Читать книгу: «Манекенщики», страница 7

Глава седьмая
«Сексуальные предпочтения»

2113 год

2 июля

– И что? Мы якобы будем играть в шахматы, но смысл в том, чтобы проиграть?

– Да, ведь это «Дом Наоборот», следовательно, и правила игры подстраиваются.

– Но ведь проиграть это раз плюнуть.

– На самом деле, все не так просто как кажется. Ведь проигрыш засчитывается тому, кто сделает это первым.

– Сам играй, тогда, – ухмыльнулся 908-ой, и переключил внимание со своего партнера по игре, с которым они сидели за столом в общей игровой комнате, на сумасшедшую девушку недурной внешности со стрижкой под мальчика. Та с задумчивым видом перебирала клавиши на фортепиано.

– Те, кто нас запер здесь, боятся, что мы умнее их. Но раз им удалось это сделать, выходит умнее – они, – и, в целях привлечения внимания андромеды, парень засмеялся как можно громче.

– Чего ты «ржешь»? – надменным голосом бросил комментарий в его сторону сосед. – Раз ты попал сюда, скорее ты глупец, нежели умник.

– Я как раз это и имел в виду! А еще раз будешь умничать, я разобью эту шахматную доску об твою квадратную «рожу»!

Бедняга быстро вылез из-за стола и испуганно ретировался из комнаты. А 908-ой понял, что он погорячился, ибо впервые за столько месяцев ему разрешили общаться с товарищами по несчастью, при условии, в которое входил пункт – ни на кого не задираться. Но, вроде как, никто этого не заметил.

– Пора принимать витамины, 908-ой, – оповестила подошедшая к нему длинноногая медсестра, и взмахнула своими длинными сверкающими изумрудом серьгами. На подносе у нее стояло несколько стаканчиков с текилой.

– Самое время выпить, – потер ладонями обрадованный парень, – а то я тут начал философствовать на политические темы…

Симпатичная медработница в настолько короткой юбке, что представлялось возможным рассмотреть ажурные края ее чулок телесного цвета, оформила перед пациентом два стакана, положила бумажку с таблеткой и встала рядом, начав наблюдать за пациентом. Псих заметил это, и остановил свой стакан с выпивкой на полпути.

– В чем дело, Кира? – поинтересовался он, сдерживая раздражение, но делая это с улыбкой на лице, – почему ты так на меня смотришь? Знаешь, на ком-то я уже видал такие серьги… По-моему, на ушах недавно прибывшей пациентки, которая сама себе шею свернула…

Медсестра по имени Кира ошалела, чем еще больше повеселила 908-ого, и поспешила отозваться на это оскорбление максимально быстро, да так, что сама не поняла смысла своих слов:

– Знаешь что, 908-ой, ты иногда становишься невыносим настолько, что тебя не смогли бы вынести и четверо санитаров!

И ушла, цокая каблуками, в направлении другого столика.

А шутник был просто в эйфории. Аккуратно кивнув в сторону короткостриженной сумасшедшей девчонки, он провозгласил тост:

– За вас, милая андромеда!

После чего тут же опустошил стакан со своими «витаминами», закусил таблеткой и подумал о сигарете.

«Милая андромеда» ничего не ответила. Она продолжила играть, как ни в чем не бывало, из-за чего заинтересовала 908-ого пуще прежнего.

– Не хотите отвечать? Да и правильно. Я ужасно скучный человек. Не знаю ни одного анекдота. От меня даже девушка ушла, представляете? Встречался с ней пятьсот лет и тут на тебе. Что говорить – сам виноват. Таким красоткам нужны настоящие мужчины.

Он оглянулся в поисках курящих, но как ни странно, в зале кроме него и этой девушки никто больше не присутствовал.

– Вы, наверное, и закурить хотите? – неожиданно для лема прокричала она со своего места.

– Если позволите, – отрыгнул иронию «воспитанный» джентльмен.

Короткостриженная отвлеклась от музыкального инструмента и, медленно и плавно осуществила прибытие к столику нашего героя, у которого от таких действий, а главное, как изящно они были выполнены, ёкнуло в груди. Только сейчас он заметил странные штуки у нее в ушах.

