Читать книгу: «Заклятые в любви», страница 2

Глава 3
Особый случай

До начала перерыва Эван не хотел даже смотреть на свою картину. Он машинально продолжал работу, мучительно сознавая, что переделывать уже поздно. Кисточка дрожала в руке, а краска ложилась не так, как надо. В нарастающей панике Эвану казалось, что в легких перестало хватать воздуха. Иногда он тряс головой, чтобы проснуться, но это не помогало. Потому что худший кошмар, который он так боялся даже допускать, сбылся.

«Я проиграл, – раз за разом вертелось у него в голове. – Проиграл… Как же так?»

В то время как в работах остальных ребят еще не хватало теней и деталей, ее картина уже казалась завершенной. Но она с улыбкой продолжала что-то выводить, явно наслаждаясь процессом.

Как она только додумалась изобразить зиму летящей белоснежной птицей, умещающей на себе все и вся? По ее крыльям, хохоча, люди скатывались на санях. По ее голове гребнем стелился заснеженный лес, а сверху горели снежинки-звезды. По ее гладкому ледяному хвосту скользили румяные дети и взрослые в ярких шапках и варежках. Как и Эван, она тоже изобразила игры в снежки, и лепку снеговиков, и новогоднюю елку в огнях, и салюты в небе, и метель, и морозные узоры на стекле, но вот КАК она это сделала… О, это был особенный взгляд. Именно такой взгляд и должен называться искусством. Истинным творчеством.

Когда Эван увидел ее волшебную зимнюю птицу, он ощутил тот самый детский восторг, о котором недавно с упоением ностальгировал. Он собственными ушами услышал вьюгу, вдохнул колкий мороз, почувствовал вкус имбирного пряника и обжигающего глинтвейна, от которого валит пар. Ее превосходная картина буквально зарядила ему снежком в лицо, когда он меньше всего этого ожидал. И теперь он никак не мог очухаться. Наверное, она продала душу, чтобы творить что-то настолько потрясающее.

И только сейчас Эван понял, что тема экзамена на самом деле была непростой. От абитуриентов ждали чего-то подобного. Особенного. Не банального. От них ждали сюжет, который не приходит в голову просто так. От них ждали необычайной зимней сказки, но никто больше не справился с поставленной задачей, кроме нее. Мисс Вуд… Вот уж точно «особый случай».

А затем Эвана захлестнула паника. Ведь если он не получит двойную стипендию, его жизнь полетит под откос. Придется искать подработку, чтобы выжить и суметь помочь матери. Даже не одну, а несколько подработок! Но тогда будет риск не справиться с нагрузкой, отстать в учебе или вовсе вылететь из Беллстрида. Из университета его мечты!

С другой стороны, если за оставшееся время он не успеет завершить свою работу, вылетать будет неоткуда. Он попросту провалит экзамен. И тогда – здравствуй Нью-Фолл снова. Эван вполне мог бы стать его первым самым настоящим, лишенным всякой жизни в глазах зомби.

Спохватившись, он с усилием отогнал мрачные мысли и продолжил придавать картине цвет. Настроение всегда отражается в искусстве, хочет того художник или нет. Так, лишившись уверенности, обуянный страхом, Эван никак не мог подобрать нужный оттенок, и картина начала утрачивать задуманную легкость. Ему срочно следовало остудить голову.

Звонок на перерыв прозвенел как раз тогда, когда Эван начал опасаться, что прямо сейчас его голова закипит или даже взорвется. Перерыв пришелся как нельзя кстати.

– У вас полчаса, – напомнил профессор Верзяк вслед выходящим из аудитории абитуриентам, добрая часть которых сразу повалила в столовую.

В холле снова начался гомон. Здесь же, сразу за лестницей, была обустроена небольшая кофейня, в которой мгновенно закончились свободные столики. Рядом с кофейней расположились несколько магазинчиков с напитками, снеками, шоколадками, мороженым, журналами и канцелярией.

Засунув руки в карманы брюк, Эван медленно прошелся вдоль колонн, как обычно анализируя происходящее. Аппетита у него не было. Скорее напротив, от волнения к горлу подкатывала тошнота, которую становилось все сложнее игнорировать.

