Читать книгу: «Летать не поздно никогда», страница 8
– Какой глупостью было бы предположить, что картина эта вышла случайно. Просто, понимаешь, летели краски, упали на полотно – и получилось ЭТО. Глупость! Но почему же так много людей склоняются к версии случайного происхождения жизни. Это херня какая-то! – Гира был бы не Гирой, если бы даже в самую, возможно, серьезную речь своей жизни не вставил бы словечко. – Так ведь мы эту красоту наблюдаем повсюду. Вся жизнь красива, изящна и практична.
Снова пауза и снова кашель. Кровь из Гиры стала выходить чаще. Шепот превратился в хрип, но он говорил все с большим жаром. Чувствовалось, что для него очень важно выговориться.
– Мне нравятся эти эксперименты со смешиванием аминокислот. Ну, ты знаешь. – Ар понятия не имел, о чем он, но промолчал. – Ну, когда берут аминокислоты, суют в бульон из всяких веществ, добавляют температуры и даже электрический разряд – и бах: получают жизнь. Они там уже дошли до того, что живую клетку намешали. Ну и что? Они теперь считают это доказательством случайности возникновения жизни, я же, наоборот, считаю это доказательством НЕСЛУЧАЙНОСТИ.
Насыпь на дно ящика много цветных камушков, тряси ты их сколько угодно, но через миллион лет не получишь картину Ренуара.
– Ну а если некоторые камушки будут задерживаться на нужном месте таким себе клеем? – впервые вставил слово Аарон.
– Ты про естественный отбор небось? – Что то внутри у Гиры, видимо, неимоверно заболело. Он повалился на бок, согнулся и начал сдавленно стонать, словно тянул что-то неподъемное. Ар ничего не мог поделать. Он инстинктивно взял Гиру за руку, и тот стал с силой ее сжимать. Может, хоть это помогало ему перенести боль. Казалось, это будет длиться бесконечно. Но приступ спустя несколько минут прошел.
– Гира, может, отложим разговор до утра? Тебе нужно отдохнуть, – спросил Ар.
– Да не будет у меня утра! Не понимаешь ты что ли! – закричал на него Гира и тут же скрючился от нового приступа. Сейчас боль прошла быстрее.
– Слушай меня дальше. Ты обещал меня не перебивать, – Гира опять откашлялся. Кровь начала вытекать струйкой у него изо рта, и Ар осознал, что его друг не зря спешит: времени оставалось немного. Гира так и остался лежать на боку. Он говорил в сторону, вкладывая в свой хриплый шепот остатки сил. – Естественный отбор – это выдумка. Нет, я скажу, это отмазка для идиотов, которые не желают поверить в очевидное. Но послушай. Ты много знаешь о мутациях, которые происходят с известными нам видами? – он помолчал, но скорее, чтобы собраться с мыслями, чем дождаться ответа. Ар же твердо решил теперь не встревать в разговор. – Немного? И я тоже. Ну, вырастет пятая нога у коровы на ферме в Уельсе. Весь мир об этом посудачит. Так ведь чтобы понять, что мутация полезна, эти новые ноги, руки, крылья должны отрастать постоянно и у всех… Ар, старик, дай мне воды, а то я совсем охрип. Да и нужно охладить то, что у меня там внутри кипит, целый вулкан, наверное.
Гира натянуто улыбнулся своей шутке и замолчал, ожидая воды. Когда Ар протянул ему кружку, он жадно выпил, расплескивая содержимое на накидку, на которой лежал. Он вроде бы и не замечал этого.
– Вкусная вода, – вдруг переключился на другую тему Гир. – У нее вкус какой-то другой здесь. Говорят, у талой воды структура другая… Черт, о чем я говорил?
Аарон понимал, что его друг вплотную приближался к бреду. На его лбу выступили крупные капли пота. Начиналась горячка.
