Читать книгу: «Интервью в опаловых тонах», страница 3

6

Есть такое понятие, как журналистская удача. Говорят, больше всего её у молодёжи – тех юных, глупых и смелых птенцов, мечтающих о славе; восхищённых дурачков с горящими глазами, которые не видят границ и рамок; смекалистых болванов, которые лезут туда, куда ни один матёрый репортёр не подумал бы даже взглянуть. Им, ещё неопытным и неоперившимся, порой удаётся наткнуться на нужного человека, набрать номер в нужное время, выйти на улицу в нужный момент. И сделать свой первый восхитительный репортаж, в котором сложится всё. Со временем эта удача куда-то пропадает, будто она, как престарелая мадам, предпочитает только молоденьких, и каждый материал у неё приходится выпрашивать.

Мне казалось, что теперь удача уж точно не на моей стороне. Судя по последним событиям, мужчины, которым недалеко до тридцатки, как бы они не любили свою профессию, эту даму явно не интересуют.

Стоило мне завернуть за очередной угол, я чуть было не начал просить у нее прощения за крамольные мысли.

Окна на первом этаже маленького серого дома были раскурочены: осколки валялись в палисадничке, рамы согнуты. Пустые зияющие проёмы перекрывали тонкие оранжевые лучи – не то лазеры, не то магия. Мера предосторожности, чтобы никто не влез в квартиру. Я обошёл дом в поисках входа.

Дверь в квартиру оказалась цела, но не опечатана, более того, возле неё на полу виднелись грязные следы. Выходит, здесь живёт кто-то ещё?

Я негромко постучал.

Секунды в тишине показались вечностью, но с той стороны не было ни звука.

Я постучал снова, но отворилась дверь напротив.

– Опять?

Женщине, открывшей дверь, было около тридцати, может, чуть больше. Румяные щёки, ровно накрашенные губы, идеальная укладка. Ниже лица я старался не смотреть. Женщинам с такой внешностью показано красоваться на обложках или хотя бы в рекламе и жить на какой-нибудь вилле рядом с океаном, но никак не в старой, побитой временем многоэтажке с облупленной краской в подъезде.

– Э-э-э… День добрый, – кивнул я.

– Вы из полиции?

Чудище внутри заворчало.

– Да, – соврал я. Признаться, я не знаю, почему не представился. Может, дамочка вскружила мне голову, может, я окончательно разозлился на Дастина, вспомнив про него в очередной раз, а может, я просто устал. В конце концов, я проснулся не в самом лучшем расположении духа. – Я бы хотел задать вам пару вопросов о…

– Ещё пару? – усмехнулась она. Ярко-красные волосы всколыхнулись огненной волной страсти. Чёрт, о чём я думаю?!

– Дастин Хоук, – брякнул я. – Мы расследуем дело…

– Да знаю, – отмахнулась девица. – Ваши вчера приходили, переполошили весь дом. Сначала это, потом вы.

Что-то она много жалуется для своего возраста. Я сглотнул и достал коммуникатор. Буду записывать на диктофон. Главное, не смотреть на эту рыжую красотку слишком часто.

– Что вы хотите узнать? – вздохнула она.

«Только не поднимай глаз, Никки!».

– Были ли вы знакомы…

Она закатила глазки. Какие глазки!..

– Да, я вчера говорила. Мэйвен нормальный парень. Нет, не приставал. Да, мы были в отношениях, но недолго. Да, он работал. Нет, не злоупотреблял. Нет, магии не замечала. Понятия не имею, что случилось.

Я тупо уставился на неё.

– Что? – она пожала плечами. – Все тоже самое ваши спрашивали у меня вчера. Я уже сказала, что больше ничего не знаю.

Она поджала губки. «Подбери слюни, милый», – голос Хитер в голове прозвучал так отчётливо, что показалось, она подключилась к моему коммуникатору и твердит мне это прямо в ухо. Я моргнул.

– Как ваше имя?