Ребята сбились в группки и галдели, знакомясь, делясь впечатлениями. Те, кто приехал с родными, поспешили к семье – отчитаться об успехах или за моральной поддержкой. Заметив копну каштановых волос, Эван бездумно побрел за девушкой во внутренний сад, глядя на нее исподлобья, точно хищник на жертву. Он не понимал, почему следует сейчас за ней и что будет делать дальше, но не мог остановиться.

«Мисс Вуд», – прошептал он одними губами и тут же скривил их, словно попробовал что-то горькое, ужасно невкусное. Девушка тем временем уселась на скамейку под большим раскидистым кустом, открыла сумку и достала оттуда завернутый в фиолетовую бумагу сверток.

– Привет, – сухо сказал Эван, приблизившись к ней.

Она подняла на него взгляд. Ее зеленые глаза рассматривали его с интересом и любопытством.

– Привет, – наконец ответила девушка. Тон ее был удивленный.

– Здорово рисуешь. – Эван не понимал, зачем он это говорит. Будто шальной ветер подхватил его и теперь несет, несет неведомо куда. Опасно. Опасно в таком настроении общаться с незнакомыми людьми – можно легко стать врагами. Мерзкие мысли закрались к нему в голову, и теперь их голос становился все громче и напористее.

– Спасибо. – Девушка улыбнулась, а затем развернула упаковочную бумагу и достала оттуда два бутерброда. Один она протянула Эвану. – Будешь?

– Э-э, нет. Спасибо, – напряженно выдавил он, ощущая, как потеют похолодевшие ладони.

Она непонимающе смотрела на него, не решаясь продолжить ланч в его присутствии. А он все это время боролся со своими разрушающими чувствами. Когда молчание затянулось, девушка изогнула бровь и произнесла:

– Ты что-то хотел?

– Да, – решился парень, нависая над ней. Идя на поводу у всех своих демонов. – Хотел кое о чем попросить.

– О чем же? – еще больше напряглась она, видя его серьезное выражение и сильнее сжав пальцами бутерброды, почти раздавив их.

– Уступи мне эту победу. – Эван произнес, должно быть, самые сложные слова в его жизни и сам не узнал свой голос. Настолько чужим и далеким он ему показался. А еще колким, как сильный северный ветер.

– Прости, что? – Лицо девушки вытянулось, после чего она замерла, не веря своим ушам, глядя на него снизу вверх, как статуя.

– Мне необходима повышенная стипендия. Я обязан выиграть этот конкурс. – Его собственные слова доносились гулко, словно из-под толщи воды.

– И что же я, по-твоему, должна сделать? – горячо возразила девушка, отшвырнув бутерброды обратно на бумагу, что лежала рядом на скамье. – Испортить собственную картину? Краску на нее вылить или что?!

Она гневно всплеснула руками, ожидая ответа. В голове Эвана резко прояснилось, но было уже поздно. Теперь он не мог отступить или включить заднюю. Он загнал себя в безвыходное положение, поэтому пришлось что-то ответить:

– Не продолжай. Оставь ее такой.

– Оставить ее незаконченной и не поступить в Беллстрид?! – взвизгнула та в ответ, а затем дико рассмеялась, замотав головой. – Поверить не могу, что настолько эгоистичные придурки действительно существуют! Знаешь, это просто верх наглости! Вот так заявляться и просить меня провалить важнейший момент в жизни! Ты вообще кто такой?!

– Ты не понимаешь… – Эван открыл было рот, но ее уже было не остановить. Пожар бушевал.

– Да, такой наглости мне и правда не понять! Тебе не объясняли в детстве, что победа должна быть заслуженной?! – Щеки девушки раскраснелись, глаза искрились, а голос дрожал от негодования. – Позволь-ка спросить: ты всего так добиваешься? Просто подходишь к людям и просишь их не мешать? Отойти в сторонку? Хотя нет, не отвечай! Мне совершенно неважно, как ты собираешься ответить! Ты для меня ноль. Пустое место. Ничтожество!

