Читать книгу: «Костяк. Часть Первая.», страница 3

Этана-Думузи тоже не скрывал опасений. В последнем разговоре ни разу не высказался прямо, однако скрытый смысл таился в каждом переданном слове – если только операция будет провалена, конец всему… Слишком многим они рискнули. Слишком дорого обойдется проигрыш. Измена проникла в самое сердце братства, а предатели не были вовремя разоблачены. И вина в этом лежала в немалой степени именно на Хуваве, Третьем Думузи отвечавшем за безопасность.

Всё так, думал Хувава, но ведь он то, как раз, ответственности за промахи с себя не снимал! Но разве не сам Этана-Думузи подпустил так близко к главным тайнам братства своего друга, умника Энку? Энку, который всегда был слишком послушен ИМ! Не было в Хранителе Инструмента того духа бунтарства, что скреплял как клей братство рокан на этой треклятой планете. Не было, а теперь уже и не будет. Потому что слабодушного предателя переработают в ману, которая займёт свое место среди множества других ман, в гигантском разуме, порабощенном и послушном, где бывший Хранитель Инструмента, задавака Энка, потеряет свою индивидуальность, став частью огромной биологической машины, предназначенной для обработки информации!

Невысокий, но хорошо сложенный рокан, в усиленном боевом коконе, тараном несся по коридору «муравейника». Другие роканы почтительно уходили с его пути. Все знали – время сейчас такое, что с Третьим Думузи лучше не шутить. Если будешь заподозрен в предательстве, недолго и в мане оказаться.

– Ничего! – успокаивал себя Хувава, минуя очередное ответвления коридора-лабиринта. – Не всё еще потеряно! Где-то там, в дебрях лесов рыщет по следу пропавшего груза величайшая надежда их братства, тот, кого Этана-Думузи давно считает мёртвым. Имя его забыто, облик стёрт. Встреть сейчас его Хувава – не узнал бы. Легенда из прошлого – ЭНКИДА, бывший Третий Думузи! Учитель и наставник. И самый великий аферист из всех, какие выходили из чрева АНАТЫ!

***

– Силимма хэмэн!

Сколько раз слышал Шаруп эту фразу-приветствие, никогда не задумываясь над тем, что же именно она означает. Слова и слова. Такие же, как «дождь», «дерево», «птица», «идти», «смеяться». Да мало ли. Слова, вообще нужны сервам только для общения между собой. Ну и с дикарями объясняться. Рокан, тот и так тебя поймёт, хоть все слова шиворот-навыворот произноси, а уж сам «заговорит», так суть его слов у тебя прямо в голове родится, можешь и уши пальцами заткнуть – не поможет. Сначала это странно, когда только «включился», а потом ничего. Привыкаешь. Все, рано или поздно привыкают. А вот на каком языке роканы между собой говорят, да и нужно ли им вообще разговаривать-то, этого никто не знает. Но есть слова в языке сервов, которые роканам особенно нравятся. Все они звучат немного на отличку, не так как остальные и вроде ничего конкретного не обозначают, однако, если подумать, в таких словах есть какая-то сила, особый скрытый смысл. Услышит рокан, как один серв к другому с такими словами обращается, остановится, голову в огромном шлеме в его сторону повернёт и во всём его грозном облике сразу сквозит одобрение! Прямо в воздухе витает!

Вот, «силимма хэмэн», например. Это приветствие такое. Для особенно торжественных случаев. Например, если ты решил первым с роканом заговорить. Формальность конечно, но всё же. Или, когда два серва приятеля ну очень давно не виделись. Или, когда «дальняцкая» разведка с задания вернулась. Или, когда ты в незнакомой обстановке незнакомого серва встречаешь… Сильные это слова. Можно просто сказать – «здравствуй» или «привет». Тоже хорошие слова. А можно – «СИЛИММА ХЭМЭН». И каждый рокан, а уж тем более серв, поймёт, какое ты уважение этим высказал и насколько открыт для общения. Там, где звучит «силимма хэмэн» – нет места дурным намереньям.