Сигарета была протянута ее изящной женственной ручонкой и подкурена одноразовой металлической зажигалкой из другой.

– Сыграем в шахматы? Вы знаете правила этой игры?

В руках самой Изящности оказалась книга величиной с карманный справочник. Она перелистала ее и вслух зачитала в месте, где остановилась.

– «Настольная логическая игра со специальными фигурами на 64-клеточной доске для двух соперников».

– Присаживайтесь, – любезно пригласил ее чувак, и ногой пододвинул стул, – простите меня за мои манеры, но, если я попытаюсь встать, то, скорей всего, потеряю равновесие и упаду в обморок.

Но 908-ого чуть не сбила со стула элегантность и аристократичность, с какими нежная девушка устроилась. Сохраняя ровную осанку, и с аккуратностью, присущей исключительно утонченным натурам, она положила книгу перед собой, а потом обратила взор на нашего героя. У нее одновременно был очень задумчивый и торжественный взгляд, словно она недостаточно хорошо представляла, в каком мире живет и как на него реагировать, но собиралась при этом от души побалагурить.

– Почему именно шахматы?

– Что, простите?

– Здесь все играют в шахматы. Не в домино, не в карты, не в волейбол или баскетбол, а именно в шахматы?

– Полагаю, потому, что кроме шахмат здесь больше ничего нет.

– Я подумала, вы скажите что-нибудь в духе: «это очень интересная игра», – промолвила очаровательная собеседница и расплылась в смиреной улыбке.

– Интересная до тех пор, пока ты не начинаешь проигрывать, а твой соперник – выигрывать.

– Но вы же не всегда проигрываете? – лицо андромеды продолжало таять от счастья.

– Всегда.

– Почему?

– В игре нужны стратегия, терпение, внимание, умение предугадывать ходы оппонента, – много всяких навыков, которые у меня не очень развиты, – заключил парень.

– А что у вас с головой? – спросила она опять.

– Вы про бинт? – 908-ой прикоснулся к повязке

– Да.

– Это я так стараюсь удержать мысли.

– Тогда лучший способ – это помалкивать, – с легкой задирой в голосе проговорила короткостриженная, и с таким детским смущением посмотрела в свою книгу, что сердце писателя статей опять подскочило. Они оба засмеялись, и в этот момент 908-ой просто не мог отвести от нее заколдованного взгляда.

– Простите, могу ли я поинтересоваться, что это за штуки у вас в ушах?

– Вы про эти наушники? – восседавшая Элегантность прикоснулась подушечками пальцев к своим устройствам.

Так как «знаток манер» начал прожевывать закуску, у него получилось промямлить:

– Угу!

– Они защищают мой мозг от музыки. Блокируют слух, когда она начинает звучать.

– А чфо пуфет, ефли фы ее уфлыхыте? – вновь промямлил пациент, ничуть не стесняясь набитого рта.

– Мне станет плохо.

– КруФный фофент, – фкафу я фам.

– Не всегда все складывается так, как хочется нам.

– Ф этом… у меня… очень большой опыт, – выдал он, наконец, закончив есть.

«Как здорово! – подумалось нашему парню, – первый день вне палаты и уже приятные знакомства». На ум также пришли воспоминания их с Лейлой встречи в баре.

– Получается, вы не могли слышать ту музыку, которую играли на фортепиано?

– Увы…

– Чтоб вы знали, звучало очень красиво. Как это у вас вышло?

Короткостриженная лишь невинно пожала плечами.

– Благодарю. Но я просто перебирала клавиши по памяти.

Парень с именем из чисел почему-то воспринял это за шутку. А девушка добавила:

– Отец говорит, что на фортепиано играла моя мама.

– У вашего отца был хороший вкус в выборе женщин.

– Да, пожалуй.

– А как вас зовут?

– А вас как зовут?

– Я первый спросил.

– Правил этикета жизнь вам не преподавала? – у андромеды даже появился румянец.

– Там, где я вырос, они только вредят.

– Ваше становление личности и характера происходило в условиях крайней жестокости?

– Думаю, у вас не менее интересная история жизни.

