Читать книгу: «Слово и мысль. Вопросы взаимодействия языка и мышления», страница 5

6) Языковой знак удобен для хранения и его передачи поколениям

Свойства знаков таковы, что они, благодаря их идеальному образу, удобны для их хранения и передачи от поколения к поколению. Мы храним в памяти не только сам чувственно осязаемый материальный знак в виде звуков, букв, но и его обобщённый, идеальный образ, форму знания о нём, а также умение и навыки перевести этот идеальный образ знака в соответствующую материальную форму. Язык носят не в кармане или в портфеле, а в голове. Язык как система знаков есть идеальная, а не материальная сущность, хотя и живёт он и видимый в буквах, и слышимый в звуках, как бы в своих материальных носителях, хотя сам язык живёт в сознании. Это можно элементарно доказать тем, что, во-первых, отдельные сегменты речи узнаются собеседником как значимые единицы языка. А это возможно лишь тогда, когда в сознании реципиента имеются эталоны для сравнения, во-вторых, слушатель или читатель запоминает ранее сказанное и написанное не пословно, не слово в слово, а лишь смыл как категорию не языковых знаков, а сознания. Именно поэтому языковой знак является логически единственно возможным, бесценным средством для производства человеческого мышления и удобен для хранения и передачи его поколениям благодаря его идеальному образу, отпечатанному в мозгу.

7) Асимметрия в знаке между звуком и его ассоциативным
значением в сознании – следствие произвольности знака

Асимметрия знаков есть их уникальное свойство. А по-другому в языке и быть не может – знак есть условный, немотивированный материальный объект, выбранный человеком или случайно, или в силу каких-то ассоциаций. Отсюда «разлаженность» между формой и содержанием, т.е. за одним и тем же знаком может быть условно закреплено любое и даже несколько ассоциативных образов, а за одним образом – несколько его различных материальных воплощений, знаков. Звучание и значение – не параллельны. Эта асимметрия находит в языке различные наименования (полисемия, синонимия, антонимия, омонимия.

«Значение» знака не является отражением мира в силу своей условности, произвольности. Условная, произвольная и искусственно человеком установленная связь не может рассматриваться как отражение. Значение – а оно находится не в материи знака, а в мозгу – это условная связь знакового комплекса с понятием, установленная человеком. Значение в знаке, т.е. логическая ассоциация в сознании в виде его наименования, имени есть не отражение сущности отражаемого предмета, а психическое, ассоциативное отношение к предмету в виде присвоения ему определённого имени, которое приобретается в обществе с согласия его членов. Значение – это отношение знака и к сознанию, и к языковым системам, к любым знакам как результат трансформации абстракций самого мышления. Отсюда – новые абстракции мышления, иные семантические связи уже готовых знаков с новыми значениями. Отсюда и причина изменения значений в собственно лингвистическом плане, синонимия, омонимия, антонимия, полисемия. Поскольку семантика органически входит не в структуру языка, а в структуру мышления (в виде структуры логических форм), поэтому к семантике приложимы и нелингвистические методы исследования.

Звучание слова само по себе нам ничего не может сказать о характере значения, с которым оно ассоциативно связано (выражает). Ведь связь эта – произвольна. Именно такая произвольность материальной языковой формы и создаёт возможность обобщений и отвлечений. Этого не могло бы быть, если бы действительность сигнализировалась такими сигналами, которые бы давали зеркальное отражение каждого из реальных предметов. Связь формы и значения произвольна, но общественно обусловлена: никто не может менять слова по своему вкусу, пока этот акт не будет принят обществом. Кроме того, каждое новое поколение усваивает язык предшествующего поколения.

8) Знак есть также средство выражения отношений между знаками: грамматическая система – тоже система знаков

Знак естественного языка есть не только средство фиксации приобретённых знаний, но и средство выражения грамматических отношений между знаками, эти отношения фиксируются грамматическими средствами, в которых также отражены идеальные, мыслительные процессы, многообразная и противоречивая действительность. Все знаки языка ab ovo, уже от своего рождения снабжены определёнными грамматическими маркерами, благодаря которым знаки и вступают в связь друг с другом, образуя языковую знаковую систему. Грамматика нужна для того, для чего нужны и слова – чтобы включать слова в речь в определённом порядке, последовательности, линейности, в нужных синтаксических структурах и придавать мысли стройную, нужную форму, варьировать структуры. Обозначение предметов материальными знаками – недостаточно, чтобы состоялся познавательный процесс и коммуникация, эти знаки надо привести в систему. Иначе язык превратился бы не в систему знаков, а в беспорядочное нагромождение знаков, как кирпичи на свалке.

