Читать книгу: «Дневник профессора Гаросса», страница 2

3

Дед, старый, страдающий какой-то неизлечимой болезнью негр, жил неподалёку, на втором этаже заброшенной пятиэтажки, где ещё год назад отключили и воду, и электричество, и отопление. Лет десять назад он неплохо процветал, оказывая услуги парням, по тем или иным причинам нарвавшимся на неприятности. Когда-то в молодости он долго работал у одного доктора и научился у него не только лечить насморк и принимать роды, но и извлекать из тел пули и штопать ножевые раны. Но годы брали своё, болезнь тоже, к тому же, в соседнем квартале объявился конкурент, и Хирург, как его тогда называли, остался не у дел и лишь время от времени проверял, не потерял ли он сноровку, на тех, кого приводил к нему его непутёвый внук.

В квартире, куда притащили Гаросса, царили холод и полумрак. Бледные лучи солнца лишь в нескольких местах проникали в помещение сквозь уцелевшие стекла, потому как в основном все окна были забиты одеялами, которых, как и матрасов здесь было очень много. Они заменяли здесь всё: и мебель, и одежду, и отопление. Раненого уложили около окна поближе к свету.

– Кого ты опять притащил, Клайд? – недовольно пробурчал вошедший старик, одетый в импровизированное пальто, сшитое из разноцветных одеял.

– Не шуми, дед, – ответил ему тот, – этому парню срочно нужна твоя помощь.

– Да он ещё и белый, – презрительно пробормотал Хирург и, развернувшись, зашагал прочь.

– Я заплачу… – прошептал Гаросс.

– У него есть деньги! – выкрикнул в спину деда Клайд. – Ты должен ему помочь, чёртов старик. Он мой приятель.

– Ну хорошо, Клайд, – старик вернулся, – раз у него есть деньги… э-э, раз он твой дружок, я посмотрю его, будь он хоть трижды белый.

Хирург присел рядом с Гароссом, который изо всех сил старался не потерять сознание, распахнул пальто, после откинул полу пиджака и осторожно убрал с раны окровавленную рубашку.

– Пулевое ранение, – спокойно констатировал он, – свежее, тридцать девятый калибр. Так… Пуля застряла в теле. Это уже хуже. Придётся оперировать.

Он потрогал раненому лоб, пощупал пульс и сокрушённо покачал головой. Затем велел внуку развести газовую горелку и приготовить инструменты и ушёл. Пока он в соседней комнате тщательно мыл руки в эмалированном тазу, Клайд извлёк из-под кучи матрасов армейский нож и стал прокаливать его на огне горелки. Через несколько минут дед вернулся с поднятыми руками, как заправский хирург.

– Инструмент готов? – спросил он внука.

– Готов! – ответил тот.

– Тогда принеси «Джерри». У меня там осталось.

Клайд убежал, а Хирург присел около раненого.

– Не волнуйся, приятель, – сказал он Гароссу, – всё будет хорошо. Ранение пустяковое, так что нечего переживать. В Анкаруке я помогал профессору Дюва. Тогда мы спасли жизни не одной сотне солдат. И, скажу я тебе, многих мы буквально вытащили с того света. Твоя рана, парень, по сравнению с теми, что мне приходилось штопать до сих пор, – мелочь. Так что успокойся и расслабься.

В это время вернулся внук с початой бутылкой «Джерри», дешёвого, но крепкого алкогольного суррогата. Больше половины её содержимого он влил в рот Гароссу, а остальное вылил на рану и руки деда.

– Наркоз! – скомандовал Хирург.

Клайд от души врезал раненому по челюсти, и тот отключился.

– Готово, док!

– Тогда приступаем.

Старик взял в руки нож и внимательно осмотрел его на свет…

4

По заверению Хирурга операция прошла успешно. Пуля была извлечена, рана зашита и забинтована. Когда Гаросс открыл глаза, Клайд снова влил в него «Джерри» и набросил сверху ещё пару одеял.

– Спи, Том Бромс, – сказал он ему, – теперь тебе надо много спать. Большая потеря крови – это тебе не шутка.

Гаросс боролся за жизнь недели две. К сожалению, старик где-то допустил ошибку – на третий день рана начала гноиться. По наказу деда Клайд купил нужную мазь, но она мало чем помогала. Шов почему-то не хотел затягиваться. Хирург лишь с недоумением разводил руками и уходил, ничего не объясняя, но заставлял внука менять повязку каждый день.