– Вы любопытствуете обо мне с какой целью, разрешите задать вопрос? – она взмахнула головой, но потом о чем-то вспомнила и погладила волосы на затылке.

Свой затылок почесал и 908-ой и начал грызть ногти на руках. Тоже на своих.

– Если честно, у меня тепло по всему телу разливается от пребывания рядом с вами. И я только и мечтаю с того момента, как завидел вас, ангажировать.

– В таком случае, вам придется пополнить свои знания обращения с андромедами.

Она опять перелистала свой карманный справочник. Вычитала там что-то и с добавленной к голосу кокетливостью продекламировала:

– Я так понимаю, вам угодно «пригласить меня на танец»?

– Нет, слово «ангажировать», в моем случае, выступает в значении «стать вашим кавалером». А насчет обращения с андромедами скажу вам следующее: в «Доме Наоборот» все меняется местами.

– Те есть, раз это «Дом Наоборот», то это МНЕ следует за вами ухаживать?

– За вашу жизнь, я думаю, вы вдоволь насладились таким «обращением», будьте так добры, и «саночки повозить», – улыбнулся он.

– Какая интересная аллегория…

– В шахматы здесь тоже играют наоборот.

– Насколько наоборот? Мне нужно ходить вашими фигурами?

– Мы должны поддаваться друг другу, и каждый из нас будет стремиться проиграть.

– Победа заключается в проигрыше?

– Знаю, парадокс, но это «Дом Наоборот»…

– А само слово «парадокс» не обретает противоположный смысл, раз мы употребляем его в «Доме Наоборот»?

– Черт возьми, достойная теория! – здесь у парня получилось восторженно подпрыгнуть и спародировать восхищение, – что за книга, которую вы читаете?!

«Дамский угодник» уничтожил второй стакан и с удовольствием затянулся угарным газом.

Андромеда взмахнула ею в знак демонстрации.

– Мой справочник. Он помогает вспомнить значения слов, которые я забыла из-за потери памяти.

– Простите меня еще за один деликатный вопрос, – 908-ой с нетерпением выдохнул дым и с небрежностью, на какую-то только был способен, стряхнул пепел на пол, потом еще бегло осмотрелся – но вы уверены, что не потеряли память здесь, в «Доме Наоборот»?

– Но как же иначе тогда может быть, скажите мне? – такой вопрос явно не понравился юной деве потому, что она вдруг эмоционально отстранилась. 908-ой очень сильно почувствовал это, и уже пожалел о своей болтовне.

– Ну, может быть, вы сначала попали сюда, а потом на вашу умственную деятельность оказали давление, – предположил он, а девушка слушала его, прижимая книгу к груди, – я вот, например, не помню, почему и как давно здесь оказался.

– Может потому, что днями напролет вы «глушите» текилу как воду? – с нотками обиды и не без иронии проговорила короткостриженная.

– Я бы оценил по достоинству ваш стеб, но с обычной водой здесь трудности, – только и ответил лем. Он захотел залить в себя еще алкоголя, но полных стаканчиков больше не было. Теперь Кира была бы как нельзя кстати.

В свою очередь от героини последовал вполне само собой разумеющийся вопрос:

– Сколько вы выпиваете в день? – она не стала крутить головой по сторонам. В принципе, ее и не интересовало, могут ли их подслушивать, и является ли тема выявления причин их нахождения в психбольнице для случайных слушателей более любопытной, чем выяснение назначения морей и океанов; на ее лице вообще не дрогнул ни один мускул.

«Просто совершенство» – подумал 908-ой, а вслух ответил:

– Бывает, что много.

Девушка опять уткнулась в книгу, – вы – «глупый, безрассудный, неразумный человек с ограниченными умственными способностями», – зачитала она снисходительным тоном.

– Скорее, меня зовут 908-ой.

В знак дружелюбия «королева изящества» протянула свою руку.

– А меня – пациентка №707.

– Пациентка №707? – переспросил парень на всякий случай, предполагая, что ослышался, – мечта, а не имя.

Глава восьмая
«Последствия»

2113 год

3 июля

00:13

«Я редко пишу статьи о философии, о морали, о выдающихся успехах или о депрессивном настроении, придерживаясь какой-то дисциплины. Чаще всего, это происходит по наитию, спонтанно и экспромтом, не следуя какому-то изначальному плану. Как говорил один певец: ты либо поймаешь волну, либо нет.

