Читать книгу: «Сны», страница 6

Шрифт:

Через четверть часа он уже был у батюшки. Пережив несколько мучительных минут посадки отца Вениамина в машину, Андрей с досадой подумал о том, что сегодня попытка поучить батюшку уж точно обречена на провал, а потому не стоит и пробовать. Настроение снова упало и, поинтересовавшись у отца Вениамина маршрутом, Андрей тронулся в путь.

Среди той мрачности, что царила с утра в голове Андрея, всё же был проблеск светлой мысли спрятать подальше или вообще занести домой панель автомобильной магнитолы. Однако, Андрей не прислушался к этой светлой мысли и на вопрос батюшки можно ли включить радио не смог отказать или соврать и достал из бардачка панель. Отец Вениамин уже привычным движением вставил панель в магнитолу и нажал несколько кнопок. Андрей взмолился, чтобы батюшке не удалось найти (либо она бы не работала сегодня) любимую радиостанцию, которую знала вся страна и от которой вся же страна ежедневно заражалась вирусом паники, а также острыми приступами разнообразных психозов, страхов и фобий. Андрею снова не повезло, потому что батюшка довольно быстро поймал волну и, откинувшись в кресле, принялся наслаждаться жирной и обильной порцией неаппетитного варева, что с таким удовольствием каждый день готовили и преподносили работники известной столичной радиостанции.

Нельзя сказать, что Андрей имел противоядие от этого негатива, единственным средством было просто не слушать подобные станции. И иного Андрей не знал. Он ни в коей мере не считал себя чище других, просто это был его способ выживания в агрессивной среде.

Конечно, потерпеть было можно – во всяких бываешь обстоятельствах, порой не можешь ничего поделать. Хуже, когда ты ослаблен своими собственными драконами, а тут ещё и это… вот тогда приходится туго.

– Может, лучше музычку послушаем? – робко спросил Андрей отца Вениамина.

– Щас, щас…я немножко, – торопливо ответил отец Вениамин, внимательно прислушиваясь к эфиру. Андрей понял, что будет тяжело.

А в эфире тем временем двое ведущих, совсем молодые, судя по голосам, люди многословно рассуждали о войне в бывшей союзной республике. И это само по себе уже взбесило Андрея – в благополучной столице теперь уже чужого государства сидят два сытеньких, румяненьких (как он себе представил) ребёнка, дай бог им здоровья, и разглагольствуют о том, чего знать не знают и ведать не ведают, о том, чего никогда не чувствовали, не переживали. Ребятишки не теряли никого, кроме быть может домашних собачек, не видели как люди в массовом одурении лишают друг друга родных, близких, крова и самой жизни, как издеваются над ближним, мстят, сводят счёты. Под предлогом святой борьбы или защиты становятся бездушными машинами или злыми животными… Эти дети видели такое разве что в кино, в 3D, с попкорном наперевес. И этих детей взрослое руководство допустило к публичному высказыванию своих детских суждений или, что вероятнее, чьего-то холодного, жестокого, расчётливого взрослого мнения. А дети меж тем не унимались, им было хорошо. Они объявили какой-то телефонный опрос. Надо было позвонить по определённому номеру и проголосовать за кем-то заранее заботливо подготовленное утверждение. А если ты придерживаешься другого мнения, тоже заготовленного, надо было позвонить по другому номеру и проголосовать. Был ещё и третий и даже четвёртый варианты.

Чтобы аудитория не засыпала или не соскучилась, дети перемежали своё чириканье музыкальными вставками-номерами. Самое странное, что отец Вениамин так серьёзно реагировал на словесные потоки из динамиков. Он комментировал детские речи, ругал правительство, президента, неведомых, но проворовавшихся чиновников, которых не знал лично, и был уверен, что дело всё именно в этом. Андрей с удивлением узнал, что замена всех этих людей на других неминуемо приведёт ко всеобщему благоденствию. Отец Вениамин дошёл даже до того, что того-то и того-то следует расстрелять и вот тогда…

И тут Андрей не выдержал:

– Вы всерьёз считаете, что расстреляв пару десятков человек, можно привести всех остальных к счастью?

– А что же делать, если они безнаказанно делают свои дела? – запальчиво спросил отец Вениамин.