Не имея сил подняться, Гаросс вынужденно лежал в постели. В основном спал или дремал, а в минуты бодрствования обдумывал план спасения планеты. Днём к нему наведывался Клайд – покормить, сменить повязку – и делился свежими новостями. Оказывается, недавно в пустыне Фитра всего в двухстах километрах от Кохраны был зарегистрирован неизвестный взрыв большой мощности. Полицейские, приехавшие на место взрыва, обнаружили там останки десятка внедорожников и какого-то неизвестного летательного аппарата, и зарегистрировали повышенную в несколько раз радиацию. Правительство хотело направить туда комиссию для расследования, но Космическое Общество заявило, что по их предположению произошло столкновение спускавшегося космического аппарата с проезжавшими машинами. А это было по их части.

Как-то после очередной перевязки, Гаросс неожиданно вспомнил о пилюле Морриса, лежавшей в кармане его рубашки. Когда-то она восстановила работу его, давшему сбой, сердцу. Возможно, и сейчас выручит.

Подросток выполнил его просьбу – достал из кармашка контейнер, где в одном из отсеков лежала жёлтая желатиновая капсула. Затем извлёк пилюлю, с любопытством осмотрел её и сунул в рот раненому.

Чуда не случилось. Гной не исчез, и рана не затянулась, как он надеялся. Зато обессиленный организм заполнился энергией, и прекратилось жжение в боку. Это дало ему толчок для действия. Под изумлённым взором Клайда, он попытался встать. Но рана резкой болью дала знать, что он поспешил с выводами. И всё же он поднялся, потихоньку, не спеша, чтобы не теребить рану. Затем осторожно добрался до окна. На улице лежал снег, укрывший хлам и мусор и сделавший двор более привлекательным. Наступила зима…

Эта картина непроизвольно вызвала у него мысли о кейсе, который он закопал, спрятав его до лучших времён. В нём хранились документы, способные превратить Землю в пепел. Это ради них он рисковал жизнью, боролся со смертью и стремился выжить. Эти документы обязательно нужно обнародовать. Только тогда планета Земля будет спасена. Кейс, пока его окончательно не занесло, и пока не промёрзла земля, нужно было немедленно забрать и, раз он собирался переждать здесь зиму, спрятать где-нибудь поблизости. Так будет спокойнее. Но сам он был ещё слаб для этого, и тогда, после недолгих колебаний, он обратился за помощью к Клайду.

– Это двенадцатый километр, если ехать в Кохрану, – объяснял он ему, когда тот согласился, – сразу за указателем направо. Ровно через сто метров свернёшь опять направо. Через пятьдесят метров…

– Прям, как в кино про пиратов, – улыбнулся мальчишка.

Гароссу понравилось такое сравнение, и он тоже улыбнулся.

– Там, слева, увидишь три дерева. Они растут особняком, треугольником. На пересечении их вершин закопан кейс…

– Там деньги? – оживился Клайд.

– Нет, – разочаровал он его, – так важные документы. Очень важные. Настолько важные, что ты можешь поплатиться за них жизнью. Видишь ли, на самом деле есть кое-что дороже денег.

– Дороже денег ничего нет! – уверенно заявил тот.

– Когда-нибудь ты убедишься в обратном. А сейчас запомни: не пытайся открыть его, иначе тебя разнесёт на куски.

– О, боже! Ты что, агент, что ли?

Во избежание расспросов Гаросс не стал разубеждать нового друга, что к шпионскому ведомству он не имеет никакого отношения.

– И последнее, – втолковывал он Клайду как матёрый разведчик, – постарайся, чтобы этот кейс никто не увидел. Иначе из-за него у тебя будут огромные неприятности.

– Хорошо, шеф! – весело отозвался тот. – Сегодня же вечером этот опасный для моей жизни чемодан будет у тебя. А сейчас ложись, я обработаю рану.

Поздно вечером, когда в комнате царила непроглядная тьма, а Гаросс по обыкновению дремал, зарывшись в одеяла, кто-то вошёл в их квартиру, скрипнув дверью. Он не ожидал Клайда так рано и решил, что это вернулся старик. Но обычно, когда в дом заходил кто-нибудь из своих, тот всегда голосом предупреждал об этом. Так было заведено. Для того чтобы какой-нибудь пройдоха не проник в дом и не унёс последнее, что в нём имелось. Не услышав сигнала, Гаросс мгновенно проснулся. Стараясь не делать резких движений, вылез из-под одеял, вытащил из-под подушки пистолет и, добравшись до двери, замер, прислушиваясь. Немного погодя, послышались тихие, вкрадчивые шаги, приближавшиеся к его комнате. Тогда он снял пистолет с предохранителя и приготовился. Шаги стихли. Дверь осторожно приоткрылась, и чья-то голова просунулась в щель. Гаросс тут же ткнул в неё ствол.