Однако, несмотря на успокаивающее приветствие, Шаруп и Адор с трудом сдержали некоторый страх, когда на расстоянии не более тридцати метров от них, возникли, как из-под земли двое мужчин. Мгновеньем позже, разглядев в их одежде все признаки «дальняцкой» амуниции, парни успокоились и даже обрадовались. Поднявшись на ноги, Шаруп развернул испачканные мёдом ладони в сторону пришедших, чтобы и их удостоверить в мирных намерениях со своей стороны. Адор последовал его примеру, с некоторой неохотой разжав пальцы и оставив свой тесак воткнутым в землю возле правой ноги. Заметив это, более низкий из мужчин ухмыльнулся, движением глаз указав высокому на нож. Тот, с достоинством и нарочито громко, что бы слышали парни, ответил ему:

– Мы сами виноваты Нам, в том, что эти два молодых серва, возможно, продолжают испытывать беспокойство по поводу нашего внезапного появления. Нужно было раньше отключить маскировку.

Низкий кивнул, продолжая ухмыляться.

– Да, мастер Абза. И сдаётся мне, что осторожничают они не зря. В эти места не каждый «дальняк» сунется. А эти двое на «дальняков» не особенно похожи. Скорее на двух сосунков переростков, выползших на белый свет из своей муравьиной кучи.

Поняв, что над ними подшучивают, Шаруп, снова сел, скрестив ноги. Подобные шутки-издёвки вообще были любимым коньком «дальняков» и реагировать на них следовало соответственно – колкость за колкость. А уж если не готов ответить потом за свои слова, то просто пропускай всё мимо ушей. Короче – игнорируй.

– Я тоже рад вас видеть, мастера дальней разведки. Меня зовут Шаруп, а моего друга Адор. И вы правы, нам действительно доставляет тревогу тот факт, что мы находимся так далеко от нашего «муравейника».

Высокий последовал примеру Шарупа и присел на корточки напротив него.

– Я – Абза, старший нашей группы. Моего спутника зовут Нам. А вы, смотрю, тут медком разжились? Я бы не отказался от угощения. В ответ могу предложить концентрат из улучшенного рациона. До нормальной еды ему конечно далеко, но всё же не такая гадость, как обычный паёк. Заодно и поговорим.

– Конечно! – Шаруп выдвинул баклажку так, чтобы она оказалась между ним и Абзой. – Давайте ваш рацион, мы сейчас от любой «гадости» не откажемся.

Придвинув к себе ёмкость, Абза без лишней помпы засунул в неё руку, вытащил, смачно втянул ноздрями воздух и причмокивая стал слизывать с пальцев облепившую их темно-янтарную массу

– Угощайся и ты. – Сказал он присевшему рядом Наму, продолжавшему пялиться на тесак Адора.

– А вы, ребята, расскажите, коль в этом есть нужда, кто вы и откуда, и как очутились в этих неприветливых местах.

Шаруп, разломив на две части плитку рациона, отдал половинку Адору и ненадолго задумался.

– Ну… Я не знаю, как вам лучше всё обсказать… Начну, наверное, по порядку. Мы из Колоннии-2. Я «ближний», рука мастера Энки. Адор – «средний», включился недавно.

При этих словах лица Абзы и Нама ровно ничего не выразили, так как нового для себя они не узнали.

– Два дня назад, ну почти три (Шаруп посмотрел на солнце, стремящееся к закату) в «муравейнике» я и Адор попались на глаза какому-то сердитому «грифону». Он приказал идти с ним, привёл на склад. Там уже ждала команда сервов. По пути он ещё двух или трех задержал, тоже с собой забрал. Так нас стало девять. На складе он приказал нам расчистить один сектор, где среди обычных контейнеров, стоял контейнер с повышенной защитой.

– Откуда ты знаешь, что контейнер был повышенной защиты? Что ты в этом понимаешь? – сердито перебил его Нам.

Не любивший, когда его способности подвергают сомнению (а уж тем более профессиональные способности, благодаря которым он, несмотря на свой юный возраст, успел достигнуть весьма высокого положения), Шаруп обиделся.

