесного пожара, и слепая стихия каким-то невообразимым образом трансформировалась в моем сознании в образ горящего мамонта? Эта мысль стала спасительным мостиком, способным вывести меня из мира первобытного ужаса.
– Скажите, а тела жителей деревни были найдены прямо в домах? – спросил я. – Они спали, когда пришел огонь?
– Большинство тел было обнаружено в овраге за деревней, – ответил капитан. – Мы предполагаем, что они заметили приближение огня, может быть даже пытались его остановить, но осознав бесполезность усилий, решили укрыться в овраге, надеясь спастись. В сгоревших избах мы нашли только детские трупы.
Спасительный мостик в моей голове рухнул. Я отлично помнил, что на шабаше в овраге не было ни одного ребенка.
– Хорошо, что огонь удалось остановить, и он не пошел к городу, – заметил чекист. – Тут сама природа помогла нам, на следующий день начался сильный дождь, затушивший пожар.
Мои собеседники взяли с меня расписку о неразглашении любой информации, касающейся моего пребывания в Темном Логе. Прощаясь с ними, я обещал, что как только память моя прояснится и мне удастся вспомнить какие-то реальные подробности той трагической ночи, я обязательно свяжусь с компетентными органами.
Про себя же я решил больше никому и никогда не рассказывать о том, что на самом деле произошло в Темном Логе. Огонь уничтожил все улики и доказательства. Не так уж важно, действительно ли лесной пожар пришел в деревню с верховьев Лены или это горящий мамонт в предсмертной агонии зажег тайгу вокруг себя. Мне удалось спастись и даже не потерять рассудок. Но я твердо решил, как только закончится мое лечение, собрать вещи и навсегда уехать из Прибайкальска и из Сибири вообще».
Когда я закончил чтение дядиной рукописи, мои руки, складывающие разбросанные по столу листы в стопку, слегка дрожали, сердце учащенно билось, и я впервые в жизни позавидовал курящим людям, которые могут успокоить свои нервы этим нехитрым способом. В то, что я прочитал, было невозможно поверить. Мой разум твердил, что этот текст является всего лишь дядиным литературным опытом и не содержит в себе ни капли правды, однако осенняя ночь, притаившаяся за окнами дачного дома, вдруг стала непроницаемо черной, стук ветвей в окна – зловещим, а вой ветра в трубе напоминал человеческий плач.
Я наскоро просмотрел оставшиеся в ящике вещи и на самом его дне обнаружил две газетные вырезки. Одна из них, из газеты «Красный Байкал», выходившей в Прибайкальске, была датирована восьмым августа 1972 года. В ней говорилось о том, что во время крупного лесного пожара, перекинувшегося с верховьев Лены, в Прибайкальском районе было уничтожено шесть тысяч гектаров тайги, а также пострадало восемь населенных пунктов, в том числе полностью выгорела деревня Темный Лог. О количестве погибших в статье ничего не сообщалось.
Вторая вырезка казалась гораздо новее, хотя и ее бумага сильно пожелтела за то время, что она пролежала на дядином чердаке. Это маленькая заметка была напечатана в 1993 году в газете «Охотник и рыболов», о чем сообщала сделанная дядиной рукой приписка. Сибирский корреспондент этого издания сообщал, что некому охотнику Кунгурову улыбнулась неслыханная удача: недалеко от урочища Темный Лог, появившегося на месте одноименной деревни, сгоревшей в семидесятые годы, он обнаружил отлично сохранившийся бивень мамонта весом под восемьдесят килограммов. Продав бивень, охотник смог купить себе новый снегоход и ружье. В свою очередь, ученые, которым предоставили возможность изучить и описать находку, остались в недоумении, так как, признавая, что бивень принадлежал именно мамонту, они не смогли ни объяснить его удивительную сохранность, ни установить точный возраст находки.
Я хотел бы поверить, что дядя всего лишь сопоставил две статьи и написал на их основе фантастическую повесть, включив в нее элементы автобиографии. Но пожелтевшие листы дядиной рукописи, его почерк и выцветшие расплывшиеся чернила не дают усомниться в том, что написана она была несколько десятилетий назад, задолго до того, как охотник Кунгуров нашел на старом пожарище бивень мамонта.
