Читать книгу: «Попроси меня. Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 3», страница 9

Получив патриаршество не по каноническому избранию, а по естественному праву, какое признали за государевым отцом, Филарет и для духовенства был, прежде всего, «великим государем». Но таким же «великим государем» выступал он и в делах управления государственного. Человек властный и крутой воли, он «всякими же царскими делами и ратными владел»²⁰⁷ не только путём личного влияния на сына-царя. Его участие в государственной власти было установлено формально, как титулом «великого государя», так и порядком делопроизводства: дела докладывались обоим государям и грамоты писались от имени их обоих. Царь Михаил пояснял, что «каков он государь, таков и отец его государев великий государь, святейший патриарх, и их государское величество нераздельно», а современники не колебались, кого признать действительным правителем государства, наблюдая, как почтительный и скромный сын только одобрял решения своего отца.

Филарет достиг власти, которой добивался в течение всей своей жизни, и с его приездом в делах правления почувствовалась твёрдая и сильная рука. Но сколько-нибудь существенных изменений в личном составе центральной администрации, ни в том, что можно назвать наметившейся «программой» внутренней политики, не произошло. У придворной и приказной среды и Земского собора явился энергичный и суровый руководитель. Отдельные лица, как царские свойственники Салтыков и несколько видных приказных дельцов подвергаются при нем опале, возвышаются новые лица, но это не меняет общего склада и характера правящей среды. Вливая в правительственную работу больше системы и энергии, пытаясь в то же время бороться против злоупотреблений, притом не отдельными опалами, а общими мерами, Филарет оставался всего лишь умным администратором, некогда выбранного русским народом курса следования, умевшего понять обстоятельства и очередные задачи текущей государственной жизни, но не преобразователем, который владеет даром не только пользоваться данными условиями, но творчески их изменять.

Внимание Филарета сосредоточилось, прежде всего, на непорядок и злоупотребления разного рода в области сбора податей. С одной стороны, вся старая система обложения была в полном расстройстве. Попытки выяснить действительное состояние платёжных сил путём «дозора» – писи подлинного экономического положения тягловых хозяйств – не были закончены и сами служили поводом для многих злоупотреблений. С другой, немало плательщиков разными способами уклонялись от тягла, усиливая, при государстве распределительных приёмов обложения, тяготу остальным. Подати с одних взимались по писцовым книгам, с других – по дозорным, «и иным тяжело, а другим легко», дозорщики одним за посулы мироволили, а других «писали и дозоровали тяжело». Кроме того, «запросные и пятинные деньги» были чрезвычайными налогами, и в мирное время их следовало отменить.

В июле 1619 г. был созван Земский собор, по четыре человека от городов. По предложению патриарха собор решил начать дело сбора податей заново. Поэтому по царскому указу в неразорённые в Смуту уезды отправились писцы, в пострадавшие и ещё не оправившиеся от прежних бед местности – только дозорщики. Они должны были изучить на месте состояние хозяйственной жизни и всё описать в дозорных книгах. Для гарантии успеха «дозорщиков» следовало выбрать из «добрых», с их крестным целованием и снабжением «полными наказами».

Мысль русских философов тогда не шла дальше попыток наладить дело старыми приёмами, привлечения к общей тяготе всех, кто умел её «избыть». Но многие посадские люди, «льготя себе, чтоб в городах податей никаких не платить», покидали нажитые места, где записаны были в тягло, уходили в города, выбывая из лета. Другие плательщики – «посадские и уездные люди» – «заложились в закладчики за бояр и за всяких людей» и, уйдя из-под власти правительственной на частную службу под покровительством новых господ в своей слободе «живут себе в покое»²⁰⁸.

Для возобновления этих платёжных сил было решено вести розыск подобных беглецов, возвращать их на прежнее место, чтобы «быть им по-прежнему, где кто был поперёд сего». Обеспечение податной исправности населения требует, по-старому и в ещё большей степени, прикрепления тяглецов к месту и к той местной организации, куда они записаны в писцовых книгах, обеспечивая это прикрепление «крепкими поруками». Прошло 20 лет и в 1638 г. возник особый «Сыскной приказ» во главе с И. Б. Черкасским и Д. И. Мезецким для повсеместного сыска закладников и возврата их на старые места особыми «сквозчиками», под надзором которых они обязаны были соорудить себе на посаде «дворовое строение». Кому из них не находилось «поручьников в житье и в дворовом строении», тех сажали в тюрьму или обязывали «жить и строиться» под угрозой ссылки в Сибирь.