Материальный знак есть знак только потому, что он имеет своего интерпретатора. Но знаки не изолированы, они живут в системе себе подобных, в системе, которую создали люди и без них нет ни знаков, ни их системы. Знак – это посредник между человеческим мозгом (живой материей) и внешним миром (неживой материей). Но функционирующая материя мозга – это мышление, сознание, и без него не может появиться материя знака, т.е. материя, созданная человеком и им же превращённая в её идеальный образ – фонему, графему.

Но важно не только материальное тело знака: оно через органы речи и слуха (на уровне чувственного мышления) воспринимается из звуковой и графической среды, преобразуется в его идеальный образ в нейронах и передаётся мозгом обратно за его пределы только в идеализированной форме, которая через органы речи и пальцы руки вновь возвращается в своё исходное состояние – материальные звуки и буквы. Своим телом знак обозначать в мозгу ничего не может (вне мозга это просто материальная мёртвая субстанция и ей нет места в живом мозгу), а может это делать только через идеальный образ своего тела, превращаясь таким образом в наименьшие логические формы мысли – фонемы и графемы. Но и это не всё – идеальное материи знака живёт только в системе (дом, ком, ром, сом, том) (здесь выделено идеальное понятие от материи звука, как наинизшая из всех логических форм – фонема, графема). Знака нет, если нет системы, в которой он живёт, и из которой он вышел. Знака нет, если нет человека, его мозга, т.е. мышления, в котором только и только живёт этот знак.

9) Диалектика взаимодействия уровней в знаке. Материальное и идеальное в знаке

Животные и люди формируются материально и физиологически только сообразно мерке и потребностям того вида, к которому они принадлежат. Материальная же форма языка формируется не природой, не стихийно, а сознанием человека. Хотя это идеальное, сотворённое мозгом, лежит не в материи знака, а в сознании, но оно, тем не менее, не связано органически с материей, связь эта знаковая, стихийная и не отражает сущность данного внешнего предмета.

Значение или идеальное в голове делает материю звука материей языка. Без значения звук – природная материя, вещество. Звук без значения не имеет отношения к языку. Чтобы стать языковым, звук должен быть связан со значением. Материя звука становится языковой материей, лишь будучи одухотворённой значением. Значение в этом случае есть то «известное условие», при наличии которого явление превращается в свою противоположность: природная материя становится неприродной, т.е. знаком языка. Значение как идеальное немыслимо вне и без своей материальной основы. Оно условно, но жёстко, по договору связано с материей звука, не может ни существовать, ни возникнуть без него, значит – без мыслящего человека.

Язык не есть голая звуковая материальность. Когда мы употребляем звуки, знаки языка для чего-то иного, кроме того, чтобы их просто произносить, то есть для общения и познания, то они утрачивают свойство знака. Звук соотносится с каким-либо явлением, с которым у него отсутствует причинно-следственная связь, материя знака никак не детерминирована свойствами предметов, с которыми они соотносятся. Эта связь условная, между ними отсутствует какое-либо сходство. Связь эта устанавливается сознанием человека, знаку придаётся значение, изначально ему чуждое, и тем самым создаётся знаковость, устанавливается соотношение звука с незвуком. Звук становится представителем незвука. Звук сам по себе не может принадлежать языку. «Функциональное бытие знаков поглощает их материальное бытие» (Маркс, Энгельс). «Знак есть непосредственное созерцание, представляющее совершенно другое содержание, чем то, которое оно имеет само по себе» (Гегель). «Что роза пахла бы иначе, когда б её иначе называли»? (Гёте).

Язык есть непосредственная действительность мысли, материальное «отягощение» сознания, внемозговая материальная форма выражения сознания. Идеальным являются лишь психические или логические образы слов, существующие не в языке, а в голове человека. В этом отношении слово не отличается от любого другого материального предмета. Во время чувственного восприятия слова эта чувственная форма мысли сопровождается пониманием, т.е. установлением связи этого слова с определённым логическим понятием, отложившимся в голове человека и уже в его прежнем опыте соотносившимся с данным словом.

