Читать книгу: «Кто-то должен умереть», страница 3

Пламя погасло. Она чувствовала, как трудно стало дышать, – передний отсек шаттла явно потерял значительную часть атмосферы, ее тело и ноги были придавлены тяжестью мертвого Великана, а вокруг покачивались в невесомости гирлянды красных пузырей, словно исполняя ритуальный танец над погибшим. Но она была жива и цела.

Кто-то застонал неподалеку от нее. С огромным усилием оттолкнув мертвое тело – тренер был прав, у нее действительно сильные руки, – она оглянулась и увидела того самого офицера безопасности, который проверял у нее документы. Взрыв отбросил его в противоположный конец отсека. Однако ему повезло больше, чем чемпиону по «Рипли» – он был еще жив, хотя окутывавшее его облако мелких красных шариков давало понять, что это может быть и ненадолго. У лейтенанта не было правой руки. Точнее, ее оторвало взрывом сантиметров на 10 ниже локтя, и большая часть кровавых пузырьков появлялась из перебитых сосудов на ней, несмотря на жгут, кое-как наложенный немного выше раны. Видимо, космонавт завязал его сам. Но сил затянуть как следует у него не хватило, и кровь продолжала сочиться и превращаться в новые алые горошинки, грозя убить его через некоторое время своим дефицитом. И еще у него были глубокие ссадины и ожоги на лице.

– Что это было? – спросила она дрожащим голосом, все еще не осознавая весь ужас произошедшего. Вся эта кровь… раненный офицер… Мертвый Великан, который говорил с ней всего несколько секунд назад… Секунд? Она вдруг поняла, что прошло уже несколько минут, просто из-за шока она даже не почувствовала этого, в то время как раненный лейтенант успел наложить себе жгут. И даже добраться до нее.

– «Свободный Марс», будь они прокляты! – прохрипел он, схватившись уцелевшей левой рукой за спинку ее кресла. – «Мюнхен»!

Смешавшаяся с кровью слюна из его рта добавила переливающихся в аварийном освещении розовых пузырей к красным шарам в отсеке. Должно быть, взрывная волна сломала офицеру земного космофлота ребра, обломки которых повредили легкие. Ему срочно нужна была медицинская помощь.

– Вам нужен врач! – воскликнула она, цепляясь за эту ниточку, связывавшую ее с прежней реальностью, как утопающий хватается за соломинку в надежде избежать печального будущего.

– «Мюнхен»! – произнес Соколов, не обратив на ее слова никакого внимания. – «Свободный Марс» обвел нас вокруг пальца как распоследних дураков! Мы-то думали, что они устроят теракт на самой Олимпиаде. Кретины! А «Красные» подорвали шаттл, на котором в «Деревню» отправляли дополнительные силы космической пехоты для охраны мероприятия. Ублюдки!

– Вам нужен врач, – повторила она, – иначе вы можете умереть. От кровопотери.

– Две бомбы, – сказал он, по-прежнему словно не услышав ее. – Две бомбы. Рядом с рубкой пилотов и в среднем пассажирском отсеке. Там сидели наши парни. 20 человек. 20 космических пехотинцев! И все мертвы! Я не смог до них добраться – система внутренней защиты не сработала, мощная бомба – это тебе не метеорит. Там «вак» и «ан»⁶.

– Вам… – начала она вновь.

– Врач? Где ж его теперь взять? Даже аптечка разлетелась вдребезги. И рация тоже, – заявил офицер. – Прости, деточка, но, похоже, нам крышка. Пока в транзитном космопорту Фобоса или на базе ВКС на Демосе поймут, что у нас беда, да пока долетят, пройдет часов шесть. И это если нам очень крупно повезет. А кислорода нам здесь и на пару часов не хватит. И все непострадавшие резервуары могли сохраниться только в бортовых резервуарах или в кормовом…

Лейтенант вдруг замолчал. Лицо у него было как у человека, который внезапно со всей отчетливостью осознал, что есть вещи куда страшнее собственной неизбежной смерти, какой бы скорой и болезненной она ни оказалась. Он посмотрел на нее.

– О боже! – воскликнул Соколов. – Господь пресвятой! Кормовой отсек! Будь оно все проклято!

– Что там? – спросила она, бессознательно испугавшись за компанию с ним, хотя и не знала, что может быть для человека, тем более военнослужащего, страшнее смерти. Когда тебе 18, ты еще не утратил способности искренне сопереживать всем вокруг, разделять любые их чувства – просто потому, что жизненный опыт еще не закалил твою душу до потери этой способности, не превратил тебя в очередного угрюмого бесчувственного взрослого, который даже самым близким людям не может посочувствовать без откровенной фальши. Порой опыт убивает самое ценное, что есть в человеке.

– Дети! – ответил он.

– Дети?

– Да, дети! Господи боже! Дети наших офицеров с базы на Демосе, которые хотели побывать на открытии Первой Космической Олимпиады. 36 детей и с ними три их учительницы. – Он судорожно попытался сглотнуть и снова начал объяснять: – Они должны были лететь на другом шаттле. Но начальство в последний момент решило, что раз уж «Олимпийская деревня» все равно затребовала дополнительные силы космической пехоты для поддержания порядка на станции, то почему бы не сэкономить и не отправить одним бортом и солдат, и детей. Да и вроде так безопаснее – рядом с опытными вояками. А теперь им тоже крышка.

Он замолчал и как-то сжался. Казалось, из тела лейтенанта выкачали всю кровь и весь воздух, настолько обессилевшим он выглядел. Ей вспомнился ее тренер. «Отчаяние – последняя ступенька лестницы, ведущей в ад», частенько говорил он, но только теперь она начала постигать, что на самом деле ее наставник имел в виду. Все же без жизненного опыта многие вещи просто непонятны.

– Мы можем добраться туда и помочь им, – сказала она.

– Как? – безжизненным голосом спросил Соколов. – Туда можно попасть только через средний отсек, а там тепла и кислорода ненамного больше, чем в «ваке». И все скафандры повреждены.

– Я смогу, – ответила она и сама в этот миг поверила, что сможет. Ее тренер говорил, что у нее высокие шансы стать чемпионкой Солнечной системы по безошному космическому плаванию, а именно это сейчас и требуется. Она столько упражнялась. И сейчас ее натренированность передвигаться в невесомости и без воздуха пригодится не меньше, чем цистерна с кислородом. Она сможет справиться с этим даже без скафандра. Когда тренера не было поблизости, она не раз на спор преодолевала свою дистанцию не только без воздуха, но и безо всякой защиты, и всегда выигрывала. И теперь она просто сделает то же самое.

– Я смогу, – повторила она, посмотрев на лейтенанта. – Я чемпионка по космическому плаванию без воздуха и без скафандра.

Офицер несколько секунд молча смотрел на нее, а потом улыбнулся. Искренней, дружеской улыбкой человека, перед которым блеснул луч надежды и который действительно благодарен тому, кто сделал ему этот подарок.

– Попытаться стоит. В конце концов, терять нам явно нечего. И очень надеюсь, тебе повезет, деточка.

– Не называйте меня так, – сказала она, пытаясь отстегнуть ремни безопасности, удерживавшие ее на месте.

– А иначе что, деточка? Отберешь у меня весь кислород? – с усмешкой спросил он и легонько щелкнул ее по носу левой рукой, а затем помог справиться с покореженными взрывом пряжками.

– Хуже, – отрезала она, выплывая из кресла, и добавила с улыбкой: – Буду обзывать вас Старикан.