Одна из серьезных проблем государства состояла в создании обороноспособной армии. Улучшение финансового положения позволило привлечь на русскую службу иностранных наёмников, знакомых с новшествами в европейском военном искусстве. Они были в основном из Швеции, Дании, Англии и Голландии. Католиков брать на службу запрещалось, поскольку после Смуты католичество оставило о себе нелицеприятные воспоминания и остережение тайных связей с Польским королём.

Всего на службу было принято 5000 солдат, каждому платили 200 руб. в год. При участии приглашённого из Швеции полковника Александра Лесли были сформированы первые четыре полка «иноземного строя», а также шесть полков, где рядовой состав набирался из русских людей, выставляемые городами или монастырями по царскому указу. Для сбора ратных людей был создан приказ Сбора ратных людей. Для сформированных частей в Швеции было закуплено вооружение: 10 тыс. мушкетов, 5 тыс. шпаг, 150 пудов фитиля, 80 тыс. пудов пороза, 15 тыс. пудов ядер, 3 тыс. сабельных полос. Офицерами в новых полках (как русских, так и «немецких») были иностранцы, поступившие на русскую службу. Первые два из патента были выданы драгунскому полковнику Ван Даму и пехотному полковнику Шарлю Эберту.

Отношение к собственному служилому сословию, которое неразрывно связано с крестьянством, определялось теми же целями, что и в вопросе сбора податей – овладеть всеми силами и средствами населения, чтобы никто не был пропущен, и теми же средствами – прикрепления к месту и повинностям. Заботы об устройстве служилого класса, раздача ему поместий и его пополнение новыми верстаниями (в России в 16—17 в.в. зачисление дворян, детей боярских и городовых казаков на военную службу с одновременным назначением земельного надела и денежного жалованья) в правление Филарета велись систематически и в 1636 г. особое «поместное Уложение» подвело тому некоторый итог. Поместная система и организация службы представлялись настолько обезличенными, что практика раздачи дворцовой земли к 1627 г. прекратилась. Идя навстречу желаниям служилых людей, правительство расширяет их права по распоряжению поместьями, разрешая мену, сдачу другому лицу – в известных случаях, отдачу в приданое за дочерью. В то же время, правительство продолжало политику ограничения права распоряжения вотчинами, особенно жалованными и выслуженными, которых много было роздано в первую половину царствования. Общая тенденция этой эволюции подготовляла слияние поместий и вотчин в один разряд недвижимых дворянских имений (процесс, длившийся до 1714 г.)

Устраивая служилых людей на земле, верховная власть требовала от них постоянной готовности к строевой службе. Экономический кризис, разросшийся в последствиях Смуты, ставил эти требования в прямое противоречие с хозяйственным положением служилых земель. Мелкие поместья и вотчины служилого люда были в состоянии сильного разорения, главным образом, по недостатку рабочих рук. Даже более зажиточные московские дворяне, заявляли, что иные из них остались при 3—6 крестьянах на имение. Вопрос этот был настолько острым, что при Михаиле Фёдоровиче размер обязательной службе определился не как при И. Грозном, по площади земельного владения – «с 100 четвертей добрые угожие земли человек на коне и в доспехе полном»²⁰⁹, а по количеству крестьян у служилого человека – с 15 крестьян. Сами служилые полагали, что нести походную службу «без государева жалованья»» может тот, за кем числится 50 крестьян, а менее состоятельные нуждаются в денежной помощи. Тягость службы и общее моральное падение создавали в дворянской среде явления, аналогичные тем, с какими правительство боролось, разыскивая беглых посадских людей. Дворяне уклонялись от призыва в поход, оказывались «в нетях», а то и вовсе бросали свои поместья и «не хотя государевы службы служити и бедноти терпети» укрывались, подобно посадским закладникам, за бояр, поступая к ним в «добровольные холопы».