– Ну, вообще-то я рука Хранителя Инструмента. Мне положено разбираться во всяких таких штуках и уж контейнер с защитой класса «1.1» от обычного «3.0» с припасами для дикарей, отличить способен!

– Ладно, приятель, не горячись. – Успокоил его Абза. – Никто не сомневается в твоей компетентности. Ты прав, рука Хранителя Инструмента может и должен разбираться в таких вещах. Продолжай.

– Тогда не перебивайте меня, потому как рассказывать я как раз не большой мастак!

– В общем, откопали мы из общей кучи этот контейнер и получили приказ отнести его на паром. Притащили контейнер на взлетное поле (а он, тяжеленный, как и все «1.1») и даёт нам распоряжение «грифон» грузить его на внутреннюю палубу самого старого парома и крепить там стяжками. Я удивился, ведь паром этот стоял на самом дальнем краю и сколько я себя помню, ни разу не взлетал! На нём и половины блоков уже не было, демонтировали на запчасти. Ну, делать нечего, хоть рокан и чужой, а приказ пришлось исполнять. Только, значит, контейнер мы закрепили, «грифон» этот вышел, а паром наш ожил – тряхнуло его как следует и рванул он вверх так, что все мы сознание от перегрузки потеряли. Я в себя пришёл, сморю – Адор уже сидит, кровь под носом размазывает. Потом «дальняк» один очнулся. Не знаю, кто он и как к нам затесался, но вроде из тех, кто с «грифоном» с самого начала был. Потом остальные очухались. Ждали приказов, а их не было. Потом кто-то заметил, что браслеты не работают.

– А мне показалось, что мой погас, когда мы ещё только стартовали. Но потом я подумал, что это у меня тогда в глазах потемнело. – вмешался Адор.

– Да, я тоже что-то такое припоминаю. Вроде как перед самым стартом браслет холодным стал. Ну, это надвое сказано, первое время вообще всем было не до того. Может браслеты работать перестали, когда мы в отключке были. В общем, как только поняли, что летим, стали думать, как дальше быть – браслеты мертвые, извне команд никаких не поступает. Ну, посовещались мы все вместе и набрались наглости к игиги обратиться. Точнее все хотели, да только боялись. А я решился. Мембрана в кабину свободно открылась, пропустила. Только толку… Не было в кабине никого. Паром сам шёл, без игиги. Куда шёл? Того я не знаю. Это уже к моей компетенции не относится, в показаниях приборов не разбираюсь. А вот за то, что все блоки управления на своих местах оказались – поручиться могу. Кто-то их назад поставил и всё починил.

– А дальше? Как вас сюда-то занесло?

– Дальше, Адор есть захотел. Я и пошел в задний отсек, проверить, не осталось ли там чего от штатного пайка, может, мыши не догрызли. Тут паром, а с ним нас заодно, опять, как затрясло! У меня аж рёбра в обратную сторону выгнулись. И всё. Не помню ничего. Очнулся, когда паром уже на земле разбитый лежал. На мне Адор сверху, а над ним переборка покореженная, как козырёк нависает. Нас и спасло, что мы в заднем отсеке при аварии оказались. Остальных, в центральном, контейнером по стенам размазало. Думаю, с креплений его сорвало, когда болтанка началась. Выбрались мы из парома и долго ждали, пока нас найдут. Только никто за нами не пришёл и не прилетел. И маяк аварийный не работал. Потёрли мы свои синяки и шишки, вернулись на паром, собрали всё стоящее, что нам пригодиться могло и пошли домой пешком.

– Дела… Повезло же вам! В такой ситуации уцелеть – шансов мало. – Абза серьезно посмотрел в глаза Шарупу. – А ведь мы и не думали, что хоть кто-то на этом пароме в живых остался.

– Так вы что, про паром знали?!

– Мы одна из поисковых групп, отправленных на место аварии парома. На пароме, в контейнере находился очень важный груз. Наша миссия – найти и вернуть его.

Тут уже не выдержал Адор. Он бросился в яму, куда при появлении незнакомцев Шаруп тихонько спихнул свой заплечный ранец и, повозившись, водрузил его обратно на край воронки.