В нашем понимании спонтанность несет в себе некомфортный смысл, ведь, такое незапланированное действие приводит, в большинстве случаев, к неожиданному финалу, что не очень удобно, когда у тебя семья, работа и кредит за "тачку". Такой совсем ненадежный подход в отношении жизненных ситуаций, ни под каким углом не воспринимается положительно, даже, если нам предоставят гарантию благоприятного исхода. Как можно надеяться на слепой случай, черт возьми?!

Сегодня можно жить по "тайм-менеджменту", а завтра бросить все и укатить в неизвестном направлении пить текилу и охотиться за красивыми кадрами с рассветом. Для нас история, которая может, имеет шанс, логически привести к счастливому концу, он же "хэппи энд", рассматривается только в подозрительном свете, в сказочной ипостаси, как некая фантастическая теория, хаос, незадачливый вариант или невозможное стечение обстоятельств в данной альтернативе реальности; сущего, бытия, то есть.

Неизвестность порождает страх. Эта непостижимая ветка развития событий, с трудом может вписаться в понимание, в структуру совокупности приобретенного жизненного опыта, практики, намеченных целей, ожиданий, статистически спрогнозированной линии последовательных действий. Неизвестность сковывает и будит первобытные ощущения, расшатывающие привычную выученную модель поведения для конкретной ситуации, дезориентируя и лишая понимания дальнейших действий. Отсутствие плана – это потеря контроля. Неосведомленность в том, что будет дальше, незнание будущего – убеждение в собственном бессилии.

Точкой не возврата в подобной ситуации является принятие решения поступить на авось, попытаться выполнить действие, преследующую цель эксперимента, которая позволяет строить лишь теоретические модели исхода и последствий. Характер таких последствий непредсказуем. С психологической точки зрения такая попытка имеет лишь метафизическое свойство, которое ничего не определяет и не является рискованным предприятием с реальными последствиями физического свойства. Решение переживать или не переживать о нанесенных обидах в сущности никаким резонансом во внешней среде не отразится, но, с другой стороны, если напиться до упада, проверяя на прочность свой организм и пытаться заглушить это метафизическое ощущение, то можно, на**ен, и сдохнуть.

В нашем понимании, чувства и эмоции несут в себе только психологический характер, наши мысли не материальны, не способны обрести форму, размер, или какое бы то ни было другое физическое состояние, с помощью которого мы могли бы их осязать, видеть, слышать, обонять. В нашем подсознании хранится база пережитых событий, за воспроизведением в памяти, которых нейронные связи обрастают сигналами и датчиками для более подробной передачи "картинки" – "картинки" прошлого. Как будто это магнитная игла перескакивает по дорожкам пластинки, и вновь и вновь транслирует наши чувства и эмоции в определенный промежуток времени. Иногда пластинку заедает. С физической точки зрения, то бишь, я бы назвал это, с точки зрения обретения смысла, все иначе. Скейтборд вовсе не предназначен для того, чтобы полететь в космос. И если предпринять попытку, то скорей всего, она не увенчается успехом. Но, опять же, а вдруг? Согласно статистическим данным, цифрам, которые появляются в ходе эксперимента, мы можем с точностью, до ста процентов сказать, что скейтборд не взлетел ни в одном из проделанных опытов. Это убеждает нас в невозможности полета скейтборда в космос. Увы! Вот так! Факты могильной плитой придавили нас в землю, в том числе и скейт, который, до сих пор, едет назад и вперед, стоит на месте, лежит на асфальте, блестит на солнце, но ни в какую не собирается отправляться в какое бы то ни было космическое путешествие. Хуже то, что у него не получается даже подняться на сантиметр над землей.

И вот мы начинаем оборудовать скейтборд реактивным двигателем, кабиной для пилотов, крыльями, топливными баками и прочей х***ью. Появляется надежда, что скейтборд все-таки взлетит. График статистики уже не похож на прямую линию. Образуется новый полигон для экспериментов в неизвестности.