Служилые землевладельцы объясняли свою бедность и бессилие нести требуемую службу оскудением крестьянских рабочих рук в их поместьях и вотчинах. Неся урон от крестьянских побегов и в непосильном соперничестве из-за крестьян с крупными землевладельцами, они долго и тщетно добивались или отмены «урочных лет» по сыску беглых (в смысле перехода этого положения в пожизненное состояние) или его продления. И только в 1637 г. привилегия Троицкого монастыря была распространена на дворян и детей боярских окраинных и пригородных Москве городов, а в 1639 г. – на служилых иноземцев: для них срок сыска стал девятилетним. Ещё через 3 года дворяне и дети боярские «всех городов» снова подали коллективную челобитную с просьбой вовсе «отставить» урочные годы, а «беглых крестьян и бобылей отдавати по поместным их и по вотчинным дачам и по писцовым книгам и выписям, кто кому чем крепок». Челобитье это было направлено против «сильных людей», которые, пользуясь установленными границами урочных лет, закрепляли за собой беглых крестьян, что по своему естественному характеру являлось посягательством в сторону мелкого служилого землевладения. Надо полагать, именно поэтому челобитье не имело успеха: царским указом 1642 г. срок урочных годов продлён только до 10 лет, а для вывезенных насильно – до 15 лет. Но неминуемая угроза над крестьянством, которое хоть и нелегально, но пока всё же могло менять своих господ, а, соответственно, и условия существования, уже нависла совершенно определённо.

После Земского собора 1619 г. была несколько реформирована приказная система. 25 приказов стали постоянными. Их функции были схожи с современными министерствами. Несколько приказов носили временный характер и занимались текущими проблемами. Три приказа находились в ведении патриарха. Вновь был возрождён Челобитный приказ, но в него подавали уже не жалобы на чиновников, а предложения по улучшению страны. Жалобы же стали собирать в другом приказе – «Что на сильных бьют челом». Новые функции появились у Земского приказа – с 1629 г. он стал отвечать за пожарную безопасность городов. Для этого под его началом создавались дежурные команды пожарных.

Однако чёткого разграничения функций между всеми приказами ещё не было, сказывался прежний территориальный принцип осуществления власти. Одни и те же административно-полицейские функции были и у Разрядного и у Разбойного, и у Стрелецкого и у Земского приказов.

Основным законодательным документом считался Судебник 1550 г., но в дополнение к нему было создано множество законов, которые хранились в разных приказах и иногда друг другу противоречили. К концу царствования Михаила вопрос о новом своде законов стоял исключительно остро.

После составления писцовых и дозорных книг взимание налогов несколько упорядочилось. Постоянные налоги делились на две группы: окладные и косвенные налоги и неокладные (пошлины и пени). Основным окладным налогом было тягло – плата за землю, которая использовалась («живущая четверть»), косвенными налогами были таможенные сборы, кабацкие и стрелецкие деньги, хлебные запасы, ямская гоньба, городовое и мостовое дело и др. Они обычно собирались со всего города.

Неокладными налогами были различные пени, штрафы, плата за судейство и многое другое. Кроме того всё население было обязано при необходимости принимать на своих дворах иностранные полки, ратных людей, царских гонцов, кормить их самих, слуг и лошадей.

В 1627 г. был принят закон о подводах для государственных перевозок. По нему все категории населения в случае необходимости обязаны были поставлять определённое количество подвод. Больше всего подвод должны были выделять митрополиты и бояре – 20.

Новый закон касался бесчестья. Теперь обидчик не выдавался «головой» обиженному, а платил большой денежный штраф. Несколько законов затрагивали вопросы пьянства. На гостиных дворах и в крупных торговых городах было запрещено открывать корчмы. Пить разрешалось только несколько раз в году – по большим праздникам. Замеченных в пьянстве сажали в тюрьмы, били кнутом или с позором водили по городским улицам. Также запрещалось и табакокурение, от которого часто случались пожары.