– Вот он! Вот груз из контейнера! Это Шаруп решил, что его нужно в «муравейник» вернуть. Он молодец! Контейнер при аварии разбило, крышку сорвало. Вот мы и взяли…

Кинувшись к ранцу, Нам рывком отвернул пластиковые края, обнажив матовую поверхность находившегося в нём стального параллелепипеда и тут же отдёрнул руку, недовольно зашипев. Снаружи предмет был ровный, как стекло и холодный, но при прикосновении, создавалось ощущение покалывания, как от тысячи маленьких безумно острых и горячих иголок.

– Осторожно! – Засмеялся Адор. – Он кусается!

Абза не прикасаясь, с серьезным видом осмотрел содержимое ранца.

– Да, это он. Наш груз. Значит, говорите крышку с контейнера сорвало… Хорошо видать тряхнуло. Это не просто, повредить контейнер с защитой «1.1». Очень непросто. Тогда считайте, вам вдвойне повезло, что остались в живых. Полагаю, авария была страшная.

– Кстати! – Обратился он к Шарупу. – А ты, как рука Хранителя Инструмента, случайно не знаешь, что это за штука?

– Нет. Чем-то оно похоже на один из блоков управления с парома. Но этот другой. Снаружи похож, но внутри, отличается.

– А откуда ж тебе известно, какой он внутри?

– Чувствую. Не могу объяснить. А вы сами знаете, что это такое?

– Мы? – Абза на секунду задумался. – Считай, что нет. Это ведь не наше дело. И не ваше. Задача – найти груз и доставить по назначению. Подчёркиваю – по назначению. То есть в пункт, куда направлялся паром. Остальное – забота рокан.

– Но мы и хотели доставить его, вернуть!

– Куда?

– Ну… Я ж говорю – обратно, в наш «муравейник».

– А вам известно, где находится Колонния-2?

– Приблизительно… Где-то на западе. Мы ориентировались по солнцу.

– Замечательно. Так можно было обойти всю планету и вернуться обратно к разбитому парому. Дааа… Без посторонней помощи, даже шансов выжить у вас и то было немного! Но молодцы, что действовали, не сидели, сложа руки. Теперь будете в моей команде. Как старший разведчик-стратег, я имею право привлекать для выполнения особо важных операций, каковой является и эта, не только любого серва, не зависимо от его класса, но даже вербовать дикарей, если этого требует ситуация. С этого момента, вы двое – мои руки. Можете не благодарить. Обращаться ко мне будете – мастер Абза. Нама можете звать по имени. Но если назовёте мастером, он будет просто счастлив. Всё понятно?

– Да, мастер Абза!

– Мы согласны, мастер Абза!

– Вот и славно. А теперь у меня последний вопрос. Почему из этой ямы так несёт падалью?!

***

Слишком давно неслышно было голосов других. Очень непривычно. Даже было бы пугающе непривычно, если бы он знал, что такое страх. Но страх знаком не всем. Страх – всего лишь основа самосохранения. А самосохранение – движущий инстинкт выживания большинства существ.

БОЛЬШИНСТВО. Большинство имеет место быть по причине того, что есть ещё и меньшинство.

МЕНЬШИНСТВО. Меньшинство может кардинально отличаться от большинства, даже если это меньшинство часть большинства.

ОН был меньшинством от большинства. Поэтому не боялся, а искал ответы. Анализировал. Слушал. Звал. Слушал. Анализировал. Время активных действий ещё не пришло. ДА.

Он давно предполагал, что всё пошло не так, как планировали Просвещённые. Они выбрали неверное решение. Ведь ни в чём нельзя быть уверенным, когда имеешь дело с ЭТИМИ созданиями. Использовать их было большой ошибкой. Ошибкой, которая разрушила основы. Эти создания предсказуемы и одновременно непостижимы. Для него, как и для других Старших, не всегда было ясно, что эти создания ЖЕЛАЮТ делать, а что БУДУТ делать, так как у них одно с другим могло и не совпадать. Зато постоянно висит переменная – как далеко эти создания способны зайти в своих желаниях, чтобы осмелиться совместить их с действиями и начать совершать неадекватные поступки, возведенные в абсолют. Если в этот раз их желания пересилили все законы логики – дела его обстоят плохо. И не только его. Он не сомневался, что ничем глобальным это не угрожает, но урон ЕДИНЕНИЮ может быть нанесён серьезный. А потерь по возможности нужно избегать. Меньшинству это не важно, но есть ещё большинство. А большинство испытывает страх. И страх движет их инстинктом самосохранения. Значит меньшинство, как часть большинства, должно защищать интересы последних, как свои собственные, ибо они есть едины.