– А-а, да, тьфу ты! – и снова приступ кашля, более длительный, чем раньше. – Нужно поторапливаться, – сам для себя заметил Гира. – Так я говорил про отбор. Чушь это все собачья! Чтобы он работал, мутации должны происходить постоянно – у многих одинаковые, чтобы они действительно могли закрепляться. Эти изменения запланированные и хорошо обдуманные. Ну как можно в здравом уме предполагать, что случайность могла породить эхолокацию, или ночное зрение, или паутину. Вроде родилась такая себе некрасивая сова с кривыми ушами. И эта, значит, кривизна позволила ей лучше охотиться. Ну и что с того? Ведь сотни и тысячи не кривых сов продолжают выживать и худо-бедно питаться? Че-пу-ха! – Гира не поленился продирижировать это слово в воздухе здоровой рукой. – У сов этих одно ухо становилось выше другого постепенно, очень-очень медленно, но у всех. Кто-то, извините, это придумал, обдумал, подвергнул критике, утвердил, если хочешь, и реализовал. Теперь все совы летают с кривыми ушами, и довольны они страшно, – даже в этом состоянии Гира продолжал шутить. Ар удивлялся его силе. – А ты думаешь, ты не меняешься? Ха, и ты меняешься, да только так медленно, что заметить этого ты никогда не сможешь. Сколько у тебя зубов? Говори, не стесняйся, здесь все свои. – Ар было подумал, что Гира опять переключился на другую тему, но понял, к чему вопрос, когда он продолжил: – Тридцать у тебя зубов, как и у меня, как и у всех твоих знакомых. А ты в курсе, что лет этак четыреста назад их у всех было по тридцать два?
– Да ну! – не смог сдержаться Ар.
– Не да ну, а так и есть. Верхняя челюсть с доисторических времен настолько сузилась без необходимости жевать грубую пищу, что восьмые зубы на верхней челюсти полностью сошли на нет. На нижней еще остались, но и их приходится удалять еще в юности, поскольку расти им, по сути, некуда. Ты объясни мне теперь, зачем это нужно этому естественному отбору? И с зубами жили преспокойно. Мешали если, то мы их удаляли. Так нет, кто-то упорно пытается сделать наше тело лучше.
Вот здесь они оба замолчали. Было о чем подумать, особенно Аарону, который никогда еще не поворачивал этот вопрос в таком ракурсе. Получалось как ни крути, что кто-то (что-то) постоянно озабочен нашими успехами и все придумывает, как бы и что бы улучшить. Только проекты эти и разрабатываются, и реализовываются значительно медленнее, чем у людей.
– Слушай, я все это зря тебе говорю. Только время трачу. Вопрос-то для меня решенный. Бог есть. Его не может не быть. Это противоречит логике и фактам. Ну а доказательств море. Меня волнует другое. То, что у нас, у людей, всегда ходит рядом с богом – жизнь после смерти. Что тут?
Ар молчал, ожидая продолжения, но Гира неожиданно сам потребовал ответа.
– Ты не понял, Ар. У меня ответа нет. Я хочу узнать, что ты думаешь. Раз бог есть, может, и есть рай? Да пусть хоть и ад, мне все равно, лишь бы хоть что-то было, – Гира посмотрел на Ара с надеждой. И ему так не хотелось разочаровывать друга.
– Ну, я думаю что-то есть? – неуверенно ответил Аарон.
– Ничего ты так не думаешь! Не нужно мне врать! Старый козел! – Гира и впрямь разозлился. – Ты не понимаешь, о чем я. Я умираю, и не от той болячки, что растет у меня внутри, а от страха, черт побери. Я боюсь, я так боюсь!
Гира закрыл лицо рукой, скрючился еще сильнее, будто защищаясь от того неведомого, чего он боялся всю жизнь, а не от боли.
Аарону не хотелось больше злить друга. Он тщательно подумал, что сказать. И решил после долгой паузы сказать правду.
– Я думаю, Гира, нет там никакой жизни. По крайней мере такой, как мы ее представляем себе, нет. Бог есть точно. Тут ты прав, и я готов подписаться под каждым твоим словом, но для него мы маленькая пылинка в необъятной мастерской жизни.