Чтобы достичь успеха в любых наших намерениях, мне кажется, наше сознание нужно оборудовать таким же образом: допустить спонтанность, проигнорировать здравый смысл и статистические расчеты, и отправиться на скейтборде в космос, полетать с китами, а потом найти планету бутербродов с шоколадным маслом и со сгущенкой сверху».

– Эй, Енек, у тебя есть зажигалка?

Сумасшедший парень по имени Енек спал. Когда он услышал, что кто-то его окликает, он моментально открыл глаза и уставился в окно. Но, кроме зеленой луны сквозь узоры на прозрачных занавесках, он больше ничего не увидел.

– …Енек?

Полусонный человек посмотрел в темноту, откуда доносился голос и, напрягая все свое «психованное» зрение, на которое только был способен, приглянулся к силуэту сосуда, самостоятельно парившего в воздухе. Он обомлел, и хотел было закричать – предупредить врачей о том, что у него снова галлюцинации и приступ его сумасшествия обостряется. Еще чуть-чуть, как прикинул Енек, и через окно в их палату припаркуется космический корабль с инопланетянами и, выйдя оттуда, они скажут ему:

«Енек, ты не случайно попал сюда, мы "прошерстили" миллионы световых лет, побывали на планетах о формах жизни, которой вы даже не догадывались, не догадывались не только ученые или космологи, а не могли вообразить даже писатели-фантасты, чтобы найти тебя. Ты – избранный, Енек. Посмотри, что творится с твоей планетой. Люди захламили ее. Но недолго осталось. Как только ты ступишь на борт нашего корабля, мы начнем чистку Земли от паразитов, и ты будешь нашим командиром».

А обладатель перспективы быть командиром на чьем-то корабле сначала бы задумался над этим, но потом вспомнил бы, что он, во-первых, «чокнутый»; во-вторых, вряд ли представители иноземной цивилизации стали бы употреблять в своей приветственной речи такое слово как «прошерстили» или подобное ему. На всякий случай, он снова повернул голову в сторону окна и посмотрел на затянутое смогом небо, через которое пытались пробиться звездочки. С какой-то более жизненной планеты они бы так равнодушно поблескивали, как мерцающие шляпки от гвоздей, забитых в каркасы, на которых держался небесный свод. Стоило разломать всю эту конструкцию и тогда бы мы увидели, что находится там: ослепительно белая безграничная пустота, или соседская «квартира» с такими же идиотами. Едва, он попытался вновь заснуть, как заслышал тихий свист, и в нос ему «припечаталась» бутылка.

После этого с соседней койки донеслось раздраженное: «дайте поспать, а!» Но никто не воспринял это всерьез.

– Енек, с**ин ты сын, оглох что ли? – надрывался шепотом 908-ой и появился из темноты как черт из коробочки, – у тебя зажигалка есть или спички? Ты что, меня не слышишь?

– Ай! – «с**ин сын» дотронулся до носа и всхлипнул от боли, – это ты, 908-ой? А ты не пробовал, не беспокоить людей, когда напиваешься?

– Я могу не беспокоить людей когда напиваюсь, но когда я напиваюсь в «Доме Наоборот», то я их беспокою. Не эту ли «наоборотную» практику ты навязывал мне сегодня за игрой в шахматы, Умник?

Тусклая улыбка от желтых прокуренных зубов украсила лицо пьяного психа. Свет от зеленой луны из окна обезобразил лицо метателя пустых бутылок и превратил в злобного персонажа из довоенных фильмов ужасов.

– У тебя как всегда нечем прикурить?

– Ты угадал, – и он подошел поближе к Енеку. Тот чиркнул спичкой, и хотел было подвести ее к сигарете в зубах 908-ого, но парень взял ее сам и долго не прикуривал, а вместо этого тоном, исполненным пафоса, поведал утреннему оппоненту по шахматам о своих раздумьях.