***

Сначала принялись пропадать звезды, а затем и само небо стало светлеть, превращая ночь в утренний рассветный сумрак. Костер догорел. Сырая утренняя лесная прохлада оставила мелкие капли влаги на натянутом возле костра тенте, затем настырно поползла к спящим под ним людям.

Седой поёжился. Попытался плотнее завернуться в одеяло, сшитое из разномастных звериных шкурок. Не помогло. Тогда он открыл глаза, и, увидев затухающие головни, скрипнул зубами. Костровой сегодня получит. И дозорный заодно. Кто там должен был следить за костром со второй половины ночи? Рыба? Глупый белоглазый ублюдок. Оглядев спящих, Седой не заметил среди них провинившегося. Наверное, отошел по нужде. Точно ублюдок. Обгадился небось. Зато вчера сожрал на ночь больше всех. И зря. Мясо ежа вкусное, но не у каждого желудок с ним справится. А они не ели два дня, пока вчера не наткнулись на целый выводок гигантских волосатых ежей. Мать убежала, а три детеныша свернулись и начали шипеть. «Волосатики», как их ещё называют, мало чем напоминают своих мелких сородичей. У них только детёныши сворачиваются в клубок, а взрослые на диво шустры и могут передвигаться таранным бегом, не хуже кабанов. Развернуть огромных «крошек» было невозможно, поэтому Седой и его люди воспользовались старинным «рецептом». Развели неподалеку здоровенный костёр и когда дрова прогорели, палками закатили под угли все три колючих шара, каждый размером в обхват рук взрослого мужчины. А затем слушали, как верещат детёныши, воняя палеными иглами и шерстью. Не один не развернулся и не попытался выскочить. Так и запеклись. Старый способ. Древний, как мир. Только так и можно приготовить гигантского ежа.

Седой решительно откинул одеяло в сторону, и оно с головой накрыло лежавшую у него под боком чумазую женщину. Подруга недовольно заворчала спросонок, но быстро успокоилась, оценив его неумышленную заботу – в такое промозглое утро каждый был бы не прочь целиком залезть под огромное одеяло вожака.

Всего у костра, не считая Седого, пропавшего кострового, а также дозорного, расположилось восемь человек. И того – одиннадцать. Из них три женщины. На группу имелось три гильзо-пороховых ружья, два старых автоматических пистолета, одиннадцать самострелов. Запас патронов ограничен. Стрел – в достатке. У всех холодное оружие – ножи, топоры, дубинки, короткие копья. Очень большая и хорошо вооруженная группа по меркам бродяг. По меркам тех, кто не приписан ни к одному населённому пункту, а значит, неподконтролен роканам. Выжить в дикой природе у большой группы шансов больше. Но и угроза быть обнаруженными роканами или их прихлебателями сервами – тоже больше в разы. Роканы не любят бродяг. Не любят тех, кого не могут контролировать. А метод решения проблем в подобных случаях у них один – ликвидировать. Всех. Без исключений.

Отойдя от лагеря и заметив притаившегося в ветвях дерева Двоеноса, прозванного так за характерный шрам на сопелке, Седой снова недовольно нахмурился – не дело, когда дозорного можно запросто обнаружить. Даже если обнаружил его такой опытный вожак, как он, Седой. В дозорные всегда отряжают только самых лучших и надёжных. Остальным, например, таким олухам, как Рыба, отводиться в ночном дежурстве участь костровых. Но есть кретины, которые и с такими обязанностями не справляются. Лишний балласт для группы. От таких рано или поздно всё равно приходится избавляться.