Она схватила бутерброды, как попало быстро завернула их обратно в фиолетовую бумагу и гневно запихнула в сумку. Перекинула ту через плечо, развернулась и гордо зашагала прочь.

У Эвана еще звенело в ушах. Ничтожество… Так его еще никогда не называли. Внезапно эта девчонка задела его настолько сильно, как давно не удавалось никому. Он готов был задохнуться от возмущения, и пришлось приложить достаточно сил, чтобы взять себя в руки и хоть немного успокоиться. Эван растерянно огляделся по сторонам и поймал на себе заинтересованный взгляд кудрявого соседа по мольберту. Тот стоял всего в двадцати шагах и помахал Эвану, когда их глаза встретились. Эван махнул в ответ, и парень решил подойти.

– Уилл Лэджер, – представился он, протянув руку.

– Эван Грейсен, – сказал в ответ Эван, пожав тому руку. Рука Уилла показалась ему обжигающе горячей.

– Ты как с Северного полюса вернулся, – протянул Уилл, издав смешок.

– Можно и так сказать, – коротко ответил Эван, убирая замерзшие руки в карманы.

– Чего ты ей наговорил, что она так стремительно убежала? – спросил Уилл и растянул губы в полуулыбке.

Черты его лица были благородными, вполне приятными: тонкий длинный нос, высокие скулы, аккуратные брови столь же светлые, как и волосы, с таким же соломенным оттенком. Парень был широкоплечий и высокий, а серый костюм в клеточку явно стоил дорого и сидел превосходно. Щеголь. Обычно у таких парней от девчонок нет отбоя.

– Да так, ничего особенного. – Эвану было стыдно признаваться даже самому себе в том, что произошло. – Познакомиться хотел, только и всего.

– А она что? Гордая шибко или психичка?

– Типа того, – неохотно промычал Эван, поглядывая в ту сторону, куда со скоростью света только что унеслась мисс Вуд.

– Все творческие люди – психи, – со знанием дела выпалил Уилл. – А Беллстрид – университет, полный психов. Но если она и дальше продолжит так странно одеваться, ее здесь точно заклюют.

В этот момент Эван впервые обратил внимание на то, что большинство абитуриентов и впрямь выглядели самыми настоящими модниками. Вдруг к ним с Уиллом подошел один из таких – Эван узнал в нем еще одного соседа по аудитории.

– Хей! – Пришедший протянул пятерню.

У него было выразительное смуглое лицо с пухлыми губами и нос с легкой горбинкой. Карие глаза казались хитрыми и смотрели очень внимательно. Коротко подстриженные черные волосы блестели на солнце, и, щурясь, он хмурил такие же черные брови.

– Генри Питерс.

Парни по очереди представились и пожали ему руку.

– Видали, что творит та девчонка? – с ходу начал Питерс, и Эван едва сдержался, чтобы не закатить глаза. – Настоящая зверюга!

– Видали. – Уилл кисло улыбнулся.

– Знаете, что я думаю? – заговорщически прошептал Генри Питерс, широко раскрыв глаза. – Она точно знала о теме экзамена и заранее подготовилась!

– Да ну, ты брось, – отмахнулся Уилл. – Это же Беллстрид. Здесь все по-честному.

– Ну да, ну да… Не будь таким наивным, – скептически усмехнулся тот и глянул на Эвана. – А ты чего думаешь?

Эван безучастно пожал плечами, утопая в тревоге за свое будущее. Генри не унимался:

– Да вы сами подумайте! Тема явно мутная. Пока все сидели и прорабатывали эскизы в блокнотах, она уже рисовала на холсте! Я-то все видел. Она ни на секунду не задумалась над тем, что рисовать, как рисовать… Она просто с ходу приступила! Так не бывает! Говорите что хотите, но я точно знаю, что история тут нечистая.

Что ж, надо отдать ему должное: доля истины в этом, может, и была. По крайней мере версия Питерса сразу все объяснила.

– Мне-то в целом плевать, – продолжал он. – Я поступаю на коммерческой основе. А вот бюджетникам теперь ой как несладко.

– Мне бы твою уверенность. – Уилл достал из заднего кармана брюк телефон и посмотрел на время. – Нам пора возвращаться. Осталось десять минут.