Гира слушал, все еще закрывая лицо рукой. Но тело больше не сотрясалось. Ар чувствовал, что Гира его слышит. Поэтому продолжил:
– И смерть, в общем-то, часть механизма работы этой мастерской. Нам попросту очень жаль себя, и поэтому мы пытаемся оспорить очевидное. Вот что я думаю. Но есть одно «но», – он крепче сжал руку Гиры, которую все еще держал в своей. – Ты начал свою историю с того, что ты не хочешь, чтобы твоя вселенная вдруг прекратила свое существование. Но ведь и парадокс в том, что этого не случится.
– Продолжай, – прошептал Гира.
– Твоя вселенная – это ты сам. Она существует, пока есть ты, и ее нет, если нет тебя, – Ар старался тщательно подбирать слова. – Понимаешь, в этом смысле жизнь вечна. С твоей точки зрения она никогда не начиналась и никогда не закончится. Ты не осознавал первого и не осознаешь второе.
– Слабое утешение, но мне и вправду полегчало, – Гира шептал, не поворачивая головы, но пальцы в руке Ара сжимались в такт каждому слову. – Спасибо, друг. Я уже думал об этом. Ты прав. Но очень…
– Очень страшно, что она близко? – Ар закончил фразу.
Ар посмотрел на костер, вспоминая время, когда они познакомились. Какой беспечной и приятной тогда была жизнь, и вот к чему она пришла. Его сын умирает от неизвестной болезни. Сам он – старик, дышащий на ладан. А его друг, пытавшийся ему помочь, ближе всех их к несчастливому концу.
– Я выйду в четыре. Мне нужно сделать снегоступы прямо сейчас, чтобы идти быстрее. Я выйду и буду идти на пределе, как смогу быстро. Я буду идти на запад и к концу дня найду этот чертов завод. Он должен быть большим, я не пропущу его. Ты слышишь меня, Гир? – Ар почти кричал, а Гира молчал, но его ребра поднимались и опускались, значит, он дышал. – Потом я возьму самого быстрого робота, что у них есть. Через час буду здесь. Ты выживешь, и тебе не придется ждать неизбежного. Вот что я сделаю.
Ар порывисто встал и выпустил руку, которую держал в тот вечер в последний раз.
Для снегоступов подошли две палки, которые он освободил от коры и слегка подварил все в том же оторванном листе обшивки. После варки они стали гибкими достаточно, чтобы скрутить из каждой палки фигуру в форме капли. Закрепив по две распорки между каркасами снегоступов, он связал концы палок полосами ткани, оторванной от обшивки. После того Аарон оставил то, что получилось, сушиться около костра и занялся веревкой. Полоска за полоской он отрывал их из обшивки и связывал двойным узлом в длинную веревку. Никакого понятия о том, как вяжутся сети, Аарон не имел, поэтому он просто навязал параллельных полосок на подсохшие и уже затвердевшие каркасы снегоступов. Далее он повязал перекрещивающиеся полоски, завязывая узел там, где они встречались с другими. Получалось не очень, но у Ара не было времени на изыски. Он испытал снегоступы, пройдя несколько шагов от двери гравитона, и улегся спать, надеясь, что сможет проснуться рано.
10
Гира умер тихо, через несколько часов после того, как Аарон заснул. Проснувшись рано, как и собирался, Ар первым делом пополз через гравитон, где лежал Гира. В голове у него гудело от усталости и недосыпа, и поначалу он не мог поверить в очевидное. Тело его друга уже успело окоченеть, и когда Ар попытался его перевернуть на спину, то поза, в которой Гир находился, так и сохранилась. Ар посмотрел на лицо и обрадовался (если тут вообще было чему радоваться). Глаза были закрыты, а лицо застыло в умиротворении. Вселенная Гиры закончила свое существование, как и начала: внезапно.
Аарон собрался в дорогу. Снега не было, солнце пробивалось через кроны деревьев. Чудесная погода входила в диссонанс с тем, что творилось у Ара на душе, но сил прибавляла. Под этим солнцем даже мороз казался каким-то уютным.
Он набрал запас еды, оделся как можно теплее. Потом закупорил дверь, очень надеясь, что диким зверям не под силу будет взобраться по гладкому борту гравитона. Разве что медведю, но те все спят, как он надеялся.