Филарет стоял у истоков многих начинаний, призванных укрепить расшатавшийся государственный организм. Внешне первоначальные мероприятия выглядели как возвращение к лучшим традициям Московского государства прошлого столетия. При царе активно трудилась Боярская дума, новые законы выходили с прежней формулировкой «уложил царь со своими бояры». Занятие многих государственных должностей определялось системой местничества, т.е. знатностью боярского рода и тем, какие должности занимали предки (продвижение бояр по службе фиксировалось в специальных разрядных книгах). Обычаи ограничивали в своих действиях царя и родовитую знать. «А вновь Московский царь из бояр, и из ближних, и из иных чинов людей, князем учинити не может никого, кроме боярства и иных чинов, потому что не обычай тому есть и не повелось»²¹⁰ – писал беглый московский подьячий Григорий Котошихин. Но в действительности у боярства оставалось с каждым годом всё меньше и меньше власти. Самых решительных бояр Филарет убрал из Москвы: князя И. В. Голицына сослали в Пермь, князя Д. Ф. Трубецкого отправили воеводой в Сибирь. Среди бояр и думных дворян появилось множество новых фамилий, оттеснивших от управления старую титулованную знать – среди них Стрешневы, Нарышкины, Милославские, Толстые и др. Сама Дума постепенно превращалась в придаток системы администрации, решала бесконечную массу второстепенных дел. Наиболее же важные вопросы царь и патриарх стремились решать самостоятельно, издавая именные указы (указы от имени одного монарха, без одобрения Думы) или же привлекая к обсуждению Земские соборы.

В первые годы царствования Земские соборы заседали почти беспрерывно: в 1613—1615, 1616—1619, 1620—1622 гг. В них правительство стремилось опереться на местные понятия при решении важнейших дел, сохранить наметившееся единство государство. На Земские соборы созывались выборные от разных чинов государства, «которые бы умели рассказать обиды, насильства и разоренья», чтобы обоим великим государям, царю и патриарху, «всякие их нужы и тесноты, и разоренья и всякие недостатки были ведомы»²¹¹. Царь и патриарх обещали, что обсудят с ними, как «устроить бы Московское государство, чтобы пришло в достоинство», и «советовав по их челобитию, учнутъ о Московском государстве промышляти, чтобы во всём поправити, как лутче».

Кроме решения вопросов по конкретным делам, собор представлял собой определённый противовес боярской аристократии и Думе. Но по мере наведения в стране порядка и усиления царской власти, соборы начинают собирать всё реже и реже, только по наиболее важным поводам: например, в 1632—1634 гг. – по случаю войны с Польшей. Меняется их характер. Если на соборе 1613 г. преобладали представители дворянства, посада, казаки и даже крестьяне, то последующие соборы в основном состояли из представителей местной администрации.

Вернувшись из плена, Филарет наряду с другими занялся очень запущенными церковными делами. Был решён конфликт, связанный с исправлением Троицкими старцами богослужебных книг. Дионисий был оправдан, а келарь Авраамий Палицын отправился на покаяние на Соловки. Не остался без внимания патриарха и царский двор, где хозяйничали царские родственники, часто злоупотреблявшие властью. В 1623 г. опале подвергались двоюродные братья царя, Борис и Михаил, Салтыковы. Выяснилось, что именно они оговорили невесту царя Михаила, Марию Хлопову, и отправили ее вместе с родственниками в ссылку (у Марии случилось небольшое недомогание и те заявили, что невеста имеет «порчу», которую её родственники якобы скрыли). Преступление Салтыковых было расценено как государственное, поэтому их лишили званий, имений и сослали в Сибирь, но Мария так и осталась в изгнание, так как для государя нашлась новая невеста. Участь Хлоповой была только улучшена.

Патриарх Филарет сам взялся за устройство свадьбы сына. В 1624 г. Михаил женился на княжне Марии Владимировны Долгорукой. Но на следующий день после свадьбы, состоявшейся 19 сентября, молодая жена тяжело заболела. Через несколько месяцев,1 января 1625 г. она умерла. Вероятно, что и в этом случае не обошлось без «супостатов», не желавших терять своё влияние на царя.

В январе 1626 г. были устроены смотрины новых невест. 60 наиболее знатных девушек страны прибыли в царский дворец. Выбор Михаила Фёдоровича удивил всех – вместо княжны и боярыни Михаил объявил своей невестой прислужницу Е. Ф. Шереметьевой, Евдокию Лукьяновну Стрешневу. Её отец был мелкопоместным дворянином и сам занимался сельхозработами в небольшом имении. Дочь же с раннего возраста жила на боярском дворе. Следует отметить, что, уже возвысившись, Евдокия и её отец остались скромными людьми и явных врагов среди остальных царских родственников не имели. С Марфой Ивановной у молодой царицы сложились теплые отношения. Вместе они неоднократно отправлялись в богомольные поездки по монастырям и занимались благотворительностью. От брака Михаила с Евдокией родились дети: Ирина, Пелагея, Анна, Алексей, Марфа, Иван, Софья, Татьяна, Евдокия, Василий. Пелагея, Марфа, Иван, Софья, Евдокия и Василий умерли в раннем детстве, и только Ирина, Анна, Алексей и Татьяна пережили отца.

