Читать книгу: «Очень искренний рассказ», страница 3
Глава 5. Минус тридцать пять
А купил я Библию, молитвослов, несколько жизнеописаний святых, первый том Карлоса Кастанеды «Учение Дона Хуана» и «Интегральную йогу» Шри Ауробиндо.
«Интегральная йога» была написана русским языком, русскими словами, которые по отдельности мне были понятны, но, сложенные в предложения, через пять минут вызывали желание бросить всё и идти спать. Практически так я её и использовал – в качестве эффективного снотворного. Отключала мозги напрочь. Но я не сдавался и читал, клюя носом.
Зато всё остальное проглотил взахлёб. Библия шла потяжелее, особенно Ветхий Завет, а вот «Учение Дона Хуана» оказалось весёлым и интересным приключением. После приезда домой к моим практикам добавились ежедневное обливание ледяной водой по Порфирию Иванову и чтение молитв. Молитвы читал лишь для того, чтоб на своей шкуре проверить: что такого даёт человеку религия, что люди уходят в монастыри, чтоб целиком ей отдаться? Читал ежедневно и много, так как хотелось получить результат побыстрее. Читал молитвы, акафисты и даже пробовал почасовую практику (это когда каждый час читаешь набор молитв и днём, и ночью).
Воду для обливаний охлаждал в маленьком холодильнике-морозилке. Туда как раз, если убрать все полки, помещалось ведро с водой. Зимой каждое утро, скинув корку льда, я выходил на улицу в одних плавках и на снегу обливался. Мой сосед – бандит, державший водочные ларьки, специально привозил братву, чтоб меня показать, и когда я выходил с ведром, то показывал пальцем на меня и радостно кричал: «Вот он! Я ж говорил! Мой сосед! Рядом со мной живёт!».
На Северном Урале и сейчас погода посуровее чем в центре будет, а в те времена вообще с октября по апрель выше минус пятнадцати температура не поднималась, а в январе-феврале минус тридцать пять – это норма. Поначалу я мёрз жутко, но затем привык и к январю вдруг обнаружил, что когда я раздет, что называется, до трусов, я не мёрзну вообще. Даже при минус тридцати пяти!
И тогда я решил ходить по улице в одних коротеньких шортах и кедах, чем несказанно веселил местную детвору. Пробовал сначала в рубашке, но, как ни странно, в ней я сразу замерзал, а стоило снять, и – опа! – мне тепло! Парадокс! Но на самом деле я чувствовал, что на морозе во мне что-то переключалось на уровне энергетики. Ощущение такое, будто из меня выходят тысячи тёплых иголок. Похоже, это было видно кошкам: при виде меня они дико орали, изгибались в дугу и тикали в обратную сторону! А вот собаки не обращали на меня никакого внимания, проходили мимо, даже не повернувшись в мою сторону. Я мог так ходить сколь угодно долго. Что я, собственно, и делал.
Я бесцельно бродил по городу, экспериментируя со своим здоровьем. Люди в валенках, закутанные по глаза в шубы, идут, сгибаясь от ветра, проклиная метель, и, вдруг из белой пелены появляется почти голый молодой человек с одним крестиком на шее – идёт не спеша, прогуливаясь, никуда не торопясь. Взрослые просто провожали меня недоумённым взглядом, а молодёжь кричала мне вслед всякую всячину, в подробностях объясняя мне, какие органы я отморожу, и что у меня отвалится. А шестого января, каюсь, чуть не сорвал Рождественскую службу: заявился в таком виде за час до Рождества в местную церквушку. Народ стал шептаться, поворачиваться в мою сторону, бабульки вообще креститься начали: «Сгинь, нечистая!». Я понял, что делаю что-то не то, не стал искушать судьбу и пошёл встречать Рождество домой.
Итак, по приезде из Новороссийска у меня начал вырисовываться определённый распорядок дня, уже похожий на систематизированную практику по саморазвитию. Во-первых, полное вегетарианство. Далее, среда и пятница – сухие суточные голодания. Один раз в три месяца – десятидневное. Утром я читал молитвы и обливался ледяной водой, шёл на работу.
Что касается уринотерапии, то через полгода мне пришлось с ней расстаться. И вот по какой причине. Я пил всю мочу, что из меня выходила в течение суток, но вода, как известно, дырочку найдёт. И у меня начался жидкий стул. Промучившись несколько месяцев, я решил, что так жить нельзя и, не поняв до конца, что же уринотерапия вообще мне даёт, я перестал её практиковать. Придя с работы, снова читал молитвы и ещё раз обливался, затем погружался в чтение книг, что привёз. А затем сон.