В словесном, письменном выражении мысли не существует соответствия идеального образа и материального знака, ведь они условно, лишь символически представляют содержание мысли. Знак, сам по себе, ни материей, ни идеальным образом не отображает содержание мысли. Информационную способность знак приобретает благодаря исторически сложившейся связи – соотнесённости с данной мыслью.

В материи знака содержатся два объекта: сама материя звука, буквы, и идеальная форма этого звука, отражённая в сознании (в модели знака это уровни 1, 2). Форма звучания (написания) изобретена сознанием, но она не осталась в самом знаке, а осталась в сознании. Обе стороны материального знака (1) и (2) ассоциативно связаны с внешним предметом (4) через его идеальный образ (3). Поэтому речевой диалог, «обмен мыслями» есть обмен звуками, а так как они связаны в мозгу говорящего и слушающего с идеальными формами этих звуков и этих предметов, то происходит «обмен мыслями» в форме ассоциативной связи одних и тех же звуков с одними и теми же предметами. Речевой диалог, «обмен мыслями» есть обмен звуками. А так как они связаны в мозгу говорящего и слушающего с идеальными формами этих звуков и предметов, то происходит обмен мыслями в форме ассоциативной связи одних и тех же звуков с одними и теми же предметами.

Если бы мысль была локализована только в сознании и не могла бы иметь выхода за пределы сознания, то не было бы и самого сознания. Сознание выходит наружу лишь в форме ассоциативной связи определённого участка сознания, связанного с определённым знаком. Мысль не смогла бы материализоваться вне сознания. Но это не значит, что мысль осталась в знаке, ведь вне мозга она не живёт, а мысль просто соотнесена с определённым знаком, языковым, специфическим, изобретённым самим человеком для нужд своего сознания.

Если бы мысль локализовалась только в сознании и не могла бы оторваться от материи мозга, которая мыслит, если бы она не могла выйти наружу, встать между говорящим и слушающим, то невозможен был бы «обмен мыслями», взаимопонимание, общение. Сознание, идеальное не могло бы вообще возникнуть. Сама мысль не может перейти в форму звуковой и графической субстанции, мысли остались бы в голове как логическое понятие или суждение, они связана по ассоциации с совершенно определёнными знаками и создают впечатление, что перешли в форму звучания или графического изображения. Если бы мысль получила форму материи звука (буквы), то в момент молчания человека эта связь должна была бы остаться, но её там нет, и вновь эта связь появляется, когда человек говорит, пишет. Эта связь сигнала, материи, буквы с идеальным образом в сознании соединяется вновь только в сознании. Звук не есть мысль, но без звука нет мысли; мысль не есть звук, но без мысли нет звука, языкового знака. Эти противоположности обеспечивают их слияние в тождество.

Диалектика взаимодействия материального и идеального в знаке заключается в том, что идеальное одновременно и присутствует, и отсутствует в материальном знаке. Идеальное в знаке обнаруживается в том, что оно ассоциативно отпечатано в сознании человека. Вот поэтому материальное в знаке и идеальное в мозгу взаимосвязаны неразрывной ассоциативной связью и одно тут же по ассоциации вызывает другое.

Если бы знак не был связан с идеальным образом материального предмета в мозгу, то было бы невозможно понимать звучащие и написанные слова. С другой стороны, если бы идеальное, содержащееся в мозгу, не имело своего ассоциативного материального двойника в материи знака, то понимание, обнаружение этого идеального в мозгу было бы тоже невозможно. Если говорить о том, что в материи языкового знака остаются следы идеального, то это идеальное находится только в мозгу, а то впечатление, будто в самой материи знака заложено значение, есть не что иное, как неразрывная, ассоциативная, психическая связь материи знака с её идеальным образом внешнего предмета в мозгу. «Трудное и истинное заключается в том, чтобы показать, что то, что есть иное, есть то же самое, а то, что есть то же самое, есть иное, и именно в одном и том же отношении» (Гегель).

10) Языковой знак и мышление

Между знаком и предметом как двумя физическими явлениями нет никакой органической связи, она устанавливается человеком в его социальной практике. Именование предмета словом основано на понятии этого предмета и именуется не отдельный предмет, а класс предметов, существенные признаки которых закреплены в понятии. Знак соотносится непосредственно с понятием, а отношение его к предмету носит опосредованный характер.