Натянув свои самодельные снегоступы, он, не оглядываясь, побрел на запад. Он постарался взять хороший темп и, судя по данным навигационной программы на помощнике Гиры, продвигался с приличной скоростью: четыре километра в час. На экране он не мог видеть ничего, кроме точки, обозначающей его месторасположение: скачать карту было неоткуда, а заранее никто не додумался этого сделать. Так что Ар надеялся на то, что Гира был прав и, если он будет идти строго на запад, с этой скоростью через часов пять он должен достигнуть цели.
Поначалу идти было довольно просто, и ему казалось, что мероприятие вполне может увенчаться успехом, но потом деревья стали расти чаще. Между ними появлялось все больше поваленных, покрытых снегом. Пробираться через эти препятствия было тяжело, и Ар уже к обеду сильно устал. Пришлось сделать привал. Он разжег костер, пользуясь все тем же аккумулятором, и стал греть в банке тушенку. Вот тут он впервые услышал вой, который, даже если ты его не слышал никогда, отзывается в душе доисторическим страхом. Аарон тут же осознал, насколько он беззащитен против стаи волков. Тут уж пришла его очередь думать о смерти: самой страшной, какую можно себе представить: быть съеденным живьем. Он живо представил себе, как несколько сильных челюстей раздирают его в разные стороны, и даже услышал неприятный хруст. Аппетит пропал моментально, а усталость как рукой сняло. Он быстро собрался, затушил огонь и продолжил, кряхтя, пробираться через участившиеся деревья.
Проходить дальше становилось сложнее. Возможно, эту чащу можно было обойти, но он боялся сходить с направления, чтобы случайно не пропустить завод. Он также очень надеялся выйти на дорогу, которая, безусловно, привела бы его к цели.
Ар шел как мог быстро, а когда старые ноги начинали сдавать, представлял себе стаю серых тварей и сразу прибавлял ходу.
По его расчетам он уже часа два как должен был быть на месте, но никаких признаков приближения цивилизации не наблюдалось. Он совсем выдохся и снова сел передохнуть. Было холодно, но Арон не стал больше разжигать огонь, чтобы не привлекать хищников. Воя он больше не слышал, но зачем испытывать судьбу? Перекусив остатками тушенки, он снова продолжил идти, поскольку сидеть было еще холоднее.
Но пройти намного больше ему не удалось. Ар попросту валился с ног от усталости. Он вдруг вспомнил, что дикие животные боятся огня, и передумал не разжигать огонь. Только подумав о тепле костра, он тут же стал собирать хворост. Начинало темнеть, температура снизилась до минус двадцати, судя по данным помощника. Хороший костер был жизненно необходим. И вот, наконец, когда огонь разгорелся, Аарон позволил себе присесть. Ноги уже не ныли, а прямо стонали от боли. Ему казалось, он больше не встанет. Он просто сидел на пеньке рядом с огнем не в силах пошевелиться. Так он просидел, наверное, с час. Он всячески старался обдумать ситуацию, но как и тело, старое и износившееся, мозги тоже оставляли желать лучшего. Мысли мерцали в голове беспорядочными вспышками.
Пару раз клюнув носом, Ар понял, что нужно соорудить хотя бы настил, чтобы безопасно лечь. Рассчитывать на что-то большее он не мог: очень устал. Он сорвал с десяток сосновых веток и уложил их рядом с костром, завалился на бок и тут же заснул.
Чудом он не замерз в эту ночь. Он открыл глаза в полной темноте. Костер перед ним превратился в тусклое красное пятно, не дающее никакого тепла. Было так холодно, что все тело дрожало. Голова шла кругом. У него едва хватило сил, чтобы набросать хвороста на еле теплящиеся угли. Вокруг было темно хоть глаз выколи. И хоть он уже давно вышел из детского возраста, ему стало очень страшно от ощущения одиночества и враждебности леса, который его окружал. И тут он услышал его опять: леденящий душу вой. Близко. Очень близко. Ар замер на месте, вслушиваясь в темноту, и спустя несколько мгновений услышал какое-то движение. В этот момент ветки, которые он недавно кинул в огонь, вспыхнули, и что-то (он не сомневался, что это был волк) убежало прочь.