– Так ведь это уже было, батюшка!

– Что было?

– Расстрелы, показательные суды и прочее…

– Это другое!

– Нет, не другое!

– Андрей, вы путаете!

– Да нисколько!

– Я говорю о справедливом суде, а вы приводите бесчинства режима!

– Так вы тоже предлагаете режим!

– Я?!

– Конечно! Вы можете гарантировать, что ваш суд будет справедливым? Вы один будете его вершить?

– Я никого не собираюсь судить, Андрей!

– Ага. Вы стало быть поручите это кому-то компетентному?

– Да, конечно.

– Вот-вот. А вы уверены, что этот компетентный совершит именно справедливый суд? Что это не превратится в очередной дьявольский беспредел?

– Нет, подождите Андрей…

– Нет, вы мне скажите! Вы, лично, отец Вениамин, можете гарантировать, что все схваченные вами воры и преступники будут действительно ими являться? Что они заслуживают расстрела или тюрьмы?

– А вы предлагаете на всё закрывать глаза, Андрей?

– Я этого не предлагаю. Я прежде всего предлагаю не вовлекаться в это безумие всеобщего знания правды или истины!

– Я вас не понимаю, о чём вы говорите!

– Неужели? А ведь это так просто… Вот вы мне скажите, что у нас сегодня?

– В каком смысле?

– Какой день недели?

– Э-э…вторник, вроде.

– Так. Рабочий день, значит.

– И что?

– А то, что в середине рабочего дня, люди вместо того, чтобы приносить пользу своей стране или хотя бы своему работодателю, слушают эту вот дрянь, потому что параллельно этому делать что-либо хорошее и доброе просто невозможно! В лучшем случае вы будете бездельничать. Так вот, человек начинает, как вы теперь, беситься. Да-да именно…от слова бесы…

– Ну, Андрей, вы это уж слишком!..

– Подождите, я не закончил! Человек начинает злиться на неведомых ему людей. Переполняется ненавистью, праведным гневом, преисполняется идеей справедливого возмездия и прочей ахинеей. И что хорошего от него ждать? Вы скажите мне, что толку сидеть за тридевять земель и становиться злым, если вот тут, приглядись, есть наверняка человек, которому нужна твоя помощь. Какая-нибудь бабушка умирает от голода…я не знаю…кто-то ещё, кому ты будешь бесценен в своей поддержке. Но ты не видишь, ты слишком занят серьёзными вопросами, судьбами мира, политикой государства, ты же гражданин!.. Господи, какая чушь! Разруха не в клозетах, а в головах! Это же разруха, батюшка! Давай ты поможешь действительному, реальному ближнему. Если не можешь материально, помолись хотя бы по-честному за него. Сделай что-нибудь. Не трать время на пустое!

Отец Вениамин молча выслушал Андрея и тихо сказал:

– Хорошо, Андрей, я выключу радио. Куда надо нажать?

– Сюда, – буркнул Андрей и показал. Отец Вениамин нажал кнопку и в салоне стал слышен лишь гул мотора. Андрей пожалел, что так резко говорил со священником. Он сам не ожидал от себя подобного демарша. «Надо извиниться, – подумал Андрей. – Скажу, что плохо себя чувствую». Но понял, что прямо сейчас не сможет этого сделать – слишком ещё горячи оставались эмоции. Дело разумеется было не в этом, через несколько минут Андрей пришёл к выводу, что не будет извиняться, что ему не за что извиняться, что может впервые он высказался предельно чётко и честно, предельно искренне, не взирая на личину собеседника или его статус. Андрей наблюдал как это чувство уверенности крепнет в нём и всё дальше уходил от своей вины, которой и не было.

До приезда оба молчали. Когда Андрей остановил машину, отец Вениамин перед тем как выйти, глядя в сторону, тихо сказал:

– Андрей, вы меня не ждите, я наверное надолго, я сам доберусь обратно.

– Вы уверены? – спросил Андрей, он заметил, что отец Вениамин обиделся и ничего не понял из их разговора. А может наоборот всё прекрасно до него дошло, но он предпочёл обыкновенную обиду…

– Да-да, спасибо вам, – ответил отец Вениамин. – Я вам позвоню. Всего хорошего.