Значение знака – это инвариант информации, возбуждаемый знаком в голове субъекта, живущий в голове одного человека и передаваемый в мозг другому человеку в системе знаков. В процессе передачи информации передаются не знания как таковые, а определённые знаковые структуры. Мысль кодируется в знаки в мозгу одного человека, которые передаются в другие головы, где возбуждают значения тех же объектов, обозначенных теми же знаками.

Знак языковой – это превращённая форма существования объектов внешнего мира в нашем сознании, это поглощение материального бытия знака его функциональным бытием. В знаке проецируется замещаемая им предметная реальность, что и делает знак превращённой формой этой же реальности. Знак функционирует как объект, указывающий на чужие свойства замещённого им предмета.

Вербальная коммуникация является адекватной мыслительному процессу человека. Поэтому мыслительный процесс есть собственно речемыслительный, на основе условных знаков объединяющий в себе категории сознания и языковых знаков. Мышление человека – это абстрактная форма познания, выражающаяся в специально приспособленной для этого форме отображения мира в виде материальных знаков, сочетающих в себе материальную субстанцию и идеальную, логическую сущность, локализованную в мозгу человека. Интеллект лежит за пределами знаков, у них нет ничего общего. Рождение абстрактного мышления есть рождение человеческого языка. Только языковой знак венчает становление абстрактного мышления.

Мысль и звук, т.е. материальное и идеальное тесно между собою связаны, но условно, немотивированно. Отсюда можно было бы сделать вывод, что это и составляет сущность языка как некоего целого. Однако это разнородные явления – материя и идеальное, сознание, – поскольку они не могут быть локализованы в мозгу одновременно. И тем не менее они там. Но как, в какой форме? Вот слова Соссюра: с какой бы стороны не изучался язык, он всегда есть объект двойственный, состоящий из двух сторон, из которых одна существует лишь в силу существования другой. Бенвенист Э.: Всё в языке необходимо определять в двояких терминах: на всём лежит печать оппозитивного дуализма.

Понятийное, абстрактное мышление преобразует объективный мир в мир идеальных сущностей, что и есть фактор познания мира. Но возникновение идеальных образов, форм мышления всегда, неизбежно связано с необходимостью их внешне воспринимаемого, чувственного, материального закрепления. Существование абстрактных форм мышления заложено в их внешне воспринимаемой, материальной природе знаков.

Знак не содержит в себе ни семантического, ни логического значения. Если считать, что знаки выражают мысли, то это противоречит существу познавательного знака и поэтому неверно. Если знак есть знак воспроизводимой идеи, то он должен лишь указывать на эту идею, т.е. воссоздавать мысль о ней в сознании человека, а не в самом знаке, и не в самом внешнем предмете. Знак не есть выразитель идеи, он не включает в себя чувственного образа самого себя, он в сознании как чувственный образ, там же его и идеальный образ, и именно это не ведёт к отрыву материального от идеального. Если считать, что понятие находится в знаке, то оно становится частью знака, т.е. есть сама природа знака. Если предположить, что знак выражает идеи, то он – часть мышления. Знак, взятый сам по себе как физическое событие, есть не знак, но лишь тело знака. Он становится знаком, только будучи взятым в определённом отношении к чему-то внезнаковому, к означаемому.

Познавательная ценность знака состоит в том, что он относится к предмету, с его помощью формируется и создаётся заново мысль о предмете. Только через знак мы познаём предмет и узнаём о его существовании, хотя его непосредственно не воспринимаем. Знак замещает предмет как средство информации о нём, т.е. это знак предмета, сигнал сигнала. Эта связь и есть значение слова, которое находится в сознании.

Ни логики, ни математики не выступают с заявлениями, что логические и математические значения являются внутренним свойством знаков, что знаки суть вместилище значений. Наука не сделала бы своих успехов, если бы люди всё время помнили, что знаки языка имеют значения, заключённое в них самих. Каждый астроном в обычном разговоре употребляет «Солнце всходит и заходит», но на уровне науки они доказывают совершенно противоположное. Все значения лежат за пределами знаков, эти значения – в мозгу. Изначально материальная сторона слова, его форма не обусловлена природой обозначаемого предмета. Если бы было иначе, то во всех языках были бы одинаковые номинации для одной и той же вещи, т.е. был бы в мире один-единственный язык, а это вело бы к сокрушительным последствиям.