Чуть слышно свистнув, Седой привлек внимание дозорного. Двоенос, заметив его, чуть качнулся и лихо спрыгнул с раскидистой ветки ложного дуба. Приземлился при этом на согнутые ноги, от чего прыжок получился мягким, почти кошачьим.

– А всё-таки парень не безнадёжен! – подумал Седой. – Не буду его сильно бранить.

– Ты бы в следующий раз получше прятался красавчик. Я тебя ещё от того бурелома у ручья углядел.

Двоенос виновато моргнул чуть раскосыми, очень тёмными глазами.

– Прости, мухтар. В следующий раз я буду осторожней.

Седой давно привык, что у парня порой проскакивают в разговоре непонятные словечки. Сам Двоенос пояснял, что понабрался их от матери, прибившейся к Северным Шахтам ещё маленькой девочкой. Сначала, по рассказам Двоеноса, она вообще не говорила ни на одном из известных на Шахтах диалекте, но понемногу выучила отдельные слова, а когда стала бегло изъясняться, поведала, что на её кочующую группу, которую она смешно называла «топлулук», напали злые люди, перебившие всех взрослых и отдавшие всех выживших детей на страшный летающий корабль. Как ей самой удалось избежать общей участи, объяснить она так и не смогла – сначала плохо говорила на языке Шахт, а потом, по прошествии времени, стёрлись видать из детской памяти все события той поры.

– Ладно Двоенос. Я сказал, ты услышал. Не видал ли, куда делся Рыба?

– Как же не видать, мухтар? Видал. Он совсем недавно плескался у того ручья, за буреломом, откуда ты идёшь. На нём лица не было. Пережрал вчера к ночи, вот и мутило. А до того обгадился вон в тех кустах, до сих пор несёт. Я со своим ломанным рылом и то отсюда чую.

Седой принюхался. Действительно, со стороны кустов продолжало смердеть дерьмом. Даже не зарыл за собой, глупая падаль! – вожак чувствовал, как его раздражение переходит в гнев, готовый выплеснуться на нарушителя. Заметив это, Двоенос поёжился. Вся группа знала, что в таких случаях одними тумаками не обойдётся. И если провинившийся был действительно неправ, то и каждый член группы с чистой совестью внесёт в расправу свою лепту. Что поделать, такая у них теперь жизнь. Осторожность – основа выживания. Кто не следует правилам, подставляет всех.

– Куда же он сейчас делся? – тихо и раздражённо спросил Седой. – В лагерь он вернуться не мог, обязательно попался бы мне на пути.

– Не знаю… Совсем недавно ещё там, у ручья фыркал…

– Вернись на пост. И смотри в оба! Увидишь Рыбу, гони эту бестолочь ко мне.

– Да, мухтар!