– Селен. Селен Грандж. Гэ, эр, эй, эн…

– Я знаю, как пишется ваша фамилия! – бросил я.

Она будто бы обиделась.

– Мисс Грандж, давно вы здесь живете?

– Три года, – она привалилась к дверной ручке.

– И за это время вы не замечали у Мэйвена ничего необычного в поведении?

Она покачала головой, снова подняв огненную волну крупных кудряшек. И не только её.

Я вздохнул.

– Он жил один?

– Да.

– Ни родных, ни друзей?

Мисс Грандж нахмурилась, и прежде чем она решит затребовать у меня удостоверение, я пошёл в наступление:

– Дело в том, мисс Грандж, – я напустил на себя максимально важный вид, – что я не просто из полиции. Я агент комплексной безопасности. У меня несколько другое расследование.

Эти слова я сопроводил аккуратным, почти небрежным движением – я вытащил свою репортёрскую карту и, пока мисс Грандж не успела прочитать, что там написано, убрал её обратно.

Я с удовольствием наблюдал, как глазки девушки расширились, а про себя думал, что если кто-нибудь об этом обмане узнает, у меня будут большие неприятности.

– Что вам нужно? – спросила она.

– Детали.

– Может, зайдёте? – спросила мисс Грандж. Я, конечно, не отказался.

В квартире у неё была идеальная чистота. Такая, что мне стало стыдно за свои видавшие виды брюки с кучей карманов. По ним, конечно, не скажешь, что я ходил в них уже лет пять, но я-то об этом знаю.

Мисс Грандж, казалось, была заядлой перфекционисткой: книги по алфавиту, ни одного отпечатка на стеклянном кофейном столике. Квартира в целом выглядела какой-то… Нежилой. Так бывает, когда смотришь на дизайнерские фото – всё прилизано, подсвечено с нужной стороны так, чтобы вам тут же захотелось сделать такой же ремонт. Мисс Грандж указала мне на диван.

– Чаю?

– Нет, спасибо.

– Виски?

– Э-э-э…

– У меня хороший. «Белый лён», – она кокетливо склонила голову.

Я честно боролся с собой, но утренняя боль в голове напомнила о себе тупым стуком в виски, поэтому от виски я отказался. Пришлось собрать всю силу воли в кулак: этого напитка сейчас не найдёшь, по крайней мере, по доступной цене. Тот, что есть, производят на другом конце света. В Уэйстбридже можно выпить только жалкую дешёвую пародию, которая напоминала по вкусу что-то среднее между техническим спиртом с кофе и стеклоочистителем.

– Нет, я при исполнении, – мысленно избивая себя, ответил я мисс Грандж.

Она, ничуть не стесняясь, налила себе «Белого льна» и села напротив меня, покачивая стакан.

– Итак, что вы хотите узнать?

– Э-э-э…

Вместе со стаканом покачивалось кое-что ещё. Никогда не думал, что мне будет так сложно сосредоточиться. Капельки катились по прозрачному стеклу, стучали о стенки кубики льда.

– Он жил один? – наконец спросил я.

– Один, – кивнула мисс Грандж. Говорить она стала совсем другим голосом – более глубоким и, кажется, настоящим, без раздражения и страха. – У него была семья, была мать, но она живёт в другом месте уже давно. Понятия не имею, жива ли ещё… Мэйвен не очень часто о ней говорил.

– Друзья?

– У него их было немного. Мейвен был довольно… Закрытым человеком. Даже со мной. После нашего разрыва мы только здоровались да и всё.

– Разрыва? – я прищурился. Мисс Грандж покраснела. Теперь уже вся. Проговорилась?

– Мы встречались… Ну, понимаете. Недолго. Часто ссорились. Из-за меня, в основном.

Да, охотно верю. Характер у такой огненной девицы, должно быть, соответствующий.

– Причины?