– Не дёргайся, – предупредил он, говоря тихо на тот случай, если вор забрался не один. – Ты кто?

– Я от Клайда, – так же тихо ответил незнакомец, и было видно, как в бледном свете луны заблестел пот на его чёрном лбу. – Меня зовут Бирго. А ты и есть Бромс?

Это имя Гароссу было знакомо. Клайд не раз произносил его, когда рассказывал о своих друзьях.

– А где Клайд?

– Там, на двенадцатом километре. Мы нарвались на «кротов». Они увидели, как мы тащили этот… чемодан, и открыли по нам пальбу. Клайду прострелили череп… Чёрт! – возмутился он вдруг, не выдержав напряжения: кто чувствует себя спокойно, когда к виску приставлен пистолет? – Да убери ты свою поганую пушку, урод!

Гаросс убрал.

– Где кейс?

– На, забери!

Парень хотел зашвырнуть чемодан в угол, но Гаросс вовремя заметил это и успел перехватить.

– Аккуратнее! Он же может взорваться!

– Ну и что с того! – с вызовом отозвался Бирго. – Клайда всё равно уже нет. А он был мне как брат.

– Успокойся, парень, – Гаросс положил руку ему на плечо, – я понимаю, что тебе сейчас нелегко, но поверь мне, со смертью друзей жизнь не кончается. Уж я об этом знаю, – он тяжело вздохнул. – Только трусы и мямли падают духом и считают, что для них всё кончено. Ты ещё молод и за свою жизнь сможешь не раз совершить такое, за что Клайд порадуется за тебя на небесах.

Бирго притих. В полумраке Гаросс не видел его лица, но потому, как тот несколько раз всхлипнул, понял, что парнишка плачет.

– Не надо падать духом, парень, – он снова тяжело вздохнул, вспоминая своих погибших товарищей, – иногда жизнь преподносит нам такие сюрпризы.

– Ладно, я пойду, – буркнул в ответ Бирго и, вытерев нос, направился к выходу.

Когда вернулся старик, притащив что-то с собой в мешке, Гаросс рассказал ему о гибели внука, ни словом не обмолвившись о кейсе, который спрятал под матрасами, служившими постелью старику.

– Сукин сын! – только и сказал на это старый негр. – Я так и знал, что он так кончит.

Он ушёл в свою комнату, и уже через час был пьян и пел какую-то грустную песню.

Несмотря на то, что чуда в день приёма пилюли Морриса не случилось, процесс выздоровления всё-таки сдвинулся с места и стал резко прогрессировать. На следующий же день гной пропал, и рана стала затягиваться. Через день Гаросс уже не только спокойно вставал, но и легко перемещался по комнате. Боли не было, чувствовался лишь небольшой дискомфорт в простреленному боку. Когда, по его мнению, настала пора снимать швы, Хирург всё ещё заливал горе алкоголем. Пришлось проделать это самому, позаимствовав у него нож.

Одна беда прошла, но подступила другая. Заканчивался запас провизии, и Гаросс, живший на иждивении Клайда, не знал, как быть дальше. Он как раз ломал голову над тем, где взять деньги, когда к нему снова заглянул Бирго, оказавшимся подвижным шестнадцатилетним подростком. Он без стука вошёл в комнату и встал в дверях. Помялся немного, а затем протянул ему деньги.

– На вот, возьми…

Тот непонимающе посмотрел на парнишку.

– Бери, старик, это тебе, – буркнул тот и, спохватившись, тут же поправился, – то есть, вам на двоих. Когда мы пошли за чемоданом – будь он не ладен! – Клайд сказал, что, если с ним что-нибудь случится, то мы должны будем помогать тебе и Хирургу. Мы с Дивом дали слово. Так что держи…

– Отдай Хирургу.

– Нет, он их сразу пропьёт. Клайд сказал, деньги отдавать тебе.

Гароссу было неудобно принимать деньги у мальчишки, но выбора не было. Как только банкноты перекочевали в его руки, Бирго тут же исчез.

