Цитаты из книги «Женщины непреклонного возраста и др. беспринцЫпные рассказы», страница 23

отличает петербуржца от жителей других городов? Он точно знает глубину задницы, в которой находится.

Бабушка, я и без Данте понимаю, что можно, а что нельзя.

кие полицейские и бабушки. Группа военных и хасидов. Я продавал сладкий лимонад всем и везде. Меня любили и прогоняли. Я понял, что вода идет лучше и продал собственную. Домой шел пешком, чтобы сэкономить на автобусе. Алчность обуяла меня, но я помнил: «Не заходи в Восточный Иерусалим». В школе я вел политинформацию и знал, что израильтяне аннексировали Крым – тьфу, Палестину: вежливо туда зашли, но референдум не сложился. В общем, в Восточном Иерусалиме жили палестинцы, евреев они не очень ценили. Попасть туда было легко. Более того, часть еврейских районов находилась за палестинскими, автобус пролетал их особенно быстро. Периодически

равно приятно. Я знаю, как ты ее любишь,

и я спокойно подошел к окну – единственному источнику тусклого света (осенняя ночь брала свое). При луне я решил покончить с презервативщиной и через некоторое время, справившись со всеми задачами, выдохнул, мечтательно посмотрел в окно и…

Ухожу из очереди и говорю стоящему за мной и читающему книгу: – Я вернусь. Человек, не отрываясь от чтения: – Кто знает, кто знает…

Врут бездарности. Таланты находят нужную правду.

ухаживание восприняла как локальную Полтаву. Мой товарищ ретировался, а фемина галопом прискакала

Влюбленность: человек ушел, месяц ты лезешь на стену, потом отпускает. Любовь: первый месяц тебя вроде отпускает, а потом лезешь на потолок.

Началась русская свадьба, бессмысленная и… бессмысленная.