– Да уж, лучше не опаздывать, – согласился Питерс, и все трое двинулись в сторону главного холла.

– Еще бы! Мы ведь не относимся к особому случаю, – съязвил Уилл.

«А его это тоже задело», – отметил про себя Эван, обдумывая теорию Генри Питерса. Проще простого было обвинить девушку в сговоре, назвать ее чьей-то протеже: родственницей ректора или еще кого важного. И все-таки Эван склонялся к тому, что она действительно была одаренной. Он просто не видел в ней подвоха или хитрости. А вот искру точно видел. К тому же, подготовилась она или нет, ее картина была восхитительна. В ней все было безупречно: композиция, образы, техника, светотени, тона и полутона. Девушка писала ее своей рукой, как ни крути. Никто не делал этого за нее.

После перерыва в аудиторию не вернулась половина абитуриентов: они попросту сдались, приняв тот факт, что Беллстрид им не по зубам.

«Правильно сделали. Зачем мучиться, когда несоответствие налицо», – подумал Эван, сев за мольберт и окинув свежим взглядом свою картину.

Перерыв пошел всем на пользу, и до конца экзамена работа шла продуктивно. Когда прозвенел звонок и экзамен окончился, ребята отложили кисти, поднялись и бегло оценили картины соперников, прежде чем покинуть аудиторию.

– Экзамен подошел к концу, – официально объявил профессор Верзяк. – Ожидайте результаты в среду. Вас оповестят по электронной почте.

Абитуриенты потянулись к выходу.

– Ты идешь? – спросил Эвана Уилл. Ему явно не терпелось поскорее уйти.

– Нет, у меня остались кое-какие дела, – выпалил Эван. В этот момент к ним подошел Генри Питерс, спокойный и расслабленный. – Идите без меня.

– Окей, – отозвался Уилл, махнув на прощание.

– Бывай, – кивнул напоследок Питерс.

Эван сделал вид, что протирает кисти, чтобы остаться в аудитории последним и взглянуть на картину мисс Вуд. Та, гордо подняв подбородок, пронеслась мимо него и скрылась из виду.

Когда в аудитории остались только профессор Верзяк и Эван, парень встал со стула, обогнул несколько чужих мольбертов и, наконец, остановился возле картины мисс Вуд. Работа выглядела так, будто девушка корпела над ней неделю, но никак не пять часов. Поймав себя на этой болезненной мысли, Эван пришел к выводу, что она действительно чрезвычайно талантлива. Увидев всего одну ее работу, он уже преклонялся перед ее даром. И одновременно успел ее за это возненавидеть.

Глава 4
Лисица, кошка и сова

Все свободное время, пока Эван отсиживался в хостеле, ожидая результатов экзамена, он посвящал поиску работы. Сомнений в том, что ему уже никак не получить двойную стипендию, не осталось. Сложность состояла в том, что подавляющему числу работодателей требовался опыт, а опыта у Эвана не было ни в чем, кроме изобразительного искусства.

Устав перебирать вакансии, Эван выключил телефон. Погода стояла отличная, так что он решил пройтись. Покинув душный хостел, Эван побрел в сторону центра, обращая внимание на каждое вывешенное объявление. Здесь их клеили где ни попадя – на фасадах, на столбах, на дверях небольших магазинов. Вдруг подвернется удача? Иногда очень хотелось верить в счастливые случайности, предначертанные самой судьбой.

Эван несколько часов обходил все попутные торговые точки, интересуясь, не требуются ли им помощники, чувствуя себя все более паршиво. Идея оказалась провальной. Частные магазинчики и бары в новых сотрудниках на полставки, да еще и без опыта не нуждались. Эффект от очарования столицей померк. Эван понимал, что пробыл в Маунтен-Хилле слишком мало и еще ничего, по сути, не видел, но не мог избавиться от мерзкого чувства, что он здесь чужой. Ненужный. Лишний. И хотя мегаполис предлагал много удовольствий, Эван не мог себе позволить даже стаканчик кофе навынос – уж слишком дорого в его ситуации.