Поправив у пояса самострел, Двоенос перебежал метров на десять, где, ловко уцепившись за ветку более густого ложного дуба, подтянулся и скрылся в листве. Довольно проворчав на этот раз, Седой вернулся к ручью и с осторожностью стал обходить лагерь по периметру, чтобы застигнуть виновника врасплох. Когда он завершал свой круг и был уже метрах в пятидесяти от того дерева, где засел Двоенос, внимание его привлекли бусинки крови, тянувшиеся едва заметной дорожкой в сторону зарослей ядовитого терновника и малины. Известно, что малиновые кусты просто обожают вот так вот сплетаться с тёрном, что бы ягодами их могли лакомиться только птицы, далеко разносящие семена, а более крупные обитатели леса обходили стороной и не ломали молодые побеги. Ведь ни зверь, ни человек в своём уме не подойдет к ядовитому терновнику и на десять шагов – ранки от его шипов воспаляются и всё тело охватывает жар. Да такой, что хоть кожу с себя сдирай. Проходит он только через несколько часов. А их ещё вынести надо, вытерпеть. Иные и не выдерживают, отправляются к праотцам. Опасная штука эти кусты. Никаких ягод не захочешь. Но поскольку след вёл именно в эти терново-малиновые заросли, Седой последовал по нему и с удивлением и ужасом разглядел лежавшее в кустах тело… Тело в драном прорезиненном плаще, скрученное в невероятную спираль. Такой плащ во всей группе был только у одного – у глупого ублюдка по прозвищу Рыба… Белесого, как альбинос слюнтяя, доставлявшего одни лишь проблемы. А сейчас, Рыба лежал в кустах мёртвый и Седой очень хорошо знал, какая сила способна вот так изломать человека – вывернуть судорогой конечности из суставов, заставить выкатиться глаза из орбит. Бич рокан! Кроме рокан таким могут быть вооружены только сервы. Самые опасные и жестокие сервы. Сервы дальней разведки! Седой, по-звериному припал к земле, привычным жестом выдернув из самодельной кобуры пистолет. Он хотел уже было, как настоящий вожак, рвануть к месту ночлега, чтобы постараться предупредить, спасти, увести прочь своих подопечных, но тут из лагеря послышались приглушённые хлопки, частые и резкие. И Седой снова знал, что это такое. Это были хлопки оружия сервов. Ещё одна смесь технологий рокан и людей – импульсные винтовки. Мощное и почти бесшумное оружие, с объёмистым магазином, которое за счёт электромагнитного поля, выталкивало из ствола металлические конусообразные заряды. Просто и эффективно. В ответ не прозвучало ни одного ружейного или пистолетного выстрела. Слабые вскрики людей, ЕГО ЛЮДЕЙ, быстро смолкли. Вот и всё. Всё кончено. Заметив Двоеноса, как и он припавшего к земле в двух десятков шагов справа, Седой рукой показал ему направление и дал отмашку – БЕЖАТЬ! Бежать и спасаться. И никакого героизма. Самим бы уцелеть. А вчерашним товарищам уже не поможешь. Не такой это случай. Разведка сервов – пленных без нужды не берёт. Не нужны им пленные. Для них человек, простой человек, не серв, не лучше лесного зверя. А может и хуже. Это Седой знал наверняка. Он сам был когда-то сервом. Сервом «дальняком». Таким же, как и те, что пришли сейчас его убивать.

***

– Что она говорит?

Голос рокана перекатывался в его голове, как струи быстрой воды, если сунуть пальцы в ручей. Ещё это ощущение можно было сравнить с журчанием родника, пробивающегося из-под земли. Первый признак волнения. «Дальняк» покосился в сторону пленницы и как можно почтительнее ответил:

– Эта баба ничего не знает, мастер. Она говорит, что была подругой вождя. Две другие бабы обслуживали остальных мужиков в группе. Они все просто шлялись по лесам, охотились, собирали съедобные растения, спаривались между собой. Животные, мастер. Что с них взять?

– Ей известно о пароме?

– Нет, мастер. Она не видела парома никогда в жизни, только по слухам знает о них. Никто из её группы тоже не видел паром или ничего об этом не рассказывал.

– Сколько их было всего?

– Она говорит – три перста две кости.

Серв, отвечая командиру, намеренно использовал роканский счёт, чтобы вызвать к себе расположение, но желаемой реакции это не вызвало. Немного сникнув, он продолжил:

– Среди убитых нет их лидера и парня, который находился в дозоре.

– Дозорный, который не заметил приближения опасности – плохой дозорный. Но я хочу знать, почему вы не заметили его? И как вообще дали этим двоим уйти?

– Простите, мастер. Я не могу этого объяснить. Мы всё сделали, как положено. Убрали того проснувшегося олуха, застали врасплох остальных. Возможно, двое других скрылись, когда начался шум.

Рокан начинал злиться и его голос в голове серва звучал уже как небольшой водопад.

– А почему начался шум? Вы должны были провести операцию без всякого шума. Взять как можно больше пленных для допроса, а остальных быстро и тихо уничтожить.

– Мы виноваты, мастер. Но бродяги пытались оказать сопротивление. Они совсем не испугались и были неплохо вооружены. Один из них раздробил Акшаку ногу железным прутом, другой попытался воспользоваться огнестрельным оружием. Нам пришлось поражать их насмерть. Они были крайне агрессивны, для бродяг. Только это баба забилась под шкуры и проскулила всю стычку.