– До свидания, батюшка.

Отец Вениамин больше не звонил Андрею. При встрече в храме, если невозможно было избежать её, они вежливо здоровались друг с другом.

***

…одного в больницу увезли, другого в прокуратуру.
– Я-то тут причём? Ни с какими солдатами я шуры-муры не кручу.
– Мгм?
– Мгм!
– Понятно, понятно. Значит они просто так, тут… друг в друга палят, да? Ну, да!.. Ясно!.. Я тебе вот что скажу – зачем ты сюда явилась не знаю, но если ты собираешься опорочить нашу воинскую часть, предупреждаю сразу – не выйдет!..
– Лицо болит сильно?
– Слегка.
– А ты ему ответил?
– Нет, не стал.
– Ну и ладно.
– Ну что, домой?..
…это острая составляющая. Теперь пришло время моей не острой, маринованной закуски. Она придаст хот-догам приятную хрусткость. Там у меня есть красный перец, огурец без зёрен. Я взял обычный огурец, поскольку огурец без зёрен частенько размокает, а мне бы этого не хотелось, поскольку здесь очень важна хрусткость. Я посыпал смесь двумя столовыми ложками соли, поскольку соль вытягивает жидкость. Теперь всё это нужно промыть, поскольку так смесь очень солёная…

***

Саня, привет! Посмотри, какую муру мне присылают новоявленные авторы… Привожу, дабы уши твои не завяли, лишь краткий пример, с позволения сказать творчества свеженьких литераторов:

«…Лектор (серьёзно и неторопливо). Друзья! Давайте сегодня порассуждаем о симптоматике квазилетальных состояний в аспекте новейшего времени. (Встаёт за стул). Что же такое эта самая симптоматика в свете последних исследований наших, и не только наших, но и зарубежных, учёных? (Опирается на спинку стула обеими руками). Я бы сказал так…точнее, начал бы с того, что определил круг проблем связанных с этим вопросом. Ведь ни для кого не секрет, что современные исследования не дают ответа, я бы сказал, внятного и исчерпывающего ответа, ни на один, по существу, вопрос – ни современности, ни прошлого. Разумеется, за исключением некоторых исторических фактов, в то же время, к слову, не имеющих под собой твёрдой почвы, на которую мог бы опереться пытливый ум учёного или даже мало-мальски интересующегося человека. Однако, даже при скудости фактического материала мы можем с большой долей уверенности утверждать амбивалентность в целом подхода к осмыслению как в совокупности явлений жизни, так и отдельных её проявлений. В чём же выражается данная амбивалентность? (Вскидывает вверх указательный палец. Пауза). Очень просто, друзья мои! Человек, как бы ни был сложен этот, не побоюсь выражения, механизм – сложнейший, но всё же механизм – так вот человек, если взять жизнь вычленённого индивидуума за единицу, или, другими словами, за некую пространственно-временную, а также физически и метафизически замкнутую саму на себя капсулу, человек как раз и демонстрирует самую что ни на есть махровую амбивалентность. И если бы мы видели эту капсулу его жизни со стороны, то мы бы без труда заметили и отметили, что он постоянно колеблется или, я бы даже сказал жёстче, мечется между «да» и «нет», между «хочу» и «не хочу», между «хорошо» и «плохо», между «можно» и «нельзя» и так далее и тому подобное. То есть… (снова поднимает указательный палец вверх. Пауза). Какой мы можем сделать неоспоримый вывод? Человек – существо глубоко амбивалентное. Ибо с точки зрения Вечности, или Бога, или Абсолюта, человек живёт одновременно в двух взаимоисключающих ипостасях – грубо говоря в «да» и «нет». Или же, если выражаться более поэтично – в свете и во тьме!..(выходит из-за стула и садится на него нога на ногу). Теперь рассмотрим вопрос дальше, так сказать, в развитии. Но сперва скажем утвердительно (назидательным тоном) – все квазилетальные состояния имеют первооснову и первопричину возникновения в амибивалентности, сопровождающей каждого индивидуума. (Пауза). Далее! Так каков же круг проблем, спросите вы меня? (улыбается. Пауза). И опять же, очень просто – практически все, без исключения, проблемы человека находятся в рамках парадигмы, вызывающей и определяющей наличие квазилетальных состояний. Да-да, так просто! Приведу простой пример. Ребёнок хочет конфету – хорошо. Ребёнку конфету не дают, он страдает – плохо. Ребёнок идёт на компромисс и просит, допустим, апельсин – хорошо. Ребёнку дают апельсин – снова хорошо. Ребёнок съедает апельсин – ему очень хорошо. (Пауза). Но вдруг… у ребёнка начинается приступ аллергии – все три предыдущих хорошо превращаются в тройной заряд «плохо». Что следует дальше? (Пауза, оглядывает зал). Правильно – квазилетальное состояние! Либо надолго, либо на всю оставшуюся жизнь! При этом не стоит забывать, что есть невеликая, но всё-таки вероятность перерастания квазилетального состояния в, собственно, летальное. Вы, наверное, видели в американских фильмах, как какой-нибудь гражданин, съев горсть арахиса, в муках умирает. (Улыбается). К счастью, мы не хилые американцы, и нам сия участь не грозит. (Делает предостерегающий жест). Однако…не стоит и расслабляться. Не стоит недооценивать всё коварство и неожиданность квазилетальных состояний. (Вскакивает со стула и, пригнувшись, в позе орла, начинает двигаться по сцене). Они как настоящий беспощадный и хитроумнейший враг всё рассчитав до мелочей, любое ваше движение души, любое поползновение ума, любое намерение, подстерегают только момент, чтобы наброситься на вас (прыгает вперёд, набрасываясь на невидимую жертву). Застать вас врасплох! (Держит орлиной хваткой жертву). Растоптать! (швыряет жертву на земь и топчет ногами в ярости. Кричит.) Уничтожить! Смести с лица Земли! Разорвать в клочья! (Рвёт что-то руками). А вы и не подозреваете, вы не успеваете оценить – да что там оценить – вы не успеваете даже заметить (кричит страшно) КТО… НА ВАС… НАПАЛ!!! (В изнеможении останавливается. Приходя в себя, говорит тише). И вот этот враг…вот этого врага мы и называем «квазилетальные состояния»! (Медленно доползает до стула и падает на него, утирая пот платочком). Мы специально…осознанно…нарочно называем его квазилетальными состояниями! Почему? И на этот вопрос есть простой и гениальный ответ… (Переходит на шёпот, подаётся всем телом вперёд, вытаращив глаза). Потому, дорогие мои, что все эти страхи… паника… ужас… злоба… раздражение… есть ни что иное… как…ложное…навязанное нам извне… и не имеющее под собой… НИ-КА-КИХ! Вы слышите? НИ-КА-КИХ оснований, а потому и называемое нами КВАЗИлетальное состояние нашей с вами ДУШИ! (Медленно сползает со стула и валится на пол. Поднимает голову). Не бойтесь… никогда и ничего! Я с вами! (Роняет голову на пол)…»

Каково? И вот такой бред мне, представь, приходится читать целыми охапками каждый день!.. Уму непостижимо, сколько народу у нас пишет и пишет. Сколько полезной (в другом месте) рабочей силы пропадает. А впрочем, быть может и к лучшему, что они пишут? Пусть хоть чем-то занимаются, а то дай им хорошее дело в руки, так они из него сотворят примерно то же, что ты сейчас прочитал…

Самое противное, что из-за вот этого нескончаемого потока не видно настоящего таланта, он просто тонет в этом вое «творческих личностей». И те, кто по своей профессиональной должности обязан прочитывать приходящее…безобразие, просто не в состоянии физически, высмотреть этот самый талант. И ты знаешь, даже не это самое противное, а то, что эти писаки со временем отходят, как от приступа поноса, от литераторства, начинают заниматься чем-то другим и нормально себя чувствуют, с гордостью потом заявляя в пустой беседе, что баловались когда-то писательством. Но вот именно из-за них, стоящие люди не успевают раскрыться как следует, оставаясь навечно в тени невысказанности, неуслышанности, непризнания, нереализованности. Вот скажи мне, КАК остановить этот поток словоблудия, самоудовлетворения, интеллектуальной мастурбации (прости за выражение)??? Ведь бОльшая часть этого потока – бездарщина, убогость языка, невежество ума и незрелость души. И всё ещё замешано на тщеславии и амбиции… Я просто зверею от бессилия что-либо изменить здесь.