Бесцельное шатание привело его на особенно шумную улицу: из-за ремонта дороги здесь вовсю работали перфораторы, и пыль летела во все стороны. Эван ускорился, чтобы быстрее проскочить этот отрезок пути, как вдруг ему позвонила мама. То был ее особый талант – звонить в самое неподходящее время.

Остановившись, Эван замешкался, прежде чем ответить. Он смотрел на экран телефона с ее фотографией и понимал, что прямо сейчас придется лгать. На душе неприятно заскребло. Наконец он нажал зеленую кнопку и как можно более счастливым тоном ответил:

– Привет, мам!

– Сынок, тебя не слышно! – раздалось в динамике.

Спасаясь от уличного шума, Эван свернул в узкий переулок между домами. В нос сразу ударил запах помоев – здесь расположился целый ряд огромных мусорных баков с жужжащими над ними мошками. Да уж, такое не печатают на открытках.

– Вот так слышно? – Он широкими шагами продвигался вперед, прочь от шума и вони, всеми силами стараясь не вляпаться в полусгнившую кожуру банана или лужу нечистот.

– Да, теперь получше.

– Как ты, мам? Я соскучился.

– Я тоже очень соскучилась, сынок. – Ее голос был мягким и нежным. Она всегда говорила с такой ощутимой любовью, от которой согревалось сердце. Эван просто не мог волновать ее сейчас. – У меня-то все по-старому. В Нью-Фолле, сам знаешь, никогда ничего не происходит. Конечно, без тебя трудно, но мне все постоянно звонят и спрашивают, что нужно, чем помочь.

– Тебя кто-нибудь навещает?

– О, постоянно, – заверила его мама. – Вчера приходила миссис Пэркинс, принесла запеканку, а потом мы почти пять часов разгадывали кроссворды. До этого заглядывала миссис Мейер с дочерью. Они помогли убраться, постирать и вывесить шторы, а то что-то совсем они запылились… Все о тебе спрашивают. Называют большой гордостью маленького Нью-Фолла! А мне так приятно! Мой любимый сыночек без пяти минут студент Беллстрида! Даже не верится.

– Хорошо, что все в порядке. Ты сразу звони, если что-то понадобится.

– Да что мне может понадобиться? Главное, чтобы у тебя все получилось. Только этим и живу. Радуюсь, что ты наконец-то вырвался отсюда в большой мир. У тебя сейчас происходит столько всего интересного! И жизнь только начинается… Как тебе столица? Чем сейчас занят? Скорее рассказывай!

– У меня все отлично. – Едва Эван это сказал, как тут же почувствовал, что один ботинок приклеился к асфальту. Приподняв носок, он обнаружил, что вляпался в особенно прилипучую розовую жвачку. – Столица полна сюрпризов…

– Радостных, я надеюсь?

– А как же. – Оторвав ботинок от жвачки, Эван попытался почистить его об асфальт. Жвачка вцепилась мертвой хваткой.

С этой маленькой безобидной лжи началась и более крупная. Эван заверил маму, что у нее нет повода для тревог. Солгал, что его работа на вступительном экзамене была лучшей и теперь двойная стипендия точно у него в кармане.

– Не сомневалась в тебе, дорогой! – Из динамика вновь раздался радостный голос матери, и Эван почувствовал комок в горле.

В завершение разговора он пообещал, что сможет начать копить деньги на операцию и каждый месяц будет поддерживать ее материально. Пообещал, что они обязательно выкарабкаются из нищеты, а впоследствии, может быть, даже и из Нью-Фолла. И пока Эван говорил, он и сам горячо в это верил. Он клялся хорошо учиться, сжимая телефон так крепко, что становилось больно. Нужно было успокоиться, чтобы не вызвать подозрений. Малейшее изменение голоса – и мама сразу поймет: что-то не так. Начнет задавать вопросы, тревожиться. И что тогда он ей скажет?

Когда они попрощались, Эван выключил телефон и судорожно выдохнул. Он и сам не заметил, как давно уже вышел на следующую, более тихую улицу. Убрав телефон в карман брюк, Эван посмотрел вперед и встретился взглядом с высокой красивой женщиной в белом костюме. Проходя мимо, она улыбнулась ему. Вот так вот просто.