– Да разные, – она пожала плечами. – Бытовые. Вы не подумайте. Мы давно расстались, причём, друзьями. Просто… Мне нужен был мужчина деятельный, а Мейвен…

Она наморщила нос.

– Он, как бы вам сказать, не всегда был человеком решительным.

– Где он работал?

Мисс Грандж пожала плечами.

Она сделала паузу, отпила, а потом продолжила, задумчиво глядя в сторону:

– Это была одна из причин. Его работа, – пояснила она. – Сначала он нигде не работал, мне было сложно, я хотела, чтобы он тоже чем-то занялся, а он только строил какие-то планы, мечтал… А мне такое не подходит, понимаете?

Я кивнул. Да уж, в наше время мечтатели и романтики на земле не задерживаются: если ты витаешь в облаках, то очень быстро оказываешься на грешной земле – без жилья, еды и средств к существованию. У человечества, которое несмотря на свои успехи, всё ещё ходит по лезвию ножа, балансируя между экономическим и экологическим кризисами, просто нет права на ошибку и содержание иждивенцев. Хотя и такие всегда находятся. Я однажды бывал в этих злачных местах, где живут бездомные. Я тогда подумал, что уж лучше смерть, чем такая жизнь.

– А потом? – спросил я.

Мисс Грандж снова пожала плечами, пригубила виски.

– А потом – классика. Скандал, ссора. Он уехал на какое-то время. Потом вернулся.

– Устроился на работу?

– Да, – кивнула она. – Пару раз делал попытки вернуть меня, но я уже встречалась с другим. Он злился сначала, а потом как будто забыл. Мы общались как обычные соседи. Я рассталась с бывшим, Мейвен пару раз приходил помочь с трансформатором. Мы…

Мисс Грандж замерла на полуслове, но я понял, о чём она хотела сказать – её лицо стало почти таким же красным, как волосы.

– Но встречаться вы не стали, – я тактично продолжил разговор.

– Нет. Уходя уходи и всё такое. Он мне не подходил, я это знаю. Но он помогал мне… Вернуть всё.

У меня создалось ощущение, что мисс Грандж очень долго хотела это кому-нибудь рассказать. Более того, вместе с тем я чувствовал – не то по отстраненному взгляду, не то по интонациям – что смерть парня она переживала тяжелее, чем просто бывшая любовница.

– Мисс Грандж, скажите, как вы считаете, что стало причиной его гибели? – я пошёл в наступление.

Она вздохнула, помолчала немного, точно подбирая слова, и осторожно сказала:

– Честно – не знаю.

– А куда уезжал? Вы говорили, что он уезжал на время.

– Понятия не имею, он не особо распространялся, а я не настаивала. Мне не хотелось сближаться снова. Было достаточно и того, что я имела.

Я мысленно усмехнулся и так же мысленно отвесил себе оплеух за пахабные шуточки, пришедшие в голову.

– Так кем он работал?

И снова она пожала плечами.

– Не знаю. Мог уйти утром, вернуться вечером, а мог отправиться куда-то посреди ночи и прийти только через день.

– Откуда вы знаете?

Она посмотрела на меня пристально. И мне показалось, что так же пристально она смотрела в глазок, когда ждала своего любовника.

– У него громко хлопала входная дверь, – сказала мисс Грандж наконец.

– И вы никогда не интересовались…

– Нет, – отрезала она.

– А ваш бывший… друг, кем он был?

Мисс Грандж наморщила носик.

– Какое это имеет отношение к делу?

– Не мог ли он стать причиной смерти Мейвена?

– Вряд ли, – мне показалось или она сразу расслабилась? Чёрт, эта женщина как склад с фейерверками, только вместо пиротехники – эмоции. А мне казалось, что я по этому складу хожу с зажжённой спичкой. – Я была в модельном бизнесе. Познакомилась с Халеном, он обещал сделать из меня звезду, но… Увы, не вышло.

Она усмехнулась и снова выпила.