Постепенно год за годом положение в стране нормализовалось. Сократилось число разбойных шаек, были распаханы запустевшие пашни, оживилась торговля, разрастались города. В царствование Михаила Фёдоровича появляются первые промышленные предприятия. Сначала они были только дворцовыми: Пушечный двор, Оружейная палата, Золотая и Серебреная палата (изготавливавшие ювелирные украшения), Монетный двор, Хамовный двор (занимался ткачеством), Бархатный двор (изготавливали шелковые ткани). Но затем царь разрешил иностранным промышленникам, которых постоянно зазывали в свою страну, открыть собственное производство. Так А. Виниус получил право на строительство в Туле завода по выплавке железа из руды. В 1634 г. на пустошах у Москвы началось строительство стеклянного завода, рядом действовал кожевенный завод по выработке лосиных шкур. В 1644 г. П. Марселис начал выплавлять железо около Костромы, металл шел на Пушечный двор, где кроме оружия стали делать замки, сабли, подковы, посуду.

Как и его предшественники, Михаил Фёдорович приглашал к себе рудознатцев. В 1618 г. Дж. Ваттер обнаружил различные руды на Урале. С1630 г. там началась выплавка таких металлов как медь, железо. Продолжали действовать и старые промыслы: добыча соли, варка смолы и дёгтя, изготавливались порох и селитра. Этим занимались монастыри, посадские люди и стрельцы. В Архангельске было налажено канатное дело.

Для нужд двора Михаил выписывал часовщиков, ювелиров, архитекторов, органистов и др.

Уже в 1614 г. царский двор был восстановлен. В следующем году иконописцы Иван и Андрей Моисеевы расписали его палаты, и еще через год Михаил справил новоселье. (В 1616 г. он собирался жениться на М. Хлоповой, которая даже переехала в верхние покои дворца, но, как отмечалось выше, брак не состоялся.)

В 1626 г. страшный пожар опустошил Кремль. Сильно пострадал и царский дворец. В1627—1628 гг. его пришлось заново отстраивать и расширять. Для постоянно растущих строительных нужд в Даниловой слободе был построен кирпичный завод. В 1636—1637 гг. Теремной дворец вновь расширился, поскольку царская семья к этому времени существенно увеличилась.

После пожара был заново отстроен Китай-город, но не хаотично, а по особому плану. Теперь каждый вид товара продавался в особых рядах. Всего было построено более 40 тысяч каменных лавок.

Активная строительная деятельность велась по всей стране. Восстанавливаются каменные крепости в Коломне, Туле, Серпухове, Пскове, Новгороде, Гдове. Земляные валы насыпаются во всех приграничных городах. В 20-х гг. ремонтируется старая Заокская оборонительная черта. В1635—1653 гг. завершается возведение Белгородской линии укреплений, имевшей длину 800 верст. Все это строительство велось за счет казны.

Если до начала 20-х годов XVII века страна лишь возрождалась из руин, то затем начинается экономический подъем во всех отраслях хозяйственной деятельности; в сельском хозяйстве, в торговле, строительстве, ремесленном производстве (оно расширяется, совершенствуется и даже появляется первые мануфактуры со 100 и более работниками).

В 1621 г. в Тобольске была учреждена архиепископия. Первым архиепископом стал бывший хутынский архимандрит Киприан. Вместе с церковной деятельностью он собирал сведения о Ермаке и первых покорителях Сибири, составлял Синодик погибших казаков. Все эти данные он использовал при написании «Нового летописца», который по инициативе патриарха Филарета был составлен около 1630 г. и отразивший русскую историю с конца царствования Ивана Грозного.

В 1633 г. при Чудовом монастыре было открыто уникальное учебное заведение – греко-латинская патриархальная школа. Однако православный традиционализм доминирует в действиях патриарха. Он не столько осуждал «дьявольские» забавы, вроде колядования или кулачных боёв, но и требования перекрещения обращающихся в православие латинян. Большое внимание уделялось печатанию богослужебных книг, исправляемых под надзором патриарха по древним славянским и, реже, греческим образцам. Книги рассылались по городам, в епархии и монастыри по цене, в которой обходилось их печатание без прибыли, а в Сибирь – безвозмездно. Вместе с тем на «литовские» (изданные в Литве и Польше) православные книги в русских церквях велись суровые гонения.