– Ты знаешь, приятель, человечество за эру своего бытия из множества вопросов о Вселенной не перестает подвергать изучению любовь. Казалось бы, что здесь сложного, любовь – это забота друг о друге; когда, например, ставишь интересы другого человека выше своих. Влюбленные ценят каждый момент пребывания в совместной компании. Они так дорожат этим светлым чувством, что становятся непредсказуемыми, если засобираешься отнять у них это. И я не имею в виду только любовь между мужчиной и женщиной, но и родственную любовь, или любовь к друзьям, например. Однако, такая штука умеет приносить страдания и боль. Ради возможности любить и быть любимым – крадут, убивают, предают. То есть из-за желания всецело поглотиться в высокое чувство, человек окунается в порочность.

Жизнь полна парадоксов.

Спичка уже совсем догорала, и 908-ой прервался от своих пьяных рассуждений, чтобы запалить свою табачную «подругу». Он с наслаждением заключил дым внутрь грудной клетки, подержал его там и, с таким же наслаждением, отпустил обратно.

– Моя страсть порождает огонь в груди, Енек. Смотри, это пожар моего сердца!

И спичка, догоравшая синим огоньком, который уже едва хотел облизать кончики пальцев недоделанного философа, полетела в стену. Стена мгновенно замерцала желто-синим цветом, потом вспыхнула ярким красным пламенем.

– Ты же знал, Енек, что на ночь стены обливают высокооктановым бензином, чтобы любой неосторожный псих спалил тут все к чертовой матери, а?! – закричал он и, громко хохоча, выбежал из комнаты.

В «Доме Наоборот» воцарился переполох. Как раз это и можно было назвать безумством. Уши лопались от невыносимого гудения пожарной сигнализации. Их приходилось зажимать мокрыми ладонями потому, что полил «72-33». Переворачивая столы и стулья, топча кружки и тарелки, на ходу кидая пустые бутылки в стену, и, разбрасывая шахматы и шахматные доски, невменяемая толпа проносилась мимо столовых, игровых комнат, процедурных помещений, словно стадо буйных фанатиков, с бунтарским настроением, воодушевленные пожаром. Как будто, этот огонь был символом зарождающейся революции, началом пути к свободе. Да только вот х**н там, ничем подобным эта мера по эвакуации не являлась. Всех этих психованных «людишек» гнали взашей санитары, которые вооружились брандспойтами с водой – надо же было как-то провести профилактику дальнейшего возгорания.

– Вот стою я в «Доме Наоборот», и стены его опаляют мои крылья…

– У нас что, появились пророки? – 908-ой ни на секунду не соглашался вести себя подобающим образом. Он яростно искал глазами утреннюю короткостриженную девчонку среди всей этой «шизанутой» толпы и без того кретинов, а тут еще и под действием таких обстоятельств.

Как в тумане ходил Енек, ища глазами инопланетян, которые должны были забрать его с этой «захламленной мусором планеты», и временами возвращаясь к размышлениям о том, что такое «высокооктановый бензин».

Спектакль, получившийся вследствие пожара, очень ярко демонстрировал происходящее на Земле чуть больше века назад. И если этот дом, и все здесь творящееся были моделью этого самого упомянутого выше, то где же «модельки» пришельцев, которые должны прилететь сюда на модели космического корабля?

908-ой понимал, что подобные разборки никогда не могут привести к добру, и он очень жаждал рассмотреть в этом кошмаре свою недавнюю знакомую с возбуждающей стрижкой. Обычно в подобных ситуациях он действовал всегда весьма хладнокровно и уверенно, но нынче сердце его подскакивало с такой силой, что подкашивались ноги, и появлялась надобность проглотить чего-нибудь сахаросодержащего.

– Пациентка №707! – вырвалось у него из груди и его утомленное сердце захлебнулось в щедрой порции крови.

Поджигатель упал, и у него помутнело в глазах. Похоже, не хватало гемоглобина в крови.

– Пациентка №707! – закричал он опять, и испуганные глаза фиксировали происходящее, а из объектов, попадающих в их внимание, отбирали фигуру и лицо наиболее подходящие под параметры короткостриженной. Девушка по имени Пациентка №707 выглядит… Стоп! А как же она выглядит? Секундочку! Он не помнит ее лица. Почему он вдруг его забыл? Как такое, в принципе, может быть?! А все это ее изящество в поведении могло ли оставаться уместным при данных обстоятельствах?! Очевидно же, человек не будет церемониться во время спасения своей жизни. Вот почему он не узнал ее сразу: «Дом Наоборот» делал свое дело.