«Ага, и утешать бедняжку пришёл Мейвен, который в это время вернулся после долгих странствий. Вступать с ним в отношения она не хотела, но ведь их что-то связывало, раз она так преданно ждала его возвращения у двери?».

Я нахмурился. А, может, я фантазирую? И всё куда прозаичнее? Женщины ведь такие создания, которые из любой ерунды могут сообразить драму. Вот это их «дело не в тебе, дело во мне» и «мне нужно разобраться в себе»… Когда у нас были проблемы с Хитер, она говорила мне это постоянно, после тридцатого раза я уже знал, чем кончатся эти её «разборки», и смиренно ждал. Обычно в кровати.

– Отчего не вышло? Вы весьма привлекательны, – выпалил я.

Мисс Грандж улыбнулась уже не вполне трезвой улыбкой. От того количества виски, которое она выпила, невозможно опьянеть сильно, но достаточно, чтобы стать чуть более румяной и разговорчивой. Создалось впечатление, что она приступила к своему занятию ещё до моего визита.

– Благодарю, – сказала она с какой-то горечью в голосе. – Итак, что вы хотите ещё узнать?

Тон её изменился так резко, что я аж растерялся. Если бы мисс Грандж почаще общалась с агентами комплексной безопасности, она бы сразу поняла, что я самозванец. Моё лицо выдавало эмоции похлеще, чем у неё самой. Но мисс Грандж была взволнованной, грустной и немножко пьяной – не лучшее состояние, чтобы анализировать собеседника.

Итак, что мы имеем? Они жили на одной площадке, были любовниками. Где он работал, куда уезжал и почему умер, она понятия не имеет.

– Когда вы виделись в последний раз?

Она задумалась.

– Дня три-четыре. Я имею ввиду, до его смерти. Он зашёл на пару часов. Это был последний раз.

– Как он выглядел?

Мисс Грандж озадаченно посмотрела на меня.

– Как обычно.

– Никаких странностей, ничего?

Она покачала головой.

– Вы задаёте много вопросов, мистер… Забыла, как вас там…

– Это моя работа, – я решил не напоминать ей фамилию.

– Ваши, ну, те, другие, говорили намного меньше, – она усмехнулась. – И больше были похожи на копов, чем вы. Хотя, я редко видела копов. Так близко.

Меня вдруг осенило.

– А как они выглядели и давно ли приходили?

– Незадолго до вас. Оставили кучу следов, ну, вы сами видели. Я открыла дверь, потому что услышала, как хлопнула входная у Мейвена. Думала, мало ли, вдруг…

Она пожала плечами.

Я поймал себя на мысли, что меня больше не интересуют ни её формы, ни её губки. В этой женщине – в её взгляде, в её словах и интонациях сейчас было полно какого-то глубокого сожаления, отчаяния даже. Я был чётко уверен, что она может сказать мне больше.

– Вы были дома в момент, когда всё случилось?

Она покачала головой.

– Была в клубе. Я танцую.

Ах, вот оно что. Ну да, с такой внешностью…

– Танцуете?

– Танцую, – она вскинула голову резко и вызывающе, точно спрашивая: «А что вы имеете против?». Полагаю, род ее занятий в клубе, где она выступает, путали не раз.

– А когда вернулись…

– Всё уже случилось, – устало сказала она. – Я зашла домой, успела снять платье, даже макияж не смыла. И тут постучали ваши. Задали пару вопросов и ушли. Я только тогда поняла, что Мейвен действительно… Потом полистала новости, увидела все это. А потом пришли вы.

Полагаю, виски были открыты ещё до моего появления. Возможно даже, я помешал их употреблению.

– Мне очень жаль, мисс Грандж. Верю, что Мейвен был хорошим человеком.

Она пожала плечами и допила остатки виски.

– Что есть, то есть. Теперь как-то придётся жить без него.