На эти деньги он купил провианта на несколько дней. Проходя мимо магазина канцелярских товаров, он через витрину увидел, как родители покупали мальчику школьные принадлежности. Это навело его на одну интересную мысль. Он зашёл в этот магазинчик и купил себе несколько толстых тетрадей и десять авторучек. Теперь он знал, чем будет заниматься долгими зимними вечерами.

Возвращаясь домой, он увидел на противоположной стороне улицы огромный баннер со своим портретом. Под ним крупными буквами было написано: «Внимание». Далее более мелким шрифтом шёл текст, который он издалека не смог прочитать. В самом низу жирно красовалось число «1000000». Выходит, Клайд не лгал, когда говорил, что на него открыта охота. Что же в «Спейсере» такого придумали, чтобы сделать его врагом общества? Ему было очень любопытно это узнать, но он не стал переходить улицу, чтобы прочитать текст. Теперь он должен быть вдвойне осторожным. В его руках судьбы двух планет, и он не имеет права рисковать. Надвинув на глаза шляпу, он поспешил в своё убежище. По дороге купил газету «Новости дня» и, как только оказался в комнате, тут же принялся за неё.

Его фотография и статья занимали всю первую страницу. Прочитав, что о нём пишут, он понял, как жестоко и изощрённо действуют в Космическом Обществе против тех, кто встал им поперёк дороги.

Вечером, когда после ужина старик захрапел на своём ложе, Гаросс достал тетрадь и аккуратно написал на её обложке: «Дневник». Затем подумал и подписал: «Тони Гаросса, профессора Данкарского университета».

Стивз Харрис, 2006 год, май

5

Дневник профессора Гаросса попал ко мне случайно, при обстоятельствах, достойных самых крутых киношных боевиков, и перевернул мою и без того головоломную журналистскую жизнь с ног на голову. Итогом сумасшедших гонок, стрельбищ, мордобоев и моего подорванного здоровья стали полный крах Космического Общества и бурные с перестрелкой похороны Всемогущего Синдиката, самоубийство одной влиятельной персоны, покусившейся на чужое добро и вскоре лишившегося его, и моя женитьба. Конечно, ради этого стоило послужить боксёрской грушей, движущейся мишенью, перенести несколько потрясений и похудеть за день на пять килограмм. В конце концов, вес я набрал заново, расшалившиеся нервишки восстановил с помощью хорошего психолога, но зато «Спейсер» уже никогда не сможет восстановить свою политическую власть и былое могущество, а рухнувшей империи «Синди» не выползти из-под своих обломков. Всё это произошло после того, как я опубликовал дневник профессора. Узнав об их замыслах, поднялась общественность не только в нашей стране, но и во всём мире. И это мировое возмущение как разрушительный торнадо так прошлось по двум мощным и влиятельным организациям, что не оставило от них камня на камне.

Что и говорить, поработал я неплохо, дел натворил немало и теперь, купаясь в лучах тропического солнца и тёплых водах Южного океана, поправляю здоровье на маленьком райском островке под неусыпным контролем очаровательной жёнушки. Время от времени я беру в руки дневник профессора и, перечитывая его, с иронией и грустью вспоминаю те дни, которые ещё два месяца назад считал кошмаром. Они и сейчас проходят передо мной с ужасающей реальностью, и я заново переживаю эти события. Но я знаю, что всё это уже в прошлом и воспринимаю их уже не так остро.

Вот я снова закрываю глаза и в который раз сажусь за руль своей «Джесси», и, выжимая из неё всё, мчусь в Данкару, чтобы успеть к утру смонтировать фильм, как я тогда считал, а как оказалось, навстречу своей нелёгкой судьбе.

Широкая бетонная полоса надвое рассекает огромную, некогда цветущую, а теперь мёртвую, захваченную песками равнину и кажется тонкой ненадёжной нитью среди этого безжизненного пространства. Ничто не радует здесь глаз, кроме самой автострады, каждый километр которой раскрашен яркими цветами. Её выкрасили специально, чтобы водитель не сошёл с ума за те пятьсот километров, что длится эта пустошь. Хочется как можно быстрее проскочить это паршивое место, но вот уже несколько часов я вижу один и тот же удручающий пейзаж.