Наверное, это был самый жуткий момент в его жизни. Заснуть он уже больше не смог. Так и сидел до рассвета, подбрасывая хворост в огонь и вслушиваясь в ночные звуки. Волки больше не приходили, этой ночью по крайней мере.
Утром, только посерело настолько, что можно было разглядеть деревья, Ар двинулся в путь. Теперь он решил лавировать, чтобы повысить шансы набрести на дорогу. Пять километров на юго-запад, пять – на северо-запад.
Идти было очень тяжело. Он едва передвигал ноги, но его гнал вперед страх. А уже к полудню его страх, наконец, показался из леса.
Волков было четверо. Они то и дело показывались у него на пути, но не проявляли агрессии. Только смотрели на него умным взглядом. Самый большой волк держался впереди. Ар несколько раз встречался с ним взглядом, и волк глядел ему прямо в глаза. Глаза эти наводили ужас, но Ар старался не показывать страха и продолжал идти. Тогда волк спокойно поворачивался и бежал вперед. Другие тоже следовали за Аром на почтительном расстоянии.
И вот вожаку, видимо, надоела эта игра. Когда Ар в очередной раз стал приближаться, тот не стал убегать, а остался где был. Ар услышал громкое рычание. Волк оскалил красивые (возможно, при других обстоятельствах Ар оценил бы их) и страшные клыки.
Аарон огляделся. Другие волки также подходили. «Без паники. Без паники», – едва слышно шептал он. Тогда Ар снял наплечный мешок и, поставив себе на голову, стал кричать как мог громко. Он продумал этот трюк заранее, и он был единственным, что он мог противопоставить стае волков. Его неожиданное поведение заметно удивило серых. Вожак даже сделал несколько шагов назад. Но это было единственное достижение, которого смог добиться Аарон. Мешок прибавлял ему в росте, а крик должен был напугать животных, но зимой в лесу было очень мало еды, и эти волки были слишком голодны, чтобы отказаться от высококалорийного обеда. Что-то тяжелое врезалось ему в спину, повалив прямо в снег лицом. То, что прыгнуло на него сверху, оставалось там же и сильно тянуло за одежду. Он услышал треск рвущейся куртки. Инстинкт приказывал ему бороться, и страх уступил место ярости. Аарон резко развернулся и закричал. Тот волк, который сидел на нем, отступил на шаг, и Ару чудесным образом удалось сильно ударить его по серой морде снегоступом. Он услышал стон, такой можно услышать, если кто-то бьет собаку. Для Ара это был приятный звук в тот момент. Он вселял какую-то надежду. Но она тут же рассеялась, когда с той стороны, куда он не смотрел, другой волк схватил его за запястье и потянул. Ощущение – будто тиски стиснулись на руке. За нее с силой дернули так, что он думал – рука выдернется из сустава. Ар, лежа на спине, стал колошматить волка свободной рукой по голове. Старался бить как можно сильнее, но это было все равно, что бить камень: больно и бессмысленно. Тот только сильнее сжал зубы, и Ар с ужасом осознал, что клыки уже внутри его плоти.
Пока он разбирался с первым нападающим, другой волк очень больно тяпнул его за ногу. Еще раз и еще, пока не схватил с той же силой, что и первый, и не стал тянуть. Да они разорвут меня на части! – подумал Ар и закричал, как будто кто-то мог его услышать.
И тут ему на грудь приземлился вожак-великан. От удара сперло дыхание. Крик прервался. Огромная морда нависла над лицом Аарона, и он подумал, что сопротивляться не стоит. Пусть лучше вожак убьет его, вцепившись в горло. Тупая покорность неизбежному захватила его сознание. Он зажмурил глаза и ожидал удара.