– Лучше не злоупотреблять, – я кивнул на пустой стакан. – Не самый лучший способ…

Серьёзно, Никки? Это ей говоришь ты? Моё собственное лицемерие надавало мне пощёчин. С другой стороны, ведь я, как никто, понимаю её, а потому твёрдо знаю, что заливать душевные раны алкоголем – дело гиблое. Почти буквально. Ничего не поменяется, просто наутро будет болеть не только душа, но ещё и голова, а при частых процедурах подключится печень. Поэтому я не пил слишком уж часто – так я ответил своей совести.

Мисс Грандж улыбнулась.

Я покинул её квартиру в странном расположении духа. В меня за это утро влезло уже две с половиной человеческих жизни. Порой и одной-то слишком много, потому как мысли настраиваются на философский лад, и унять этот поток сожалений непросто. А тут целых две истории, которые меня не то, чтобы потрясли, скорее, просто вернули на землю, вырвав из бездны собственных переживаний. Вот, Никки, у людей тоже есть жизнь с её печалями и потерями, ты не одинок, ты такой же, как и все. При всём при этом я, уже заранее решивший, что истории мёртвого Мейвена, помешанного Лео и того арестованного парня связаны, пытался тщательно подогнать услышанное, точно детали мозаики. Но они упорно не хотели собираться воедино. Вот если бы мне удалось побывать у Мейвена в квартире!.. Но это было бы уже преступление, на которое я бы не пошёл. Был бы тут Дастин, можно было уломать его пустить меня внутрь – ведь следователи уже поработали, значит, теоретически, я ничем не могу помешать. К тому же трогать я там ничего не собирался.

Но всё это пустое – Дастина нет, а чудовище внутри есть. Как есть слишком много «бы».

Я вышел из подъезда, наткнулся на какого-то жильца, недовольно взглянувшего мне вслед, и, посидев немного на скамейке, отправился в редакцию. Во-первых, я хотел есть, а во-вторых, мне не терпелось уже хоть что-то написать. Хотя бы для того, чтобы выплеснуть в компьютер все эмоции, которые крутились внутри после этих разговоров. Я столько лет работаю с людьми и каждый раз удивляюсь тому, какими разными они бывают. И каждый раз даю себе обещание – больше никогда не сочувствовать им. Я – репортёр, пропускать через себя каждую историю о любви и ненависти для меня простой непрофессионализм. Но, а как иначе их можно понять?

7

– Ник, как дела?

Я оторвал голову от стола. Я что, уснул?

– Хитер?

– Всё в порядке? – она нахмурилась. Злилась или беспокоилась?

– Да, я просто…

Я посмотрел на монитор: компьютер тоже ушёл в спящий режим.

– Поехали домой, – сказала Хитер.

Что, уже? Я ведь ещё не закончил…

– А сколько времени?

– Твой послеобеденный сон мог плавно перейти в ночной, – хмыкнул Ларри. Он тоже собирался домой.

Впервые за долгое время я почувствовал себя глупо. Я вырубился на рабочем месте, пока пытался писать материал. Что ж, головная боль, которая только усилилась после моего возвращения в редакцию, сделала своё дело. Я вспомнил, как начал материал, а потом опустил голову на стол, всего на минутку.

– Прости, – вдруг сказал я Хитер. – Не знаю, как так… Устал что ли?

Опять этот её мерзкий сочувственный взгляд.

– Поехали.

– Запрос?..

– Пока ничего. Из службы ликвидации звонили, сказали, что ответ будет готов только завтра. Ну, сам знаешь, насколько они оперативны. Это ещё повезло, что завтра, а не через две недели.

– Человечество вымрет, а бюрократия будет жить, – пробормотал я, выключая монитор.

– Что в итоге? – спросил Ларри. – Нашёл что-нибудь любопытное?

Я пожал плечами.

– Торгаш подержанкой был прямо-таки святошей: не брал артефакты и души не чаял в девочке-пиксте, что живёт двумя этажами выше.

Бровь Ларри поползла на лоб.