Знаешь, мне тут довелось побывать в союзе писателей на какой-то там секции. Один хороший знакомый затащил. Секция, если ты не знаешь, это такая тусовка, на которую собираются товарищи по профилю и «угощают» друг друга своими виршами, а потом слушают тут же, друг от друга, критические замечания. Вот на таком мероприятии мне довелось побывать. Скажу коротко, знаменитый Фреди Крюгер, подох бы от вселенской тоски на месте, не успел бы никого порезать. Или наоборот, через минут двадцать покрошил бы всех присутствующих в мелкий винегрет…А потом бы всё-таки подох от вселенской тоски. Правда, настоящая катастрофа. Хорошо, что я давным-давно уже не пишу. А то меня хотели было заставить «почитать что-нибудь своё». Из уважения к моему знакомому, я не мог уйти, поэтому преодолевая сперва зевоту, затем тошноту, а в конце ту самую вселенскую тоску, я всё же досидел до конца этого слёта ведьм и зелёных колдунов, но решил, что при всём как говорится уважении, больше на подобные дебаты ни ногой. Хоть что со мной делайте! Чтобы тебе были понятны мои чувства, вспомни незабвенную чеховскую мадам Мурашкину, которая замучила своим чтивом уважаемого литератора, да так, что в итоге тот треснул её по башке пресс-папье!.. Ты удивишься узнав, что таких секций оказывается множество, чуть ли не каждый день собирается очередная – то секция фантастов, то поэтов, то прозаиков и так далее.

Представь, как я возрадовался, когда осознал, что мне в сущности ещё повезло, ведь я только читаю то, что присылают неизвестные мне люди, которых я не вижу. Я могу, прочитав первый абзац, с чистой совестью выбросить это в корзину и не попадать в ситуацию известного литератора, вынужденного трескать бездарную назойливость по башке пресс-папье!..

Получается, не всё так плохо, а?:) Ура, я исцелён! Мне стало легче! Надеюсь, я тебя не загрузил фигнёй? Но я знаю тебя, как человека исходно «НЕзагружаемого», так что не боюсь испортить наши отношения! Однако всё же прости за многословие, которое я так не люблю! Зови к себе на спектакли, ставь их побольше и будь здоров!

Твой Андрей.

***

– …открывают ваш…брат открывает и видит там его дочка, молодой человек, без одежды, вижу, что, ну, вот, плачет, плачет сильно. Вот – знаете? – вот, как бы сказать, не знаю, может быть, вот так вы говорите, чтоб не очень-то это…ну, дело в том, что…хорошо…девочки нету, факт уже…
– Девочки нету?
– Да!
– Но, вот, мой брат, я не знаю…
– …рассказать обо всех его возможностях…достоинствах…э-э-э…я пригласила сегодня к нам в студию нашего уважаемого эксперта, врача-физиотерапевта Рената. Ренат, здравствуй! Ну, спасибо, что нашёл время придти к нам. Ну…может ты вообще в принципе нам расскажешь для чего, так вот, на самом деле важно – да? – знать своё давление?
– Привет, Наталья!..
– …Кабульского аэропорта. Дело в том, что…а-а…с-саму территорию аэровокзального комплекса и взлётно-посадочную полосу контролируют подразделения американской армии, а внешний периметр находится под контролем движения "Талибан". Эвакуация…а-а…военнослужащих Соединённых Штатов Америки должна завершиться тридцать первого августа…

***

– И что было потом? – кричал Мишка, почему-то голосом Андреевой мамы, с другого конца актового зала.

– Да ничего особенного, – спокойно отвечал Андрей. – Накрыли большой стол. Поставили огромные тарелки с супом. Принесли другие огромные тарелки с тушёными овощами. Всё это вкусно пахло…

– И ты ел? – Мишка даже внешне почему-то походил на маму. Андрей пригляделся и понял, что это совсем даже не Мишка, а мама…закутанная в пуховый платок. Который она схватила в последний момент, выбегая из квартиры. Так повязывали платки женщины-беженки прошлого века. Отчего-то они именно так повязывали свои пуховые платки. Всегда глядя на такой их вид, Андрею хотелось жалеть их и плакать. «Интересно, чего это Мишка так похож на мою маму?» – подумал Андрей.