Жара. Раскалённое добела солнце, кажется, задалось целью всё испепелить. Стальной кузов «Джесси» нагрет до предела. В салоне пекло, не помогает даже кондиционер, включённый на полную мощность. Через пару часов я прибуду в Данкару уже в готовом виде: дичь, запечённая в собственном соку, духовкой которой послужил салон автомобиля. Оригинально! Эта мысль забавляет меня, и я даже повторяю её несколько раз, чтобы лучше запомнить.

И всё же, несмотря ни на что, настроение у меня прекрасное. Пять дней мы провели в Аделоне, где сняли фильм о забастовке рабочих автомобильного концерна «Джигуди», хозяева которого объявили о тридцатипроцентном сокращении рабочих мест на своём заводе в этом городе. Мы – это я и мои верные помощники: оператор Таррен Ходли и ассистентка Сьюзи Каттерс. Без них я был бы ничто. Так – дырка от бублика, ноль без палочки, ну, и так далее. В общем, все мои фильмы стали популярными не только благодаря моим стараниям. А на этот раз Сьюзи превзошла самую себя по авантюрным решениям, и нам с Тарреном пришлось изрядно попотеть, чтобы воплотить её абсурдные, на первый взгляд, идеи. Чёрт побери! Она была так прелестна в своём творческом запале, эта милашка Сьюзи, что я, если бы не Таррен, с первого дня знакомства с ней положивший на неё глаз, непременно приударил бы за ней и, кажется, с самыми серьёзными намерениями… Так что фильм получился у нас классный, и шеф обязательно придёт в восторг, когда просмотрит его.

Мои помощники задержались на пару дней в Аделоне у родственников Таррена, а мне нужно непременно попасть в Данкару. Несусь как сумасшедший. Чертовски хочется пить. Рука в который раз привычно тянется к заднему сидению, и в который раз одёргиваю её, вспомнив, что питьевые запасы давно кончились. Ладно, потерпим. Скоро Мондакорра – маленький посёлок, выросший около заправочной станции и третьесортной забегаловки. Там я сделаю небольшой привал: заправлюсь, слегка перекушу и снова в дорогу.

Конечно, как всякий здравомыслящий, я мог бы переждать там эту жару и вечером продолжить путь, но мне нужно срочно попасть на студию, чтобы сделать монтаж фильма и утром предоставить его смотровой комиссии. Кларк, мой шеф, не любит сбоев, а сегодня истекает срок нашего задания, и, конечно, он предпочтёт запечённую дичь с готовым материалом, чем живого и невредимого сотрудника своей телекомпании с незаконченной работой. Старая вешалка! Впрочем, я привередничаю, старикашка он не плохой.

Натужно гудит кондиционер, не справляясь со своей работой, мелькают под колёсами разноцветные полосы автострады, а за окном – убитая человеком земля. Уныние, навеваемое пейзажем, разгоняет ритмичная музыка и мелодичный голос Резогины. Я даже сделал громче, чтобы насладиться голосом популярной певицы. Но песня скоро кончается, как и всё, имеющее начало, и приятный баритон начинает делиться последними новостями. В первую очередь, разумеется, сенсационной. Тони Гаросса видели три дня назад в местечке Кнотти, что недалеко от Аделоны. Диктор настойчиво рекомендовал, чтобы никто не пускал в дом незнакомцев и не подбирал мужчин на дорогах, движущихся автостопом.

Тони Шаррок Гаросс. Владелец могущественного Уником-банка, председатель Объединённых Национальных банков страны, крупнейший учёный-натуралист, профессор Данкарского университета, самый богатый человек в стране обвинялся Космическим Обществом в том, что преднамеренно уничтожил их космический корабль, на котором вместе с другими членами экипажа совершил многолетний космический полёт. По заверению «Спейсера» сделал он это, находясь в состоянии сильного психического расстройства. К тому же, начальник Службы Безопасности Космического Общества предположил, что у профессора, вероятнее всего, имеется оружие. Отсюда следовало, что вооружённый псих опасен вдвойне. Это заявление Космического Общества вот уже восемь месяцев держит всю страну в страхе. За это время в разных городах нашли не меньше десятков трупов с огнестрельными ранениями, которые приписывали одному и тому же маньяку – Тони Гароссу.

На него была объявлена охота, обещалось огромное вознаграждение, и на поиски самого известного человека в стране бросились все, кому не лень, начиная от шарлатанов и бездельников и кончая полицией и самим Космическим Обществом. Было поймано немало Гароссов, но все они оказались не настоящими. И вот теперь ещё одного Гаросса видели три дня назад в районе Кнотти. Эту сенсационную новость передают каждый час по всем радиоканалам.