Непонятно почему, но вожак медлил. Будто предвкушающий победу злодей. Ар чувствовал теплое дыхание. В ноге его что-то хрустнуло, и он вспомнил, как недавно представлял себе этот звук. Да, именно таким он и был. Его ели живьем. Но вдруг тиски, которые сжимали руку и ногу, расслабились. Не понимая, что происходит, Ар открыл глаза и увидел, что вожак поднял морду вверх. Конечно же, ему не нужно было ликовать над жертвой. Для волков Аарон был не более чем котлетой на обед. Ар был все еще жив по совсем другой причине. Волки прислушивались.
Так прошло несколько секунд, и Ар тоже стал слышать то, что отвлекло его убийц. Методичное приближающееся жужжание: жик, жик, жик, жик. Оно нарастало очень быстро, и вот в тот момент, когда главный волк стал нехотя пятиться назад, из чащи выбежал транспортный робот. Он был точь-в-точь такой же, как та модель, которая привела их с Гирой в эти леса. Кому-кому, а роботу время на раздумье не требовалось. Он в мгновение ока покрыл оставшееся до них расстояние, бережно (охрана природы прежде всего) схватил вожака за шкуру сверху, словно только что родившегося щенка, и мягко отбросил его метров на десять от лежащего в снегу Аарона. Волк издал визг скорее удивления, чем боли, и поспешно убежал прочь. Остальные волки кинулись врассыпную, как только увидели робота.
Колпак над кабиной робота бесшумно открылся. Он протянул руки-манипуляторы к Аарону, замер на секунду, чтобы, как это было заложено программой, оценить реакцию и, не увидев сопротивления, аккуратно вставил Ара в сиденье. Ар не сошел с ума, чтобы возражать. В кабине было тепло и безопасно. В тот момент Ару было практически все равно, куда направился робот. Главное, чтобы подальше от холода, снега и волков. Но он был почти уверен, что машина отнесет его на завод Гарольда. Покачиваясь в кабине, он думал, что то незримое, что дало жизнь всему, то, о чем (о ком) недавно они говорили с Гирой, слишком уж часто в жизни преподносит вот такие подарки. И, возможно, этот кто-то не так уж и безразличен к их судьбам, как ему казалось. Так или иначе, он собирался в скором времени воспользоваться данным ему шансом и попытаться довести начатое дело до конца.
Не очень приятно просыпаться от холода. Особенно если проснуться одетым лишь в легкую накидку с дырками для рук и головы. Особенно если лежишь на холодной твердой койке, не понимая, где ты.
Аарон очнулся в неуютной комнате: что-то вроде лазарета. Все в комнате было грязно-белого цвета, который уже почти полностью превратился в желтый от времени. Он попытался перевернуться и понял, что пролежал на этой койке довольно много времени: все тело отозвалось болью. Чуть позже он вспомнил о том, что произошло, и потянулся к ноге. Там, если внимательно присмотреться, можно было увидеть тонкий шрам.
Спустившись с койки, он смог, наконец, осмотреться. Его окружали стены без окон. Небольшие шкафы были заставлены разными медицинскими штуками, о предназначении которых можно было только догадываться. Никого вокруг, даже робота. Он предполагал, что находится на заводе. Если так, то единственный человек, который мог о нем позаботиться, – это Газирази. И он, по-видимому, не особо интересовался судьбой гостя.
Прошло какое-то время. Сколько, он понятия не имел, потому что помощника при нем не было. В комнате также отсутствовало какое-либо оборудование. Собственно, кроме полок с разными бутылочками, ничего не было. Дверь в комнату была закрыта, что немало его удивило. Если не от него, то зачем еще ее могли закрыть?
Ар постучал. Сначала вежливо, потом более настойчиво, но никто не ответил. Дошло до того, что он стал бить в дверь ногами со всей силы, но ничего так и не произошло. Попытки выбить дверь успехом не увенчались. Она слегка прогибалась под его ударами, но не более. Аарон вдруг осознал, что находится в западне. Он уже чувствовал голод, еще больше хотелось пить.