В это мгновение в сердце Эвана снова зажглась надежда. Остановившись, он смотрел на гудящий город, и оказалось, что, несмотря на темные закоулки, полные мусора, в столице повсюду встречалось и счастье. Много счастья. Увидеть его можно было невооруженным глазом практически на каждом шагу. Люди Маунтен-Хилла улыбались, и ему тоже захотелось улыбаться. Как бы ни было сложно, сегодня вечером он выбрал быть счастливым.

Лучи закатного солнца нежно касались прогретого асфальта. Пока он шел вдоль домов и несмолкающего потока автомобилей, город снова казался ему прекрасным и полным возможностей. Когда мимо Эвана прошли две смеющиеся подружки со связками блестящих воздушных шаров и одна из них ему помахала, внутри словно зацвели подснежники. В этот момент он твердо решил, что не вернется в Нью-Фолл, что бы ни случилось. Несмотря на неудачи, он продолжит искать работу. Ведь, как известно, кто ищет – тот найдет, верно?

Усевшись за столик крохотной, но до невозможности уютной кофейни, Эван снова полез на сайты с вакансиями, откликаясь на каждую. Вот только среди предложений не было ничего интересного – одни официанты, промоутеры да менеджеры по продажам. Пролистав несколько страниц, Эван задержался на объявлении: «Срочно требуется помощник ювелира. Опыт не важен, главное – хороший вкус и творческая жилка».

– А вот это уже любопытно, – решил Эван и откликнулся, на этот раз с азартом.

Прошерстив все новые вакансии на сайте, он вышел на улицу и побрел куда глаза глядят. Так, в бесцельном шатании по городу, в поисках подработки и в томительном, нервном ожидании прошло еще два дня, прежде чем Эван получил заветное электронное письмо.

Уважаемый мистер Грейсен!

С радостью сообщаем вам, что вы зачислены в Университет искусств Беллстрид! Наши профессора высоко оценили все заявленные вами работы. Мы отметили выработанный у вас узнаваемый стиль, оригинальный взгляд, а также профессиональную технику исполнения. Поздравляем! Ваша третья экзаменационная работа набрала 9 баллов из 10 возможных. В связи с этим весь последующий учебный год вы будете получать стипендию.

Ваша заявка на проживание в кампусе Беллстрида одобрена, заезд в общежитие возможен с момента получения вами данного письма. Расписание мероприятий для первокурсников – во вложении. Пожалуйста, ознакомьтесь с ним внимательно. Вы сможете узнать больше о кампусе и о том, какие возможности и поддержку предлагает университет.

С уважением,

ректор Университета искусств

Беллстрид Анжела Дьюэтт

К письму был приложен список необходимых для обучения вещей, большинство из которых университет предоставлял своим студентам бесплатно на все время обучения.

Несколько раз перечитав долгожданное письмо и просмотрев все вложенные материалы, Эван отключил телефон, растянулся на кровати и уставился в потолок. Любой другой на его месте сейчас бы прыгал от радости. Конечно, в глубине души он и правда был счастлив, но ведь ожидания были иными. Амбиции, что б их.

* * *

Предрассветную тишину нарушало только щебетание ранних птиц, проезжающие мимо редкие такси и звук колесиков чемодана, который катил за собой Эван. Ему не терпелось переехать из неуютного хостела в общежитие, начать обустраиваться, вникать в правила университета и скорее стать его частью.

Университетский городок Беллстрида был разделен на три обособленных округа, называемых контрадами. Они названы в честь животных-покровителей: кошки, лисицы и совы. Каждая из трех контрад была украшена в соответствии со своей символикой – скульптурами и статуэтками, фресками, мозаикой и фигурными кустами с изображением зверя-талисмана. Эван читал, что на кампусе в каждой контраде обитают настоящие животные в специально отведенных для них жилищах, так что даже у новичка перепутать свою контраду с чужой никак не выйдет.