– …Ты нужна мне!

– Эй, 908-ой, живо на выход! – приказал ему один из крепко-сложенных санитаров, когда псих уже замахивался кулаком на какого-то беднягу, – давай, давай, 908-ой!

– На мне что свет клином сошелся?! Не буду я никуда идти! Я ищу тут кое-кого!

Как было паршиво от того, что в этой ситуации не было его самого близкого друга – Тима. Как же он скучал по совместным приключениям. Тот бы поддержал 908-ого и сказал успокоиться, а потом помог бы устроить побег. И уж в этот раз он точно имел бы успех.

– Тим!

Его заметил Консиллер.

– Дружище, нужно срочно покинуть помещение!

– Я уже иду к выходу!

Все эти люди даже не понимали, в какой ситуации они оказались. Чего вы все здесь до сих пор околачиваетесь?! Чего вы как стадо позволяете гнать вас?! Почему никто не пользуется возможностью?! Выбирайтесь отсюда! Перебейте всех этих санитаров!

Неожиданно для себя 908-ой извергнул из своих зеленых глаз потоки самых настоящих слез, и вновь попытался представить перед взором лица Тима и Лейлы – людей, которые доверяли ему; людей, которые понимали, что он старается, но, возможно, делает это не в полную силу. Только они не могли помочь, чтобы не препятствовать выработки у него сил и смелости перед обстоятельствами. Теперь он понял. И разрыдался вновь.

– Лейла!!! – вырвалось у него с всхлипами.

Ну, конечно же, он знал, что не появись в его жизни этой чудной девушки, а главное Тима, он никогда бы не смог так смело размышлять о жизни. Был бы таким же, как сейчас, эти безумцы, пропитанные запуганностью и глупостью, одержимые сохранением собственной «шкуры», ограниченные рамками собственного сознания, и считающие, что это тюрьма.

2113 год

3 июля

10:59

«Вот стоишь ты на краю мира, и начинаешь медленно читать какие-нибудь стихи и подпевать какому-то внутреннему мотиву, вспоминая самые счастливые моменты из своей содержательной и очень разнообразной жизни. Сначала, они едва уловимы, и ветер нежно обдувает твои губы. Слышно щебетание птиц, которые замедлили взмах своих крыльев в пространстве, чтобы ты хорошенько рассмотрел их. И листья на деревьях тоже застыли и жучки на них. Да и в целом, вся природа, весь мир, планета, что уж там говорить, Ее Высокопреосвященство, Ее Величество Вселенная остановила время ради тебя.

Ты хорошо одет, сыт, возможно, слегка пьян, и впереди столько еще интересного и захватывающего, что сердце переворачивается.

Возможно, ты стоишь со своей девушкой, держишь ее за руку, вы так невинны и влюблены – и так трогательны эти моменты вашего всеобъемлющего унисона с бытием, с сутью всего, друг с другом.

Вы умеете беречь в себе любовь, умеете контролировать чувства и не распыляться на мелкие неурядицы.

Потом ты детально представляешь картину: как ты боролся за свое счастье. И теперь стоишь не "у груды своего прошлого, и волосы твои взъерошены от пота мокрого", а у пьедестала своих достижений, отражающих разбитое сердце, нанесенные обиды, покинутые намерения, неоправданные надежды и тонны слез от непереносимого чувства бессилия, отчаяния, несправедливости и отсутствия эмоциональной опоры. И вот сейчас ты не один, совсем не несчастен, здоров, молод, талантлив красив и любим…»

Консиллер как всегда ковырял в носу. На этот раз он стоял у входа и там же в носу и ковырял. Все это выглядело некрасиво и не эстетично, не под стать тонкой натуре его приятеля – психа.

– Почему жизнь ничему тебя не учит, 908-ой?

Это уже третья попытка сбежать. Зачем тебе это нужно? Разве, здесь не лучше? Там за стенами этой больницы, даже деревья хотят тебя убить, а тут ты в безопасности. К завтраку, к обеду и к ужину – текила, все как ты любишь. По два часа в день – игры. Спокойно себе пишешь роман. А что ты будешь делать в реальном мире?