На горизонте появляется Мондакорра. Наконец-то! С удовольствием выключаю надоевший приёмник и сворачиваю с дороги. Автостоянка забита до отказа, на заправке – никого. Такое ощущение, что всё замерло в ожидании чего-то неприятного. Это ощущение усиливается, когда замечаю на окраине стоянки несколько огромных чёрных внедорожников «Икс-космос». Неспроста они здесь. Быстро осматриваю стоянку. Так и есть. Между автомобилями шныряют «кроты» – накаченные парни в чёрных кожаных костюмах с эмблемами Космического Общества на левой стороне груди. Не обращая внимания на жару, они внимательно осматривают каждую машину, заглядывают в салон, кузов, контейнер. Опять что-то вынюхивают подонки!

Подъезжаю к бензоколонке и глушу мотор. Не успеваю вылезти из машины, как попадаю в окружение двух парней из обслуги в зелёных униформах. Сую им деньги, прошу заправить полный бак и сделать небольшой ремонт: что-то стало постукивать сзади.

– И всё как можно скорее, ребята, – говорю им напоследок.

– Вы собираетесь продолжить путь в такую жару? – искренне удивляется один из них.

– Увы, это не моя прихоть, – отвечаю ему и повторяю свою просьбу.

– Будет сделано, – заверяют они, и я спешу спрятаться от жары в баре.

Там столпотворение, невозможный гвалт и духота. Здесь тоже замечаю несколько «кротов». Они не спеша протискиваются сквозь толпу и внимательно рассматривают лица. Чувствуется, что всех раздражает их присутствие, но толпа безмолвствует и расступается при их приближении, стараясь держаться подальше. Но вот какой-то нерасторопный пожилой дядька не успевает это сделать и тут же отлетает в сторону от грубого толчка, вылив на себя содержимое кружки, которое только что купил. Никто не заступился за него. Напротив, все отворачиваются, пытаясь заглушить голос собственной совести.

И всё же один парень не выдерживает. Судя по одежде, водитель-дальнобойщик. Здоровенный такой детина. Он демонстративно встаёт на пути этого «крота» и выставляет вперёд могучую грудь.

– Может, ты попробуешь со мной? – с вызовом спрашивает он. – Или ты предпочитаешь стариков?

«Крот», не сводя с него глаз, ухмыляется, с наслаждением поглаживая свой лысый череп, и вдруг неожиданно сильным ударом сбивает здоровяка с ног. Тот удивительно проворно для своей комплекции поднимается на ноги, но атаку его останавливает куцый ствол автомата, приставленный к его груди. Водила бледнеет, но по глазам видно, что останавливаться не с обирается. Тогда лысый передёргивает затвор и, гадко улыбаясь, смотрит на реакцию соперника. Бар замирает в ожидании самого страшного. Ведь от подонков-чернокоженников можно ожидать что угодно. Над ними не властен закон. Они сами – узаконенное беззаконие. Но «крот» не стреляет, его забавляет растерянность здоровяка, мокрого от обильного пота. Не убирая от его груди автомат, он кричит через весь зал своему приятелю, стоящему у дверей:

– Эй, Грэг! Выпусти этого засранца! У него в сортире появилось срочное дело!

Напряжённую тишину разрывает громкий, злорадный смех его дружков. Водила презрительно посмотрел на самодовольного «крота», затем на автомат.

– Мы ещё встретимся, – говорит он лысому.

– До встречи, засранец, – щерится тот в ответ, обнажив стальные зубы.

Парень обходит «крота» и направляется к выходу.

После такого мирного исхода толпа облегчённо вздыхает и возвращается к прежним занятиям. Я так же, как и все, делаю вид, что ничего не произошло, протискиваюсь к стойке и заказываю стакан томатного сока, небольшой обед и несколько бутылок «газировки». Как не велико желание поскорее удрать отсюда, всё же ем не спеша, смакую сок, давая ребятам время повозиться с «Джесси». Проходит полчаса. Пора! Беру бутылки и с пакостным чувством пробираюсь к выходу. У двери натыкаюсь на презрительно-колючий взгляд «крота», которого лысый назвал Грэгом. Невольно внутри у меня всё сжимается от предчувствия неприятного. На секунду замешкиваюсь и тут же слышу его грубый голос:

– Проваливай, скотина!