Распределение по контрадам происходило перед заселением в кампус, и Эван гадал, какое же из трех животных станет его талисманом на последующие пять лет. Не то чтобы была какая-то разница, и все-таки он знал, что контрада совы выигрывала годовой кубок чаще остальных. А еще он постоянно думал о той, чье имя до сих пор не знал. Об «особом случае», об этой чертовой мисс Вуд, что вырвала из его рук двойную стипендию. Да, заслуженно, но все-таки вырвала.

Подходя к широкой каменной лестнице университета, Эван все четче понимал, что не хочет оказаться с ней в одной контраде. Ему хотелось забыть о существовании мисс Вуд. Но раз уж этому не суждено осуществиться, то хотелось бы видеть ее настолько редко, насколько это вообще возможно. Она уже пробудила в нем все самое худшее. Всего за пять часов мисс Вуд смогла разрушить его планы, так что же она сможет учинить за целый учебный год? О нет. Лучше уж ей оказаться в другой контраде. Союзниками им никак не стать, так, может, из их соперничества выйдет что-то хорошее?

– Добро пожаловать в Университет искусств Беллстрид! – Высокий рыжеволосый парень со значком старосты вернул Эвана в реальность. В руках он держал планшет. – Собираешься заселиться в кампус?

– Спасибо. Э-э, да. Только пока не разобрался, где здесь что…

– Для того я и дежурю сегодня, чтобы помогать новичкам, – бодро ответил парень, указав на блестящий синий значок с заглавной буквой «Б». – Меня зовут Джон Стенбек. А тебя?

– Эван Грейсен.

Джон включил свой планшет и поискал Эвана в списках:

– Есть такой. Идем!

И, развернувшись на каблуках, Джон широкими шагами направился в сторону внутреннего двора. Эван поспешил за ним, волоча за собой чемодан, у которого внезапно начало заедать колесико.

Когда они огибали уютный внутренний дворик с небольшим фонтаном, Эван невольно бросил взгляд на скамейку под пышным кустом, где несколько дней назад он столь бездумно подошел к мисс Вуд. Ему было крайне неприятно вспоминать об этом позорном эпизоде. Сморщившись, он тряхнул головой и крепче сжал ручку неподатливого чемодана.

Вдвоем они прошли через высокую арку, ведущую в университетский городок. Эван благоговейно вздохнул, когда воочию увидел аккуратно подстриженные живые изгороди, яркие клумбы и внушительную мраморную скульптуру: лисица, кошка и сова, кружащиеся вместе, словно в танце. Композиция возвышалась над их головами, приковывая внимание филигранностью исполнения. У совы выделялось каждое перышко, у кошки и лисицы отчетливо просматривалась текстура шерсти. Скульптор уделил внимание даже изогнутым коготкам животных.

Джон остановился, позволяя Эвану рассмотреть скульптуру и насладиться столь долгожданным и ценным первым мгновением пребывания в кампусе.

– Здорово, правда? – довольно произнес рыжий, уперев руки в бока и глядя на Эвана с широкой улыбкой.

– Очень здорово! – согласился тот, любуясь скульптурой, осенними деревьями и медленно кружащимися желтыми листьями.

Теплый воздух приятно пах сыростью после дождя. Отсюда же расходились три дорожки, каждая из которых имела свой указатель на одну из трех контрад.

– Теперь здесь твой дом, приятель, – подметил Джон. – Ты полюбишь его.

– Уже полюбил, – искренне отозвался Эван.

– О как. Неплохо, – оценил Джон. – Значит, готов узнать свою контраду?

– Готов.

Староста вновь поманил за собой, свернув направо, в отдельно стоящее здание. Там, возле двери, уже был чей-то чемодан.

– Здесь работает методист, – рассказывал Джон, не сбавляя шага. – Он занимается всякой бюрократической волокитой, составлением расписания и ведением документации по учебной работе. Если понадобятся какие-то справки или возникнут вопросы с расписанием, тебе сюда.

– Окей. – Эван едва поспевал за долговязым старостой.

Как только они подошли к дверям, Эван поставил свой чемодан рядом с вещами другого студента. Открыв дверь и войдя внутрь следом за Джоном, Эван оказался неприятно удивлен: в небольшом, отделанном деревом помещении уже сидела мисс Вуд. Он сразу узнал ее затылок. Коричневый свитер в оранжевую полоску, вельветовые штаны, старомодная сумка и пышная копна каштановых волос, разумеется, снова при ней.