Каково взаимодействие знака и значения? Значение знака является идеальным образом в сознании, так как оно устанавливается мышлением в процессе сознательной деятельности индивидов, для которых значения знаков суть элементы их общественного сознания. Значение знака не есть сам материальный предмет, значения знаков – идеальные образы этих предметов в сознании. В языковых знаках необходимо должна быть материя, язык – материальное творение. В противном случае язык не смог бы выполнять свои функции – познания и коммуникации, ведь человек может сообщить другому нечто лишь посредством материального знака. Человек воспринимает внешний мир лишь через чувственные формы мысли – ощущения, восприятия, представления, которые суть результат превращения энергии внешних раздражений в факт сознания, т.е. в абстрактную форму мысли, в сознание.

Соотнесение языкового знака с предметом в процессе именования устанавливается не непосредственно, а с помощью отражения этого предмета в голове человека в форме идеального образа этого предмета. Тот или иной материальный предмет становится представителем другого предмета, иного по своему содержанию, чем он сам, т.е. становится знаком лишь тогда, когда возникает внутренняя связь между ним и идеальным образом обозначаемого предмета. Не обозначаемый предмет есть значение слова, а умственный, мыслительный, идеальный образ этого предмета. Этот идеальный образ предмета становится его значением, он, во-первых, не существует без своего материального носителя, знака, и, во-вторых, само соотнесение знака с предметом, наименование его возможно лишь посредством идеального образа.

Для того, чтобы знак мог выполнять информационную и познавательную функции, т.е. не быть просто каким-то материальным объектом, а выражением идеальных образов в сознании, он должен указывать на значение, находящееся в сознании. Но не входит ли значение в языковой знак и не является ли его внутренним свойством? Значение не в нём, ибо знак, его материя только соотносится человеком с идеальным понятием, хранящимся у него в мозгу. Значение возникает в этом соотношении, следовательно, и слово, и его значение лишены органической связи друг с другом.

Каков механизм слияния звука со значением? По психической ассоциации происходит условная, немотивированная связь между звуком (1) и реальным предметом (4), одно вызывает другое (см. «Модель знака»). Но «одно вызывает другое» не может происходить в виде прямой, непосредственной связи между ними (1) – (4), звук берёза не имеет ничего общего с деревом берёза, между ними нет прямой связи. Но эта связь есть, она в мозгу: звук (1) откладывается в мозгу в виде абстрактного образа, абстрактной идеи (2). То же происходит и с реальным внешним предметом: знак берёза, отразившийся в сознании в виде абстрактной идеи этого знака (2) ассоциативно связывается с абстрактным образом (3) этого предмета (4). Следовательно, в сознании откладывается устойчивая ассоциация между знаком (1) и предметом (4), но не непосредственно, а только через их абстрактные образы (2) – (3).

Хотя звуковая материя знака (1) порождается органами речи, однако ими руководит мышление. Следовательно, и сам звук – порождение мозга через органы речи. Мозг командует органами речи для создания звукового знака, он же генерирует его абстрактное значение, идеальный образ. Звук не может находиться вне сознания, иначе это был бы лишь природный, физический звук, независимый от человека.

Материалистическая диалектика рассматривает внутреннее противоречие в знаке, в слове не как непосредственное взаимодействие между материей и значением (идеальным), поскольку их прямое взаимопроникновение невозможно не в силу их принципиально различного качества, а в силу наличия между материальным и идеальным промежуточного звена в виде идеального образа знака (2) и идеального образа предмета (3). Немыслимо непосредственное и абсолютное слияние материального и идеального в языковом знаке. Надо найти посредствующее звено, благодаря которому противоположности взаимодействуют друг с другом. Необходимо опосредование противоположностей. Промежуточное звено, сочетая в себе свойства противоположностей, обеспечивает их слияние в единство. Полярность противоположностей (звук – предмет) снимается в их тождестве. Поэтому на уровне промежуточных звеньев противопоставление противоположностей исчезает, снимается. Материальное и идеальное, т.е. материя звука и идеальный образ внешнего предмета образуют единство именно потому, что между ними есть связующее звено в виде единства двух уровней в знаке (2) – (3).