Время проходило мучительно. В первую очередь потому, что его невозможно было измерить. Все, что могло показать его ход, – это усиливающиеся жажда и голод. Свет горел постоянно и очень мешал спать. Он отражался от белых стен и потолка, от него было очень сложно спрятаться. С трудом Аарон спал два или три раза, прежде чем решил исследовать весь медицинский запас. Перебирая бутылочки, он наткнулся на большую банку с прозрачной жидкостью. Обрадовавшись, он впопыхах открыл крышку, расплескав содержимое по полу, и в следующий момент в нос ударил резкий запах – в банке был нашатырь.
Все другие емкости с жидкостью в основном пахли спиртом, и Ар не решился их выпить, потому что для выведения спирта организму нужна вода.
После четвертого сна, нервного и беспокойного, Ар проснулся с совершенно пересохшим горлом и языком, прилипшим к небу. Ему пришлось постараться, чтобы отделить язык, и он почувствовал вкус крови. Дальше Ар удивил сам себя, с удовольствием использовав кровь для увлажнения рта. Все эта история становилась все хуже и хуже с каждым днем (с каждым сном). Он мог думать только о воде.
Несколько раз он перебирал бутылочки на полках, но так и не нашел там ничего путного. Но как-то раз его взгляд упал на вешалку с халатами, и там за ними виднелось что-то еще. Едва держась на ногах от истощения, он подошел к углу и раздвинул халаты. То, что он там увидел, вызвало неописуемый восторг. За халатами стояла капельница с наполовину использованным резервуаром физраствора. Всего лишь пол-литра, но они были так нужны ему в тот момент. Стараясь не выпить все сразу, Ар сделал несколько глотков, и это было самое вкусное питье, которое ему пришлось попробовать за всю жизнь.
Вода вернула ясность мысли, и он вдруг понял, что есть всего лишь одна задача, которую ему следует выполнить: выбить дверь. Какая бы она ни была, эта дверь, если приложить достаточно усилий, она сломается.
Следующие два промежутка между сном Аарон пробовал выбить дверь с помощью всех доступных приспособлений. Он разобрал один из шкафов и, использовав боковую планку, довольно крепкую на его взгляд, как биту, с разгона врезался в нее раз за разом. Дверь стала прогибаться сильнее, но все равно держалась крепко. Теперь ему стало понятно, что дверь была самой обыкновенной. Но кто-то тщательно подпер ее с другой стороны. У Ара не было сомнений, кто это сделал, и понимание лишь подтверждало то, что все предпринятое ими было тщетно, Гира погиб зря.
Чувство вины, смешиваясь с чувством голода, постепенно убивало его морально и физически. Физраствор стремительно заканчивался, дверь никак не поддавалась. Конец был близок.
Ар сбился со счета снов. Он понятия не имел, сколько времени он пробыл в этой комнате, но ему казалось, что прошла целая вечность.
И вот пришло время, когда он не нашел в себе сил встать с койки. Голова кружилась. Его тошнило, но в желудке не было ничего, что могло бы выйти наружу. Губы растрескались, и из них сочилась кровь. Это была единственная доступная ему жидкость после того, как вода в капельнице закончилась. Один раз он пробовал выпить собственную мочу, но не смог справиться с отвращением. Больше он не пробовал этого делать.
Сейчас Аарон лежал на койке, тупо уставившись в потолок. Он ни о чем не думал и уже ничего не ждал. Его стали посещать галлюцинации. Ему виделся Най на своих собственных ногах. Он смеялся и звал его куда-то. «Смотри, со мной все в порядке. Потерпи немного. Скоро ты придешь ко мне!» – весело кричал он. Слушать этот голос было так приятно, так успокаивающе. Как хорошо, что скоро он будет с Наем . Потом он видел Гиру в белых брюках и белой рубашке. Он тоже звал его к себе и говорил те же слова, что и Най. «Но ведь ты умер. Разве нет?» – спрашивал Ар друга. «Разве нет?» – повторял Гира. «Значит, Най тоже умер?» И снова его слова в ответ. Тень тревоги пронеслась над сознанием прочь, и снова теплое ощущение завладело стариком. Гира умер, Най умер, и он скоро умрет. Они встретятся там, во что он никогда не верил. Непонятно, почему не верил. Вот же они прямо перед ним и сейчас заберут с собой. Все совершенно ясно. Каким же глупцом он был, не веря!