После того, что ты учудил с Локомотивом, мир никогда не примет тебя обратно. Не получиться устроиться даже манекенщиком.

Манекенщик лежал на подоконнике, устремив свой пронзительный взгляд в потолок и пытаясь вспомнить комбинацию из каких-то чисел, посему совершенно не слушал и не вникал в то, о чем говорил Консиллер. Однако, последние слова не прошли мимо ушей сумасшедшего влюбленного убийцы, и ответить на него ему показалось забавным.

– Ты выбираешь профессию манекенщика с самыми добрыми намерениями, с самыми святыми помыслами. Ты считаешь себя порядочным и храбрым человеком. Еще бы! Пойти чистить дерьмо ради блага общества, ради эволюции человечества – не благороднейшая ли эта цель из благороднейших, а, Консиллер? – он продолжал смотреть в вверх. – Но рано или поздно все помыслы превращаются в умыслы. Это происходит в тот момент, когда ты начинаешь чувствовать себя богом. Потому, что оказываешься вправе распоряжаться жизнью другого человека как безделушкой, – теперь он устремил взгляд на давнего приятеля и на остальных троих крепких санитаров у входа, – просто взять и уничтожить, – он щелкнул пальцами, заставив плясать вокруг себя дым от сигареты, – вот так! – за этими словами последовала недолгая пауза. – Сегодня богом может стать каждый идиот: пойди заполни анкету, и тебе вместе с «молекуляром» выдадут лицензию на убийство. Ты прав, в том, чтобы быть манекенщиком, нет никакой чести, а уж о призвании говорить и вовсе смешно.

– Может быть, эта профессия себя уже изжила? – статный санитар произнес это иронично.

– Не удивлюсь, если появятся ребята, которые будут зачищать манекенщиков, – и 908-ой впервые в жизни чихнул, как бы подытоживая свои слова, – моя правда!

– Про издательство тоже что-нибудь скажешь?

– Конечно.

Писателю дайте только время набросать слова.

В этот раз его приятель отнесся к монологу 908-ого не как к очередной истории, однако же, не устоял перед привычкой поджечь сигарету. Пытаясь принять удобную позу, он прислонился к косяку двери.

– Связываться с Фывой, с этим безумным крикливым скрягой – себе дороже.

– С такой репутацией берут только в вентиляционщики. А эта работенка так себе.

– Но всё-таки лучше, чем т***ать куклы…

Консиллер пристукнул по сигарете, чтобы смахнуть пепел и, ухмыляясь, взглянул на парня. Он нисколько не стыдился своих предпочтений, но его задело, что 908-ой высказался об этом в таком контексте. И 908-ой знал, что задело. На это он и рассчитывал. Сочинитель статей для самого известного издательства на всех Островах Большой Надежды даже не стал тушить окурок, а просто подбросил его в воздух, и он приземлился под ногами у четверых парней.

– Если говорить языком Лейлы, то ты, 908-ой, «вольтанутый».

За этими словами последовала тишина. Пациент, молча, приступил к распутыванию бинта на голове. Круг за кругом, фут за футом белая полоска ткани наматывалась на его руку, и чем толще становился клубок на ладони парня, тем сильнее он начинал улыбаться, всхлипывать, хрюкать от смешков. А, когда не в силах был сдерживать напор, рассмеялся, да так неожиданно и громко, что санитар вздрогнул. Настолько 908-ой смеялся искренне и с отдушиной, так вызывающе и безудержно, что, казалось, поглотит весь мир, и он будет состоять только из этого смеха. Словно не было никакой Катастрофы, голода, преступлений, предательств. И никакого Локомотива словно не существовало. И не было «удивительноволосой» Лейлы. Не было Дома Наоборот. Не было Островов Большой Надежды. Не было Звериной Клетки. Не было целой планеты. Суть всей Вселенной заключалась в смехе этого весельчака. Все ее тайные знания, которые человеческая цивилизация старалась постичь и разгадать на протяжении тысячелетий – все это надо было искать в насмехающемся, дерзком, убийственном, злодейском, страшном, безумном крике души 908-ого.