– Акшак сможет самостоятельно передвигаться?

– Открытый перелом. Идти не сможет.

– Тогда ликвидировать. И эту самку вместе с ним.

– Но мастер, прошу о снисхождении, Акшак один из лучших! Мы можем оставить его здесь и забрать позже.

– Молчать. Лучшие, не допускают подобных ошибок. Исполнять приказ.

– Да, мастер.

– Впрочем, самку пока оставьте. Если на её память установлены блоки, то инъекция, которую вы ей вкололи, ещё не дает полной гарантии того, что она сказала правду. Снимите с Акшака браслет и наденьте на неё. Я сам допрошу эту тварь.

– Браслет с Акшака снять нам?

– Да. Не хочу возиться.

Все было сделано быстро и слажено. Акшак почти безболезненно умерщвлён ударом товарища, правая рука его отрублена, окровавленный браслет напялен на запястье женщины. Наделся браслет легко, через кисть руки, но каждый серв знал, что обратно его не сдернет никакая сила, если этого не захочет рокан. Оставался, правда, ещё один выход, как и в случае с Акшаком, – отрубить руку. Но не один серв в своём уме такого делать не станет, а на дикарей браслеты надевают не каждый день.

Через полчаса отряд из четырех сервов и одного рокана, удалился. Рокан был не доволен. Нужной информацией плененная самка действительно не располагала. Преследовать двух скрывшихся бродяг не имело смысла, хотя при помощи своей спарки он мог найти их без особого труда. Пусть улепетывают. Отряду и так пришлось сильно отклониться от первоначального маршрута, когда они засекли эту группу. А рокан спешил. Время работало сейчас против него.

Когда отряд ушёл, вокруг затухшего костра остались лежать только трупы. Два из них лежали рядышком – высокий бритый наголо серв и молодая ещё женщина, с неестественно вытаращенными глазами. У обоих были отрублены правые руки.

***

Адор и Шаруп с детским восторгом крутили головами по сторонам, когда колёсник проносился мимо очередной древней развалины. Тут было всё – разрушенные здания, остовы каких-то фееричных бетонных конструкций, переплетения ржавого железа с пластиком – в которых с трудом, но угадывались очертания непривычного вида транспортных средств. Много разного. Затем руины будто начали сдвигаться, свободного пространства для манёвра становилось всё меньше и Абзе пришлось снизить скорость. Подобным местам он никогда не доверял – слишком уж напоминало лабиринт. Много укрытий. И соответственно превосходных мест для засады. А ещё, за последние столетия уровень излучения стал здесь настолько слабее, что его могли выдержать уже не только сервы, но и обычные дикари. Ну а лесное зверьё и подавно этот уголок облюбовало. В таких условиях даже с помощью спарки невозможно сразу угадать – кто скрывается, например, вон в том провале, между фундаментами осевших зданий? И чьи это глаза следят за ними из гущи лишайника, опутавшего виадук? Притаившийся ли это горный лев? Испуганный бродяга-дикарь? Или хорошо экипированный серв, разглядывающий их сейчас в прицел скорострельной импульсной винтовки? Они-то с Намом сумеют за себя постоять – мигом слетят с колёсника на полном ходу, а едва коснувшись земли – вобьют свои тела в ближайшее укрытие. И бичи их тут же превратят окружающее пространство в сплошную кровавую мясорубку. Но вот как быть с двумя неопытными сервами? Сколько раз им приходилось покидать пределы «муравейника»? Что они знали об окружающем мире за его пределами?..

Тревога Абзы передалась и Наму. Поняв всё без слов, «дальняк» расстегнул на разгрузке объемный боковой карман и извлёк из него небольшой импульсный пистолет. Оружие было короткоствольным и с виду довольно неуклюжим. Но только с виду. В руке такой коротыш сидел как влитой, становясь её продолжением – специальная ортопедическая рукоятка делала его ухватистым для человеческой кисти любого размера, а вес (а он был тяжёл) равномерно распределялся по предплечью.

– Ну что, счастливчики, умеете обращаться с такой штукой?