– Так ты ел или нет? – настаивал Мишка-мама.

– Ну так…поклевал немножко, – ответил Андрей, пытаясь заглянуть через окно за угол детского сада, туда, где работали сапёры. Надо же узнать, когда они закончат, а то останешься тут навсегда. Что в общем-то неплохо, если разобраться – и кормят вкусно, и тепло, и нянечки добрые… Вот, правда, кровати почему-то очень маленькие и неудобные. Как он будет в них помещаться?

– Ты о чём это? – спросил Мишка. Он уже сидел рядом и наворачивал суп из большой тарелки.

– Кровати здесь маленькие, – повторил Андрей.– Неудобно спать.

– Ничего, привыкнешь, – уверенно бросил Мишка. Он покосился на тарелку с овощами, стоявшую поодаль, подумал, и придвинул её к себе поближе. Затем снова подумал, и принялся есть поочерёдно из обоих тарелок. Ему это доставляло удовольствие.

– Ты не отвлекайся, – успел сказать Мишка между очередными ложками еды. – Что дальше-то было?

– Потом я решил написать письмо, благодарственное. В администрацию района и в газету.

– Какую?

– «Вечерний город», по-моему…

– Почему именно туда?

– Да подходила ко мне тётка оттуда, расспрашивала. Мы хорошо с ней поговорили.

– Ну и что?

– Она всё более-менее точно написала, как я и рассказал ей.

– Понятно. Дальше!..

– А дальше странно…

– Что?

– Сначала долго ответов не было. Потом первым приходит ответ из администрации. Пишут, что нет у них рубрики «благодарность». Мол, если у вас есть жалобы или предложения, пишите в другое подразделение, а в какое именно не указали. И всё.

– Так. А ты?

– А я тогда написал на сайте правительства города.

– Ну ты упорный! – Мишка управился с супом и стал “добивать” овощи. – А они тебе что-нибудь ответили?

– Ответили. Мне пришлось перечитать раза три пока я понял на каком языке написан ответ.

Мишка на секунду остановился:

– Чё, не по-русски что ли?

– Да нет, буквы-то наши. Просто составлены так, что не сразу разберёшься. Читал когда-нибудь какой-нибудь договор?

– А-а! – протянул понимающе Мишка.

– Вот-вот.

– И чего они там сказали?

– Сказали, что обратился я не по адресу, это такой-то отдел и подобными вопросами он не занимается. Это если коротко и в переводе на нормальный язык. Но письмо, знаешь ли, на целую страницу было. И, самое примечательное, что казалось какой-то робот мне написал. Вообще не человек.

– Ясно, они тебя не поняли, – резюмировал Мишка, облизывая тарелку. – И чем ты недоволен?

– Да не то чтобы недоволен… Странно просто – я хотел поблагодарить конкретных людей за хорошую работу, вот и всё.

– Так и что странного?

– Получается, что сама власть не хочет, чтобы её хвалили и поддерживали. На их сайтах чёрт ногу сломит – не найти ничего. Написать ты можешь, но только для жалобы или предложения – то есть, в обоих случаях когда ты как раз чем-то недоволен. То есть, всё с чем ты к ним обращаешься это несогласие, обиды, упрёки, угрозы и так далее. Какого же понимания и поддержки они хотят от людей, если…

– Дорогой Андрюша, – отеческим тоном перебил сытый Мишка, – ОНИ от тебя ничего не хотят. Им до тебя, как до лампочки. Доволен ты, недоволен – у них свои дела. И к тебе эти дела не имеют никакого отношения. Ты случайно – СОВЕРШЕННО СЛУЧАЙНО – попал в поле их внимания. Да и не важно совсем кто бы попал. Они просто выполнили определённый порядок действий, – им повезло ещё, кстати, что всё получилось – вздохнули с облегчением и забыли, как страшный сон. Всё – галочка поставлена, вычеркнуто из списка дел. Ты им совершенно безразличен.

– А если бы взорвалось?