Примечательным событием во время царствования Михаила стало появление в дворцовом зверинце слона: «При Михаиле Феодоровиче появилась и другая редкая потеха: приведены были слоны, которыми и тешил государя в 1625 и 1626 гг. арап Тчан Ивраимов. Дальнейшая судьба этих слонов неизвестна»²¹².

Утрата Смоленска по Деулинскому перемирию 1618 г. была серьезной потерей для России. К началу 30-х годов русское правительство решило, что армия готова к войне с Польшей за возвращение Смоленска и западных земель. Этому способствовали обстоятельства, когда Речь Посполитая была скована борьбой с Османской империей и Крымом, а главные европейские державы втянуты в тридцатилетнего войну и не могли активно вмешиваться в дела Восточной Европы.

Для создания антипольской коалиции дипломатическое ведомство России активизировало контакты с противником Речи Посполитой. В 1627 г. Москву посетил турецкий посол Фома Кантакузин с планом совместных действий против короля. Им было разрешено произвести закупку дешёвого русского хлеба. В 1631 г. русско-шведский союз окончательно оформился. Швеция вступила в борьбу против польской союзницы Австрии.

В апреле 1632 г. умер Сигизмунд III. В Речи Посполитой начался период бескоролевья, самый удобный для начала войны против неё. Летом 1632 г. Михаил Фёдорович собрал Земский собор и объявил о желании начать войну за Смоленск. В своей речи он подробно перечислил вины поляков, все ещё называвших русским царем Владислава. Собравшиеся поддержали царя и согласились на увеличение налогов. Вновь были введены «пятинные и запросные деньги» на 1632—1634 года.

Первые сложности начались ещё при выборе военачальника. Сам Михаил Фёдорович военного опыта не имел, кроме того, был слаб здоровьем, поэтому возглавить армию не мог. Под предлогом болезни или местничества отказались от этой чести Д. М. Пожарский, Б. М. Лыков и Д. М. Черкасский. Тогда Филарет, главный инициатор русско-польской войны, предложил кандидатуру М. Б. Шеина, когда-то мужественно оборонявшего Смоленск от короля и сдавшегося только тогда, когда защитников почти не осталось. Правда, полководец был стар, и успел поссориться со многими воеводами, когда возглавлял Сыскной приказ.

3 августа 1632 г. 30 тысячная русская армии во главе с М. Б. Шеиным выступила в Смоленский поход. Начало оказалось удачным – были взяты Дорогобуж, Белая, Серпейск, Себеж, Красный, Невель, Рославль, Почеп, Стародуб, Новгород-Северский, некоторые другие города. Осенью армия подошла к Смоленску и осадила его. Однако зная, что город защищен хорошей крепостью (которую поляки осаждали 624 дня и смогли взять только при помощи предательства), Шеин решил, что лучше взять её измором. В осеннюю распутицу воины стали окапываться для зимовки. Но такая медлительная тактика не понравилась многим военачальникам. Особенно недовольны были иностранные офицеры. В войсковом руководстве начались разногласия и конфликты.

Тем временем внешнеполитическая ситуация для России ухудшилась. Главный союзник – Шведский король Густав в ноябре 1632 г. погиб при битве при Люцено. К власти в его стране пришли круги, не заинтересованные в союзе с Русским государством. Турция вступила в затяжную войну с Ираном и потеряла интерес к Речи Посполитой. Крымский хан получил под Киевом отпор и напал на окраины Тулы, превратившись из союзника во врага. В Кракове (в 11—16 вв. столица польского государства) избрали нового короля. Им стал Владислав IV, начавший энергичную подготовку к оказанию помощи Смоленскому гарнизону.

Остро нуждаясь в военной помощи со стороны казаков, в ноябре польский сейм пошел на уступки своим православным гражданам и официально признал существование Православной церкви и православных городских братств. Им был возвращен ряд церквей и монастырей, в том числе и Софийский собор в Киеве. Русских даже уравняли в правах с поляками и литовцами, разрешив им входить в органы местного самоуправления. «Облагодетельствованные» таким образом украинцы, недавно просившиеся под покровительство Московского царства, тут же поменяли местами друзей и врагов и выставили против русских 20-тысячное войско во главе с гетманом Орандаренко в поддержку 9-тысячной польской армии, что впоследствии сыграло большую роль в судьбе битвы за Смоленск.