Оглянувшись на вошедших, она тоже не смогла скрыть удивления. За долю секунды выражение ее лица поменялось несколько раз. Сначала глаза девушки округлились, а челюсть отвисла. Затем, спохватившись, она быстро поджала губы и сощурилась. После чего ее брови грозно устремились вниз, придавая ей весьма устрашающий вид. И наконец, хмыкнув, она презрительно отвернулась. Напряжение, повисшее в воздухе, можно было ощутить почти физически.

– Пару минут, пожалуйста. – Методистка в форме синего цвета, сидевшая за длинным письменным столом, вежливо обратилась к вошедшим. – Мы почти закончили.

– Ага, ждем! – Кивнул ей староста, а сам повернулся к Эвану и прошептал: – Давай дальше сам. Мне нужно бежать, лады?

Не успел Эван ответить, как Джон подмигнул ему и пулей вылетел из кабинета, будто опаздывал на самолет.

– Итак, мисс Вуд, – вежливо сказала методистка, – мы заполнили все необходимые документы и теперь можем приступать к выбору контрады. Вы готовы?

– Готова, – подтвердила девушка, выпрямив спину.

Методистка придвинула к мисс Вуд большую красивую шкатулку с выпуклым золотым гербом университета. Выполненная из металла, она сплошь была покрыта ярко-синей глазурью, поверх которой лозой вились золотые узоры с крохотными листиками.

Когда методистка, улыбаясь, откинула перед мисс Вуд крышку шкатулки, та едва слышно выдохнула, выдав тем самым свое волнение, а затем быстро погрузила пальцы в содержимое шкатулки и вытащила оттуда небольшой золотой шарик.

– Откройте его, – с легкой улыбкой попросила методистка.

Шарик оказался пластиковым, и едва мисс Вуд надавила на него пальцами с двух сторон, он легко поддался, раскрывшись точно две ореховые скорлупки. Оттуда что-то крошечное упало в ладонь студентки. Приглядевшись, она подняла голову на методистку, демонстрируя ей улов.

– Контрада кошки. – Методистка улыбнулась еще шире, занося новую информацию в компьютер. – Пожалуйста, мисс Вуд, подождите на скамейке у входа. Ваш пропуск и ключи от комнаты скоро будут готовы.

Девушка выразила благодарность и, поднявшись, гордо прошла на улицу. Эван успел уловить исходивший от нее легкий карамельный аромат.

«Кресло еще хранит тепло ее тела», – пронеслось в сознании Эвана, и ему вновь не понравились собственные мысли. Почему он вообще подмечает такие детали? Как будто ему есть какое-то дело до того, как она пахнет. Чувствуя в столь важный момент лишь раздражение, Эван впился ногтями в подлокотники кресла, чтобы угомонить разлетающиеся мысли.

Все это время методистка говорила с ним. Но до Эвана долетали лишь обрывки: поздравление с зачислением и какие-то торжественные напутствия.

– Что ж, – подвела итоги методистка, – планшет я на вас зарегистрировала, на учебном портале ваш аккаунт создала, комплект с университетской формой вашего размера… – она щелкнула мышкой, глядя в монитор, – тоже подтвержден. Можно перейти к выбору контрады. Прошу вас. – Методистка указала на шкатулку с золотыми шариками, которую даже не стала закрывать после ухода мисс Вуд.

Однако Эван медлил.

– Что-то не так? – удивилась девушка.

– Вообще-то да, – неуверенно сказал он. – Я могу как-то повлиять на выбор контрады? Или перевыбрать, если содержимое капсулы мне не подойдет?

Методистка удивилась еще больше:

– Простите, мистер Грейсен, но я не понимаю вас. Все контрады университета находятся в абсолютно равных условиях. По сути, нет никакой разницы, куда вас определят.

– И все-таки у меня есть… кхм. Предпочтения.

– Какие же?

– Мне хотелось бы исключить контраду кошки, если это возможно.