Кстати, по примеру монахов-аскетов я оторвал пружинный матрац и прикрутил доски к каркасу кровати, покрыл их простынкой, чтоб занозы не посадить, да и для гигиены тоже. Так и спал на досках и без подушки в течение примерно двух лет.
Глава 6. Жесть!
Читая Библию и жития святых, я не переставал удивляться, насколько же много приводится свидетельств встречи с Богом, общения с Ним, и различных Его проявлений и взаимодействий с людьми. В ветхозаветные времена, похоже, вообще было нормой разговаривать с Ним. И вряд ли на протяжении нескольких тысячелетий сотни людей врали и сочиняли одно и то же – что они общались с Богом. А другие сотни врали, что видели это своими глазами! Даже если допустить, что один из этих тысяч очевидцев сказал правду – для меня было достаточно, чтоб начать это проверять. И постепенно я загорелся идеей: раз могли другие, смогу и я! Для меня одной веры было мало, мне нужны были доказательства!
В «Учении Дона Хуана» меня заинтересовала одна нехитрая, на первый взгляд, практика, которую Кастанеда, как он писал, освоил за один год. Она не требовала никаких приспособлений, специальных условий и формулировалась настолько просто, что было непонятно, почему Кастанеде потребовался целый год, чтоб этому научиться. А задача была такая: нужно было лишь посмотреть во сне на свои руки! «И все!? Да это ж легкотня!» – подумал я и решил попробовать. Отложил книгу, прочитал молитвы на сон грядущий и улёгся на свои доски.
«Посмотреть на руки, посмотреть на руки…» – мысленно твердил я и не заметил, как уснул. Проснулся через час в ужасе из-за того, что мне приснилось, как меня убили! Про руки я и помнить не помнил! Ладно, думаю, попробую ещё раз. «Посмотреть на руки, посмотреть на руки…» – проваливаюсь в сон, и вновь меня убивают во сне. Когда и в третий раз проснулся от собственного предсмертного крика, мне уже было не до рук. Было просто страшно! Уже глубокая ночь, я хочу спать, а скоро вставать на работу. Но как только я закрывал глаза, то сразу же вместо рассматривания рук погружался в жуткую историю, которая заканчивалась тем, что меня убивали.
Такие сны, бывает, снятся многим один раз эдак в пять лет, но чтоб за одну ночь около десятка раз! Такого я никогда не слышал. Кое-как, дожив до утра, я с помятым лицом и красными от недосыпа и ужаса глазами побежал на работу. Рассказывать и расспрашивать коллег было бесполезно. Я и так слыл если не ненормальным, то большим чудаком, а дополнительные фантастические рассказы авторитета мне никак не добавляли.
Придя после работы домой, после обливания и молитв я улёгся, собрался с духом, настроился «на руки» и закрыл глаза. Когда через полчаса проснулся от того, что меня «зарезали», я понял, что снова влип во что-то выходящее за рамки моего понимания. И уж раз я просыпался каждый час, то использовал почасовую практику чтения молитв. И снова меня всю ночь топили, резали, ломали, душили, или я умирал в каких-то катастрофах – стоило лишь произнести «посмотреть на руки, посмотреть на руки…» и уснуть. Словно какой-то страж не пускал меня и пугал, чтоб я не лез, куда не надо.
Это повторилось и в третью ночь, и в последующие. Так продолжалось в течение всего месяца. И не имело значения, в какое время я спал. Я пробовал спать днём, но результат был тот же. Несмотря на то, что во снах я бился и боролся за жизнь, исход был один – смерть. Из-за огромной усталости я уже перестал просыпаться между снами, и за очередным кошмаром без передышки следовал следующий.
Я пережил, возможно, все существующие способы, какими может умереть человек. От отравлений и болезней до всевозможных убийств, пыток и растерзания зверями. А хитом был сон, в котором я откуда-нибудь падал и разбивался в лепёшку. Эта смерть была чаще всех. Но я читал молитвы и упорно твердил перед сном: «Посмотреть на руки, посмотреть на руки…». Жаль, не вёл тогда подсчёт. Умер я во снах за тот месяц раз четыреста-пятьсот, если не больше.
И вот, умирая в какой-то пятьсот первый раз, я вдруг вспомнил! Нет, не про «руки», а про то, что я уже умирал много раз и каждый раз просыпался живой! «Ба! Да это ж опять сон!» – только и успел подумать, как ситуация с моим очередным убийством моментально рассеялась, и сон перешёл во вполне мирное русло. И вот тут-то я и вспомнил: «Руки!!!» и наконец-то поднял их перед собой.