– А если бы взорвалось, – наставительно, как всегда, сказал Мишка. – Тогда они, до того как сдать дела перед увольнением, а точнее повышением, просмотрели бы твоё личное дело и может даже с твоим фото. И может даже кто-нибудь из них посочувствовал бы, глянув мельком на твоё молодое лицо – вот, мол, жалко, такой молодой и уже «сыграл в ящик». И всё. Всё равно – галочка, вычеркнули. Просто было бы чуть больше возни.

– Ну хорошо, а почему газета не ответила?

– Не ответила?

– Ни слова. Более того, я однажды – меньше месяца прошло – случайно встретил ту журналистку. Так она равнодушно скользнула по мне взглядом и прошла мимо.

– Может не узнала?

– Может.

– Хотя, знаешь, это тоже вполне логично, – задумался Мишка. – Им также не интересно.

– Что?

– Благодарность и похвала чиновникам. Что тут такого…сочного? Скукота! Вот, если бы ты написал, что вашу мать, почему меня обидели там-то и там-то? Вот тогда бы они тут же тебе ответили и прислали бы сразу эту же бабу-журналистку. Или целую компанию. И насладились бы твоим матерным рассказом о несправедливости власти.

– Но это же глупо! – воскликнул Андрей. – Я не могу этого понять!

– Чего, мой друг? – иронично поинтересовался Мишка.

– Как люди хотят хорошо жить – радостно, богато, спокойно – если основной побудитель развития общества негативен в самой своей сути?

– Попроще, брат, попроще! – запротестовал Мишка. – Ты не у себя в институте.

– Какого волка кормишь, Миша, такой и вырастает, знаешь такую притчу?

– Чё-т такое слыхал. Слушай, а чай тут дают?

– Не знаю, – рассердился Андрей. – Ты будешь попивать чаёк и смотреть бездарные, амбициозные новости, в которых только и смысла, чтобы ты оставался в страхе, озлобленности, обиде и неверии?

– Погоди…

– Я не понимаю, неужели всех устраивает жить злобными зайцами по своим норам? Зайцами, которые боятся, но зарубаются только по мелочам в продуктовом магазине? Которые ничему не верят, но обмануть их проще простого. А ещё проще сбить их в кучу, когда понадобится, и натравить на другую такую же кучу. А когда обе кучи поредеют, растащить их в стороны, успокоить и ждать, когда они снова наплодятся, чтобы снова устроить заячьи бои.

– Да успокойся ты…

– Я понимаю, почему люди уезжают в якобы тупую Европу – там хотя бы внешне соблюдают законы и правила, и ненависть не бродит, как слепой, по улицам городов. Как ты думаешь, куда деваются все эти тонны негатива, льющегося из экранов телевизоров? Они остаются в людях, заполоняют окружающее пространство. И что может быть хорошего в таком случае? Какая может быть уверенность в завтрашнем дне, какое равновесие? Да никакого! И никогда! Даже элементарной чистоты на улицах не будет! А вот теперь, друг Мишка, главный и основной вопрос… Скажи, пожалуйста, как в таком случае ты, конкретный Миша, будешь спасать себя? Обрати внимание, я говорю не только о твоей тушке, а о твоей бессмертной душе, – пусть ты в неё и не веришь – то есть, о тебе самом, о тебе, каким ты себя ощущаешь и, я надеюсь, осознаёшь? А, ответь-ка мне?..

Мишка протянул руку и стал гладить Андрея по голове:

– Андрюша, сынок!

Андрей поднял от стола голову. Перед ним стояла мама, в пуховом платке и гладила по волосам.

– Пойдём, Андрюша! Всё закончилось, можно возвращаться домой…

***

…по расходящимся направлениям, он получился у Рокоссовского хорошо, и вообще надо сказать, что фронт Рокоссовского даже в зимней кампании наступал всё же лучше. И, самое главное, что Рокоссовскому удалось наладить и обеспечить свои войска нормальным снабжением в очень тяжёлых условиях. То есть, самой главной проблемой первого белорусского фронта было действие в труднодоступной лесисто-болотистой местности. К двадцать восьмому июня сорок тысяч немцев попали в котёл в районе Бобруйска. На следующий день город был взят, а генерал Рокоссовский получил звание Маршал Советского Союза. Так была поставлена точка в майском споре генерала со всей Ставкой. В окопах уже начали судачить, кого из полководцев назначат брать Берлин. В солдатской массе чаще других называли имя Константина Константиновича Рокоссовского…
…Когда художник Анна Маркус создавала одну из кукол – морского котика – главной задачей было не напугать маленького зрителя. Сыну режиссёра, Степану, многоголовый персонаж сразу показался очень убедительным.
– Он же не успел подготовиться, что это кукла. Он подумал, что это огромное живое существо. И поэтому реакция была неадекватная. Я страшно расстроилась, потому что я думала, что все дети будут бояться, но потом прибежали ещё другие дети артистов и они никто не боялся!..