Кроме этого еще два обстоятельства усложняли положение армии Шейна. Летом 1633 г. крымские татары вторглись в пределы России, опустошили Рязанский, Белевский, Калужский и даже часть Московского уездов; проведав об этом, дворяне бросились из армии спасать свои поместья и семьи. В еще большей степени русские войска деморализовано движение «вольницы» в армии Шеина; в нем участвовали спешно мобилизованные в армию холопы, крестьяне и посадские. Лишенные воинских навыков и дисциплины, они игнорировали приказы общего командования, действовали по-партизански, нападая как на неприятельские отряды, так и на усадьбы помещиков. Движение, которым на первом этапе предводительствовал монастырский крестьянин Балаш, не прекратилось и после того, как он был схвачен, и даже усилилось, так что в 1634году в нем участвовали до 8 тысяч человек.

25 августа 1633 г. король подошел к Смоленску, под которым стояла русская армия. Быстрыми и решительными действиями Владиславу IV удалось перерезать коммуникации разлагавшихся войск Шеина, и они стали испытывать острый недостаток в продовольствии и фураже, вместе с тем создалась угроза её окружения и разгрома. Полководец запросил помощи из Москвы, но там не могли понять, почему 30 тысячная русская армия терпит поражение от 16-ти тысячного польского войска и почему за год она не смогла справиться с 2-тысячным Смоленским гарнизоном.

Отношение к Шеину резко изменилось после того, как 1 октября, в день Покрова Божией Матери, 1633г. умер его главный покровитель Филарет.

28 января 1634 г. царь Михаил вновь собрал Земский собор, чтобы решить вопрос о спасении русской армии под Смоленском. Коллективно постановили отправить на помощь полки во главе с Д. М. Пожарским и Д. М. Черкасским. Для их оснащения снова собрали «пятинные деньги». Однако медлительность всех мероприятий оказалась роковой: Шеину ничего не оставалось, как, для сохранения армии, 16 февраля 1634 г. сдать ее Владиславу и подписать крайне унизительную капитуляцию. Согласно ей русские солдаты 4 месяца не имели право воевать против поляков, всё своё вооружение они должны были оставить у Смоленска: полякам досталось 70 полевых орудий, 7 мортир, 123 пушки, 10 тысяч ружей, 4 тысячи алебард, 10 тысяч касок, множество пороха, ядер, свинца, гранат и т. д. Кроме того, русские воеводы должны были бросить к ногам Владислава свои знамена и преклонить перед ним колени.

Владислав предложил желающим вступить в его армию и наемники с радостью перешли на сторону поляков. Шеин лишь с 8-тысячами воинов вернулся в Москву.

Поражение оказалось столь унизительным для России, что в столице полководца ожидал боярский суд, который объявил во всех неудачах Смоленской войны М. Б. Шеина со вторым воеводой А. В. Измайловым. Обоим по боярскому приговору были отрублены головы, остальных военачальников высекли и отправили в Сибирь.

Переход украинцев на сторону Польши, стоило им тем, что после подписания мира с Москвой казачье войско было распущено по домам, а число реестровых казаков сокращено до семи тысяч. Вместо обещанных послаблений с новой силой начались притеснения православных. Польские паны, получившие обширные земельные владения в Северской земле на левом берегу Днепра, стали переселять туда украинских крестьян с правого берега, учреждая там свои порядки и правила. Польский язык становится официальным языком всего делопроизводства в Чернигове и Нежине. Русские города Левобережья, перешедшие под юрисдикцию Польши, получили Магдебургское право, но с условием, что во главе муниципалитетов должны стоять либо католики, либо униаты. Выполняя обязательства перед Турецким султаном, польские власти предприняли шаги к обузданию своеволия запорожского казачества на Чёрном море. На утесе правого берега Днепра, перед первым днепровским порогом, французскими инженерами и наемниками в 1635 г. была возведена крепость Кодак, чтобы контролировать действия казаков, а в случае необходимости, и противодействовать их вольнице.