Именно это связующее звено в знаке в виде его двух уровней не позволяет свести язык к математике, о чём так мечтали некоторые учёные. Например, Лейбниц предложил усовершенствование языка: система научных логических, математических, философских, политических понятий должна быть общей для всех наук, универсальной. Лейбниц выдвинул три основных принципа: 1) Отбор наиболее важных и точных понятий, т.е. «алфавит мысли»; 2) Создание простых символов на основе исследования всех существующих типов знаков; 3) Отбор строгих правил, которые суть непротиворечивая система. Например, математика уже имеет такую письменность, непосредственно выражающую мысли. Надо построить независимую от разных языков систему. Тогда можно будет также точно выражать все мысли на естественном языке, как и в математических знаках. Именно это и приведёт к умертвлению естественного языка.

Иногда ошибочно приравнивают семиотический знак к знаку языковому. Но это несравнимые понятия. Никакая знаковая форма не является мыслью сама по себе. Мысль – это интерпретированная человеком знаковая форма, представляющая некоторую связь вещей. Чтобы знак стал мыслью, нужен интерпретатор. Интерпретация знаков, соотнесение их с определёнными объектами – это акт, осуществляющийся в голове человека. Именно этот момент составляет идеальную сторону всякой мысли. Следовательно, без знаков нет и человека. Знак есть знак только потому, что он интерпретируется как знак чего-либо неким интерпретатором, т.е. человеком. Если учесть этот непременный факт, то окажется, что семиотический знак не есть знак языковой, ибо он не предусматривает интерпретатора. Семиотика игнорирует как раз то, что характеризует подлинно научный подход к изучаемым явлениям, многообразные отношения между ними.

Понятие знака неотделимо от знаковой деятельности. Употребление знаков не только направляет человеческую деятельность, но он есть неизбежное звено в этой деятельности, без языка нет и человека. Поэтому язык человека не может быть сравним с зыком семиотическим ввиду их функциональных различий. Семиотические знаки не относятся к разряду языка, потому что их знаковая природа не служит целям мышления человека в плане отражения действительности, а соотнесена с мышлением только вторично, как способ изображения уже существующего понятийного содержания, добытого средствами человеческого языка.

Лежит ли естественный язык в основе языков искусственных? Некоторые считают, что формулы, математические знаки, рисунки, чертежи имеют вторичное происхождение, существуют на базе языка, т.е. имеют вторичное значение и расшифровываются обычным человеческим языком. Напротив, знаки в других науках тоже полноценные знаки и их действие аналогично языковым знакам. И те, и другие знаки взаимопереводимы. Любое научное творчество базируется на естественном языке. Он – основной язык, как в форме общения, так и в науке. Но естественный язык в то же время работает и в роли метаязыка, так как с его помощью описывается тот же язык математики.

Каково значение знаков в жизни человека? Знаки – всюду вокруг человека. Они вплетены в его жизнь, начиная с процессов построения и функционирования его тела при помощи кода ДНК. Они необходимы человеку всегда, начиная с первого крика ребёнка. Без знаков невозможна производственная, общественная, культурная и личная практическая деятельность. В общественной практике откладываются в голове знания и правила функционирования знаков. Вопрос о семантическом и логическом содержании знаков, хранящихся в голове человека, является частью более общего вопроса о функциях знаков вообще.

Некоторые лингвисты полагают, что понятие языкового знака совершенно чуждо лингвистике и привнесено в неё извне. В языке, взятом «в себе и для себя» понятие знака не является, якобы, необходимым. Лингвистическая значимость знака покрывается «словом» как глобальной единицей: следовательно, слово – не знак. Поэтому понятие знака нужно искать за пределами языкознания, прежде всего в психологии, как психолого-лингвистическая единица, живущая на пересечении системы единиц языка и системы единиц мышления. Именно на этом пересечении и лежит слово. Отсюда следует, что единицы, стоящие ниже слова (звуки, морфемы) и выше слова (предложения) также являются знаками. Однако этот вопрос не поддаётся изучению только в рамках лингвистики, поэтому необходим выход за её пределы. – в частности, в психологию, логику, философию. Данная работа как раз и показала, что проблема знака – также проблема лингвистическая, но она может быть решена только с опорой на диалектический материализм.