***

Коля, привет! У меня всё хорошо! На работе успокоилось – шеф ничего мне не сделал. Не знаю уж чего он этой истеричке сказал, но она со мной дипломатично вежлива, как-будто ничего не произошло. Ну, да бог с ним.

Слушай, у нас тут в нашем облезлом парке какое-то большое строительство затеяли. Пару дней назад понаехали грузовики с краном, чего-то выгружали полдня. Сегодня гляжу уже забор выстроили трёхметровый. Почему-то синего цвета и железный. Раньше, помнишь, такие бетонные блоки ставили, гигантские , толстенные, атомной бомбой не прошибёшь… Очень интересно, что там будет. Никто из соседей ещё не в курсе, даже обычно осведомлённые. Надо будет сходить посмотреть – вешают всегда информацию на стройках, кто, что, чего. Как узнаю, сообщу тебе. Жалко, конечно, всё-таки это парк, хоть и плохонький, во всей округе нет и такого. Лучше бы уж посадили деревьев побольше. Гулять в районе совсем негде, сплошной асфальт. Ещё и грязный, к тому же. Правда, говорят, что уже пытались там (в смысле, в парке) деревья сажать – я не застал, но старожилы помнят – только там не приживается ничего, погибает. В общем, пустыня пустыней, логично, что застроить надо нафиг да и забыть. Я почему тебе об этом так долго рассказываю… Место неудобное для любой постройки – изрезано всё вдоль и поперёк, словно овраг (это в нашем-то плоском городе!), идти туда неудобно, а начали строить именно там, в самой середине. Вот всем и стало жутко интересно – что же это такое может быть? Естественно, ты скажешь, что нам просто делать нечего – обсуждать всякую муть. Зажрались в городе столичном. Ты в общем-то прав. Но я так полагаю, что люди просто устали от новостей бесконечных, хотят чем-то отвлечься, загадки и тайны – самое лучшее развлечение для человека. Это кто-то сказал, не помню кто. Если тебе интересно, буду держать тебя в курсе дела.

Погода у нас не очень! Дождь постоянно. Но дождь-то ладно, я его даже люблю, но блин темно всё время. Просыпаешься – темно, днём – чуть светлее, но темно, вечером – не темно, а черно. Что-то я давно такого не наблюдал. Мы же не Мурманск там какой-нибудь, не за полярным кругом, у нас нормальная всегда была смена дня и ночи… Странно как-то! Ну, да ладно. Ты-то сам как? Пиши, не забывай друга. Будь здоров!

Андрей.

***

… Мы планируем отправиться на западный берег, где находится самое замечательное из творений – рукотворная гора Иродион…
…Джуно расположен на юге Аляски, в краю белых ночей. Но даже здесь в сутках бывает несколько часов кромешной тьмы. А это значит, что четвёртого июля город празднует день независимости в неповторимом стиле…
– Мы хотим вернуть наши отношения в прежнюю колею!
– Это даёт надежду, что с ней всё будет в порядке и мы сможем продолжать свою личную жизнь!
– Это огромный успех, видеть такую пару как Леен и Стив снова в гармонии физически, эмоционально и духовно! Я знаю, что с прошлого раза вы отсняли неплохой материал. Так что давайте посмотрим кино…
…славился безошибочным выбором актёров на роль. Ему, порой, и пробы-то были не нужны, достаточно одного взгляда, чтобы понять – это то, что надо. Он ходил по коридорам Мосфильма словно охотник в поисках добычи. Там ему и встретилась Наталья Величко.
– Басов взял меня без пробы, прямо сразу, и сказал "мне некогда, если я пойму, что вы мне не подходите, я вас заменю…"