Возможно, это как раз и были последние мысли и образы, посетившие Ара перед смертью. Когда-то он прочитал интересный пост об исследованиях, говорящих о том, что умирающие люди непосредственно перед смертью испытывают чрезвычайно позитивные эмоции, почти экстаз. Срабатывает какой-то защитный механизм, как будто подготавливающий организм к концу.
Ар, может, и вспомнил бы, где он это прочел, но он уже практически ничего не соображал в тот момент, когда за дверью послышалось какое-то движение.
Совершенно невероятно, каким образом организм, находящийся в крайней степени истощения, оказался способным мобилизовать последний остаток сил. В голове слегка прояснилось, Ар очнулся и через несколько мгновений вспомнил, где находится. Сердце бешено колотилось и, услышав шерудение за дверью, Ар сразу понял, что происходит. Он так старался ее открыть – и вот теперь она откроется, и очень скоро.
Прошли долгие минуты напряженного ожидания. Медленно и осторожно дверь открылась. В комнату зашел отталкивающего вида человек. Вид у него такой был совсем не потому, что левое плечо располагалось заметно выше правого. Этот человек, по-видимому, очень давно перестал за собой следить. Одет он был в какой-то грязный мешковатый свитер с пятнами. Джинсы тоже лоснились от непонятно чего. Наверное, эту одежду не стирали тысячу лет. Косматая голова, остриженная, очевидно, только для того, «чтоб не мешало». В общем, человек перед ним выглядел как натуральный бездомный, и пахло от него так же. Сложно было себе представить, что он контролирует целый завод.
Ар сел на своей койке, пытаясь угадать, что же будет дальше. Человек заметно нервничал и прятал что-то за спиной. Когда он, наконец, нарушил тишину, самые страшные ожидания Ара оправдались.
– Я думал вы умрете от голода или жажды.
Было что-то абсурдное в этой откровенности, смешанной с вежливостью. Человек продолжил:
– Ну, я… Я не могу просто больше ждать. Это невыносимо! – последнюю фразу он вдруг прокричал с ноткой истерики, как человек, который сильно страдает.
Голос был высоким и неприятным. Дрожь в голосе обнаруживала трусливость, которая оставляла слабый отблеск надежды для сидевшего на койке Аарона.
Ему было сложно адекватно оценить происходящее. Он уже было подумал, что это продолжение галлюцинаций. Но он был так слаб, его так клонило ко сну. Ведь во сне не клонит ко сну? Человек (это, судя по всему, и был Газирази) продолжил:
– И я решил… Ну, вы понимаете, облегчить вашу судьбу.
– За что? – вопрос Ара прозвучал тихо-тихо, почти неслышно. Он так часто слышал этот вопрос в разных фильмах. Всегда считал его самым идиотским из тех, что можно задать. И тут сам же его задал. Просто чтобы выиграть время.
– Скорее зачем, – Газирази, видимо, удивился, как будто ответ был очевидным. – Ну знаете, нас всех предупредили, что мистер Гарольд изменил свое тело и если кто-либо в его старом теле будет контактировать с нами, то это мошенник и мы должны немедленно сообщить в главный офис.
– Но почему ты не сообщил? – Ару как-то не хотелось быть вежливым с его будущим убийцей, но Газирази это никак не смутило.
– Ну, они бы понаехали сюда. Стали бы разнюхивать здесь все, – его заросшее щетиной лицо изобразило капризное неудовольствие, как у детей. – Я, знаете, не люблю гостей.
Чертов идиот. Он сумасшедший. Мы не учли, что он просто на всю голову больной! Ар был так зол на себя за то, что согласился на всю эту безумную идею.
– Я думаю, пора кончать с этим, а то боюсь, духу не хватит, – Газирази, наконец, показал, что у него было за спиной: маленький черный пистолет. Последнюю фразу он сказал, почти извиняясь.
Дрожащими руками он направил пистолет на Аарона, а потом (О, боже! Он и вправду полный идиот !) отвернулся, закрыв глаза.