– Это не важно, – отмахнулся я. В конце концов, я обещал никому не рассказывать эту историю. – А парень скончался от передоза магией, пока его несостоявшаяся любовница из квартиры, напротив, пыталась сделать карьеру модели, но в итоге подалась в танцовщицы в какой-нибудь дешёвый клуб.

Ларри поднял обе брови.

– Везёт тебе на чудаков.

Я вздохнул. Да, везет. Вот только таких чудаков не один и не два. Мир состоит из них.

– Ты в журналистике уже двенадцать лет и до сих пор сохранил способность удивляться?

– Ах, да, я и забыл, что ты у нас агрегатор, а не репортёр. Любая жизнь – чудачество. Ты на досуге спроси у своей соседки или, – я кивнул в сторону увлечённо строчащей за столом поодаль Молли из Экспресс-отдела, – у Молли, как она проводит вечер, узнаешь много интересного.

– Пожалуй, не стоит, – хмыкнул Ларри, собирая рюкзак. – Не уверен, что хочу это знать. Как и то, откуда это знаешь ты.

– Мир вообще странная вещь, – сказал я, конкретно ни к кому не обращаясь. – Он стал таким, как только выползшие из моря бактерии научились анализировать и принимать решения самостоятельно, а не по велению своего желудка.

– Ты стал философом после той истории с сектантами? – Ларри усмехнулся.

– Это всё от усталости.

– Всё, хватит антимоний, поехали, – моя крошка Хитер всегда умеет вставить нужное слово в нужный момент. Она всегда так же вовремя, как простуда накануне финала кубка чемпионов.

Пока мы ехали домой, я перебирал в голове всю ту ерунду, что услышал за сегодня. Историй у меня было достаточно, но не было деталей. Как и понимания, объединяет ли их что-нибудь, или это сугубо моя фантазия, которая только хочет, чтобы все эти жизни переплетала какая-то нить? Тогда история получается ярче, цельнее. Но что, если это и правда просто совпадения? Выходит, всё, что я делал, я делал зря?

Мысли о том, что я иду не в том направлении, нередко посещают людей моей профессии. Например, в те моменты, когда некто очень важный отводит тебя в сторону и говорит, что ему бы не хотелось видеть определённые вещи в материале. Мол, можно умолчать об этом, этом и вот этом. А вот про это лучше точно рассказать, а чтобы вы не сомневались…

Я никогда не брал деньги – те, что казались мне платой за молчание, за «правильную» позицию. Даже если речь шла об исключительных мелочах: вот ребята из правительства попросили расписать застройку очередного квартала. Я бы нашёл там массу несоответствий плану, нарушений техники безопасности, нехватку или перебор нолей в сметах, задержки зарплат и прочих нелицеприятных вещей, но другие, те, кто не был столь принципиален, махали рукой и смотрели только на плюсы: появился новый жилой комплекс, это значит, что жители старого города получат новые квартиры, переселятся из трущоб, а ещё тут рядом есть классное кафе…

Может, дело в разнице восприятия и я просто привык быть пессимистом и искать повсюду только плохое? Ведь при желании и на золотой статуе можно найти царапинку, и у святого – изъян. Только вопрос: ради чего? Многие люди только и делают, что живут недовольством – неправильный цвет лавочек, слишком вычурные перила, им то слишком холодно, то слишком жарко. Иной раз думаешь: а есть ли место или человек, которые могли бы полностью угодить таким придирам?

И не становлюсь ли я таким же, привыкая подмечать мелочи, на которые никто бы не обратил внимания – чаще всего, не самые приятные – и раскручивать из них сюжеты, достойные экранизаций. Ну, то есть, если бы у нас было кино. В условиях апокалипсиса как-то сложновато заниматься таким нерентабельным делом, как кинопрокат. Нам хватало Сети с её миллиардами терабайт старых фильмов и массовых сериальчиков от нейросети, но от чего-нибудь новенького и масштабного я бы не отказался. Хорошее искусство – это лекарство, которого миру всегда недостаёт.