Читать книгу: «И снова про чёрта», страница 3
– Пинков надаю, – пообещал я, отчётливо понимая, как это глупо. Ну действительно, как можно надавать пинков собственной галлюцинации? Как можно в принципе угрожать этой самой галлюцинации, если уж на то пошло?
Я разложил водительское сидение где-то на 120-130 градусов (говорят, это самое комфортное положение, тело в нём испытывает что-то вроде невесомости), закрыл глаза. Интересно, а если я уже сплю, а сейчас снова засну – уже во сне – я проснусь на уровень выше или провалюсь ещё глубже? И что там будет – ещё больше дичи? Надо будет пересмотреть «Начало»…
– Кстати…
– Помолчи. Меня нет.
– Но послушай!..
– И буду неизвестно когда! Цыц!
Ничего этого нет. И вообще мне хорошо и покойно. Мне тепло и уютно…
В динамиках магнитолы мягко мурлыкал Би Би Кинг, плёл витиеватые струнные узоры Эрик Клэптон. Вся вселенная – струны и соткана из струн. Мне тепло. Сон и явь начали смешиваться в равной пропорции, как инь желтка и янь белка на сковородке. Шкворчит масло, вечереет, за стеной мявкает соседская кошка Лилька. Я большой и тёплый, как закатное солнце над балконом. Добавим шпика, лучка, потрём сверху сыру. Чай уже простывает, пряная ланкийская масала с кардамоном и гвоздикой… Я большой. Я тёплый. Я солнце… Я сплю. Я сплю.
– Послушай, – тронул меня за плечо Чёрт, – ты извини, я не чтобы будить… я только чтоб не забыть. Тут одна такая приходила, пока тебя не было… я ей ключи от нашего дома отдал.
– Ты – что?
Чёрт помялся.
– Ну ключи отдал. Она сказала, ты ей друг или вроде того. Или что ей нужен друг, может быть. Я не совсем понял, у меня сложный квест был. Со статуэткой. А я не воспринимаю, когда два важных дела сразу, мне трудно. Так что я просто отдал…
– ТЫ – ЧТО?! – меня прошиб холодный пот. Что ещё за такая… подруга… которой он отдал мои ключи? СТОП! Как это отдал ключи?! Как он вообще мог отдать кому-то мои ключи? Он же моя галлюцинация! Я лихорадочно шарил в бардачке, а мир всё больше и больше уходил из-под зада и летел в тартарары. Земля разверзлась, последние остатки логики стремительно скручивались в петлю мёбиуса. Потому что ключей не было. А ведь когда я уходил – я это точно помню – я оставлял их тут! А теперь их тут не было! Вот тебе и галлюцинация!
– …знаешь, а она красивая. Хорошо, что она с нами будет жить. Втроём веселее.
Я выкрутил звук на максимум, дешёвая акустика захрипела от натуги и переключилась на Пинк Флойд. Небо закрутилось лазурной гипнотической спиралью, на солнце проступили крапинки умирающих и заново рождающихся звезд… Чёрт открывал рот, но слышно его больше не было. Уже неплохо. Я вывернул ключ зажигания и принялся терзать стартер Заводной. Заводная артачилась и не заводилась. Снова. Собственно, так она и получила своё имя…
Ладно, что вам ещё нужно знать об этой истории? Когда я добрался до тёткиного дома, она уже померла. Вот так вот просто и незатейливо, мне даже нечем вас порадовать – я имею в виду, ни про её последнюю волю, ни про отомсти-за-меня-любимый-племяш, ни про спрятанные сокровища, о которых теперь знаю только я. Ничего такого. И уж увольте, я не буду описывать, как она выглядела, когда я её нашёл. Могу сказать лишь одно: тётя Аэлита умерла как настоящий воин, с заряженным узи на коленях и гаванской сигарой в зубах. А я постоял-постоял, да и пошёл в подвал, на жалостливые стоны и крики. Думаю, вы уже догадались, кто был в подвале. Чёрт. Дёрнул же меня чёрт его выпустить!
Наконец, карбюратор насосал себе достаточное количество смеси, и Заводная взревела двигателем, всем своим табуном из 90 дохлых кляч. И тут же начала дёргаться и троить: свечи я всё-таки залил. На третьей передаче добавился этот характерный волговский пердёж в глушителе. Заводная тужилась, пучила глаза, переваливала через отметку «40». Как там в рекламе? Выбери кредит на 5 лет, выбери сервис у официалов, коробку-автомат. Выбери изменяемый угол впрыска, спортивный выхлоп, две турбины и 500 лошадей, выбери капиталку двигателя после ста тысяч… а я не стал выбирать. Зачем вообще выбирать, если есть ЗМЗ?
Город закончился достаточно быстро. Мы ехали сквозь частный сектор, перемежающийся хвойными шорохами соснового леса. Не буду описывать вам красоты суровой карельской природы. Меня она в принципе ничуть не волнует, а тогда не волновала и подавно. Природа как природа, говорят, у них даже бывает лето, где-то в десятых числах июля.
Дом Аэлиты стоял на самом отшибе, даже не в частном секторе, а скорее в лесу. Эдакая ведьмина хижина, мрачная и неприступная, как бетонный ДЗОТ времён Великой войны. На ум опять пришла полузнакомая книга про чёрных копателей, которые случайно разрыли мёртвого эсесовца. А тот взял, да и порешил их всех на всякий случай.
